III
Дорога на Евпаторию
Машину трясло, что порой говорить было невозможно. Глебовский дал Веелесову не легковой «Рено», а грузовичок «Пирс-Эрроу», и теперь Сергей с тремя константиновцами трясся  в дощатом кузове по приморской грунтовке.
Разгоняться больше сорока не получалось но и это было слишком много для потрепанного грузовичка. Справа, на фоне неба, мелькнула вышка оптического телеграфа; за ней утопали в садах домах домишки татарского селения Улуккул-Аклес.
«Пирс-Эрроу» миновал плато и стал спускаться по неровной дороге к реке. Отсюда открывался вид на море и низменную приморскую степь, что тянулась до самых Сакских озер.  Возле берега чернел на отмели остов сгоревшего парусного линкора. Эхо октябрьских боев, подумал Велесов. Надо же - еще полугода не прошло...
- А почему с вами не соглашаются, Сергей Борисыч? - спросил Коля Михеев. - Вы ведь так толково объясняете! Неужели им непонятно?
Всю дорогу от Севастополя Велесов, глотая пыль, то и дело прикусывая язык на очередном ухабе, рассказывал константиновцам обо всем:  о целях Проекта, планах Груздева и главное,  о том, что должно произойти сегодня. 
- Беда в том, что они меня не слышат.  Поставили себе цель и идут к ней, не замечая того, что творится вокруг. Такое бывает, когда люди тратят слишком много сил на решение конкретной задачи: им начинает казаться, что это и есть самое важное, а других перспектив в упор не видят.
Грузовик мотнуло так, что Коля не удержавшись, слетел с сиденья. При этом он инстинктивно схватился за руку  соседа. Штакельберг коротко взвыл от  боли в раненом плече.
- Осторожно... - засуетился Велесов.  - Петя, сильно болит?
Побелевший, как бумага,  Штакельберг мотнул головой.
- Продолжайте, Сергей Борисыч. Что вы там говорили о перспективах? 
- Что? А-а-а, это я о том,  что можно сделать, объединив усилия двух Россий - той, откуда прибыли мы, и этой.
- Простите, что же тут объединять?  - удивился Адашев. Он предусмотрительно устроился возле кабины и меньше других страдал от тряски. - Даже мы их обогнали буквально во всем: дредноуты, аэропланы, радио... А с вами и вовсе сравнивать смешно.  Они для вас, уж простите, как папуасы с каких-нибудь Кокосовых островов!
- Вы не правы... кажется, Александр?
- Алексей. - поправил Адашев. - Можно просто Алеша.
- Так вот, Алеша, вы не правы. Дело не в технике и науке. Это все наживное. Нам нужно совсем другое...
- Я понял! - Коля Михеев хлопнул себя по лбу. Для этого пришлось отпустить борт, и он снова чуть полетел бы на пол,  если бы не Штакельберг поймавший его здоровой рукой за портупею.
- Спасибо, Петь... Как я сразу не догадался? Золото, уголь, руды всякие, да? Вы у себя все это истратили, и теперь хотите добывать здесь?
Велесов расхохотался. Он смеялся долго, порой срываясь на кашель. Константиновцы недоуменно взирали на этот приступ веселья.
- Как мы, все же, предсказуемы... прости, Коля, не хотел обидеть. Увы - пальцем в небо. Это было бы слишком просто. То есть, нам, конечно,  нужны полезные ископаемые, но не настолько, чтобы тащить их из прошлого. Чего-чего, а руд, золота и нефти у нас не на одно столетие припасено. Я говорил  о людях, об их жизненной энергии, об жажде перемен, наконец! Один ученый называл это «пассионарностью»... Слишком многие, вместо того, чтобы работать, искать,  создавать что-то новое, сидят и ждут, когда им это преподнесут на блюдечке. А может, дело в том, что нам слишком сильно досталось за последние сто лет? Двадцатый век, молодые люди - он ведь ох, какой страшный был! Мне кажется,  Россия, да и другие страны, все свои силы сожгли в  войнах, революциях и всяком-прочем, о чем даже вспоминать не хочется.
