Глава 3.4 (окончание)
10 августа на базу прибыло новое соединение, обещанный полк на Як-3М, 10-й иап ВМФ, командир – майор Мироненко Александр Алексеевич. Те же 58 самолетов в трех эскадрильях, но новейшие Як-3М сильно отличались от известных Северову. Двигатель мощностью 1750 л.с., вооружение из одной 30 мм и двух 20 мм пушек, очень приличные дальность и потолок, скорость 740 км/ч, прекрасная скороподъемность 1540 м/мин. А персональный Як-3 для Северова тоже пригнали, так что оценивать самолет Олег будет не только по рассказам, но и лично. Все самолеты уже были в морской модификации, летчики тоже были опытными, поэтому сразу приступили к тренировкам на объекте «Платформа». Мироненко Олегу понравился, 25 лет, орден Ленина, два ордена Красного Знамени, десяток сбитых лично, шустрый, все схватывает на лету, авторитетный командир и прекрасный летчик. С радаром, правда, не работал, но научится быстро.
20 августа, оставив группу на Ивана Николаевича Колычева, Северов повел восемнадцать Пе-5МР, четыре Ту-10, четыре Ту-2РБ на Ваенгу-1. Каталины ушли туда раньше, со своей маленькой скоростью и потолком они не могли идти вместе с основной группой. Перелет прошел без осложнений, перехватить отряд немцы не пытались. Олег на всякий случай задействовал один из самолетов радиоэлектронной борьбы и контролировал воздушное пространство летающим радаром. После посадки самолеты сразу стали затаскивать в капониры, а Олег подошел к находящемуся на аэродроме командующему ВВС Северного флота генерал-майору Андрееву. Александр Харитонович с интересом рассматривал невиданные самолеты, он был предупрежден, что отряд гвардии подполковника Северова имеет свою задачу и что полномочия у этого офицера очень даже большие. Тимофей Кутькин принялся обустраивать временное жилье командира, а Северов, переодевшись в повседневную форму флотских ВВС, поехал на встречу с командующим Северным флотом вице-адмиралом Головко. Олег слышал, что Арсений Григорьевич бывал обидчив сверх меры, поэтому присматривался к нему несколько настороженно. Адмирал тоже разглядывал Северова, ревниво прищурился на его орденские планки (на август 1943 года Головко имел орден Ленина, два Красных Знамени, орден Красной Звезды и медаль «ХХ лет РККА»), особенно на полководческие ордена, надулся и предоставил слово начальнику штаба контр-адмиралу Федорову. Михаил Иванович обстоятельно доложил обстановку и данные разведки, Северов задал несколько уточняющих вопросов. Головко все это время наблюдал за ним, не проронив ни слова, а когда Олег вежливо поблагодарил за информацию и уже собирался попрощаться, неожиданно предложил поужинать.
За ужином о характере предстоящей операции не было сказано ни слова, Головко интересовала авиагруппа и новая техника. Когда Олег рассказал о составе группы, о базе и ее оснащении, адмиралы покачали головами – все ВВС Северного флота были сопоставимы ОАГ по боевой мощи. Но Северов знал также, что авианосцы будут прибывать именно на Северный флот, так что работать совместно с командованием флота, видимо, еще придется. Об авианосцах Головко знал, поэтому с интересом принялся расспрашивать Олега, когда узнал, что именно Северов готовит палубную авиагруппу. Олег смущало только то, что первый авианосец типа «Индепенденс», который назвали «Смоленск», прибудет в разгар полярной ночи, равно как и второй, типа «Эссекс», названный «Севастополь». Если все пойдет по плану, то третий, типа «Юнайтед Стейтс» будет получен в апреле, его назвали «Москва». Ожидаемые в ноябре «Смоленск» и в январе «Севастополь» прийти-то придут, но осваивать взлет и посадку на палубу в условиях полярной ночи – занятие сомнительное. И дело не только в темноте, что само по себе немаловажно, но еще погодные условия – низкая температура, обледенение, ветер и прочие прелести полярного театра боевых действий. Кстати, люфтваффе и подводные лодки тоже со счетов сбрасывать не стоит. Однако, ждать несколько месяцев тоже нельзя. Олег решил, что над этим надо будет подумать, но после выполнения задания.
