- Спасибо за совет Арнольд Николаевич! – вслух сказал дежурный. А про себя подумал: «А то мы без твоих советов не обошлись бы. Сам дебил и других за дебилов держит».
***
Ввиду того, что опыт общения с представителями отечественной психиатрии у Таши был маловат, точнее, равнялся нулю, она ничего и не заподозрила, и передача прошла без эксцессов, которых так опасался Арнольдик. Девушка, собрав свой нехитрый скарб, уже ждала возле дежурки – мочи уже не было сидеть в комнате – и неспешно перешучивалась с вихрастым Петрухой. Парень, по всему было видно, тоже запал на неё. Ташу же Петя интересовал мало – по всему было видно, что птица невысокого полёта – нижний чин, ну это ладно бы, да только не в её он вкусе. То ли дело Пашенька… Вкус его страстного поцелуя она ещё ощущала на своих губах. И что хуже всего: от дружеского, казалось бы, поцелуя возникло сладкое томленье внизу живота, да предательская слабость в коленях. Неужто влюбилась? Да нет, не может быть, она же любит одного Николку! Ой, девочка, поосторожнее надо быть.  Она и болтала-то с Петей от безделья, лишь бы время скоротать. И Паша – такой же временный, как и вихрастый Петруха. Появится Николка – и всё станет на свои места.
Пока она размышляла таким образом, что не мешало любезничать с Петрухой, за ней, наконец, приехали. Два здоровых мужика, похожие на сельских битюгов, в белых больничных халатах никак в сознании девушки не укладывались в образ учреждения под таким романтичным названием – «Земляничная поляна». Однако, дежурный, проверив предъявленные ими документы, кивнул в сторону Таши:
- Вот она, готова уже, забирайте. Распишитесь мне только вот здесь, - он ткнул пальцем в бумажку, - И здесь.
Всю процедуру и правоохранители, и сопровождающие проделали с непроницаемым выражением лица, а погружённая в свои мысли девушка, утратила наблюдательность, поэтому не заметила подвоха. И это оказалось её ошибкой. Лишь несколько покоробило, что в машине её посадили на заднее сидение посередине между сопровождающими, хотя кресло возле шофёра оставалось свободным. Хотя, может быть, таковы у них тут правила? С молчунами езда показалась безмерно скучной: смотреть по сторонам уже надоело, да и тяжело было постоянно тянуть голову, чтобы хоть что-то разглядеть из-за обширных фигур попутчиков. Таша попробовала задать им пару вопросов, но наткнулась на односложное:
- Приедете, тогда всё и узнаете, девушка.
Попробовала по своим ощущениям определить время: сколько сейчас – пять, шесть часов? Вряд ли больше. Наконец, надоело гадать:
- Господа! – вырвалось спонтанно, на автомате. – Не подскажете, который час?
Обращение к ним явно понравилось, один, невысокий коренастый живчик, коротко хмыкнул. Другой, бритый затылок на здоровенной шее, достал из кармана мобильный телефон, посмотрел в него и выдавил нехотя:
- Двадцать минут седьмого.
Вот чёрт! А она и забыла, что на телефоне такое есть. Могла бы сама посмотреть, не унижаясь перед этими мородоворотами. Впрочем, телефон в пакете, пакет в ногах, рыться в нём тесно, неудобно. Так из ложной скромности Таша допустила ещё один промах, имевший роковые последствия.
Тем временем, городской пейзаж за окнами авто изменился. Постройки явно помолодели. Вместо вычурной архитектуры, наблюдаемой Ташей ранее, всё чаще стали встречаться пятиэтажные дома из красного кирпича с минимумом архитектурных излишеств. Некоторые здания были сложены и вовсе не из кирпича, а из больших квадратов или прямоугольников. Жилые постройки чередовались с гаражами, стеклянными сооружениями  и, похожими на большие пакгаузы, павильонами, собранными, насколько могла судить девушка, из железных листов.  Одновременно изменились и сами надписи, вместо бонтонных, чаще всего англоязычных, вывесок появились ярко раскрашенные, кричаще-пёстрые до аляповатости, надписи: «Развал, схождение», «Ковры», «Шиномонтаж», «Сауна», «Электро-бензоинструмент». Стали попадаться базарные лавки и сидящие вдоль дорог коробейники обоих полов, предлагающих свой товар. Наконец, автомобиль остановился возле одного из зданий, похожих на пакгаузы, что стояли подле их Васильевской пристани, над входом которого красовалась вывеска:
«Фитнесс-центр «Атилла».
