Глава 3.6 (начало)
Боевая работа корпуса осенью 1943 года, в целом, не была очень интенсивной. Бывали моменты, когда требовалось напряжение сил, но в основном испытывали новое оружие, отрабатывали тактику его применения. Вражеские ВВС так и не смогли компенсировать свои большие потери в личном составе и технике, а 3 и 4 армейские корпуса финнов получали серьезные авиаудары. Бомбами крупных калибров (от 1000 кг) уничтожались укрепления и живая сила противника. Наличие управляемых боеприпасов калибра от 500 кг и выше позволяло неплохо проредить флоты противника, создать большие проблемы на коммуникациях.
Хорошее образование и широкий кругозор, доставшиеся в наследство из прошлой жизни, здорово помогали в работе и учебе. Олег появлялся в Москве почти каждую неделю, подготовил несколько работ по темам «Тактика ВВС ВМФ», «Роль ВВС в морских операциях», «Палубная авиация в войне на море: проблемы и перспективы», «Основные принципы взаимодействия наземных войск и авиации в наступательной операции», «Основные принципы взаимодействия наземных войск и авиации в оборонительной операции», «Тактика применения винтолетных подразделений». Работы были встречены неоднозначно, пришлось выступать и защищать работы целой комиссии из видных авиаторов, общевойсковых командиров и военно-морских деятелей, практиков и штабных работников высокого ранга. Приходили Кузнецов и Жаворонков, познакомился Олег и с адмиралом Львом Михайловичем Галлером, заместителем наркома ВМФ по кораблестроению и вооружению. Видеть Галлера раньше Олегу не приходилось, хотя через документы они общались регулярно. Кузнецов сказал, что за его учебой с интересом следит Сталин, периодически интересуется его успехами. Шкурин отзывается о Северове очень хорошо, хвалит его работы, ссылаясь на отзывы специалистов.
С октября 1942 года обучение в Академии стало двухгодичным. На командном факультете велась подготовка командиров и начальников штабов авиационных полков и начальников оперативно-разведывательных отделений дивизий. Слушатели получали знания, умения и навыки, необходимые для организации и руководства боевыми действиями, для организации боевой подготовки авиационных частей и соединений. Больше времени стало отводиться на изучение оперативно-тактических и военно-технических дисциплин. Вновь ввели изучение иностранного языка и других учебных курсов, сокращенных при переходе на одногодичный срок обучения в начале войны. Принимались на командный факультет офицеры с должностей не ниже командира и заместителя командира эскадрильи и заместителя начальника штаба полка. Значительное внимание уделялось марксистско-ленинской подготовке слушателей. Учебно-методические материалы по таким дисциплинам, как основы марксизма-ленинизма и партийно-политическая работа, непрерывно совершенствовались на кафедре марксизма-ленинизма и постоянно обновлялись. Слушатели изучали ленинские труды по военным вопросам, и особенно по защите социалистического Отечества; внешнеполитическую деятельность Коммунистической партии по разоблачению фашизма, укреплению антигитлеровской коалиции; формы и методы партийно-политической работы в авиационных частях и соединениях в условиях ведения боевых действий.
В 1942/43 учебном году в академии был введен специальный курс «Великая Отечественная война», в котором изучались характер войны, решающие условия победы над врагом, руководящая и организующая роль Коммунистической партии в достижении победы. Более организованными и поучительными стали занятия в поле. Впервые начали проводиться показные летно-тактические учения со стрельбой и бомбометанием. Для ознакомления с новой авиационной и артиллерийской техникой преподаватели выезжали на научно-исследовательский авиационный полигон. Вновь проводились летная практика и стажировка слушателей.