Погода стояла по нынешним меркам неплохая, температура больше 10 градусов, осадков немного. 22 августа сдали зачет флаг-штурману ВВС флота и приступили к полетам. Правда, западный сектор решили пока не трогать, летали на север и северо-восток, всем кагалом. ВВС флота прикрывало взлет и посадку отряда не менее чем двумя эскадрильями современных истребителей, Головко явно впечатлился накачкой из наркомата ВМФ. Сухая погода простояла недолго, 24 и 25 августа пошли дожди, но для асов ОАГ это было некритично, полеты продолжались, но без фанатизма, каждый день делали по одному вылету на радиус около тысячи километров. Люфтваффе притихли, будто сдохли, но это Северова нисколько не расстраивало. 26 августа пришло срочное сообщение из Генштаба – немецкие корабли готовятся к выходу в море. В бомбоотсеки Ту-10 были подвешены «изделия», под остальные самолеты подвесили дополнительные баки. Дождь прекратился, но Северова это не очень радовало, чем лучше погода, тем больше вероятность встретить самолеты противника. Впрочем, пойдут они на очень приличной высоте, так что немцы вряд ли их там обнаружат, а если обнаружат, то вряд ли достанут.
От Альтафьорда до Мурманска около четырехсот километров по прямой, от Альтафьорда по Шпицбергена около девятисот, это полтысячи морских миль, сущий пустяк, но корабли будут двигаться противолодочным зигзагом, так что на весь путь до места у них уйдет более суток. Даже если «Тирпиц» и компания пойдут на запад или юго-запад, что сомнительно, настигнуть их можно, главное не пропустить их выход в море и знать хотя бы приблизительный курс. 26 и 27 августа прошли в напряженном ожидании, К-31 передала, что немцы бомбят глубинками выходы из фьорда. Наконец в 1:35 28 августа К-31 передала, что немецкие корабли начали движение.
Северов не торопился, «Тирпиц» и «Шарнхорст» должны отойти достаточно далеко, чтобы в случае их повреждения иметь меньше шансов вернуться, а у отряда был бы шанс подвесить оставшиеся изделия и нанести еще один удар. К тому же требовалось время, чтобы выпутаться из фьорда. С рассветом пришло еще одно сообщение, немецкая эскадра движется на север. Ход у нее был хороший и, когда она отдалилась от базы на расстояние более трехсот миль, Олег решил начинать.
Экипажи заняли места в кабинах, механики заканчивали последние приготовления. В 17 часов Северов поднял свои самолеты в воздух. Им предстояло сделать крюк около восьмисот километров и выйти на немецкую эскадру с северо-востока. В заданные районы вышли Каталины АСС и подводные лодки Северного флота, операция началась.