Борцовский зал, гимнастический зал, сауна, бассейн, боулинг, бильярд, бар».
Да, не так себе представляла Таша центр социальной реабилитации, куда её везли. Это была явно не «Земляничная поляна».
- Выходите, девушка, приехали! – сказал один из спутников, выйдя из машины, и разминая затёкшие колени.   
- Разве это, «Земляничная поляна»? Никуда я не пойду! – вдруг чего-то испугалась Наташа и вжалась в спинку сиденья.
- Нет, это не «Земляничная поляна». – спокойно признал приставленный к ней громила. – Но с вами хочет встретиться один человек. Поверьте, это будет полезно для вас!
Заинтригованная девушка подчинилась.
Большой зал, куда завели Ташу, был весь заставлен диковинными сооружениями: какими-то рамами с гирями на тросах, лежаками со штангой наверху, всевозможные конструкции с приспособлениями для поднятия тяжестей. Хватало и простых гирь на матрацах. «Современные спортивные снаряды! – догадалась барышня. – Занятно. Но для чего же всё-таки меня так настойчиво сюда пригласили?» Ответ не заставил себя долго ждать.
Ташу провели вглубь залы мимо стайки девушек, которые занимались смешным делом – старательно бежали по дорожке, которая сама двигалась. Более бессмысленного действия, по мнению Таши, трудно было придумать. Одеты они были почему-то в гусарские лосины времён Отечественной войны 1812 года, увековеченные Орестом Кипренским на портрете Евграфа Давыдова, которого многие путали со знаменитым партизаном. Вот только книзу заканчивались лосины не гусарскими ботиками, а какими-то массивными на вид, ярко раскрашенными ботинками с полосками по бокам. Хотя, по мнению Таши, теннисные туфли или гимнастические тапки были бы в этом случае явно более уместны. От цепкого взгляда девушки не укрылись ни, похожий на купальный костюм, верх из блестящей лайки[1], ни собранные в пучок и перевязанные тесёмкой волосы девиц. «Спортсменки» - решила девушка. Другое наблюдение было менее приятным: Таша обратила внимание, что если один из спутников идёт впереди, то второй – неизменно сзади. «Контролирует! – догадалась она. И ей это очень не понравилось.
В самом конце зала, рядом с дверью, на которой висела табличка «Сауна», на снаряде занимался, чрезвычайно волосатый мужчина в шортах с полосками по бокам, странной майкой, оставляющей открытыми плечи, похожей на борцовское цирковое трико и такой же, что и на девицах, невообразимой обувью. Волосы ровным чёрным мехом покрывали оголённые плечи и ноги этого субъекта. Лица мужчины Таша не видела, поскольку он лежал животом на лежанке и пыхтел, разводя руки с гантелями в стороны.
- Доставили, Евгений Дмитриевич. – доложил волосатику сопровождающий, который шёл впереди. При этом поза его выражала театральную фигуру «Чего изволите?», что выглядело несколько комично, учитывая его немалую комплекцию. 
- А? Хорошо! Я сейчас буду готов. – произнёс субъект, аккуратно опустил гири, кряхтя сел и принялся обтирать лицо и плечи полотенцем.
Закончив, он повернулся к девушке лицом и к её ужасу оказался сутенером Дядей Женей.
- Я же говорил, милая девушка, что Дядя Женя всегда держит свои обещания. – как видно этот субъект предпочитал говорить о себе в третьем лице. – Дядя Женя сказал, что освободит тебя – Дядя Женя сделал.
