Глава 3.2 (окончание)
Северов несколько раз пытался поговорить с Настей, но она от разговора умело уклонялась, а ходить за ней хвостом у него ни времени, ни желания не было. Девушка отводила глаза, иногда недовольно пыхтела и краснела, но ничего толком не объясняла. Часто она злилась, но солдатом была дисциплинированным, о субординации не забывала, так что откровенного хамства себе не позволяла. Летчика эта ситуация откровенно бесила, но время на рефлексию не оставалось, так что все шло своим чередом.
Музыка в полку бывал редко и надолго не задерживался, но в каждый его приезд происходил разнос Ларионова за непонятные недостатки. Все это тщательно записывал в свою тетрадку Ташнов. Потом командир полка снова убывал по очередному делу, а дел этих было просто невпроворот. Какие-то конференции, сборы и слеты, решение неведомых остальным вопросов. Ну как же, важно говорил Мимосралович, лучший истребительный полк всех времен и народов, надо щедро делиться опытом. Каким он там опытом делился, Музыка тактично не пояснял. На слова Северова, что полк давно уже не лучший и вообще не тот, каким был раньше, майор разводил руками и ссылался на очередную бумагу, призывающую его на важное мероприятие. Странным поведением Музыки Олег поделился с Сажиным, заметив, что такой фрукт ему в делах не помощник. На это полковник, вздохнув, ответил, что у Эммануила целых два дяди в больших чинах, один в инспекции, второй по снабженческой линии, вот они и «светят» его перед начальством, готовят перевод в главк. Сажин рекомендовал не обращать внимания, скоро тот сам уйдет, а волну гнать сейчас не стоит.
Возила Музыку почти всегда Горностаева, и почти всегда возвращалась не сразу, а через несколько дней. Сам себе Северов честно признался, что любимую девушку он прокакал. И кому!! Вот и пойми этих женщин! Одной из самых любимых книг Северова в прошлой жизни была трилогия Симонова: «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются» и «Последнее лето». Там один из героев говорит о том, что его жена ушла к другому, а он отпустил, потому что обещать не мог, что останется в живых. Олег неожиданно вспомнил об этом, и ему пришла в голову простая мысль, что Настя подумала точно также. Музыка в бой не пойдет ни за какие коврижки, вот и вся причина. Мужик видный, при орденах, начальственный, расти и дальше будет. И в живых останется. Северов вспомнил Вику и совсем загрустил. Вот тебе и полна грудь орденов! Ордена есть, а надежды на личное счастье пока не видно. В меланхолическом настроении Северов заснул.
Неожиданно 25 марта на аэродроме приземлился ПС-84, из которого бодренько выпрыгнул подполковник Синицкий, за ним неуклюже выбрался человек в черной флотской шинели и, прихрамывая, направился к штабу. Высокий худощавый краснофлотец нес вещи – чемодан и пару вещмешков. У самого Северова, кстати, остались «африканцы» - ординарец Тимофей Кутькин и водитель Арсений Самарин. Оба попросили взять их с собой, в кадрах не отказали. Автотехники, правда, в полку было немного, старые полуторки и несколько «захаров», но Сажин обещал решить проблему в скором будущем, а пока все оставалось по-прежнему.
Прибывший назвался майором Вологдиным Александром Алексеевичем. Был он морским летчиком, летал на И-16 на Ленфронте. После ранения с летной работы списан, на должность начальника штаба дивизии согласился, так как перед войной закончил Академию. Все лучше, чем в тыл. Орден Красного Знамени и восемь сбитых, и призрачная надежда вернуться в строй. Среднего роста, 33 года, вьющиеся черные волосы коротко подстрижены, небольшие аккуратные усы как у Северова, резкие черты лица, острый взгляд карих глаз. Олег ввел его в курс дела, тот сразу впрягся в штабную документацию. Стал приходить на вечерние посиделки с чаем. В дивизии ему очень понравилось, и порядок, и организация учебы, и авиационная спасательная служба, даже серьезное отношение к охране объекта. АСС внедрялась в авиачасти, но дело шло довольно медленно, не все авиационные командиры видели смысл этом большой смысл. Есть У-2, если надо, за сбитым летчиком слетает, чего огород городить, есть заботы гораздо важнее. Да и осназ откуда взять, кто их тренировать будет? С интересом Вологдин ознакомился с методичкой по выживанию на вражеской территории, посетил занятия. Как-то признался Олегу, что столько нового и интересного никак не ожидал увидеть.