Северов уже имел высшее военное образование, да еще и полный курс этой академии, но начала 21 века, а также опыт командования соединением оперативно-тактического уровня, с переходом на оперативный. Вот с чем требовалось разобраться более основательно, так это с особенностями применения современной на данный момент авиации, до реактивной тут еще расти и расти. Большую помощь оказывал Вологдин, закончивший академию до войны. Летную практику и стажировку, равно как и иностранный язык, зачли сразу. Большим подспорьем был тот факт, что военное училище Олег заканчивал еще в СССР, поэтому в свое время сдавал «Историю КПСС», «Марксистско-ленинскую философию», «Политэкономию» (отдельно капитализма и социализма) и, разумеется «Научный коммунизм» (госэкзамен), а также плановую политическую работу и военную психологию и педагогику. Вспомнилось не все и не сразу, но очень многое. Память вообще штука загадочная, если покопаться, много чего вылезает.
Преподаватели факультета поначалу дивились, как целый комкор осваивает программу, по которой учились комэски, но поняли, что, во-первых, человеку нужно высшее военное образование и для этого он готов все честно сдавать, безо всяких понтов Дважды Героя, обладателя высших полководческих орденов и второго по результативности летчика страны. Во-вторых, материалы, предоставляемые Северовым, были неизменно высокого качества и являлись тем самым передовым боевым опытом, в выявлении и распространении которого они сами были кровно заинтересованы. К тому же Олег предоставлял материалы по истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации, а также по морской.
Участие в разработке операций Северов начал принимать еще в Египте, затем, командуя дивизией, сначала номинально, потом фактически, и имея существенно бОльшую самостоятельность, чем обычный комдив. Все это приносило необходимый опыт, тем более ценный, что рядом работали признанные специалисты своего дела, командующие ВВС фронтов и командующие армиями.
Курс обучения был, конечно, двухгодичным, но и рассчитан он был на уровень, когда даже полное среднее образование имели далеко не все. Это потребовало даже введения трех, а затем и пятимесячных подготовительных курсов, после которых и проводились вступительные экзамены. Все это Северову, который в прошлой жизни даже над диссертацией работал, было не нужно, поэтому в конце ноября он успешно завершил освоение учебной программы, сдал выпускные экзамены и 25 ноября получил диплом и нагрудный знак. Начальник академии при этом сказал, что экзамены, которые Северов сдает противнику, есть лучшая его аттестация.
Еще 20 ноября Северов имел разговор с Жаворонковым, которые приказал подготовить группу самолетов для выполнения важного правительственного задания. Команда может поступить в любое время, пункт назначения сообщат непосредственно перед вылетом. Олег понял, исходя из сроков, что речь идет, скорее всего, о перелете в Тегеран, где должна состояться встреча глав государств «большой тройки». Сам Семен Федорович был совершенно не в курсе, о чем идет речь. Северов сумел набиться на разговор с Лаврентием Павловичем, начал издалека, дескать повышенная секретность и все такое, но кое-что хотелось бы уточнить, так кто, как не сам товарищ Берия может помочь. Изобразил полную несознанку, но, в конце концов, договорился, что пойдут два звена По-3. Попробовал втолковать Берии, что трудно представить состав эскорта, если неизвестны силы противника, но нарком внутренних дел остался невозмутим. Два звена достаточно и точка. Летчики Северов, Железнов, Ларионов, Соколов, Хомяков, Журавлев, Воронин, Бринько. У каждого не менее полсотни сбитых, с каждым Олег летал не меньше полутора лет и знал, как облупленного. Северов посчитал необходимым взять также летающий радар, самолет РЭБ и два С-54 транспортного полка. У Олега по одному С-54 и С-47 были в настоящем штабном