Сидя в кабине своего Пе-5МР и слушая тихий голос Ларина, Олег не чувствовал какого-либо великого напряжения. Если техника не подведет, то вылет ничем особенным не будет. Противодействие вражеской авиации крайне маловероятно. Основные силы не спеша залезли на высоту более девяти км и поплыли в ослепительном солнечном свете, работал пока один радар и один самолет РЭБ, шансов у противника вести отряд практически не было, по данным радара ближе полутора сотен километров ни один вражеский самолет не приближался. Отряд шел в режиме радиомолчания, в точке поворота Олег покачал крыльями, и самолеты легли на новый курс. В 18:40 Ту-4РЛбис сигнализировал, что радар зафиксировал цели. Самолеты разделились на две группы. Звено пешек, оба Ту-4РЛбис и два Ту-2РБ ушли на север. Они не будут приближаться ближе ста километров, их задача – сопровождать цели. Остальные пешки, два оставшихся Ту-2РБ и все четыре Ту-10 легли на курс сближения. Пе-5МР шли пока без включения своих радаров в свете быстро угасающего дня, теперь самое главное было в том, как сработают «изделия». Под этим словом, наводящим на Северова воспоминания о ядрен-батоне, скрывались всего лишь планирующие бронебойные бомбы с полуактивной головкой самонаведения, для чего и нужен был мощный летающий радар. Конструкция была крайне несовершенной. Чувствительность головки была невысокой, поэтому можно было надеяться лишь на поражение крупных объектов, причем на открытой поверхности моря. Во фьордах из-за отражения радиоволн от скал самонаведение было невозможно. Именно поэтому надо было дождаться выхода кораблей в открытое море. Кроме того, это была бомба, а не ракета, поэтому дальность полета с высоты семи тысяч метров составляла около пятнадцати километров, не было пока надежно работающих реактивных двигателей необходимой мощности. Зато при общем весе почти восемь тонн на взрывчатое вещество приходилось около четырех тонн, причем взрывчатку использовали самую мощную, какая была. Бомба была очень тяжелая, а крылья небольшие, так что дальность «полета» была невелика. В общем, для серийного производства «изделие» пока не годилось, но для поражения «штучных» целей, какой являлся «Тирпиц» можно было попробовать, в конце концов, это даже интереснее, чем по какому-нибудь старому пароходу бросать. Судя по отсутствию докладов с летающего радара, немцы отряд так и не засекли, самолеты РЭБ качественно наводили помехи на вражеские РЛС, если они и были способны зафиксировать воздушные цели на такой дальности. Наконец, когда отряд подошел на расстояние двадцать пять километров до цели, о чем пришел доклад с летающего радара, Северов дал команду задействовать второй летающий радар и включил свою бортовую РЛС.
- На боевом! – Олег представил себе, как подобрались ребята на своих местах, как мгновенно стали серьезными их лица. Нет, напряжение все-таки есть, но оно вызвано не опасностью для своей жизни, а стремлением выполнить порученное важное дело.
Дальность семнадцать километров, высота девять тысяч триста метров, Северов подал команду «Сброс», первое изделие ушло в сторону противника. Через каждые двадцать секунд сбросили все остальные изделия, за это время приблизились к кораблям противника на расстояние десять километров. После сброса последнего изделия ударная группа развернулась на обратный курс и поднялась на десять тысяч метров. С летающего радара доложили, что самолеты противника над эскадрой не наблюдаются, но береженого Бог бережет (а не береженого конвой стережет, ха-ха!). Массивные бомбы на радаре тушек различались и через две минуты после пуска первого «изделия» оператор Ту-4 доложил, что метки бомбы и цели слились, в течение следующей минуты Северов получил еще три таких доклада. Контролировать результаты своей работы Олег не стал, решил подождать информацию от находящихся в районе подлодок. Темнота и погодные условия не позволяли визуально оценить ситуацию с воздуха, а вот вероятность быть сбитым, летая в непосредственной близости от эсминцев сопровождения, была немалой. Ударная группа на большой высоте пошла прямо на свой аэродром, группа летающих радаров осталась наблюдать за немецкими кораблями. Ее курс возврата лежал в стороне от вражеской территории и, если прикрытия из звена пешек окажется недостаточно, Северов всегда мог поднять на помощь еще пару звеньев. Если удар оказался неудачным, у Северова имелись все шансы подвесить два оставшихся изделия и повторить его. Когда до Ваенги-1 оставалось около ста км, Олег получил сообщение, что К-37 видела на горизонте огромное зарево. Когда