Итак, продолжим:

Глава 3. Учёный, ставший сутенером

«Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь, напролёт, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
— Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад».
Сергей Есенин

Из группы полтора десятка девиц, отправляемых в Европу в качестве живого товара, опасение Дяди Жени вызывала лишь одна егоза – Таша. И дело даже не в том, что она летит по документам Натальи Корнеплод («ну и фамилиё – врагу не пожелаешь»!), вернее, не только в том, люди Гоши Пресненского и не такие фортеля с документами выкидывали. Опасался он того, что, кажется, был одурачен девчонкой.  Дни, проведённые в тесном общении с «потеряшкой», только укрепили его в мысли, что причина неожиданного и лёгкого согласия Таши – вовсе не сломленная воля к сопротивлению, и не блестящие карьерные перспективы, и, конечно же, не  материальный интерес в виде хрустящих денежных бумажек. Было непонятно, а сутенёр опасался того, что не мог понять, отчего девушка, которая буквально только что бешено сопротивлялась и отчаянно дралась, вдруг  подняла лапки кверху и согласилась с его предложением.
Дядя Женя задумчиво поглядел в сторону радостно оживлённой стайки девушек, столпившейся возле стойки регистрации. Они пока не подозревают, какая «карьера» уготована большинству из них. Удача в модельном бизнесе ждёт далеко не всех и карьера топ-модели складывается у одной на тысячу, нет… у одной из десяти тысяч. Если не реже. Остальных ждет полуголодное существование на незначительных заказах, либо традиционная карьера проститутки – по нисходящей: с эскорта в публичный дом и далее на панель. Если дура не сообразит вовремя вернуться в свой Урпинск или Замухрищенск, то где-то в сорок – сорок пять её, вышедшую в тираж алкоголичку и наркоманку с кучей хронических заболеваний, ждёт скорый конец вдали от родного дома, и скромные похороны в общей могиле. Ведь витрины кварталов «красных фонарей» Гамбурга и Амстердама только со стороны выглядят красиво и маняще. Некоторые, потерпев неудачу в модельном бизнесе, выбирают карьеру порно-модели. Публичная демонстрация гениталий, по мнению сутенера, всё-таки предпочтительнее изнуряющей чисто постельной работы проститутки-многостаночницы. Тем более, что порно ныне в тренде. Стеснение раздеться перед камерой? Увольте! Дядя Женя был глубоко убеждён, что эксгибиционизм свойственен самой женской природе, ибо бабью требуется постоянное подтверждение собственной привлекательности и  неотразимости. А девушки, желающие сделать карьеру фотомодели уже внутренне  готовы к тому, что продеться в той или иной степени обнажаться. Жалко ли ему было этих дурочек? Если честно, то он не знал. Отвлечённо, конечно, жаль. Но как же можно жалеть курочку, отправляемую под топор, ведь она еда. А как должен чувствовать себя полководец, отправляющий на смерть своих солдат, ежели только таким путём достигается победа?
Пока он рассуждал таким образом, девичья очередь плавно переместилась в таможенную зону. В принципе, пройдя таможню, они уже никуда не дернуться, деньги за дурочек получены, и формально он свою часть сделки выполнил. Тем не  менее, Дядя Женя продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу, словно чего-то ждал. Точно! Прежде, чем исчезнуть в чреве терминала, от группы отделились две девичьи фигуры и направились в его сторону. Теперь сутенер понял, чего он подсознательно всё время ждал. Подошли Таша с Ланой. Вернее, подошла Таша, Лана просто была с ней. За две недели, что она были вместе, Наташа, сама того не замечая, полностью подмяла свою старшую подругу. Это было видно прежде всего по одежде. Любившая ранее подростковую моду и одевающаяся как нимфетка, Лана после шопингов по магазинам вместе с Ташей стала одеваться значительно не то, чтобы строже – солиднее, серьёзнее, предпочитая кричаще пёстрым более спокойные тона. Дядя Женя только охал, видя как в бутиках тает кредит , выделенный девчонкам на подготовку к карьере фотомодели. Вместо растянутых топов, рваных джинсов и коротких, джинсовых же, шортиков в гардеробе девушки появились платья-коктейль, короткие жакеты и просторные брючные шорты с поясом под ремень. Да и макияж стал строже, в результате чего с лица исчезла детская припухлость и невинность, зато появилась аристократичная женственность, если не сказать утончённость. В иной бы раз сутенёр смену имиджа расценил как «бунт на корабле» со всеми вытекающими.., поскольку на «Лолит» был устойчивый спрос, а образ роковой красотки был ещё рановат для Ланы. Но, странное дело, он сам на многие вещи смотреть стал по-иному, тем более, что сама Таша, по контрасту с подругой, перешедшей на тёмные и томные тона, стремилась использовать нежные, бледно-розовые и голубоватые краски, только подчёркивающие её свежесть и молодость.  Глазки у Ланы, в предвкушении скорого отъезда, блестели, а на губах играла мечтательная полуулыбка. Таша была серьёзной, но и на её лице лежал отблеск скорых перемен. Во всяком случае, удовлетворённо отметил Дядя Женя, с лица девушки практически исчезла та ожесточённость, которая сквозила на нём в первое время после той памятной драмы, что заставила поменять все планы.
