III
Крым.
Дорога на Евпаторию
«Мы наш, мы новый...»
Машину трясло так, что говорить порой было невозможно. Велесову удалось выпросить у Глебовкого только грузовичок «Пирс-Эрроу», и теперь он, вместе с тремя константиновцами трясся  в дощатом кузове по скверной приморской грунтовке.
Ехали уже больше двух часов. Разгоняться больше сорока не получалось но и это было слишком много для потрепанного грузовичка. Вот справа, на фоне неба, мелькнула вышка оптического телеграфа; за ней утопали в садах домах домишки татарского селения Улуккул-Аклес.
«Пирс-Эрроу» миновал плато и стал спускаться по неровной дороге к реке. Отсюда открывался вид на море и низменную приморскую степь, что тянулась до самых Сакских озер.  Возле берега чернел на отмели остов сгоревшего парусного линкора. Эхо октябрьских боев, подумал Велесов. Надо же - еще полугода не прошло...
Всю дорогу от Севастополя Велесов, глотая пыль, то и дело прикусывая язык на очередном ухабе, рассказывал константиновцам обо всем:  о целях Проекта, планах Груздева и главное,  о том, что должно произойти сегодня. 
- Беда в том, друзья мои, что они меня не слышат.  Поставили себе цель - и идут к ней, не замечая того, что творится вокруг. Такое бывает, когда люди тратят слишком много сил на решение конкретной задачи: им начинает казаться, что это и есть самое важное, а других перспектив они в упор не видят.
Грузовик мотнуло так, что Коля не удержавшись, слетел с сиденья. При этом он инстинктивно схватился за руку  соседа. Штакельберг коротко взвыл от  боли в раненом плече.
- Осторожно... - засуетился Велесов.  - Петя, вы как, сильно болит?
Побелевший, как бумага,  Штакельберг упрямо мотнул головой.
- Продолжайте, Сергей Борисыч. Что вы там говорили о перспективах? 
- Что? А-а-а, это я о том,  что можно сделать, объединив усилия двух Россий - и той, откуда прибыли мы, и этой.
- Простите, что же тут объединять?  - удивился Адашев. Он предусмотрительно устроился в самой кабины и не так страдал от тряски. - Даже мы их обогнали так, что перечислять устанешь! Дредноуты, аэропланы, радио...
-  Да во всем обогнали!  - поддержал  товарища Михеев. - А с вами и вовсе сравнивать смешно.  Они для вас, уж простите, как папуасы с каких-нибудь Кокосовых островов!
- Вы не правы... кажется, Александр?
- Алексей. - поправил Адашев. - Можно просто Алеша.
- Так вот, Алеша, вы не правы. Дело не в технике и науке. Это все наживное. Нам нужно совсем другое...
- Я понял! - Коля Михеев хлопнул себя по лбу. Для этого пришлось отпустить борт, и он снова чуть не полетел на пол - если бы Штакельберг не поймал его здоровой рукой за ремень портупеи.
- Спасибо, Петь... Как же я сразу не догадался? Золото, уголь, руды всякие, да? Вы у себя все это истратили, и теперь хотите добывать здесь, правильно?
Велесов расхохотался. Он смеялся долго, то и дело переходя на кашель. Свободной рукой - другая крепко вцепилась в борт, -  он вытирал глаза. Константиновцы недоуменно взирали на этот приступ веселья.
- Как мы, все же, порой предсказуемы... прости, Коля, не хотел тебя обидеть. Увы - пальцем в небо. Это было бы слишком просто. То есть, нам, конечно,  нужны полезные ископаемые, но не настолько, чтобы тащить из из прошлого. Да и вообще - чего-чего, а руд, золота и нефти у нас не на одно столетие припасено. Я говорил  о людях, об их жизненной энергии, об их жажде перемен, наконец! Один наш ученый называл это «пассионарностью». У нас слишком многие, вместо того, чтобы работать, искать,  создавать что-то новое, сидят и ждут, когда им это преподнесут на блюдечке. А может, дело в том, что нам слишком сильно досталось за последние сто лет? Двадцатый век, молодые люди - он ведь ох, какой страшный был! Мне кажется,  Россия, да и другие страны, все свои силы сожгли в  войнах, революциях и всяком-прочем, о чем даже вспоминать не хочется.
Мы как бы... надорвались, что ли? И теперь тычемся, как слепые щенята, не способные встать и сделать что-то по-настоящему значительное. Не поверите, у нас сорок с лишним лет назад люди слетали на Луну, а с тех пор - как отрезало! Мы тогда мечтали, что через двадцать лет будем выращивать яблочные сады на Марсе, а в итоге, так и копаемся на низких орбитах.
-  Значит, дело в космосе? - спросил Штакельберг.