исполнении. Не VIP с душем и тайскими массажистками, конечно, но очень достойно. Плюс самая совершенная аппаратура связи, навигации и все такое. Штабной Скаймастер пилотировал сам гвардии майор Баранов. Во втором Скаймастере летел усиленный взвод орлов капитана Гладышева и сам великий Аверин. В нем же везли парадную форму для всех, включая охрану. Не понадобится, так не понадобится. Если товарищ Сталин всю эту команду завернет, то это будет его решение. Олег в свое время смотрел «Тегеран-43», немного читал на эту тему и помнил, что немцы готовят покушение на глав государств «большой тройки». К тому же недавнее оскорбление, которое нанесли Германии, без потерь утопив два самых мощных ее корабля, наверняка заставит гансов максимально активизироваться. И неизвестно, что они выкинут. По крайней мере, скрытно перебросить несколько самолетов для атаки борта №1 могут попробовать. Целый штаффель спрятать практически невозможно, но звено-другое мессеров или фоккеров, почему бы и нет, хотя Олег прекрасно помнил, что ставка была сделана на диверсию в самом Тегеране. В прошлой истории нашей разведке все удалось, должно удастся и на этот раз, но небольшая подстраховка не помешает. Берия, видимо, думал также, так как с предложениями Северова в конце концов согласился. Утром 25 ноября, когда Северов собирался в академию, позвонил Жаворонков и велел сначала заехать к нему. Там он приказал дать команду его орлам срочно прибыть в Москву. И вот сразу после вручения диплома и приличествующих этому нерядовому событию поздравлений, Олег отправился на аэродром в Кубинку, где только что приземлились его самолеты. Все восемь истребителей были новенькими, их только успели облетать. Комбинезоны у ребят тоже были новыми, с антиперегрузочной системой, новой разгрузкой, аварийным комплектом. У аверинских орлов тоже все было с иголочки, как и парадная форма, которую они единственный пока раз надевали на вручение Боевого Знамени.
Когда приехал Северов, ребята успехи уже размять ноги и ждали объяснений. Олег переоделся в летный комбез, парадно-выходную форму Кутькин упаковал и пристроил в С-54. Тимофей сначала очень переживал, что Северов полетит неизвестно куда без него, но ничего не поделаешь, секретность такого уровня, что не до вольностей. Впрочем, выход он нашел быстро. Просто экипировался как положено и затесался среди ухорезов Аверина. Как серьезно занимавшийся боксом он имел очень приличный уровень подготовки по рукопашному бою, а также хорошо владел пластунским ножом и прекрасно стрелял. Аверин вписал Тимофея в число своих бойцов, тот вместе со всеми прошел проверку в НКВД и оказался в заверенном списке. Северову об этом они не сказали.
Подошедший полковник из штаба ВВС ВМФ подошел, представился и многозначительно посмотрел на Северова, в руках у него был пакет. Понятно, время пришло. Олег скомандовал нелетающей братии грузиться в самолет, а пилотам построиться. Полковник вручил пакет, Олег вскрыл его со всеми положенными строгостями и объявил, что они немедленно вылетают в Сталинград. Вообще-то дальности у По-3 с подвесными баками хватило бы напрямую до Баку, но Олег этого «не знал», да и баков не было. До Сталинграда три часа лету, у Скаймастеров крейсерская скорость выше, чем у С-47 максимальная. В Сталинграде заправились, перекусили, на все ровно час, после чего вылетели в Баку. Еще три часа и там, правда, садились уже в темноте. Все летчики имеют допуск к ночным полетам, так что проблем не было. Сразу после приземления Северов отправил всех спать. Разместились в чем-то, напоминающем общежитие, совсем недалеко от аэродрома. Комнаты были большие, так что летчики поселились в одной, аверинские ребята – в четырех других. Денис остался верен себе, выставил парный пост на входе на второй этаж, где они все располагались. Северов ему одобрительно кивнул. Хоть и глубокий тыл, расслабляться нельзя нигде.