Синицкий, недавно произведенный в подполковники, был назначен заместителем командира дивизии. Гоша признался, что о назначении попросил сам, служба под началом бывшего подчиненного его нисколько не смущала.
- С тобой интересно, - заявил он, провожая взглядом сержанта Малинину, летчицу звена связи. – Э… Да… Говорю, техника новая, коллектив хороший… В общем, не подведу!
Вот в этом Северов не сомневался, Синицкий был и истребитель из лучших, и организатор хороший, и командир образованный. Так что комдив остался доволен, теперь дело пойдет!
Учеба продолжалась в прежнем режиме, летали много и не без успеха. После каждого учебного боя подробно разбирали ошибки и возможные варианты действий. Тактическая подготовка летчиков росла на глазах, все-таки все они успели повоевать. Даже у самых «малоопытных» было больше двух десятков боевых вылетов. Им посчастливилось выжить в небе, некоторым даже сбить врага, и теперь выпала возможность вернуться на фронт на новой, гораздо более совершенной технике, наученными побеждать, а не просто выживать в бою.
В первые дни апреля Северов устроил итоговый экзамен. Давал разные вводные, на пару с Железновым изображал немецких охотников, звено пешек из расположенного неподалеку бомбардировочного полка изображало немецких бомберов. Стреляли по конусу, проводили воздушные бои парами и звеньями. Особое внимание Олег уделял малым и сверхмалым высотам. Вместе с первыми боевыми самолетами полк получил целых три спарки УТИ-4 в очень хорошем состоянии, сущее золото по меркам 1943 года. Использовали их по-полной для обучения слепым полетам. Погода не всегда благоприятствовала, Северов использовал такие дни для практической отработки полетов в сложных метеоусловиях. Наиболее опытные пилоты тренировались в ночных полетах. Так что к концу обучения все пилоты имели допуск к полетам в сложных метеоусловиях, почти половина – к ночным. Этим Северов законно гордился.
Прибыли и ударные подразделения. Командир 10 ГПБАП майор Аркадий Германович Шелест оказался сослуживцем Василия Ивановича Ракова, начинал еще в Финскую, на этой войне с первого дня, потом ранение, учеба в Военно-морской академии, снова фронт. И остальные бомберы ему под стать, очень хорошо! Командиром винтолетного полка был капитан Виктор Злобин, его автожиры были сведены в две эскадрильи, транспортную и ударную, в каждой по девять машин. Транспортные могли перевозить отделение солдат, ударные несли бомбы, РСы, пулеметы и пушки и были неплохо бронированы.
За пару дней до дня «Ч» объявился Мимосралович, привез с собой целую пачку разных газет. Объединяло их одно, во всех были статьи о том, как гвардии майор Музыка выступает на различных совещаниях и щедро делится богатейшим опытом 7 ГИАПа. На фотографиях он выглядел великолепно, всегда старался повернуться той стороной, где сверкал орден Александра Невского. Сказанул, что это он поддерживал авторитет полка, заботился о том, чтобы ЕГО полк ни в чем не нуждался. Вечером того же дня прибыла целая колонна машин – доджи, студеры и один виллис, который Музыка сразу забрал себе. Олег привык к доджу, так что почему-то ожидаемой комполка стычки не произошло. Оба дня Музыка ездил по аэродрому на новой машине, присутствовал на полетах, разборах, но ни во что не вмешивался, молча слушал, иногда кивал с важным видом. Вечером 8 апреля неожиданно построил полк, дал положительную оценку уровню его подготовки, но пожурил за недостаточное рвение в освоении новой техники. В общем, дал понять, что все неплохо, но можно и даже нужно было лучше. Красивая позиция и очень удобная. Олега так и подмывало спросить, как товарищ комполка собирается управлять полком в бою, но при подчиненных сдержался.