- Да как вы смеете! – голос Таши задрожал от возмущения. – Я никого не просила меня освобождать! У меня есть друзья! Они будут меня искать!
- Никого у тебя нет! – махнул рукой, как будто устранял досадную помеху сутенёр. – И никто тебя искать не станет.
- Нет, станут! – топнула ногой Таша, хотя у самой уже начинало становиться пусто в душе, осознающей неприятную для неё реальность. – Вы нагло выкрали меня, когда меня должны отвести в реабилитационный центр.
- Бедное дитя! – снисходительным тоном обратился Дядя Женя к её похитителям и надзирателям. «Да, да! Именно к надзирателям!» - отчётливо, но запоздало поняла Таша.
А волосатый сутенер продолжал фарисействовать:
- Она думает, что её собирались в реабилитационный центр отправить.
Ответом были дежурные смешки сутенёровых лизоблюдов.
- Святая наивность! – театрально закатил глаза сутенёр и продолжил таким тоном, словно устал объяснять очевидные вещи. – Ты думаешь, тобой полиция всерьёз бы занималась? Бедная и наивная девочка! – в ответ на кивок Таши.- Да они  рады стараться сбагрить тебя побыстрее. Не в тюрьму упекли, так в психушку. Не веришь? Голубь, покажи ей сопроводительные документы.
Первый охранник, и в самом деле напоминающий жирного, откормленного голубя, раскрыл папку и поднёс к носу девушки. Сначала Наташа ничего не увидела, буквы расплывались, строчки сливались в одно большое серое пятно. Сознание отказывалось узнать ужасную реальность. Но усилием воли девушке удалось напрячь в свои глаза, настроить резкость и посмотреть правде в глаза, точнее в угловой штамп  в левом верхнем угле первого листа. На штампе красовалось название учреждения:

- Ты диагноз, диагноз покажи! – как будто откуда-то издалека она услыхала голос Дяди Жени.
Но помощь Голубя не понадобилась, глаза сами отыскали нужную строку:

В глазах у Таши опять потемнело, а удары своего сердца она слышала по пульсирующей жилке в виске. «Что же это такое? Значит, всё это время её кормили успокаивающими речами только для того, чтобы без проблем упечь в психушку? Стоило переноситься в будущее, чтобы смотреть на него из-за решетки больничного бокса, одетой в смирительную рубаху. Ну, ничего! Мы ещё поиграем! Лучше стоит послушать, что мне приготовило это волосатой кривоногое чудовище. Ведь не ради красивых глаз он устроил мне побег». Она прямо в лицо посмотрела своему визави.
Пронзительный взгляд девушки застал Дядю Женю врасплох – он едва не опоздал убрать с лица выражение триумфа при виде сломленной и растерявшейся герлы и сменить его маской сочувствия и заботливого участия. Вместо ожидаемого результата он наткнулся на требовательный взгляд. Непохожа, ой, как непохожа она на обычную «потеряшку». Всячких девиц видал сутенёр на своём веку, не было для него тайн в физиономистике[3], поэтому знал, что потерявшие память осознают свою ущербность. У таких и взгляд униженный и плечи опущенные, свидетельствующие о неуверенности в себе и зависимости от окружающих. У этой же всё по-другому.  Вон как сверлит очами с видом праведной комсомольской невинности. Словно не «потеряшка», а активист народного контроля. Встречал Дядя Женя таких в период советского этапа своей биографии, когда он ещё не был Дядей Женей, а звался просто Евгений Дмитриевич.  Пожалуй, надо сменить тактику:
- Прочитала? Теперь видишь, что тебе уготована участь жить в одной палате с Клеопатрой и Жанной д’Арк. Твой диагноз не лечится! Если и удастся каким-то образом покинуть это заведение, то только в виде растения, овоща.