Северов провел в воздухе шесть часов, но сон не шел. Олег лежал и обдумывал свое новое качество – выпускник Военной академии командного и штурманского состава ВВС Красной Армии. Пока без чьего-то имени, хотя большинство других носят имя Ворошилова. Сам Климент Ефремович, именем которого сейчас называется даже Военно-морская академия Рабоче-крестьянского Военно-морского флота, едет сейчас в поезде в сторону Баку. Смешно, где кавалерист-политработник Ворошилов и где флот. Нараздавали своих имен учебным заведениям, кораблям, городам, как дети неразумные. Но мысли-то были не об этом. Академию закончил, как и хотел. Поработать два месяца пришлось очень напряженно, ведь надо было еще и летать, и корпусом командовать. Выручила молодая голова, в которой остались все способности к быстрому запоминанию увиденного, прекрасная память и, конечно, послезнание. А еще прекрасная команда, которая понимала командира корпуса с полуслова и практически не требовала контроля, инициативная и высокопрофессиональная. А Стас Пампушкин, которого Олег все-таки взял в штаб корпуса, стал зверь-штабист. Материалы, которые он готовил, были всегда самого высокого качества. Все это и позволило проглотить в столь короткий срок необходимый объем учебного материала и выдать серьезные работы по актуальным темам. Северов мысленно хмыкнул – академик, блин. С одной стороны, знания свои действительно систематизировал, информацию к размышлению ученым военным мужам подкинул. С другой стороны снова обратил на себя внимание Верховного, еще бы, двадцать три года, комкор и выпускник. А тут еще Шапошников, пришедший на церемонию, после вручения диплома какой-то странный намек сделал, мол это еще не все. Да уж, не все… Северов опять вспомнил Настю. Да что же это такое, что она из головы-то никак не идет! Самое время сейчас для любовного томления!
А сама Настя в это время тоже не спала. После обеда Синицкий сделал объявление, что командир корпуса успешно закончил академию и теперь имеет высшее военное образование. Девушка ждала, что Олег скоро вернется на базу, но тот сказал, что тот выполняет какое-то суперответственное задание Ставки и неизвестно когда вернется.
После того вечера, когда Настя ни разу не смогла пригласить Олега на танец, он стал ее сторониться. Нет, не сторониться, просто перестал замечать. Девушка осознала, что она стала для него просто одной из многих. Это вызвало в ее душе настоящую бурю. Но что с этим делать, Настя не знала. Пока она размышляла, события вокруг нее понеслись вскачь. Летчицы звена связи жили в просторной уютной комнате с огромным зеркалом на стене. Говорили, что его специально для них повесил туда Тарасюк. Все стали замечать, что Светка Оленева стала часто около него крутиться и разглядывать себя. Ладно бы только свой внешний вид проверяла, хорошо ли форма сидит. Но стала она себя разглядывать, когда переодевалась. Повертится неодетая перед зеркалом, повздыхает, глаза мечтательные. Надя Малинина, с которой она сошлась немного ближе, как-то не выдержала, спросила:
- Ты чего в таком виде перед зеркалом крутишься? Чего там разглядеть хочешь?
- Как думаешь, - тихо ответила Света, - могу я мужчине понравиться?
- Светка, ты с ума сошла? – Надя, уже улегшаяся спать, так и села на кровати. – Ты кого соблазнять собралась?
Оленева фыркнула:
- Соблазнять. Скажешь тоже!
И совсем тихо прошептала:
- Как вспомню его руки на своей талии, меня прямо колотить начинает.
Надя то ли не услышала, то ли не поняла, но ничего больше не сказала. Летчицы улеглись спать и, судя по ровному дыханию, быстро заснули. А Настя ворочалась без сна, она вдруг поняла, что Северова у нее могут преспокойно увести, та же Светка. Ведь она про него говорила, про кого же еще! Это она его на все танцы приглашала. И винить некого, сама во всем виновата. От отчаяния Настя заплакала. С той ночи она часто плакала, когда все спали. А Света по-прежнему тщательно прихорашивалась перед зеркалом, особенно когда шла за чем-нибудь в штаб. Летчицы звена связи вообще следили за своей внешностью. Даже попастая Худышкина никогда не ходила растрепой.