через полтора часа после атаки самолеты ударной группы приземлились на базе, встретивший Северова радостно-возбужденный Головко сказал, что радиоперехват позволяет сделать вывод – «Тирпиц» и «Шарнхорст» потоплены. Тут же пришел доклад с летающего радара, отметки самых крупных целей исчезли. Северов пожал руки всем участникам операции, но ничего пока объявлять не стал. Лучше было дождаться результатов разведки, чем праздновать неподтвержденную победу. Дав команду летному составу отдыхать, Олег поехал в штаб Северного флота, чтобы связаться со Ставкой. Короткий доклад и не менее короткий приказ Ставки на следующий день возвращаться на базу. Вежливо отказавшись от приглашения остаться и отпраздновать большую победу и ссылаясь на приказ Ставки, Олег вернулся на базу Ваенга-1, предварительно отдав приказ транспортной эскадрилье ОАГ прибыть к 11 часам 29 августа и забрать личный состав роты охраны. Прибыв на аэродром, Северов увидел заходящие на посадку летающие радары и их прикрытие. Еще через пару часов прилетели Каталины АСС. Отправив всех на отдых, Олег тоже, наконец, улегся. Сон пришел не сразу, усталый мозг прокручивал детали операции, мысли вертелись вокруг гигантских линкоров, которые должны были погрузиться в ледяную пучину вместе со своими экипажами, а это порядка четырех с половиной тысяч человек. Перл-Харбор обошелся американцам примерно в две тысячи четыреста убитых и тысячу двести раненых, а здесь потери были в два раза больше, вряд ли многих удастся спасти из ледяной воды. Жалел ли их Северов? Самому себе он признался, что нет, хотя чувства радостного удовлетворения тоже не было, была только какая-то душевная усталость. А жалость… Вот уж нет! Жалко было тех миллионов мирных людей, да и солдат, которые погибли или находились в концлагерях, до боли жаль было умерших от голода. При воспоминании о маленьких детях, умерших от холода и голода, сама мысль о жалости к немецким морякам казалась бредовой. И это еще не все, счет еще не закрыт, вы, твари, еще долго жидко срать будете при одной мысли о войне с нами! С этим Северов и заснул.
Олег проспал почти до 10 часов, Кутькин категорически отказался будить командира, не дал никому это сделать. Завернул даже приехавшего в начале десятого Андреева. Генерал сначала подивился нахальному сержанту, потом улыбнулся и отправился поговорить с экипажами самолетов, которые как раз собирались завтракать. Что хотел услышать Александр Харитонович неизвестно, ведь, в отличие от обычного бомбового удара, результатов дел своих никто не видел. Но разговором командующий ВВС Северного флота остался доволен.
Северов встал, привел себя в порядок, позавтракал и пошел на летное поле встречать транспортники. Эскадрилья майора Баранова прибыла точно в назначенное время, рота охраны и технический состав немедленно приступили к погрузке. В полдень на аэродроме Ваенга-1 не осталось ни одного самолета ОАГ. Пе-5МР Северова взлетел последним после того, как Олег попрощался с гостеприимными хозяевами. Через четыре часа все самолеты, включая еще рано утром ушедшие Каталины, находились на базе.
Колычев, Беренс, Вологдин, Булочкин, Аверин и командование авиаполков очень хотели знать подробности операции, никакой особой секретности по большинству деталей теперь не было, поэтому вечером Олег устроил большие посиделки, на которых и рассказал своим товарищам об атаке на «Тирпиц» и «Шарнхорст». По этому поводу народ даже позволил себе выпить по чуть-чуть прекрасного армянского коньяка, который нашелся у запасливейшего Олега Петровича. Опытные командиры, все прекрасно понимали, что уничтожение таких мощных кораблей без потерь с атакующей стороны является не просто уникальной операцией, имеющей большой не только военный, но и политический вес. Это начало нового этапа войны на море, начало эпохи применения управляемых боеприпасов, имеющих головки самонаведения, начало нового витка развития высокотехнологичных вооружений. И первое столь весомое слово сказано их Родиной, а к этой победе некоторые из них имели непосредственное отношение! Примерно в эти же дни (25-27 августа) немцами в Бискайском заливе и неподалеку от Виго были повреждены три боевых корабля союзников и один потоплен. Они использовали планирующие бомбы Henschel Hs 293 с радиокомандной системой управления, однако атакованные суда, канадский эсминец и три английских шлюпа, имели водоизмещение менее двух тысяч тонн и не шли ни в какое сравнение с линейными кораблями немцев. Впрочем, кроме Северова об этом никто еще не знал, да и он помнил об этом довольно смутно.