- Да нет же! То есть и в Космосе тоже, но не только в нем. Нам всем нужна великая цель, понимаете? Такая, чтоб дух захватило, чтобы заьыть обо всм остальном. Вот тогда люди  проснутся и покажут, на что они способны! А объединение двух Россий - это и есть такая цель. Многие из тех, не может найти себя в современной жизни, отправятся сюда - учить, лечить, внедрять новое, путешествовать, в конце концов! И не по дурацкой туристической путевке, по-настоящему, всерьез! У них ведь тут еще столько неосвоенных земель, одна Африка чего стоит. Помните, как у Гумилева:
- «Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города...»
- «Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы...» - подхватил Штакельберг. Услышав строки любимого поэта, он, кажется, забыл о боли.
- «Но трусливых душ не было меж нас.
Мы стреляли в них, целясь между глаз!»
- Да, молодые люди, именно так! Мне порой кажется, что это стихотворение нас, какими мы стали в нашем двадцать первом столетии...
- «Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна...»
- «Я узнал, узнал, что такое страх...»
Погребенный здесь в четырех стенах...» - снова продолжил Штакельберг. Глаза его искрились восторгом.
- Точно! И кому легче от того, что эти четыре стены раздвинулись до границ всей планеты? Стены - они и есть стены. Тюрьма.
- Ну хорошо, Сергей Борисыч, это все относится к вашим соотечественникам.  - Адашева, похоже, вовсе не тронула музыка гумилевских строк. - Предположим, они найдут для себя новые горизонты. Хотя, какие они новые, если вдуматься - все ведь уже известно, карты имеются... Ладно, пусть. А как со здешними обитателями? Им-то с того  что за корысть? Проводниками служить у новых Ливингстонов за бусы и патроны?
Велесов посмотрел на молодого человека с удивлением.
- Глубокая мысль, Алексей, хвалю... Нет, разумеется, ничего такого. Люди из этой России будут, прежде всего, учиться.  Уверен, во многих наших вузах скоро откроют специальные подготовительные отделения для выходцев отсюда. Они выучатся, вернутся домой, и будут строить новую жизнь.  А кто-то, возможно, захочет и остаться и сделать карьеру у нас. Нет, я понимаю, здесь тоже всякого народа хватает - и жулики, и взяточники, и казнокрады, в том числе, - но мы уж постараемся, чтобы к нам такие не попадали!
- А все-таки, про Космос можно поподробнее? - попросил Штакельберг.
- Я ведь уже рассказал, Петя. Вместо того, чтобы тырить технические новинки из будущего, можно развернуть грандиозные космические программы, причем и там, у нас, и здесь. Если Рогачев не ошибся со своими «эхо-червоточинами», даже нашими  силами  можно хоть завтра снарядить экспедицию на Марс!
- На Марс.. - завороженно прошептал юноша. Вместо альминской степи перед глазами у него   раскинулись кирпично-красные пески чужой планеты. Вот он шагает, увязая по колено - в бронзовом , на манер водолазного, шлеме с круглыми оконцами; за спиной воздушный цилиндр, опутанный ребристыми рубками и манометрами, у руках  верный геологический молоток...
- Именно! Ну, может, насчет «завтра» я несколько погорячился, но уж лет через пятнадцать - наверняка.
- И все, что нужно для этого - убедить вашего ученого отключить свое устройство?
- Достаточно просто отсоединить генератор. Тогда Воронка начнет брать энергию из подпространства, и между двумя мирами возникнет проход, закрыть  который будет уже невозможно.  А потом...  да я вам только что рассказывал.
Штакельберг кивнул.
- А как его отсоединить? - спросил практичный Адашев. - Вы ведь, как я понял,  в этих штучках не разбираетесь?
- Ну, кой-какое инженерное образование у меня есть. Но  - вы правы, Леша, сам я с установкой не справлюсь. Надо убедить Валентина... господина Рогачева нам помочь.
- А если он откажется?
- Куда он денется! - отрезал Штаккельберг. - Наган к затылку, и...
У Велесова от удивления отвисла челюсть.  Куда делся интеллигентный юнкер, вчера еще перебиравший чертежи в портовой конторе? Перед ним в кузове «Пирс-Эрроу» сидел один из тех, кто, шли на огнеметы в Верденской мясорубке, лезли на Турецкий вал и    поднимались в психические атаки под Екатеринодаром или Ижевском.
«...бедный Валентин... Похоже, этот энтузиаст с ним цацкаться не будет. Вот что значит - дать человеку мечту...»
-  А если все же не согласится? Убьете его?
- А если не согласится, - жестко ответил Велесов, - тогда у нас останется еще один метод. Самый последний.
И подкинул на ладони, брусок, похожий на кусок дешевого мыла в скверной серо-желтой бумаге.

Отредактировано Ромей (07-07-2017 00:03:38)