Обращать внимание на стрельбу глазами Светы Оленевой в его сторону Олегу было совсем некогда, он и видел ее мельком, так что пока у Настиной соперницы на личном фронте было без изменений. Но Настя все равно плакала, иногда от тоски хотелось на стенку лезть. И вот теперь Северов опять куда-то девался. Раньше он мог исчезнуть на несколько месяцев, сейчас тоже неизвестно, когда вернется. Настя потихоньку всхлипывала в своей постели, а за две с половиной тысячи километров от нее ворочался без сна двадцатитрехлетний полковник. Если бы девушка знала, что в этот момент он думает о ней, она была бы, наверное, на седьмом небе от счастья.
Олег все-таки заставил себя заснуть, лететь до Тегерана было недолго, часа полтора, но силы понадобятся.
Выспаться удалось нормально, встали в полседьмого, немного размялись, привели себя в порядок, легко позавтракали. На летном поле, кроме их машин, находились два С-47, в стороне стояло несколько Яков, но летчиков около самолетов не было. За Северовым пришел важный капитан госбезопасности, сказал, что его вызывает Берия.
На въезде на аэродром Северов обнаружил Сталина, Берию, Ворошилова и Голованова. Еще нескольких человек он не знал. Сталин и Берия стояли в стороне от других, Северов приблизился и поприветствовал высокое руководство. Сталин ровным голосом поздоровался и после небольшой паузы сказал:
- Почему Вы решили взять эти четырехмоторные самолеты и вон те бомбардировщики? Хотите предложить операцию по дезинформации противника?
- Скаймастеры имеют в полтора раза более высокую скорость, чем С-47. Один из них мой штабной. По комфорту он не хуже вон тех Дугласов. Командир экипажа – гвардии майор Баранов. Летал в осназе ВВС, сейчас командир транспортного полка в корпусе. Во втором прилетел взвод охраны. Командир взвода – гвардии капитан Гладышев, Герой Советского Союза. Там же гвардии майор Аверин, командир бригады охраны особой базы. Большой четырехмоторный самолет – летающий радар. Я хочу контролировать воздушную обстановку на большом расстоянии, а не только визуально. Двухмоторная машина – самолет радиоэлектронной борьбы. Фиксирует работу чужой радиоэлектронной техники и ставит помехи. На всякий случай, мы же не знает абсолютно точно, что предпримут немцы. Все летчики из моего корпуса, Герои Советского Союза, летают со мной не менее полутора лет, у каждого около полусотни сбитых. Докладываю на ваше решение.
- Нам предстоит лететь в Тегеран, маршрут может быть быстро проработан?
- Майор Баранов бывал в Тегеране, да и лететь тут совсем рядом, на Скаймастере часа полтора.
Сталин какое-то время думал, потом подозвал маршала авиации Голованова. Александр Евгеньевич с удивлением посмотрел на Северова, лично они знакомы не были, хотя маршал мог знать, кто он такой. Сталин стал что-то тихо говорить Голованову, тот отвечал, не скрывая своего удивления, потом пожал плечами. Сталин повернулся к Северову.
- Я принимаю ваше предложение. Вылетаем немедленно.
Северов вернулся к своим людям и скомандовал:
- Идем в Тегеран. Высота три тысячи. Истребителям ближе двухсот метров к транспортникам не приближаться, при попытке любых самолетов приблизиться – сбивать немедленно. Пара Ларионов-Журавлев сзади справа, пара Бринько-Хомяков сзади слева. Остальные со мной выше тысяча метров. Летающий радар, второй Скаймастер и летающая музыка – сзади четыреста метров. По машинам!
Через полчаса все самолеты были в воздухе. Погода была хорошей, болтанки не было. Шли на высоте три тысячи метров. Баранов провел самолеты до Решта, прошел над рекой Сефидруд, повернул на Казвин, оттуда до Тегерана полторы сотни километров. Неожиданно на связь вышел оператор летающего радара.
- Командир, цель групповая, скоростная, низколетящая, азимут 310, удаление 105. Курсом на нас. Догонят через 25 минут. Идентифицирую как звено Ме-109!
- Другие воздушные цели?
- Отсутствуют.
