Точного времени он, конечно, не знал, но что наступила полночь, сообразил мгновенно. Все вокруг будто вымерло, затаилось в страхе. Не слышно было криков гуляк. Даже мыши, которые стали безраздальными хозяевами дома, и те попрятались по самым глубоким норкам.
Гюрги ухмыльнулся предвкушающе. Выглянул наружу. Аккуратно, оставаясь в тени.
Ага, а вот и гости, так усердно намываемые сереньким грызуном.
Литвин весь превратился во внимание, стараясь запомнить каждую деталь происходящего. Даже самую малую.
Красные длиннополые кафтаны, ботфорты, мушкеты, короткие сабли... И дивно наглые морды под шляпами. Точно, шведы, никакой ошибки!
Семь... Нет, не человек. Семь всадников, поправил сам себя Гюрги. Те, кто являются в полночь на перекрестке, вряд ли могут считаться людьми, хоть и были ими раньше...
Но не призраки! Судя по тому, как взлетает грязь, весьма телесны. Ни капли пошлой прозрачности, присущей всяческим подлым привидениям и остальной бродячей эктоплазме! У литвина на душе потеплело. Телесное создание куда легче убить. Не возьмет свинец, так сработает серебро! Ну или много свинца.
Драгуны проехали мимо дома, даже не взглянув на засадный чердак. Двинулись дальше, по улице, вскоре скрывшись из поля зрения - высовываться из окошка Гюрги все не решился. Какой-нибудь коварный швед мог и третий глаз отрастить.
Через несколько минут (они, конечно, показались часами, но литвин был весьма опытен, и знал коварство времени), где-то возле кабака раздался истошный крик.
И с окружающего мира словно сдернули грязное покрывало. Зашуршал ветер, заухала сова, закопошились мыши...
Выдохнул и Гюрги. Перекрестился по обоим обычаям, сплюнул тихонько. Был один моментик в гостях, который, с одной стороны, жутко не понравился, с другой - весьма добавлял ясности. Завтра и опробуем!
Спускаться с чердака литвин не рискнул. Опасался он не шведов, нет. Судя по воплю, полуночники кого-то успешно потеряли, а значит, все, кто заперт в селе, начнут яростно надираться. И вполне могут жахнуть из нескольких стволов по любой тени. Помирать же на грязной дороге, с разорванным картечью пузом, в планы Гюрги не входило.
Примостив под голову какой-то старый мешок, найденный прям под ногами, литвин преспокойно заснул.

Утром, едва первый солнечный зайчик пробился сквозь облака, Гюрги проснулся. Почесал нос. Чихнул. Поднялся, морщась от боли в затекшей спине.
  - Да уж, не двадцать лет... - уныло проговорил литвин. - И даже не тридцать...
Впрочем, кровь разогрелась быстро, скрип суставов унялся, и по лестнице Гюрги спускался уже вполне уверено, не боясь развалиться на мелкие кусочки.
Село казалось вымершим. Как обычно...
Литвин дошагал до кабака, не встретив ни одной души. Только кошка-трехцветка перебежала дорогу, скрывшись в сухой траве.
Окна кабак были закрыты ставнями. Дверь тоже была заперта. Побродив вокруг, и снова таки, никого живого не встретив (следов мертвецов тоже не обнаружив), Гюрги пожал плечами, хмыкнул, и вернулся к двери.
На стук долго никто не отзывался. Наконец, когда литвин начал колотить ногами, громогласно ругаясь при этом, внутри раздалось какое-то копошение.
- Кто там? - окликнул дрожащий голос.
Гюрги хотел было пошутить про медведя, незванно пришедшим к сове, но не рискнул.
- Литвин Гюрги, прозвищем Извиняюсь, член!
За дверью раздались странные звуки, похожие на борьбу. Потом хлесткий удар - словно в сырое мясо обухом. И из-за двери раздался знакомый голос силезца:
- Красивая жизнь, она другая! А ты, Дубовый, сразу показался тем еще чудаком! С таким-то прозвищем...
Загрохотала отодвигаемая мебель, рухнул на пол массивный засов... Гюрги терпеливо ждал.
Наконец, дверь распахнулась, и наружу высунулись усы рейтара.
- Здрав будь, друг-солдат, - кивнул ему литвин. - Как ночка прошла? Смотрю, седины добавилось?
Силезец выбрался на крыльцо, оглянулся подозрительно.
- Приходили, - коротко вымолвил он, вмиг растеряв недавнее благодушие.
- Ну это понятно, - криво улыбнулся Гюрги, помахал ладонью, - витают в возудясях некие... миазмы.
- Дурак ты! - отрезал Эд.  - И сраный магометанин!
- Рассказывай, - дернул подбородком Гюрги. Из кабака действительно, крепко несло. Не миазмами, конечно, тут он несколько преувеличил. Страхом и горелым порохом. Стреляли внутри, и не раз.
- Студента нашего потеряли - снова оглянувшись, тихо произнес силезец, - Мессе.
Гюрги почесал затылок, плюнул сквозь зубы.
- С другой стороны, парню хоть не придется сдавать экзамен. Анатомия - на диво ложная наука.
И не дав багровеющему силезцу разразиться гневной тирадой по поводу отсутствия совести, сострадания, и прочих качеств, приличествующих честному солдату, спросил:
- Как все получилось?
- Ну как, - пожал плечами и невидяще уставился глазами в землю рейтар. - Зашли, и потеряли. Старший ихний пальцем ткнул, зенки свои вылупил, и все.
- Что, все?
- Совсем все! От Мессе одна кожа с костями осталась! Чучело человеческое!
- И вы все сидели, и смотрели, да? - невинным тоном уточнил литвин, на всякий случай чуть выведя левое плечо вперед - чтоб встерчный удар силезцу в челюсть ловчее вышел.
Рейтар засопел.
- Я стрелял. Две пули в эту пакость! Серебряные! Самим Папой священые! И только дырки в стене!
- Самим Папой...  - покивал головой литвин. - И, если я тебя понял, то только стену продырявил, хотя промахнуться не мог?
Эд яростно затряс головой.
- Но дырки знатные. Если решу стреляться, башку разнесет только так, - неожиданно спокойным тоном промолвил силезец.
- Рано стреляться, друг солдат, рано! Пошли, покажешь мне наш экспонат по анатомии...