А Таша действительно сверкала глазами, оценивая обстановку и решая как бы половчее удрать. Вообще, она занималась тремя делами одновременно. Изучала людей, пытаясь сквозь слой кожи добраться до их сущности, чтобы понять кто они и что. Это оказалось нетривиальной задачей. До сего времени девушка воспринимала людей такими, как они есть, предпочитая не заглядывать в тайники их душ. Да и маленькая, если честно, она для этого. И вот теперь уже целый проведённый день в этом мире она только и делает, что изучает людей: их привычки и повадки, походку и одежду, пытаясь за внешним видом, за мимикой и жестикуляцией разглядеть характер человека и его намерения.
Кроме того, ведь нельзя забывать и себя держать в рамках, постоянно контролировать. А то ляпнешь или отчебучишь что-нибудь такое, что сразу станет ясно, что она не от мира сего. И ведь не поверят – тогда уж действительно – прямая дорога в психушку. Эх Паша, Паша, как некстати тебя услали в эту чёртову командировку. А, может, как раз кстати? Нехорошее подозрение возникло в подсознании, забилось мыслью и стало проситься наружу.
Ну, а третьим делом, которым занималась бдительная девушка – перебирала варианты дальнейших действий. Это оказалось самым трудным. Таша всегда была непосредственной и импульсивной, а тут она уже устала только и делать, что наблюдать, внимательно слушать, постоянно сдерживать себя. Вот и сейчас, вместо того, чтобы плюнуть в лицо этому обезьяноподобному субъекту, вынуждена выслушивать его лицемерные бредни. В принципе, Таша догадывалась о сути того коммерческого предложения, что вскоре поступит ей, видимо примерно так же уговаривали подругу Глашу. Но карьера уличной девки в двадцать первом веке её не прельщала, впрочем, в её родном времени – тоже. Она любила Николку и планировала вернуться к любимому, чего бы это ни стоило. Поскольку в данный момент побег исключён, нужно изменить обстоятельства, тем более, что ей до смерти, надоели эти долгие подходы и преамбулы, и Таша решила ускорить события:
- Это ведь не бесплатно! Верно?
- Что не бесплатно? – вопрос на какое-то мгновенье вывел Дядю Женю из равновесия.
- Ваша так называемая помощь наверняка не альтруистична и выражается в некую денежную сумму.
Он и не знал, как к этому отнестись. С одной стороны – молодец девчонка, сама отпасовала ему мяч и теперь можно будет сделать подачу. Главное – всё точно и по-деловому. С другой – хитрая она бестия, наверняка уже раскусила, куда он клонит и просто дожидается, чтобы он озвучил предложение.
А Ташу уже давно стала беспокоить одна маленькая деталь, одна маленькая щёлочка приоткрытой двери сауны, которая появилась, когда  начался их с Дядей Женей разговор. Она могла даже поклясться, что разглядела две заинтересованные пары глаз, мелькнувших в щёлочке. Видимо есть кто-то, для кого важен этот разговор и его результат, но этот кто-то не хочет, чтобы его видели.
- Хотелось бы, чтобы всё происходило автоматически, - притворно вздохнул Дядя Женя, - Я бы рад помогать просто так, за улыбку ваших красивых глаз, милая леди, но,.. увы,.. не всё зависит от меня. За всё надо платить.
«Да он ерничает! Надсмехается! Играет как кошка с мышкой. Вежливый вдруг стал, на «ВЫ» перешёл, а то всё тыкал до этого». – подумала Таша, и в ответ сказала, усмехнувшись:
- Я и не сомневалась! Поэтому, прошу озвучить сумму.
- Вот и прекрасно! Всё обошлось не так дорого, как можно было бы ожидать – тридцать тысяч.
«Это что, судьба такая? Чем она прогневала небеса? Стоило убежать на сто лет вперёд, чтобы проклятые деньги и здесь решали её судьбу?» К тому же девушка совершенно не представляла покупательной способности современного рубля, но судя по краткому опыту в ресторане и беглому курсу экономики от Павла, сумма действительно казалась не заоблачной. Таша пока не знала как, но была уверена, что сможет найти нужную сумму.