Утром 10 апреля прибыл ПС-84 с целой делегацией из управления ВВС ВМФ. Дивизия была построен, Северов отдал рапорт, состоялось торжественное прохождение. Комиссия во главе с представительным генерал-майором, назвавшимся Бартновским Дмитрием Филипповичем, начальником штаба ВВС ВМФ, была приятно удивлена, Музыка в числе прочих комполков заслужил первую похвалу. Дальше все пошло как обычно. Проверили документы, планы занятий, посмотрели протоколы принятия внутренних зачетов. В комиссии было несколько командиров из летной инспекции ВВС ВМФ, они экзаменовали летчиков, делали это тщательно и со знанием дела.
В первый же день на ужине, на котором присутствовали, кроме проверяющих, командование дивизии и полков, Олег краем уха услышал, как Музыка жаловался Бартновскому, что комдив по молодости лет заслуженных людей прижимает, давит авторитетом власти, а не властью авторитета. Мол, сил на формирование полка положено много, но будет ли это оценено он, Музыка, сомневается. Во фрукт!
Три дня дивизию трясли и проверяли, каждый вечер Бартновский поводил итоги. Результаты были хорошие, генерал был доволен. Он был очень въедливый, в сути дела прекрасно разбирался, так что оценка была объективной. Очень ему понравилась организация службы технических и других вспомогательных подразделений, посмотрев на тренировку АСС, которую Олег специально организовал для проверяющих, пришел в полный восторг. Все время хвалил командиров полков, Музыка ходил именинником. Наконец, по окончании контрольных мероприятий, Бартновский дал самую высокую оценку дивизии, объявил благодарность командованию за прекрасную организацию службы и в превосходном настроении убыл в Москву. Вологдин сказал Северову, что такого спектакля он в жизни своей не видел, хотя до войны посещал театры в Москве и Ленинграде. Особенно его восхитило, как Музыка умудрился ловко поставить себя рядом с инспекторами. Представил все так, будто учил работать новичков, заместителя и начштаба, и вот оценивает результат. Да, комполка определенно не дурак, таких надо тихо убивать в раннем детстве!
На следующий день пришел приказ на перебазирование в район Богучара. Стало ясно, что дивизии предстоит участие в боевых действиях по разгрому южной группировки вермахта, рвавшейся в 1942 году к Сталинграду и на Кавказ. Места, Олегу известные по службе в 489-м полку. Тот стоял, конечно, километров на 250 юго-восточнее, но это не столь принципиально. Северов обговорил все вопросы с Булочкиным и колонна БАО и батальона охраны ушла в Мценск грузиться, бОльшую часть пути они проделают по железной дороге. Мимосралович, получив очередной вызов, опять куда-то смылся, похоже полетел пожинать лавры, и надолго пропал. На обустройство аэродрома предполагалось потратить около недели, штаб ВВС ВМФ обещал решить вопрос о помощи местных товарищей и выделить ненадолго какую-нибудь тыловую часть, помочь со строительной техникой. Северов продолжал заниматься с летчиками, хотя уже не так интенсивно. Наконец, 13 апреля Булочкин доложил о готовности принимать полки. До нового места базирования было немногим более 500 км, так что перелетели без промежуточных посадок. Каждую эскадрилью истребителей и штурмовиков лидировал Ту-2, звено управления шло само. Дугласы привезли последних техников. Все, на аэродроме под Мценском не осталось ни одного человека из 1 ГСАД. Звено связи на своих У-2 добиралось самостоятельно с промежуточной посадкой.