Велесов сделал снова закашлялся, на этот раз, наглотавшись пыли. Константиновцы молчали, ожидая продолжения.
- Мы как бы... надорвались, что ли? И теперь тычемся, как слепые щенята, не способные встать и сделать что-то по-настоящему значительное. Не поверите, у нас сорок с лишним лет назад люди слетали на Луну, а с тех пор - как отрезало! Мы тогда мечтали, что через двадцать лет будем выращивать яблоневые сады на Марсе, а в итоге, так и копаемся на низких орбитах.
-  Значит, дело в космосе? - тихо спросил Штакельберг.
- Да нет же! То есть и в Космосе тоже, но не только в нем. Нам всем нужна великая цель, понимаете? Чтоб дух захватило, чтобы забыть обо всем! Вот тогда люди  проснутся и покажут, на что они способны. А объединение двух Россий - это и есть такая цель. Те, не может найти себя в нашей унылой жизни, отправятся сюда - учить, лечить, внедрять новое, торговать, путешествовать, в конце концов! И не с туром «все включено» - по-настоящему, всерьез! Новые горизонты, неоткрытые земли - одна Черная Африка чего стоит... Помните, как у Гумилева?
- «Я пробрался в глубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города...»
- «Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы...» - подхватил Штакельберг. Услышав строки любимого поэта, он забыл о боли.
- «Но трусливых душ не было меж нас.
Мы стреляли в них, целясь между глаз!»
- Да, молодые люди, именно так! Мне порой кажется, что это стихотворение о нас, какими мы стали в двадцать первом столетии...
- «Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна...»
- «Я узнал, узнал, что такое страх...»
Погребенный здесь в четырех стенах...» - снова продолжил Штакельберг. Глаза его искрились восторгом.
- Точно! И кому легче от того, что эти четыре стены раздвинулись до границ всей планеты? Стены - они и есть стены. Тюрьма.
- Ну хорошо, Сергей Борисыч, это все о ваших соотечественниках... - Адашева, похоже, не тронула музыка гумилевских строк. - Предположим, они найдут для себя новые горизонты. Хотя, какие они новые - все известно, карты имеются... Ладно, пусть. А здешние обитатели? Им-то с того  что за корысть? Проводниками служить у новых Ливингстонов за бусы и патроны?
Велесов посмотрел на молодого человека с удивлением.
- Глубокая мысль, Алексей, хвалю... Нет, разумеется, ничего подобного. Они будут, прежде всего, учиться.  Уверен, во многих наших вузах скоро откроют специальные подготовительные отделения для выходцев отсюда. Они выучатся, вернутся домой, и будут строить новую жизнь.  А кто-то, возможно, захочет и остаться и сделать карьеру у нас. Нет, я понимаю, здесь тоже всякого народа хватает - и жулики, и взяточники, и казнокрады, в том числе, - но мы уж постараемся, чтобы к нам такие не попадали!
- А все же, про Космос можно подробнее? - попросил Штакельберг.
- Я ведь уже рассказывал, Петя. Вместо того, чтобы тырить технические новинки из будущего, можно развернуть грандиозные космические программы, причем и там, у нас, и здесь. Если Рогачев не ошибся со своими «эхо-червоточинами», даже нашими  силами  можно хоть завтра снарядить экспедицию на Марс!
- На Марс.. - завороженно прошептал юноша. Вместо альминской степи перед глазами у него   раскинулись кирпично-красные пески чужой планеты. Вот он шагает, увязая по колено - в резиновом мешковатом костюме и маске с круглыми стеклянными глазами, на манер противогазной. На спине  -  медный воздушный резервуар, опутанный гофрированными рубками и манометрами, в руках - верный геологический молоток...
- Именно! Ну, может, насчет «завтра» я погорячился, но уж лет через пятнадцать - наверняка.