«Что-то здесь не так! – подумал Северов. – Какой смысл в этой атаке? Если бы целый штаффель навалился, а то звено. Может, отвлекают. Стараются разделить силы? Вряд ли, что у них, под каждым кустом по мессеру спрятано?»
- Большой, я Север-1. Обнаружена цель, иду на перехват. Старший эскорта – Север-5.
Севером-5 был Ларионов. Бринько и Хомяков немного приотстали и поднялись еще на полкилометра выше, а Северов и Железнов по наводке радара пошли курсом на истребители противника, но держались значительно выше немцев. Небо было не абсолютно безоблачным, так что Олегу удалось спрятать свою пару в облаках и зайти немцам в хвост. Нажимали они здорово, побыстрее догнать удалось только за счет разгона на снижении. Зато увлеченные погоней гансы невнимательно следили за задней полусферой, все смотрели вперед, искали эскорт. Залп, два худых разлетелись в клочья, все-таки три ВЯ для легкого истребителя это много. Но оставшаяся пара резко разошлась в стороны, продемонстрировав прекрасную реакцию и технику пилотирования. В кабинах явно сидели не рядовые летчики, а отборные эксперты люфтваффе. Но пилотаж с отрицательными перегрузками им был недоступен, так что маневры краснозвездных самолетов были для них непредсказуемы. К тому же сверху упала вторая пара и через полминуты оба мессера горели на земле. Одного сбил Северов, другого Бринько. Летающий радар доложил, что в небе чисто, больше никого нет. Вскоре звено Северова догнало эскорт и заняло свое место сверху, но пора уже было снижаться и идти на посадку.
После посадки к Скаймастерам сразу подали машины, к штабному – легковые, ко второму – два студебеккера с закрытыми тентом кузовами. Ухорезы быстро в них погрузились, а Сталин немного задержался у машины. К Северову подбежал один из офицеров охраны, Сталин хотел его видеть. Рапорт Северова он слушать не стал, сказал, что уже все знает и благодарит.
- Жаль, что у вас нет другой формы. Я бы хотел взять вас в посольство.
- У всех моих людей есть парадная форма.
Сталин улыбнулся:
- Ну да, кому я это говорю. Переодевайтесь и приезжайте в посольство, машина будет вас ждать. Ваши летчики должны надеть парадную форму, но покидать охраняемую территорию им категорически запрещено. Взвод охраны также находится здесь, на время работы конференции они поступают в распоряжение начальника охраны миссии.
Олег переоделся, отдал необходимые распоряжения и поехал в посольство. Делать было нечего, передвижение ограничено, вернее просто никуда не выпускали. Олег сел в кресло в комнате, где его поселили, и задремал. Проснулся, когда позвали на ужин. Ужинал, как ни странно, вместе со Сталиным и остальными. Было видно, что Иосиф Виссарионович в неплохом настроении, но разговор за столом не клеился. Ворошилов рассказал какую-то историю, как они с Буденным в середине 20-х ездили на рыбалку, но ничего не поймали. Все вежливо поулыбались, а после ужина Сталин позвал Олега с собой. Когда они остались вдвоем, Сталин сказал:
- Мне доложили, что вы закончили академию экстерном. Это очень хорошо. Некоторые недооценивают значение хорошего образования, дескать, нутром чуем, как надо. Это большое заблуждение. Чутье чутьем, а образование очень много дает.
Немного помолчал и добавил:
- Начальник академии сказал, что специалисты очень высоко оценивают ваши работы. В них уникальный сплав науки и практики, это нечасто встречается. Вы молодец.
Олег хотел было поблагодарить за высокую оценку, но Сталин жестом остановил его.
- Я помню, что вы говорили про наших союзников. Похоже, что вы правы. К сожалению, они не готовы играть с нами честно. Но сейчас мы здесь для переговоров с Рузвельтом и Черчиллем, они прибывают завтра. В рамках конференции предполагается работа военных представителей, вы примете в ней участие. На самих переговорах будете сидеть рядом с Головановым. Все, можете идти отдыхать, завтра напряженный день.