- Ну, вот, мы улетаем. – произнесла Таша и протянула сутенеру руку. – По идее, я должна вас ненавидеть, за всё то зло, что вы мне сделали. А я испытываю лишь сожаление, что такой, неплохой в общем-то человек, как вы, занимаетесь столь грязным и постыдным делом.
- Каждому своё, кому-то  - сидеть в сенате, а кто-то и «авгиевы конюшни» чистить должен. – попробовал улыбнуться Дядя Женя, но сам понял, что улыбка вышла кривой.
- Однако же, пока вы только не чистите – засоряете.
- Ну!.. – только и развёл руками Дядя Женя.
- Тс-с! – Таша прикрыла его рот ладошкой, вернее, не ладошкой – двумя пальчиками. – не будем об этом, а то опять поссоримся. Я другое хотела сказать. Желаю вам, Евгений Дмитриевич, неудачи в вашем малопочтенном ремесле, а также, чтобы ваши домашние не узнали, чем вы занимаетесь на самом деле.  И, дай Господь, чтобы ваши дочки никогда не испытали того, что выпало не мою долю. Пусть вообще они не знают ни о чём. Живут, растут, учатся, влюбляются и не подозревают, что совсем рядом существует другая жизнь – реальная, суровая, беспощадная.
«Во как загнула! Уколола, да так больно, сумев при этом остаться великодушной. Что за воспитание такое, где так учат? Или, в самом деле, натура такая?» - И вам девчонки, желаю успехов и удачной карьеры! – только это он и нашёлся, что сказать в ответ.
- Спасибо! – отвечала молчавшая до этого Лана, явно не испытывавшая желания общаться с Дядей Женей, и подошедшая к нему исключительно за компанию. Мысленно она была уже там – на подиуме, под ослепительным светом софитов.
- Наверное.., и мне стоит благодарить Вас, однако, не хочется. – затянул свою волынку Таша. – Тоже мне, великая карьера – фотографироваться голой, играть роль вешалки для одежды и ублажать богатых европейских мужиков.  – скривилась девушка.
- Тогда зачем же ты едешь?
- А вы разве оставили мне выход? Тем более, совпали наши интересы – мне позарез надо в Европу, у меня есть цель,  ради которой и этот ваш эскорт перетерпеть можно.
- Какая?
- Не скажу! – Таша решила, что и так уже разоткровенничалась. – Может быть попозже, если вы станете другим человеком, историком, а не сутенёром.
- 1 сентября! – вдруг словно невпопад сказала  Лана.
- Что первое сентября? – переспросила Таша.
- Улетаем – как в школу идём.
- Действительно, как в первый класс. – задумчиво произнесла Таша. – Словно в новый этап жизни вступаем. И опять первое число… Мистика какая-то…
… Евгений Дмитриевич Захрустко провожал взглядом самолёт, пока он, не набрав высоту, не скрылся за горизонтом.  Глядя вслед взлетающей машины, он лишний раз с удовлетворением отметил, что оказался прав – девица не та, которой хочет казаться, что и подтвердила Клава, его жена, когда вопреки всем своим правилам он привёл Ташу на ужин к себе домой.
***
Это было пять дней назад.

Она вернётся. Европу я знаю ещё хуже.