Уже поздно ночью на связь вышел Василевский. Он сообщил Северову, что до получения точной информации о результатах удара никаких заявлений, награждений, разборов не будет, поэтому командир ОАГ может продолжать спокойно заниматься своей повседневной работой. Олега это устраивало, поэтому палубные авиаполки продолжили тренировки по взлетам-посадкам на объекте «Платформа», а также тренировкам по ориентированию без наземных ориентиров и полетам в сложным метеоусловиях и ночью. Торпедоносцы и пикировщики Ситякова и Кривцова тоже пора было пускать в дело, Северов решил немного осложнить немцам перевозки по Балтике. Ту-2Т с его дальностью порядка трех с половиной тысяч километров спокойно доставал до Киля и дальше, но Олег не видел смысла чрезмерно рисковать уникальными на сегодняшний день машинами. Для тренировки цели найдутся и гораздо ближе, да и прикрыть ударные самолеты истребителями можно гораздо лучше. А когда линия фронта в Прибалтике продвинется гораздо дальше на запад, придет черед перевозок в Росток, Любек и другие немецкие города.
30 августа, когда Северов уселся обедать, неожиданно пришел возбужденный Булочкин.
- Привет, Петрович, садись, поешь со мной.
- Подожди, Олег, твоя помощь нужна! Зарегистрируй наш с Василисой брак!
И Булочкин рассказал, что Василисе перед обедом стало плохо. Девушка она была спортивная, крепкая и вдруг чуть не упала в обморок. Петрович был рядом, на руках отнес ее домой, а там Василиса вдруг разревелась и призналась, что беременна. Бравый подполковник минуту сидел, осмысливая новость, а потом нежно поцеловал свою подругу и пошел искать Северова. Как командир группы Олег имел право регистрировать браки, чем и собирался воспользоваться Булочкин.
- Вот это новость! Поздравляю! – Северов крепко пожал руку своему другу.
Олег Петрович только счастливо улыбнулся в ответ.
Весть о свадьбе Булочкина и Светловой быстро облетела базу. Если Василису мог кто-то не знать, то Олега Петровича знали все, так что событие было просто вселенского масштаба. Вечером гуляла вся отдельная авиационная группа, за исключением тех, кто находился на боевом дежурстве. И пусть стол не ломился от яств, пусть выпивка была более, чем скромной, зато веселись от души. До поздней ночи пели и танцевали, почти все незамужние девушки, а их среди женского персонала было абсолютное большинство, завидовали Василисе. В такое время найти свое счастье! Олег подарил Петровичу трофейный Лахти Л-35, отобранный у финского диверсанта, надежный «полярный пистолет», а также целое ведро клюквы, которое ему вручили перед отлетом из Ваенги-1. Вообще, подарков было немного и были они весьма немудреными, но дарились от души.
Настя тоже подошла вместе с летчицами из звена связи, обняла подругу.
- Дуешься на меня? – с улыбкой спросила Василиса.
- Немного, - смущенно улыбнулась в ответ летчица. – Попа два дня красная была, да еще полчаса в бане просидела, ревела как дура, не знала, как домой идти, пока Надя Малинина одежду не принесла.
- Надо было к тебе не Малинину отправить, а командира. Не сообразила я, - вздохнула Василиса. – Сейчас хоть не валяй дурака, садись к нему поближе, да на танец пригласи.