- И все, что нужно для этого - убедить вашего ученого отключить свое устройство?
- Достаточно отсоединить генератор. Тогда Воронка начнет брать энергию из подпространства, и между мирами возникнет проход, закрыть  который никто не сможет.
Штакельберг кивнул.
- А как его отсоединить? - спросил практичный Адашев. - Вы ведь, как я понял,  в этом не разбираетесь?
- Ну, кой-какое инженерное образование у меня есть. Но  - вы правы, Леша, сам я с установкой не справлюсь. Надо убедить Валентина... господина Рогачева нам помочь.
- А если он откажется?
- Куда он денется! - отрезал Штакельберг. - Наган к затылку, и...
У Велесова от удивления отвисла челюсть.  Куда делся интеллигентный юнкер, еще вчера перебиравший чертежи в портовой конторе? Перед ним в кузове «Пирс-Эрроу» сидел один из тех, кто, шли на огнеметы в Верденской мясорубке, лезли на Турецкий вал, поднимались в психические атаки под Екатеринодаром.
«...бедный Валентин. Похоже, этот энтузиаст с ним цацкаться не будет. Вот что значит - дать человеку мечту...»
-  А если все же не согласится? Убьете?
- А если не согласится, - жестко ответил Велесов, - тогда у нас останется еще один метод. Самый последний.
И подкинул на ладони, брусок, похожий на кусок дешевого мыла в скверной серо-желтой бумаге.

V
Зурбаган, лабортатория Проекта
- Как это понимать, господин Велесов?  голос Кременецкого леденел антарктической стужей. - Врываетесь с оружием, угрожаете, требуете отступить от утвержденной программы...
- В самом деле, Серег, ты перегнул. - добавил Андрей. - Давайте выдохнем, и побеседуем без истерик.
Они с Кременецким уже час наблюдали, как Валентин с техником возятся с аппаратурой. Потом Рогачев нажал кнопку и зал наполнился низким гудением. «Ну вот... - довольно сказал ученый, - процесс пошел. Час на формирование Воронки. Кто хочет - можно покурить, только снаружи.»
В это момент в «лабораторию» и вошел Велесов с константиновцами. Все четверо при оружии: у Штакельбенрга, Михеева и Адашева «наганы», к Сергея - вытертый до белизны бельгийский «Браунинг»... 
  - Ну что, унялся? А вам, молодые люди, лучше пока подышать свежим воздухом.
Константиновцы переглянулись. Штакельберг решительно помотал головой.
- Ну, как знаете. Оружие, надо полагать, тоже не уберете?
- Не уберут. - негромко отозвался Велесов. - Пока у этого ствол при себе.
И показал на техника, замершего у мониторов.
- Он не вооружен. - сухо ответил Кременецкий. Велесов скептически хмыкнул.
- Чего вы добиваетесь, Сергей Борисыч? - нервно заговорил Рогачев. Он стоял в углу, у приборной стойки. Толстый жгут проводов тянулся от нее к блоку трансформаторов. Панели на стойке весело перемигивались разноцветными лампочками.
Велесов не  обратил внимания на вопрос.
- Вы уже запустили процесс формирования Воронки?
- Да, двадцать минуть назад... - машинально ответил Валентин и опомнился:
- Вы что, действительно надеетесь, что я прислушаюсь к вашим бредовым идеям и своими руками угроблю Проект?
- Да не угробите! А дадите людям шанс обрести настоящую цель! Настоящую, а не паршивое приращение процентов ВВП! Это не только дорога в космос, это возможность построить новый мир!
- ...новый, говорите? Свой загадили,  надо еще и этот? А не приходит в голову, что вместе с учителями и прочими мечтателями сюда попрет вся наша мерзость? Наркота, порнуха... э-э-э, да что я вам толкую? Сами все понимаете!
- Они с этим справятся! Здесь люди не испорчены заумными выдумками, которые у нас выдают за торжество гуманизма! Они и нас вылечат - не сразу, конечно, шаг за шагом, но обязательно!
