- Передайте командующему: «Я их вижу». – Колчак  уже понял, что всё получится. –Дивизиону приготовиться к встречной атаке!
Русским эсминцам было, чем встретить своих немецких противников. Стодвухмиллиметровые пушки разворачивались в сторону Девятой флотилии  Хохзеефлотте, и сходу начали курочить новейшие эсминцы Германии. Комендоры «Новика», «Победителя», «Забияки», «Грома», «Орфея» и «Летуна» открыли такой энергичный огонь по кораблям противника, что десять немцев стали спешно отворачивать с курса. Причём «V -28» и «G -37» уже так наловлись русских снарядов, что если «новики» стали бы энергично преследовать, германский флот лишился бы ещё двух эсминцев. Защитить своих «меньших братьев» ринулись «Кольберг» и «Росток», но нахальные русские не отступили и спокойно легли на параллельный с крейсерами курс. Благо что пушек на Первом дивизионе хватало, с избытком хватало. Снова начали работать по новым целям дальномеры, снова застучали, нащупывая дистанцию до противника, орудия. Бой продолжился.
- Зря они с нами связались, а, Александр Васильевич? – весело поинтересовался у адмирала Беренс.- Первый уже горит, да и второму достаётся…
- А у них и выбора не было, - ответил Колчак, не отрывая глаз от бинокля.- Мы бы их недоэсминцы просто сжевали…
- Зря вы так, - пожал плечами командир «Новика», - сейчас они сопроводят своих «инвалидов» и вернутся… Коордонат вправо!
Очередной залп с «Кольберга» лёг накрытием, и пришлось немедленно на это реагировать. Хоть непосредственно в корабль снаряды не попали, но осколки от близких разрывов прошипели над палубой и ранили троих матросов. Флагманский эсминец немедленно рыскнул в сторону, выходя из леса всплесков. А вот на «Забияке» рвануло – немцы угодили в среднее орудие кормового плутонга уничтожив не только саму пушку и её расчёт, но и здорово подвыкосив осколками артиллеристов соседних установок. Но и русские не оставались в долгу – не зря Эссен выписал с Черноморского флота лучших комендоров для укомплектования экипажей входящих в строй новых эсминцев, причём ехали они из Севастополя в Петроград не в телячьих вагонах, а в купе, специальным литерным поездом…
  Полыхнуло на баке «Ростока», пробило вторую трубу на «Кольберге», у него же наблюдались ещё два разрыва на борте. Потом на на этом крейсере срезало фок-мачту.
- Нет, не вернутся их эсминцы, Михаил Андреевич, - злорадно усмехнулся, Колчак, - не вернутся их эсминцы. Вон и крейсера отворачивают – разглядели уже…
Действительно, с мостиков крейсеров разглядели что за «большие дымы» обозначились с северо-запада.

- Мой адмирал! – мрачно проинформировал Мауве командир «Дойчланда», капитан дер-гроссе, Мейрер, - с «Ростока» передали, что с моря подходят четыре русских дредноута…
- Что? Русские посмели вылезти из своей лужи?
На самом деле вопрос был чисто риторическим, но не доверять донесению своих крейсеров-разведчиков, тем более в таком вопросе, у контр-адмирала не было никакого повода. Тем более, что дымы в указанном направлении наблюдались теперь более чем отчётливо.
- Немедленно прекратить операцию! Отходить строем кильватера к Либаве! Вызвать оттуда же дредноуты Энгельгардта навстречу! Тральщикам отходить под берегом.
Мауве с трудом осмысливал ужас положения, в котором оказался – его семи броненосцам с бортовым залпом в двадцать восемь орудий калибром в одиннадцать дюймов предстояло принять бой с русскими линкорами, выстреливающими сорок восемь двенадцатидюймовых снарядов в залпе…
Впрочем, полновесными залпами русские стрелять не стали – пристрелка, а потом понеслось: залп из одного орудия каждой башни (четыре), залп из второго орудия каждой башни, из третьего аналогично. И так заработали четверо.  Цели оставались в непрекращающейся «огневой струе». И прилетало им здорово. Каждые тридцать секунд по двенадцать столькожедюймовых снарядов… Не все, конечно, попадали в цель, но уж если попадали…
Рядом с бортом «Дойчланда» стали вырастать здоровенные фонтаны от падений русских снарядов. Палубы были засыпаны осколками, но такое везение не могло продолжаться бесконечно – почти полутонный «подарок» с «Петропавловска» взломал борт каземата и разорвался внутри броненосца. Более чем четыреста килограммов осколков пошли гулять по батарее стосемидесятимиллиметровых орудий линкора, круша на своём пути металл и человеческую плоть. Ко всему вдобавок, сдетонировало несколько собственных снарядов и зарядов, начался пожар, который пока некому было тушить.
Почти одновременно «Гангут» наградил двумя попаданиями «Поммерн», выведя из строя его носовую башню главного калибра, а «Севастополь» разворотил среднюю трубу на «Шлезиене», который сразу стал отставать от германского кильватера.
«Полтава» отметилась двумя попаданиями в головной второй германской полубригады «Брауншвейг», но оба попадания пришлись в броневой пояс, броненосец выдержал этот удар без особых последствий.
Но лиха беда начало: русские дредноуты легко и непринуждённо выходили в голову первой тройки линкоров Мауве.  «Полтава» уже перенесла огонь на отстающий «Шлезиен», а трое остальных засыпали смертью «Дойчланд» с «Поммерном». Ох и лихо пришлось этим пожилым линкорам! В тридцать шесть двенадцатидюймовых стволов их обрабатывали сталью и тротилом. В тридцать шесть лучших в мире двенадцатидюймовых стволов!
При Цусиме по четырём русским броненосцам Первого отряда били всего шестнадцать двенадцатидюймовок, а здесь ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ПО ДВУМ! И двенадцать по третьему. Корабли Мауве, практически не успевая нанести хоть какой-нибудь вред противнику, быстро превращались в пока ещё держащиеся на воде руины. Перед тем как в боевую рубку «Дойчланда»  последовало прямое попадание, отправившее немецкого адмирала в бессознательное состояние от контузии, с флагмана, по его приказу выпустили две зелёные ракеты.
Эсминцы Девятой флотилии рванулись в контратаку. Их молодые командиры прекрасно понимали, что это жест отчаяния, но «чёрное братство» никогда не боялось выйти в самую самоубийственную атаку.
С русских дредноутов сразу заметили выскакивающие из разрывов кильватера немцев, и великолепные стодвадцатки «Севастополей» немедленно отреагировали заградительным огнём. Ну и Колчак отреагировал…