Аэродром располагался недалеко от берега Дона, но красоты природы Олега пока не трогали, после посадки он разглядел на небольшом холмике РЛС! Подошедший Булочкин поздоровавшись, перехватил взгляд Северова и подтвердил, что полку придана радиолокационная рота и рота радиоразведки. Шикарно живем!
Северов направился в штаб 2-й воздушной армии, дивизия поступала в прямое подчинение ее командования как отдельное подразделение, необходимо было представиться и получить задачи.
Олег вылетел парой с Женей, на всякий случай надел гимнастерку с наградами. Командующий армией генерал-майор Степан Акимович Красовский принял Северова сразу. Вместе с ним в кабинете находились бригадный комиссар Сергей Николаевич Ромазанов и начальник штаба армии полковник Петр Игнатьевич Брайко, видимо только закончили что-то обсуждать. Олег не настолько подробно помнил историю войны, чтобы знать боевой путь всех частей и подразделений, но, насколько ему было известно, Юго-Западный фронт пережил два формирования. Так что и воздушные армии в его составе были разные. Но, поскольку в этой истории прорыва к Сталинграду не случилось, то и переформирования фронта не было, отсюда и дальнейшие несовпадения с той историей. Вот только маршала Тимошенко Сталин все-таки с должности снял, сейчас фронтом командовал генерал армии Николай Федорович Ватутин. Никакого Воронежского фронта образовано, за ненадобностью, не было.
- Товарищ генерал-майор! Командир 1 гвардейской смешанной авиадивизии ВВС ВМФ гвардии подполковник Северов. Представляюсь по прибытии в ваше распоряжение.
Все трое недоуменно уставились на Олега, наконец, Красовский нарушил затянувшееся молчание:
- Кхм, подполковник, а что за смешанная дивизия? Их же расформировали все, разве нет?
Северов объяснил, что его полки оснащены новейшей техникой и сведены в одно соединение. После генералом наведения справок в штабе фронта стало понятно, что с соблюдением секретности немного переборщили и до него информацию просто не успели довести.
Посмотрев документы, Красовский стал расспрашивать про автожиры и «Хадсоны», Северов пояснил.
- Да, про АСС мы слышали, вот только в нашей воздушной армии ее работа толком не налажена, ни осназа, ни соответствующей техники нет. Так, еще вопрос, опыт работы с радиоулавливателем самолетов имеете или будете на ходу учиться? И вообще, с чего вдруг такую штуку дивизии придали?
- Опыт имеем, работаем давно, обученные штурманы наведения и планшетисты есть, техника работает нормально. Рота радиоразведки укомплектована по штату, переводчики опытные.
Командование армии подивилось обилию Героев и Дважды Героев и выразило надежду на грядущие успехи.
- Чудо-юдо ты какое-то, подполковник! Ладно, подходи ближе, сейчас тебя Петр Игнатьевич в курс дела введет.
Из штаба армии Северов вышел уже затемно, но ночевать не стал, полетел в дивизию. За себя он не беспокоился, а вот Женя допуска к полетам в ночное время еще не имел. Но Олег был рядом, их вел радар, так что дошли и сели нормально.
А утром 16 апреля состоялись первые вылеты на воздушную разведку. Вечером, когда Олег с Александром Алексеевичем уже завершили работу, дежурный привел с собой фельдегеря с пакетом. Отправителем числился ни много, ни мало начальник Генштаба генерал Василевский. Олег проверил печати, расписался в получении. В пакете оказалось письмо с информацией о том, что летающий радар успешно завершил испытания, прибытие техники в его распоряжение ожидается 20 апреля! Предписывалось подготовить все для базирования самолета. По мнению Северова такой самолет надо бы держать подальше от линии фронта, на уровне аэродромов бомбардировочной, а может быть и дальней авиации, но с кем тут спорить-то? Проблемой было то, что зенитных средств аэродром не имел совсем, все старания на этот счет результатов пока не дали. Пришлось связываться с Сажиным, объяснять ситуацию. Штаб ВВС ВМФ отреагировал оперативно. Уже 19 апреля на аэродром прибыли две батареи 37 мм спарок по шесть установок каждая, три батареи 12,7 мм счетверенок такого же состава и батарея 85 мм орудий тоже на шесть стволов, серьезно! Всю оставшуюся часть дня и всю ночь возились с установкой зениток и устройством капониров. На дворе уже не зима, но еще не лето, песок в мешки брали на берегу Дона, потом возили на аэродром машинами и подводами, привлекая местных жителей. Работал также целый батальон расположенного по соседству стрелкового полка из армейского резерва. Полная луна позволяла работать без дополнительной подсветки. Успели.