Андрей ошарашенно переводил взгляд с одного на другого. Рогачев и Велесов, как токующие глухари, сосредоточились на предмете своей страсти, не замечая ничего вокруг. 
«...только вот позиции неравны: у Вали в руках скомканный платок, которым он то и дело вытирает испарину со лба, а у Велесова  - 9 мэмэ образца 1910-го...»
- ...короче, так. Или вы немедленно отсоединяете генератор от питающей шины, или я сделаю это сам.
- Как, позволь узнать? - поинтересовался Андрей. - Ты в этой машинерии ни уха ни рыла. Как и я, впрочем.
- Каком кверху. Взорву блок трансформаторов. Четырехсотграммовая тротиловая шашка - хватит, надеюсь?
Через приоткрытую дверь, долетел новый звук - близкое тарахтенье то ли авиационного, то ли мотоциклетного мотора. Андрей прислушался. Звук чуть изменил тон, потом оборвался, так же внезапно, как и возник.
- Вы сошли с ума, Сергей Борисович? - осведомился Кременецкий. - Каперанг стоял к константиновцам левым боком, и Андрей видел, как тот осторожно, еле двигая пальцами, ощупывает застежку кобуры.  - Вы же разрушите не только трансформаторы, но и установку!
- Да и пес с ней. - отмахнулся Велесов. - Главное - процесс запущен. Теперь, есть ваш «Пробой», нет вашего «Пробоя» - не роляет. Червоточина выйдет на самоподдерживающийся режим и вы ничего не сможете с ней сделать.
Кременецкий покосился на Рогачева. Тот едва заметно кивнул.
«..вот, значит, как. Выходит, Серега все верно рассчитал...»
- Он свихнулся! - голос Рогачева сорвался на визг. - Не слушайте его! Вы хоть хоть понимаете, что...
Андрей упустил момент, когда каперанг рванул из кобуры пистолет, и  в регбийном броске сбил с ног. ПСМ запоздало хлопнул, пуля ушла вверх, и  сразу - раз другой, - бабахнул «Браунинг».
Техник попятился, выставив перед собой руки - похоже, и правда не вооружен.  Штакельерг, перехватив обеими руками «наган» водит им перед собой. Глаза  - белые, безумные... Коля Михеев опустил револьвер и что-то шепчет. Адашев, помедлив мгновение, шагнул вперед и резко подбил руке Шакельберга вверх. Грохот, еще одна пуля в потолок, константиновец роняет оружие, кривясь от боли в раненом плече.
Все взоры были теперь прикованы к Велесову. Он стоял, отставив руку с дымящимся «Браунингом»  и смотрел, как медленно, держась за плечо, оседает на пульт Валя Рогачев.
Михеев сорвался с места, отшвырнул «наган» и подхватил ученого под локоть. Техник неловко поддержал его с другой стороны.
Подскочивший Адашев рванул на груди Валентина ковбойку.  сторону полы ковбойки. Раздался треск, полетели во все стороны пуговицы. 
Кременецкий, завозился, поднимаясь с четверенек.  Скула его там, куда пришелся удар локтя, быстро наливалась красным. Андрей подобрал ПСМ, шагнул к Велесову.
- Ну что, придурок? - прошипел он, глядя тому прямо в глаза. - Доигрался в благодетеля человечества? Зурбаган, стишки гумилевские... в своих стреляешь? Не любишь, когда возражают? Тогда и меня вали! Слабо?
Велесов неслышно что-то пробормотал. Пистолет ходил у него в руке ходуном. Андрей подошел вплотную выкрутил оружие из безвольных пальцев.
Входная дверь скрипнула,  Андрей обернулся.  Пистолеты он держал в обеих руках:  в правой ПСМ Кременецкого, в левой велесовский «Браунинг».