На следующий день прибыли Черчилль и Рузвельт, прилетели на самолетах в сопровождении восьмерок своих истребителей. Кстати, никаких попыток атаковать их в воздухе предпринято не было. Все пошло примерно как в известной Северову истории, Черчилль разместился в своем посольстве, которое находилось через дорогу от Советского. Между ними был сделан крытый переход. Рузвельт хотел остановиться в своем дипломатическом представительстве, но глава Советской делегации настоял на размещении президента на территории своей миссии из соображений безопасности. Американскому президенту были предоставлены апартаменты, которые выходили в зал заседаний, что, учитывая его передвижение в инвалидной коляске, было очень удобно. Сталин, Молотов и Ворошилов заняли небольшой двухэтажный дом, где обычно проживал посол СССР в Иране. Все остальные поселились в одноэтажном здании, бывшем гареме какого-то персидского вельможи. Все это было бы довольно романтично, но в комнатах царил полный беспорядок, да и приборка давно не проводилась.
После того, как Рузвельт разместился в своих апартаментах, произошла его встреча со Сталиным. На ней присутствовали только Сталин, Рузвельт и переводчик Сталина Валентин Михайлович Бережков. На ней они обговорили вопросы, которых коснутся на сегодняшней трехсторонней встрече. Потом Иосиф Виссарионович обрисовал положение на фронте, правда, очень осторожно обрисовал перспективы дальнейшего наступления. С его слов выходило, что наступление выдохлось и надолго, хотя это было далеко не так.
Красная Армия в полной мере использовала ситуацию, которая сложилась на юге Восточного фронта. Киев был освобожден еще в конце июня, сейчас войска уже подходили к рубежам государственной границы СССР. Действия на центральном участке также были вполне успешны. Благодаря решительным действиям фронтов центрального направления линия фронта сильно продвинулась вперед, к госгранице еще не вышли, но оставалось не так уж далеко. Пока немцы держались в Прибалтике, но это даже неплохо. Скоро они должны попасть в котел и сидеть в нем, пока не сдадутся. Потому что следующей целью Красной Армии на этом участке становился Кенигсберг. А взяли такой разбег потому, что разрезАли их своими ударными армиями и ударно-штурмовыми соединениями помельче, корпусами и бригадами, вводили в прорыв конно-механизированные группы, смешивая тылы, окружали и давили разрезанные части основной массой войск как паровым катком. Воевали, по словам американцев, как богатые люди. Авиация, артиллерия и только потом танки и пехота. Не перли в лоб, не брали штурмом то, что само скоро упадет в руки, берегли людей и отчасти технику, но не жалели боеприпасов и вражеских солдат. При этом, когда было надо, напоминали цивилизованной Европе, что русский медведь не измельчал и не обленился. Резались в рукопашной так, что немцы уже давно перестали рассуждать о расовом превосходстве. Восточный фронт поглощал у Германии и ее союзников колоссальное количество людей и техники. После русского наступления отходить удавалось очень немногим, на фронте сразу образовывалась дыра, которую проблематично было заткнуть и в которую широкой рекой лились советские войска. Резервы Сталина казались бесконечными, хотя это было, разумеется, не так. Просто научились, наконец, беречь людей. А огромные колонны пленных брели на восток, пополняя ряды строителей инфраструктуры и промышленности Советского Союза. Количество пленных, взятых в ходе операций 1943 года, приближалось к миллиону человек. У немцев никак не получалось организовать оборону по всему фронту, зацепиться за что-нибудь прочно и надолго, даже за большие реки. Сталин всерьез рассчитывал завершить войну в 1944, причем даже не в конце года.
А вот дела у союзников шли не блестяще. Во-первых, пока не удавалось до конца решить проблему в Африке. Фон Арним, конечно не Роммель, но давал прикурить весьма ощутимо. И хотя всем, и немцам, и американцам с англичанами, было совершенно ясно, кто в конце концов окажется победителем, это никак не влияло пока на конечный результат. Немцам и итальянцам оставалось возиться еще пару-тройку месяцев, но пока не решен вопрос в Африке, высадки на юге Европы не будет.