Однако все оказалось не так просто. Особенно близко сесть не удалось, а пригласить на танец Олега Настя не успела. Почти все танцы были белыми, поскольку девушек на базе было не так много, и Северова быстро увела шустрая Света Оленева, командир звена связи. И второй танец, и третий Настя прошляпила. Северов поискал ее глазами, но не заметил, так как она была у него за спиной, да и уже прилично стемнело. Возможно, Света рассчитывала на продолжение, но Олег решил никаких дел с подчиненными не иметь, хватит, сыт по горло. Со Светой он расстался этим вечером вежливо, но твердо. Впрочем, та надежды не теряла. О том, что командир был влюблен в ее подчиненную, Оленева не знала, да об этом вообще практически никто теперь не догадывался. Олег решил эту тему закрыть, насильно мил не будешь. В конце концов, девушки выбирают ведь не по количеству орденов или должности, это уже расчет, а не любовь. А на долгие красивые ухаживания у него времени нет совершенно, к тому же война идет, а на ней спрос с командира многократно возрастает. К тому же история тянулась уже давно, Северов свое отгрустил.
А Света заинтересовалась Северовым всерьез. И дело было не только в орденах, хотя его орденская планка и произвела на нее огромное впечатление. Некоторые женщины, которые познакомились с Олегом поближе, тянулись к нему из-за чувства защищенности, которое давала близость с ним, близость не в интимном смысле. Света не была исключением. Она не была девушкой испорченной или корыстной, у нее раньше был молодой человек, младший лейтенант-танкист, который сгорел в своем Т-26 под Смоленском в августе 1941 года. Свете было тогда девятнадцать лет и ей казалось, что жизнь кончилась. Потом она отошла и без памяти влюбилась в симпатичного старшего политрука, но он оказался женат, в чем и признался ей, когда получил новое назначение. Два месяца Света была сама не своя, она с ужасом думала о том, что могла от него забеременеть и сейчас осталась бы с ребенком и без назначения, ведь скрывать такое долго не получилось бы, а кому нужна летчица на сносях! Но была Света девушкой оптимистичной и, получив назначение в звено связи 7 ГИАП ВМФ, решила, что начинается новая страница в ее жизни. Так и произошло. Кругом было множество молодых мужчин, почти все они были настоящими боевыми офицерами, отмеченными наградами. Их интерес к Свете был ей приятен, никто не переходил грань дозволенного, она многим нравилась, но чувствовалось, что пока в нее никто без памяти не влюблен. Сама она тоже ни в кого не влюбилась, но к подполковнику Северову вдруг почувствовала интерес. Не как к командиру и дважды Герою, как к человеку и мужчине. Так что у Насти появилась конкурентка, о чем та пока еще не догадывалась. Когда мечтательная Света пришла в комнату, где жило ее звено, Настя уже наплакалась и укладывалась спать. Развеселая Худышкина загуляла со старшим лейтенантом-штурмовиком, Надя Малинина заболталась с лейтенантом-пилотом Ту-2РБ, так что девушки оказались в комнате вдвоем.
- Насть, а ты командира давно знаешь?
- Северова? Больше года, как сюда попала.
- А он кем тогда был?
- В седьмом полку эскадрильей командовал. А что?
- Да ничего, просто интересуюсь. Он занятный.
Настя хотела возмутиться, но прикусила язык.
«Он занятный! Мой Олег занятный! Так тебе и надо, дура! – подумала она. – Довыкаблучивалась! И правда дура! Поверила Музыке! Заревновала к неведомым англичанкам и француженкам. Поверила, что он без меня с другими девушками отношения заводит. Да хоть бы и так! Кто я ему, что сделала, чтобы он считал меня своей? И на кого теперь обижаться? Ну нет, я его никому не отдам! Я люблю его! Он будет мой!»
А вслух сказала:
- Особо не обольщайся, он птица высокого полета.
- Ну и что? Я тоже летать умею! – и Света рассмеялась, от чего Настя заревновала еще сильнее и долго не могла уснуть.