- Мы, кажется, успели вовремя, господа... - заметил Великий князь, входя в «лабораторию» - Умоляю вас, Андрей Константинович, осторожнее, не перестреляйте нас  невзначай. А лучше сделаем так: поручик (он кивнул Лобанову-Ростовскому) сейчас соберет все оружие. Поверьте, так будет спокойнее. 
Происходящее скачком переместилось куда-то за грань  реальности. Звуки тонули в глухом шуме, накатывавшем с неотвратимостью морского прилива. Сердце отвечало глухо, неровными толчками, ударяя в ребра...
«...помираю, что ли? Фу ты, как не вовремя...»
Комната вокруг поплыла, закачалась. Андрей  с трудом удержался на ногах и не почувствовал, как авиатор осторожно  избавил его от пистолетов. 
  Великий князь склонился к раненому. Коля Михеев, матерясь сквозь зубы, отдирал от полы рубахи полосу бязи.
Николай Николаевич поднял голову. На лице его ясно читалась тревога.
-  Пошлите, наконец, за врачом! Вы что, не видите, он сейчас  кровью истечет!
Резкий окрик привел  Андрея в   себя. Он помотал головой, прогоняя остатки одури, и потащил из кармана рацию.
***
- У меня приказ. - отрезал Кременецкий. Обеспечить выполнение программы любой ценой. И я этот приказ выполню.
Вместе с медиком с «Адаманта» прибыли полтора десятка моряков  в бронежилетах и с автоматами,  и сразу оцепили барак  с установкой.
В стороне, метрах в двухстах, на узкой проселочной дороге  стоял «Фарман». Вот, значит, откуда взялись и Великий князь и Зарин с поручиком... Что ж, вовремя - еще чуть-чуть и они бы друг друга перестреляли.
Николай Николаевич учтиво кивнул. 
- Приказ есть приказ. Я вас понимаю, господин капитан первого ранга, но и вы нас поймите. Господин Велесов прав, все это касается и нас.
Кременецкий пожал плечами.
- Позвольте, ваше высочество?
Что-то быстро Серега-то отошел, подумал Андрей. Будто и не было никакой пальбы.
- Те кто отдавал приказ, не знали, об открытиях Рогачева. И вообще, как можно принимать решение, не увидев все это собственными глазами?
- У меня приказ. - Кременецкий наклонил голову. - В конце концов, ничего необратимого не произойдет. Груздев изучит  выкладки  Рогачева, а мы пока...
- Этого я и боюсь! - фальцетом выкрикнул Велесов. Андрей взял его за локоть и почувствовал, как обмякли под пальцами напряженные мускулы.
- Этого я и боюсь. Профессор Груздев... он фанатик науки. Он жаждет одного - пробить тоннель в будущее. А если это сделать, сюда они больше не попадут.
- «Они» - это ваши соотечественники? - уточнил Зарин. Командир «Алмаза» стоя рядом с Великим князем. На военные приготовления «потомков» он косился весьма неодобрительно.
- Именно! Закон мироздания: нельзя вернуться в прошлое той же самой «мировой линии». 
- У меня приказ. - упрямо повторил Кременецкий.  - Пусть решает руководство.
- Как-то это слишком... заумно, Сергей Борисович.  - поморщился Великий князь. - «Мировые линии», прошлое, будущее... Боюсь, мне не хватает образования.  Но вот что я хочу предложить. Эта ваша...
- Червоточина.
- Отвратительное слово. Так вот, эта ваша червоточина может, вместо того, чтобы доставить сюда Груздева отправить нас к вам?
Андрей услышал, как со стуком отвалилась его челюсть.
«...ай да Великий князь!..»
- Вы хотите попасть  в двадцать первый век, ваше высочество? - свистящим шепотом произнес Зарин. - Но зачем?
- Господин капитан первого ранга прав - приказы надо выполнять.  Им ведь приказано провести испытание этого устройства?
Кременецкий кивнул. Он тоже был ошарашен и не пытался этого скрывать.
- Но ведь и господина Велесова можно понять! В конце концов, могут открыться новые обстоятельства... В программу ведь можно внести некоторые изменения?