Вечером 20 апреля появился монстр в сопровождении двух звеньев Яков. Летающий радар зашел на посадку, а Яки, покачав крыльями, ушли обратно. Снег давно растаял, но почва, естественно еще до конца не просохла, летали только благодаря металлическому настилу, который Булочкин не только сохранил, но и разжился еще, запас карман не тянет. Вот и пригодилось, запас у Петровича оказался тройной! С помощью трактора четырехмоторный самолет закатили в подготовленный для него капонир, Булочкин занялся размещением прибывших летчиков, а Олег переговорил с командиром экипажа.
Капитан Румянцев, как и весь его экипаж, ранее служил в АДД, самолет осваивал сразу после команды испытателей. Машина была подготовлена в КБ Андрея Николаевича Туполева и для серийного выпуска не предназначалась. Изучили некоторые иностранные разработки, английские и американские, добавили собственный опыт постройки тяжелых самолетов. В СССР стратегическими бомбардировщиками решено было не заниматься, в известной Олегу истории это привело к копированию Б-29 под названием Ту-4 и игрой в догонялки после войны. В этот раз руководство страны решение изменило, прилетевший монстр под названием Ту-4РЛ (!) не был похож ни на один из известных Северову четырехмоторных самолетов, но был красив, как красивы все хорошо летающие самолеты. Антенна располагалась под фюзеляжем, поэтому огневых точек было только две – спаренные Б-20 в корме под килем и вверху за кабиной пилотов. Но Румянцев сказал, что это «оружие последнего шанса». Вибрация при стрельбе неблагоприятно сказывалась на работе РЛС. Румянцев также поведал, что после отработки основных вопросов применения летающих радаров, последует переход на новую элементную базу, гораздо менее чувствительную к вибрациям и более компактную. Дальность обнаружения самолетов составляла, в зависимости он погодных условий, до 300 км, при этом координаты цели можно было определять на расстоянии до 180-200 км, очень неплохо! С экипажем из 7 человек и 6 операторами самолет мог находиться в воздухе до 12 часов и висеть на высоте до 10 тысяч метров, кабина наддувалась и отапливалась. Сейчас заканчивают приемо-сдаточные испытания еще 2 таких же машины, они образуют отдельную эскадрилью. Т.е сменяя друг друга, эти самолеты смогут висеть в воздухе круглосуточно. А чтобы Северов не скучал, через полчаса после посадки тушки прилетел фельдегерь, привез еще одно письмо от Василевского. В дивизии организовывался еще один полк, пока двухэскадрильного состава, на вооружении его будут ночные перехватчики Пе-4МР. Все имеют РЛС Гнейс-УМ с дальностью обнаружения самолета около 10 км и корабля – около 30 км. Ну да, дивизия-то морская, даром, что стоит посреди суши! А еще на самолетах имеется тепловизионный прицел, правда прицеливаться из него никуда нельзя, но когда РЛС выходит на минимальную дистанцию, показать направление на самолет противника он может. Кстати, и наземная РЛС, новейшая РУС-3, и самолетные, имеют систему распознавания «свой-чужой», все самолеты полка оборудовали ответчиками. Значит, теперь предстояло, помимо так сказать, основной работы, заняться еще и отработкой действий ночных истребителей. Занимайтесь, товарищ подполковник! А самолетов в дивизии скоро корпус потянет! Эх, где наша не пропадала…
Пешки пришли 23 апреля, только успели приготовить капониры, опять припахали всю округу, солдаты стрелкового полка армейского резерва летунов, наверное, уже в три этажа матерят. Тыл называется, хуже, чем на передовой, даже поспать толком не дают!