- Что ж, мне остаётся поблагодарить вас за помощь и откланяться. Я думаю, что соберу требуемую сумму и расплачусь с вами.
Девушка развернулась, чтобы уйти, но не смогла и шагу ступить – путь ей загородил надзиратель, шедший позади:
- Ты куда, крошка? Так дела не делаются.
- Я вам не крошка! – не удержавшись, вспыхнула Таша. – И прошу, не хватайте меня за руки! – прочь политесы!
В ответ второй, всё время держащийся позади неё, маленький и круглый злобный коротышка, и  не подумал отпустить её руки, только крепче, до боли, сжав запястья своими короткими пальцами. Таше стало страшно – в глазах коротышки она усмотрела злобную жестокость и неприкрытое вожделение.
- Отпусти её, Прыщ, – «Действительно – Прыщ!» - подумала девушка, - Ты разве не видишь – она хорошая девушка, просто немного не в себе. – после некоторой паузы, видимо хотел преподать урок строптивице, приказал Дядя Женя. – Вы же не будете пытаться убежать, правда?
Разговаривать затылком было неудобно, поэтому Таша против воли повернулась:
- Как же, убежишь от вас, когда два громилы рядом! – Таша кляла себя за строптивость, но ничего поделать не могла, не дерзить, держать язык за зубами получалось плохо.
После инцидента с Прыщом, Таша лишний раз убедилась, что лучше спокойно выслушать, выжидая удобного момента, но это для её живой натуры, в которой всё клокотало от ярости, было труднее всего.
- Девушка просто не понимает, - продолжал глумиться сутенёр, предпочитая  не замечать Ташиной дерзости, - Что тридцать тысяч не в рублях – в долларах. Ну что, милая, сумеешь отыскать требуемую сумму до завтра?
Это было неприятным известием: Наташа, и в оставленном ею тринадцатом году, не представляла курс (один к двум, кажется), а уж про современный мир и говорить нечего. Едва не возмутилась – «с каких это пор в России всё на доллары стали мерить!» - да вовремя прикусила язык.
- А сколько это будет в рублях? – как можно нейтральнее спросила она, да только голос почему-то предательски охрип.
Дядя Женя с охранниками многозначительно переглянулись, только что у виска не покрутили.
- Примерно миллион выходит! – победно заявил сутенёр, а затем добавил более сочувственно, снова  перейдя на интимное «ТЫ». – Ты не беспокойся, у Дяди Жени честно, без обмана. Если хочешь – калькуляцию могу представить. Кое-какое бабло главврачу пришлось отвалить, начальник отделения тоже в доле, кое-что ментам перепало, одежда санитаров  тоже не бесплатно. Вот кругленькая сумма и набежала.
Подождав, когда девушка переварит полученную инфу, продолжил:
- Но не всё так страшно, поверь Дяде Жене. Я могу подсказать тебе вполне достойный и, главное, быстрый выход из этой ситуации.
«Началось!» - подумала Таша. «Знаем мы все твои выходы, пошёл вон, чёрт волосатый, диявол искуситель, козёл похотливый!» - хотелось крикнуть девушке в лицо сутенёру, но сдержалась, решила притвориться наивной дурочкой  и, незаметно облизнув вдруг пересохшие губы, спросила как можно невиннее, похлопав для убедительности ресницами:
- Какой же?
Дядя Женя некоторое время размышлял, что-то прикидывая в уме, потом решился:
- Вы, - отчего-то он опять перешёл на «ВЫ», - девушка красивая и молодая. А в наши дни молодость и красота стоят больших денег. Многие мужчины дорого далут за обладание такой красотой. На деньги, полученные с этих мужчин, Вы смогли бы не просто расплатиться с долгами, но и обеспечить себе достойное существование.
- То есть, Вы мне предлагаете заняться презренной проституцией? – не выдержала Наталья.