- Запустить Перенос в другую сторону? - прохрипел Рогачев. Возившийся с ним медик пытался протестовать, но Валентин только отмахнулся.
- Думаете, там будут слушать  этого буйнопомешанного?  - он кивнул на Велесова. - Как бы не так! Ему и слова сказать не дадут, арестуют и все!
- А мне дадут?  - улыбнулся Великий князь. - И к тому же, мой опыт подсказывает: с любым по-настоящему важным делом надо обращаться на самый верх. Мне рассказывали о правителе вашей России   - это весьма решительный, твердый, и вместе с тем осторожный и благоразумный господин. Думаю, он выслушает и господина Велесова и его... кхм... визави, и примет верное решение.
- Но  ему и так обо всем докладывают...
- Одно дело - доклад, подготовленный чиновником,  - тонко усмехнулся Великий князь, - и совсем другое, беседа с теми, кто побывал в гуще событий. Или вы опасаетесь, что меня сочтут недостаточно важной персоной для беседы с вашим президентом?
- Мне довелось с ним пообщаться. - заметил Зарин. - Уверен, он захочет с вами встретиться.
- Вот видите! Итак, мы с контр-адмиралом, эти двое господ,  - он кивнул Велесову с Андреем, - и, разумется, вы господин Рогачев.  Пусть ваш президент выслушает всех, прежде чем что-то решать.
Велесов дернулся.
- А если он согласится с Груздевым?
-  Тогда и говорить не о чем. Вы мечтали об объединении усилий, не так ли? А что за объединение, если одна из сторон против? Нет, Сергей Борисович, если бы вы испортили это устройство - вместо обьединения мы получили  бы взаимные обиды и недоверие.
Громко запищал зуммер. Рогачев выругался и,  скривившись от боли в простреленном плече, заковылял к пульту. Медик с адашевым пытались ему помочь, но Валентин раздраженно их оттолкнул.
- Семнадцать минут до выхода на режим. Решайте. Я - «за».
Кременцкий откашлялся.
- Ваше высочество, вы меня убедили.
- Меня тут никто не спрашивает, - шепнул Андрей, придвинувшись поближе к Велесову. - но я тоже согласен. И учти,  Валентина ты теперь по гроб жизни должен поить натуральным «Шустовским».
- Так его еще нет. - тоже шепотом отозвался Велесов. - Шустов купит коньячный завод в девяносто девятом, а торговая марка появится еще через год, после Всемирной выставки в Париже.
- Я с вас смеюсь, как говорила тетя Песя с Молдаванки. Ты попаданец, или где? Вот и ускорь это дело. Что-что, а хороший коньяк в любом веке пригодится!

ЭПИЛОГ
Балтика, Кронштадт
Линкор ударил бортовым залпом. Облако дыма затянуло трехдечную махину целиком, над белой ватной пеленой виднелись только мачты. Реи с правильными интервалами  усеяны матросами в одинаковых белых робах; они неслышно орут, размахивают бескоызками, и над головами, в вышине трепещут гирлянды флагов расцвечивания.
В ответ с полубака «Невки» солидно бабахнули салютационные карронады. Канониры тут же принялись шуровать прибойниками, утрамбовывая новые картузы. «Синоп» уже откатывался назад. Еще немного,  и пароход, на котором правители Российской Империи и Российской Федерации принимали парад Балтийского Флота, поравняется с очередной многопушечной махиной.
Залп. И снова небо обрушивается над Кронштадтом.
- Вы знаете, а я ведь вырос в Санкт-Петербурге, - сказал Президент, когда орудийный раскат растаял вдалеке. - И мальчишкой бывал на экскурсиях в Военно-морском музее. Там стоят модели таких вот этих самых кораблей. И как  жалел, что никогда не увижу их собственными глазами, на не на музейных полках...