Командир полка майор Рощин представился Олегу сразу, как только вылез из самолета. Знал к кому летит, потому что никого ни о чем не спросил, просто подошел и козырнул. Майор и его ребята оказались довольно молодые и уже тертые. Принимали участие в обороне Москвы, опыт использования РЛС и ночных полетов имеют очень приличный. Но Олег насчитал 37 пешек на приземлении, откуда одна лишняя?
- А это ваша, командир! Ее перегоночный экипаж привел! – расплылся в улыбке Рощин. – Товарищ Жуков, когда новую технику смотрел, сказал, что вы в стороне от такого дела не останетесь, приказал приготовить еще один самолет. Угадал?
- Угадал!
Еще одна новость. Булочкин теперь не командир БАО, а начальник особой авиабазы, Аверин – командир батальона специального назначения при особой авиабазе. Штат расширили прилично, поступает новая техника. Наконец-то пришли БТРы. Обалдеть! Вот Музыка охренеет, когда появится.
Но охренение Музыки, видимо, состоится нескоро. Пришла весть, что он опять выехал в Москву. Поскорее бы уже должность освободил, раз не работает! А вот прибывший Красовский, посмотрев на все хозяйство, почесал затылок и сказал:
- Слушай, подполковник! Тут не пойми что творится! Мне из Ставки указание пришло. Ты теперь мне не подчиняешься, только непосредственно Ставке. Я с тобой свои действия просто согласую, т.е., попросту говоря, приказать уже не могу, могу только попросить. Во как!
- Степан Акимович, нам делить нечего. Дивизия все равно действует в интересах фронта, с кем же нам еще задачи согласовывать! Нужна постоянная надежная связь с вашим штабом, кроме того, вот новые заявки на топливо и боеприпасы, нас теперь еще больше, на трех площадках базируемся! А с остальным разберемся по ходу дела.
Красовский пробыл целый день, лазал по технике, разговаривал с летчиками и техническими специалистами, с Синицким, Вологдиным, Кузнецовым и Булочкиным. Вечером поужинал, похвалил организацию питания и собрался обратно. Прилетел он не на штабном ПС-84, а на Яке. Уже стоя у самолета сказал:
- Мне у тебя очень понравилось, порядок во всем. И новинка на новинке. Но чувствуется, ситуацией ты владеешь. И очень жаль, что дивизия не в моей армии, а то Булочкина я бы у тебя забрал. В общем, если что нужно будет, сразу обращайся. До свидания.
Залез в истребитель и улетел в другой полк, уже свой.
Немцы копили силы, ждали, когда просохнет земля, чтобы начать активные действия. Наши тоже копили силы, замысел был великий – отсечь всю южную группу немецких, итальянских и прочих войск, проделав грандиозную дыру размером почти с половину Украины. Так сказать, операция по мотивам Большого Сатурна. Задействовались войска Юго-Западного, Южного и Северо-Кавказского фронтов. Руководил маршал Жуков. Проводилась масштабная операция по дезинформации противника, что стратегическое наступление будет проводиться на центральном и северном участках фронта. Концентрацию войск в полосе Юго-Западного фронта удавалось пока скрывать. А выжидало наше командование благоприятного момента, который должен наступить, когда немецкое командование не просто возобновит наступление на нижнюю Волгу и Кавказ, но и увязнет в заранее подготовленных полосах обороны.