- Женя! Женя! – углубившись в свои мысли, он и не заметил, что Ксения уже несколько раз настойчиво окликнула него.  – Зови всех на ужин, а то что-то они засиделись
Таша действительно засиделась с Машей и Сашей. Дочки Дяди Жени оказались милыми и интересными особами. Девушка буквально отдыхала в их обществе. Слушая незатейливый щебет Машеньки о нарядах и модах, роясь в глянцевых журналах, слушая светские сплетни и байки, она изредка поддакивала, удивляясь про себя: насколько похожи люди в её времени и здесь, сто лет спустя. Там – пересказывали сплетни о великих княжнах и князьях, обсуждая их похождения и адюльтеры, здесь – кумирами молодёжи были звёзды кино и телевидения. Тогда интересовались жизнью балерин, исполнительниц романсов, поэтов и поэтесс, словом той богемы, которой был так богат Серебряный век, в этом времени – перемалывали кости эстрадным певцам, фотомоделям и другим скандальным особам престижных тусовок. Таша даже не поверила: неужели и ей предстоит стать одной из тех, кого обсуждают и о ком говорят? Если Маша в свои пятнадцать чувствовала совсем взрослой, то младшенькая Захрустко, Саша, была ещё совсем подростком и «по секрету» рассказывала своей новой подруге о своих нехитрых школьных проблемах. А Таша, вполуха слушая тринадцатилетнюю Сашеньку, думала о том, какая это классная вещь – совместное обучение мальчиков и девочек, и почему в её времени такого не было? Впрочем, понятно почему, тогда борьба за права женщин была в самом разгаре, а теперь она воочию наблюдает за результатами этой борьбы.
Вникая в маленькие школьные секреты девочек, Таша подумала, что ведь она старше их всего ничего – с Машей они были вообще погодки, а какая пропасть лежит между ними – она была словно взрослая опытная женщина рядом с несмышленышами. А, может, зря она захотела предстать несовершеннолетней, пусть бы увела её к себе та долговязая, что приставала к ней в  туалете? Учась в гимназии, не было у Таши больше желания, чем вырваться из её стен, а сейчас вдруг остро захотелось назад, за парту. Да, а форму, оказывается, отменили! Странное дело, но ни первое чувство, ни вступление во «взрослую жизнь» физически, не изменили психического склада Наталки. В эмоциональном плане она все ещё оставалась девочкой-подростком, не спешащим расставаться с детством. Вступление в пору взросления пришлось на самые драматические события её жизни: из передряг, начавшихся с трагедии в доме Воиновых, и закончившихся калечащим душу надругательством на Светкиной квартире, вышла вполне взрослая сформировавшаяся особа по имени Таша.
Спальная комната у девочек была общей, хотя большая квартира семьи Захрустко не могла пожаловаться на недостаток жилых помещений. Насколько могла судить Таша, кроме общей для супругов  спальни и детской на втором этаже и большой гостиной на первом, в квартире имелось, по меньшей мере, ещё две свободные комнаты. «Может для гостей? – подумалось девушке. – Или просто родители в воспитательных целях отвели дочкам одну комнату?» Кровать у сестёр тоже была общей – большая, двухэтажная. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы Таша поняла, где спит каждая из сестёр – настолько их личные уголки отражали внутренний мир и характер каждой из девочек. Внизу был мир Маши – виньетки, розовый цвет, плакаты (Таша уже знала, что они называются постерами) с изображениями кинодив, моделей и просто красивых мужчин. А наряду с ними – фотки дорогих авто и мотоциклов, что немало удивило Ташу, поскольку она уже составила впечатление, что Маша и техника – два непересекающихся параллельных мира. «Хотя,.. -  поразмыслив, решила Таша, - Почему бы и нет… Если всё это – культовые вещи в том мире, куда она так стремиться попасть, то это всё объясняет»
А вот у Саши наверху всё было по-спартански просто, кроме ужасной коллекции жуков, с которой девочка, по-видимому, даже спала. Жуки были разными, некоторые – весьма отвратительной наружности. Но Саша, словно не заметив Ташиного отвращения, поднесла к её носу самый премерзкий экземпляр, и принялась с энтузиазмом про него что-то рассказывать. Теша даже пожалела, что дала Саньке себя уговорить и взгромоздиться к ней на второй ярус кровати. Пытаясь отвлечься от лицезрения мерзких созданий, глаза девушки стали блуждать вокруг, пока не наткнулись на висевшую над Сашиной постелью фотографию забавного морщинистого старикашки с обезьяньей мордочкой и дурашливым выражением на ней. Взъерошенный старикан  показывал  всем, смотрящим на портрет, свой язык, словно говорил: «Ну, что? Обвёл я вас вокруг пальца? Ввек мой секрет не разгадаете!»
- А это кто озорничает? Ваш дедушка?
- Это я его сюда повесила! – с гордостью заявила Саша, отложив в сторону своего засушенного, пахнущего таранькой, огромного чёрного таракана. – Пусть предкам язык вместо меня показывает, чтобы доставали меньше. Правда, классно?