- Поистине, чудесам Господним несть числа. - улыбнулся Император. - Но вам, Ваше Превосходительство, грех жаловаться, корабли вашего флота неизмеримо мощнее наших. Я не забыл, как мы с вами принимали парад вашего Балтийского Флота - вот здесь, на этом самом месте.
- Только, спустя сто шестьдесят лет?
- Разумеется.
Долгая пуза, прерываемая ревом корабельных орудий.
- Разве дело в лошадиных силах или классе ракет? Настоящая сила и флота  и страны  - в людях.
  Новый залп. Эхо звонким шариком отскакивает от куртин батареи "Меньшиков" и укатывается на юг, к Ораниенбауму.
- «Константин» - пояснил Император. - Паровой военный корабль. К сожалению, у нас их слишком мало, чтобы дать достойный отпор англичанам.
- Не страшно. - улыбнулся Президент. - Во-первых, это скоро изменится, а во-вторых, нашлись ведь и другие средства? 
Над мачтами «Невки» пронеслись три крылатых силуэта. Звено летающих лодок описало над ордером эскадры дугу; из кокпитов то и дело вылетали и тут же рассыпались веерами огоньков разноцветные ракеты.
- Черноморцы. Это они намяли бока британцам.
Я знаком с их капитаном. - ответил Президент. - Достойный человек и отличный моряк.
- Теперь он контр-адмирал, командует новым родом войск - морской авиацией.
- Надеюсь, скоро вы сами будете строить для нее самолеты.
- С вашей помощью, господин Президент - непременно.
- Позвольте-с, Ваше Величество? Благоволите шинель накинуть! Зябко, не дай Бог, застынете на ветру...
Император принял у адъютанта длинную   шинель с пелериной. Октябрьские  ветра на Балтике мало похожи на ливадийский зефир: он поплотнее закутался в теплое сукно  и надвинул на лоб парадную шляпу-двууголку.
- Да, вы правы, Ваше Превосходительство, главное - это люди. Нам с вами повезло, что у нас такие прекрасные советчики. Без них этот союз вряд ли состоялся бы так скоро.
- Два с половиной месяца на соглашение, которое изменит судьбы двух держав? - усмехнулся Президент. - Пожалуй, нас  с вами трудно обвинить в медлительности.
«Невка», хлопая плицами, шла вдоль бесконечной шеренги, и все новые корабли салютовали флагам, развевающимся на ее гафелях - бело-желто-белому имперскому полотнищу и украшенному двуглавым орлом триколору Верховного Главнокомандующего.
«Эмгейтен»... «Лефорт»... «Фершампенуаз»...
Залп! Залп! Залп!
- Кстати, о людях. Мы, конечно, дадим тому господину политическое убежище. Он может даже уехать на свою родину,  уверен, его там с радостью примут. Разумеется, не раньше, чем мы придадим огласке наш союз....  Впрочем, долго ему ждать не придется, такие вещи непросто хранить в секрете.
Император трижды кивнул.
- Рад, что вы отнеслись к моей просьбе с пониманием. Слишком много венценосцев закончили свои дни на эшафоте или расстались с жизнью иным, тоже насильственным,  путем. Разумеется, я говорю не только о Франции. Но, оставаясь здесь, он создавал бы некоторые сложности...
- Нет человека - нет проблемы? - тонко улыбнулся собеседник. - А вот нашем мире коронованным особам мало что угрожает. Не то что другим, облеченным властью... Вы бы видели, сколько охраны возит с собой американский президент!
Император удивленно поднял брови.
- Право же? Кому придет в голову  покушаться на правителя столь незначительного государства? Разве, его же соотечественникам?
- Мир сильно изменился,  Ваше Величество. Поверьте, у американского президента хватает врагов. 
- Вряд ли у нас с вами их меньше.
Президент испытующе  посмотрел на собеседника.  В обоих определенно угадывалось сходство: длинное лицо, аккуратный нос, высокий, с залысинами лоб, чуть впалые щеки. И острый, пронзающий насквозь взгляд серых глаз.