28 апреля Олег впервые взлетел на Пе-4МР. Это была новая цельнометаллическая машина, разработанная на базе Пе-2, вернее, являвшаяся его глубокой переработкой с учетом выявленных недостатков и опыта эксплуатации. Машина понравилась, хотя ощущения были непривычные, все-таки на двухмоторных машинах Северов не летал, хотя опыт ночных полетов на ПС-84 очень ценил. Истребитель показался тяжеловат в управлении, но это после По-3, разумеется.  Вооружение из НС-37 и двух ВЯ стояло под брюхом самолета и имело пламегасители, поэтому при стрельбе ночью слепить пилота сильно было не должно, хотя шторки, конечно, были. Боезапас был весьма значительный, 150 снарядов у 37 мм пушки и по 350 у ВЯ. Штурман-оператор имел турель с УБТ. Новые двигатели мощностью 1750 л.с. были не только мощные, но легкие и высотные, скорость самолета достигала 630 км/ч, потолок – 12500 м, дальность полета – 2450 км, новые, гораздо более совершенные навигационные приборы, двухместная гермокабина с наддувом и отоплением. Штурманом наведения стал лейтенант Александр Ларин, ранее летавший на Пе-2, он с энтузиазмом взялся за освоение нового оборудования, а опыт работы с Пегматитом, полученный после временного запрета на полеты из-за ранения, позволил ему достаточно быстро с ним разобраться.
29 апреля новый подарок – в полку добавилось транспортное звено, 4 новеньких С-47. Как пояснила сопроводиловка, чтобы не тратить время на поиск возможности доставить необходимые грузы. Действительно, практически постоянно приходилось что-то привозить, хозяйство было большое. Эти же самолеты привезли семнадцать новых мотоциклов, десять трофейных BMW R75 и семь Harley-Davidson WLA 42, на них стали ездить бойцы батальона охраны, Харлеи взяли себе Булочкин и Северов. Теперь по делам в хорошую погоду они предпочитали разъезжать на мотоциклах.
Освоившись днем с новым тяжелым истребителем, в ночь с 9 на 10 мая Олег и Саша взлетели в свой первый ночной поиск. Активность немецкой авиации днем была довольно высокой, истребители 7 и 8 полков постоянно вылетали на прикрытие бомбардировщиков и штурмовиков, которые работали по передвигающимся к участку наступления войскам, складам и базам снабжения, железнодорожным узлам. Немцы уже неделю долбили оборону Северо-Кавказского фронта, и небезуспешно. Переправившись через Дон они покатили в сторону Ворошиловска и Буденновска, одновременно ударом вдоль реки скатывали нашу оборону в рулон. С задержкой в неделю последовала серия ударов на Харьковской дуге, которая, за неимением Курской дуги, ее заменяла. Гитлер предельно выкачал войска из Европы, нажал на сателлитов и попытался устроить коллапс обороны на южном фасе Восточного фронта. Генеральштеблеры были категорически против двух стратегических операций, но вмешивалась, как всегда, политика. Кроме того, сделав довольно длительную паузу в активных действия и милитаризовав экономику в гораздо большей степени, чем в известной Олегу истории, фюреру удалось насытить войска новой техникой гораздо раньше и в гораздо большей степени. На предложение сначала срезать харьковскую бородавку, а уже потом развернуть войска на юг, Адольф Алоизович пустился в рассуждения о подавляющем превосходстве сумрачного германского гения над славянскими поделками. Испытания новых танков на трофейных Т-34 ранних выпусков показали их значительное превосходство, а попытки обратить внимание на фронтовые испытания русскими новых образцов бронетехники отклика в душе фюрера германской нации не нашли. Та же история и с авиатехникой, новые модификации Ме-109 и ФВ-190 существенно превосходили Як-1 и, особенно, ЛаГГ-3. Наличие ЛаГГ-5, Як-1б и По-3 в расчет особенно не принималось ввиду их незначительного количества. Незначительность объяснялась довольно просто, их придерживали и направляли в гвардейские полки, которые берегли для решительных действий. А некоторые свидетельства типа использования русскими в Африке новой бронетехники с существенно лучшими характеристиками объявлялись просто бреднями со страху.