- Ну-ну, не стоит так рубить с плеча. Сразу – проституция. Скажем так – взаимное удовлетворение желаний за денежное вознаграждение. Вы ведь всё равно спите с мужчинами, я узнавал – спите. Значит – секс любите. Почему бы не совместить полезное с приятным – получать от процесса не только физическое, но и материальное удовлетворение. И почему же это проституция – презренное занятие? Сейчас на дворе не девятнадцатый век, жёлтых билетов, слава богу,  нет, а на лице не написано, кто чем занимается. А финансовая независимость дорогого стоит. Вы, барышня, сможете носить дорогие и красивые вещи, посещать престижные клубы, бывать в других местах, недоступных простым смертным.
Мимоходом сказанное известие, что в этом времени продажные женщины не имеют пожизненного и унизительного клейма в виде «жёлтых билетов» ненадолго, лишь на краткий миг, выбило Ташу из колеи. Но спустя некоторое время дало ей новый аргумент:
- Но у меня нет не то, что каких-то «желтых билетов», у меня совсем нет никаких документов. Я вообще – я не помню кто я.
В ответ Дядя Жаня рассмеялся открыто и. казалось совершенно искренне. Он откинул голову назад, широко открыв свой рот, и беспрестанно протирал лысину, на которой от нарпуги выступали бисеринки пота. Здоровенный толстяк Голубь хохотал держась за начинающее выпирать брюшко, а сзади слышалось премерзкое хихиканье Прыща.
- Ох, святая наивность! – говорил Дядя Женя, вытирая слёзы. – Да разве это проблема в нынешнее время? Сделаем тебе ксиву, какая душе будет угодна. И назовём, как захочешь. А то, что не помнишь ничего – тоже не беда, почитай половина населения в нашей стране с головой не дружит.
А Таше хотелось плюнуть в эту хохочущую физиономию. Но надо держаться, надо выгадать время.
- И как быстро я смогу собрать требуемую сумму?
- Вот это деловой разговор! Тридцать тысяч баксов – сумма немаленькая, но за год ударного труда осилить сможешь, а потом – свобода! Вольна делать всё, что захочешь.
«Ну вот – уже «ударный труд», а как соловьем про удовольствие песни пел до этого.  -  думала девушка. – Надо! Надо для вида соглашаться, как это ни противно звучит. Надо тянуть время!» Эта тактика уже принесла свои плоды, свой словарный запас пополнила: «бабки» - деньги, «ксива» - документ, «баксы» - доллары. Ещё немного – и совсем по-современному научится изъясняться, так что никто и не заметит.
- Но я ничего не умею!
Опять хохот.
- Ничего, время есть – потренируешься. Тренера у нас хорошие. Те, что рядом с тобой стоят, подойдут?
Ташу аж передёрнуло от отвращения:
- Нет уж, увольте! И вообще, мне надо подумать. Отпустите меня, пожалуйста. Я честное слово не сбегу! – девушка с ужасом осознала, что концовка получилась плохой – умоляющей.
Значит, она превратилась в жертву, а к жертве жалости не испытывают – её загоняют. Жаль, что сфальшивила на последней ноте. Расплата не заставила долго ждать:
- Думай, конечно, думай! Но, недолго.  Чем скорее приступишь к работе – тем скорее долг начнёт уменьшаться. Помни – ты наше вложение. А чтобы лучше думалось – посидишь пока до завтра на одной из нашей квартир, ребята за тобой присмотрят.
Таша поняла, что попала. Из квартиры её уже не выпустят. Слегка подталкиваемая надзирателями она побрела к выходу. Но дух её не был укрощён, пройдя несколько шагов, она повернулась в сторону приоткрытой двери в сауну:
- А не в меру любопытным сообщаю – а подумаю.
Дядя Женя запоздало понял, что девчушка, похоже, провела его вокруг пальца, и вся наружная покорность оказалось игрой, смысл которой был ему непонятен.
***
Как только девица и приставленные к ней братки скрылись за многочисленными тренажёрами, Дядя Женя поспешил к своему боссу в сауну.