Во-вторых, дела на Тихом океане тоже были плохи и оставались таковыми уже долгое время. И тоже было ясно, что скоро американская промышленность наберет разгон и США задавят Японию своим потенциалом, но до перелома был еще как минимум год, да еще года два-три на добивание противника. Этому способствовали несколько причин. Американцы читали японские коды, но те умудрились об этом узнать и разработали целую операцию по дезинформации противника. Гитлер, прекрасно понимавший, что создать мощный надводный флот в короткие сроки нереально, внял уговорам Деница и бросился строить подводные лодки намного раньше, чем в прошлой истории, а выходили они у немцев очень неплохими. К тому же немцы уделили значительное внимание авиационной поддержке действий своих субмарин, чего не было в прошлой жизни Олега. Отсутствие сколь-нибудь значимых успехов ускорило разочарование Гитлера в надводном флоте и подтвердило его уверенность в правильности выбора в пользу «мальчиков Деница», а те старались вовсю. Так что немалое их число действовало не только в Атлантике, но и в Тихом и Индийском океанах, а японцы с удовольствием обеспечивали их снабжение. Совместными действиями подлодок, в первую очередь немецких, и мощного японского надводного флота и благодаря успешной дезинформации, к ноябрю 1942 года в составе американского тихоокеанского флота не осталось ни одного крупного авианесущего корабля. И никакого сражения у атолла Мидуэй или его аналога просто не было. А к концу 1943 года японцы и немцы обнаглели настолько, что перетопили или тяжело повредили все вновь введенные ударные авианосцы, действовавшие на Тихом океане. Тем не менее, попыток оставить себе корабли, которые закупил Советский Союз, не предпринималось, погоды они не сделают, а отношения с союзником испортятся.
Вот в такой сложной для Америки и Великобритании обстановке проходила эта конференция. Впрочем, уже тогда Рузвельт в узком кругу пошутил насчет двух с половиной великих держав, имея в виду в качестве половинки, естественно, англичан.
Сталин обсуждать подробно положение в Северной Африке и на Тихом океане не стал, просто дал понять, что вполне в курсе событий, поэтому ничего невозможного требовать не будет. Огромные трудности снабжения войск, находящихся в нескольких тысячах миль от американского континента ему вполне понятны.
Затем Рузвельт прошелся по послевоенному сотрудничеству, в чем нашел понимание со стороны Сталина. Затронул он и Францию. По этой стране позиция Америки сильно расходилась с английской. Черчилль считал, что Франция скоро возродится и снова станет великой державой, но, по мнению Рузвельта, никто французам на блюде ничего преподносить не будет, пусть сами над своей страной поработают. А вот с лидерами у этой страны напряженно, да Голль американцам категорически не нравился, симпатичный им адмирал Дарлан был убит (о чем Сталин нисколечко не жалел, не считая его достойным человеком, как, впрочем, и его преемника генерала Жиро, да и всю эту околовишистскую камарилью). Теперь они сделали ставку на Анри Жиро, на что Сталин вскользь заметил, что не видит особого рвения у французов воевать на стороне союзников. Кроме, кстати, де Голля. После Франции Рузвельт переключился на колониальную систему, печалился о судьбе колониальных и зависимых стран, говорил о необходимости постепенного предоставления им самоуправления и, в конце концов, независимости. Иосифу Виссарионовичу было понятно, что речь идет о дальнейшем включении этих стран в сферу интересов США и проникновении туда американского капитала. Этим Рузвельт подкладывал Англии колоссальную свинью, ведь главной колониальной державой была Великобритания. Вот тебе и союзнички! Впрочем, об этом Сталин в аналитических записках уже читал, так и получается. На этом главы государств распрощались. Им сегодня предстояла официальная встреча.
Северов при всем этом, разумеется, не присутствовал.

Отредактировано Olle (15-10-2017 23:24:08)