- Неважно, сколько врагов будет лично у нас с вами. - ответил он негромко, чтобы не слышали приближенные, толпившиеся на крыле мостика. - Главное, чтобы у наших народов их было как можно меньше.
Император покачал головой.
- Боюсь, это утопия. Насколько я помню историю, ни одно десятилетие не обходилось без войны. И вряд ли в вашем будущем дело обстоит иначе.
- Вы правы, Ваше Величество. У России, как известно, всегда было только два союзника - ее армия и ее флот.
- Как вы сказали? - оживился Император. - «Только два союзника - армия и флот»? Надо будет запомнить.
- Это сказал ваш... погодите... да, ваш внук. У нас он известен как Александр Третий, Миротворец.
- Маленький Саша? - удивился Император. - Всегда полагал, что из него выйдет толк.
Линейная шеренга закончилась. Нос «Невки» покатился в сторону в широкой циркуляции. Теперь порывы ветра стегали пароход с левого борта. Президент чуть передернул плечами и вжикнул «молнией» флотского бушлата.
- Да, Ваше Величество, выигрывать мы войны научились. - сказал он, глядя на проплывающие мимо стены форта «Павел I», от самого уреза воды одетые в серый гранит. - Остался, в сущности, пустяк:  научиться выигрывать мир.
***
- Ну вот, а ты опасывался! - сказал Андрей.  - Я, как понял, что предлагает Великий князь, сразу перестал волноваться! 
- Во первых, не «опасывался», а «опасался»  - желчно отозвался Велесов. - Что за манера коверкать родной язык? Тоже мне, одессит...
- А во вторых?
- А во-вторых, не доведи я дело до такой крайности - Николай Николаевич вообще  не стал бы вмешиваться.
- Ну и что? Было бы то же самое, только позже. Крыша, что ль, горит? Не верится мне, что он, - Андрей указал на одного из двоих, стоящих на мостике, - ...что он положился бы в таком деле на чьи-то доклады, а не захотел увидеть все сам?
Велесов немного подумал.
- Да нет, конечно. Но, в конце концов, можно чуток погордиться,  что это я так хорошо все устроил?
- Имеешь. - успокоил его Андрей.  - Тем более, что так оно и есть.  Если бы не твоя затея с Зурбаганом, вообще не о чем было бы  говорить. А так, есть готовый проект, люди, поддержка местных властей - какое еще тут могло быть решение?
- Пожалуй, никакого. Даже Груздев, и тот в итоге согласился, особенно когда оценил перспективы Валькиного открытия.
Тройка летающих лодок снова прошла над мачтами «Невки».
- Вот кого надо благодарить! - Велесов указал на аппарат ведущего- Если бы Эссен не заметил меня тогда на обломке катера... да и потом...
- Не прибедняйся! - добродушно отозвался Андрей. - Реймонд Федорыч, конечно, молодчина, но ведь и другие не хуже. Зарин, Белых с его бандой, авиаторы, юнкера, миноносники... Все мы, так или иначе, делали, что могли.
Велесов не ответил. Он поежился, втянул в голову в плечи и обеими руками поднял воротник шинели.  Октябрь на Балтике негостеприимен: порывы стылого ветра пронизывают тонкое сукно и выдувают прочь остатки тепла; дальний горизонт затягивало дождевой хмарью и оттуда, по свинцовой глади залива, от далеких финских шхер, от островов Бьёркского архипелага катилась короткая, злая волна.
Андрей пробежал взглядом по шеренге линкоров. Императорский смотр закончился: матросы муравьями сбегали вниз, по лесенкам вант, захлопывались крышки пушечных портов, и лишь гирлянды флагов расцвечивания по-прежнему трещали под порывами норд-веста.
- Знаешь,  - сказал вдруг Велесов. - я тут подумал... А ведь интересная у нас намечается жизнь!

Москва
Апрель-июль 2017 г.

Отредактировано Ромей (09-07-2017 11:09:25)