- Да, здо,.. клёво! Весёлый, видать, был человек ваш дед. – сказала и.. осеклась, увидев вытращенные от изумления глаза Саньки: «Что-то не то? Что опять сморозила? Ах, да, наверное, дедушка ещё жив. И, правда, неловко как-то вышло, теперь бы извиниться, но как?» Таша перевела взгляд на сидевшую на паласе Машу и наткнулась на серьёзные внимательно изучающие серые, в папу, девичьи глаза.
- Нас предупреждал папа, что ты бол.., хм, не совсем здорова. Но я не предполагала, что настолько серьезно. Ты вправду ничегошеньки не помнишь? Ты знаешь, кто такой был Эйнштейн?
- Конечно, знаю! Это был… - на Тышином лбу пролегла, глубокая складка. – Ты права, я ничего не помню! – и девушка кошкой спрыгнула со второго яруса кровати прямо на пол, уселась на ковер радом с Машенькой. – Расскажи!
- Да она, пожалуй, получше меня расскажет. – Маша кивнула в сторону сиганувшей вслед за Ташей Сашеньки.
- Нет! Давай уж лучше ты, мы такого даже и не проходили. – заявила Саша, несколько разобиженная невниманием к её увлечению этмонтологией, и села на ковёр рядом с ними.
- Ну, ладно! Жил этот тип в начале прошлого века…
«Как и я.» - подумала Таша.
- …Я где-то смотрела передачу про него. Он был большой чудак и плохо учился в гимназии. А потом взял и придумал эту самую, теорию относительности, после которой враз устарела вся традиционная физика.
- И законы Каплера и Ньютона?
- Да не знаю я! – в сердцах отвечала Маша. – Наверное… Просто Эйнштейн, эх, как бы лучше сказать,. Стал культовой фигурой как ниспровергатель авторитетов и традиционных устаревших взглядов. Во! И сказанула же я! Никогда бы не подумала, что так смогу.
А дотошная Таша не отставала:
- А в чём же суть учения? Хотя бы в двух словах.
- Я же говорила, что мы это ещё не проходили. Теорию относительности изучают, и то поверхностно, не то в десятом, не то в одиннадцатом классе, а у меня только девять.  Хотя,.. Сашка, это ведь он придумал, что в мире есть четыре измерения?
Саша, заинтересованная рассказом старшей сестры, только кивнула в ответ.
- Высота, длинна и ширина. – загибая пальцы перечислила Таша. – Только три! Как в декартовой системе координат.
- А время? – С победной улыбкой на физиономии заявила Сашенька. – Для любого предмета мало пространственных характеристик, они ведь отображают лишь положение предмета лишь в настоящий момент. А через миг, минуту, год?
- И то верно! – ошарашено сказала Таша, которой даже не верилось, что такая очевидная вещь никому не пришла в голову раньше.
- Вот, такую двойную характеристику мира Эйнштейн и назвал пространственно-временной континуум. А ещё, он утверждал, что в разных местах время идёт неодинаково. 
- Разве так бывает?
- Бывает! Если человек летит в космосе на корабле, то стареет медленнее, и когда вернётся обратно, то на Земле уже будет другое время, его знакомые постареют, или, вообще, умрут, а он, космонавт, будет ещё молодым человеком.
- Здорово! А скачки во времени по этой теории бывают?
- Вроде бы, не знаю, может, бывают… - растерянно сказала Маша и посмотрела на Сашу, ища помощи у сестры.
- Чё ты на меня смотришь, ты же у нас старшая! – грубовато постаралась «отшить» старшую сестру Саша.
- Ты же у нас фантастику читаешь.
- А ты только любовные романы и журналы!
Таша, наблюдая за пикировкой сестёр, только переводила взгляд с одной на другую, наконец, взмолилась:
- Девочки, перестаньте ругаться, лучше расскажите то, что знаете.
- По теории относительности время однонаправлено и обратной силы не имеет, - начала Саша менторским тоном, - Поэтому, скачки вперёд в принципе возможны, а вот назад нет. Но фантасты игнорируют это, и то и дело отправляют своих героев в прошлое, и они там меняют ход истории.
Таша было приуныла, ей что, теперь торчать здесь навсегда? Но рассудив, что может девочки что-то ещё не знают в силу столь юного возраста, напротив, прибодрилась.

Дальнейшее общение девушек было прервано трубным зовом хозяйки дома