Начало 2 части

2.

Лес лесу рознь.
И в прежнем мире альвы строили свои селения только в лесах, как равнинных, так и горных. И в прежнем мире горный лес сильно проигрывал равнинному как по красоте, так и по удобству житья. Здесь – то же самое.
Пологие отроги, окружавшие долины рек, поросли множеством привычных деревьев. Особенно альвы радовались наличию приземистых, но мощных дубов. Дуб они чтили почти наравне с тарилем, который, как уверяли древние легенды, был напрямую связан с благодатью богов. Но тариль здесь насаживали в болотистых низинах, и крайне осторожно: не связанное заклятиями, священное дерево росло так бурно, и поглощало воду так жадно, что альвы-садоводы опасались перестараться и обезводить землю больше необходимого. При этом остроухие, принявшие православие всем народом, по тысячелетней традиции строили церкви и часовни рядом с тарилями.
Привычки, знаете ли, живучи...
Но были и такие привычки, с которыми в новом мире альвам пришлось расстаться. Отказались, к примеру, от недопущения чужаков в свои селения и дома. Если на родине это правило было оправдано безопасностью народа, и исключения делались только ради послов, то здесь, сами жившие из милости, альвы понемногу привыкли обитать рядом с людьми. Научились не просто различать людей по языку, одеяниям и вере, но и выстраивать отношения с ними. А это, кстати, и самим людям далеко не всегда удаётся, отсюда и войны. Словом, чтобы ужиться с людьми, которых они многие тысячи лет учились презирать, понадобилось менее десяти лет.
Хотя, не обходилось без разного рода недоразумений. Куда ж без них-то? Никто не идеален... что бы там ни думали о себе некоторые остроухие личности.
Князю Таннарилу редко доводилось покидать вверенную под его ответственность губернию. За десять лет он всего раз пять бывал в Петербурге, на обратном пути всегда навещал Астрахань. После чего морским путём – а надо хорошо знать страх альвов перед морем, чтобы оценить его самоотверженность – возвращался через Дербент в Баку. Окрестности ширванской столицы он посещал не в пример чаще. Особенно ему нравились предгорья с их чистым воздухом и сочной травой. В последнее время князь подумывал купить или выстроить домик в каком-нибудь красивом и удобном для жизни месте, чтобы время от времени предаваться отдыху.
Время, беспощадное к людям, не щадило и приёмышей этого мира. Князь Аэгронэль из Дома Таннарил, в крещении Михаил Петрович, уже ощущал его тяжёлую руку на своём плече. Не тот он уже, не тот, что был десять лет назад. И уставать стал быстрее, и сон сделался хуже, и из зеркала на него глядит мужчина «под сорок». Супруга нарожала ему за эти годы пятерых детишек, и, кстати, умудряется при этом прекрасно выглядеть, но ей простительно. На ней не лежат заботы по управлению пограничной российской провинцией. А забот хватает. Нужно не только обеспечивать процветание торговли и ремёсел, заботиться о безопасности земледельцев, стеречь границы, содержать флотилию торговых и военных судов, снабжать расквартированные в губернии полки, но и содержать сеть осведомителей. Тайная служба государева обязана была вызнавать истину как в самом Ширване, так и на сопредельных территориях, будь то Дагестан, персидский Гилян или подконтрольные туркам земли армянских маликов, горских и грузинских князей. Господин генерал-губернатор не жалел денег на свои многочисленные глаза и уши, и ни разу о том не пожалел. Расходы по итогам окупались многократно – какие прямой коммерческой выгодой, какие в своих благоприятных последствиях – но окупались всегда. Оттого ни один налёт горцев, как самодеятельный, так и инспирированный турками, не достиг успеха: альвийский князь, вовремя получая сведения о готовящихся набегах, успевал сконцентрировать силы на угрожаемых направлениях.
В таких условиях разве что абреки-одиночки имели какие-то шансы на несколько успешных грабежей. Да и тех князь-нелюдь изрядно проредил: безопасность торговых путей – залог процветания вверенной ему провинции.
Весть о том, что турки начали подтягивать войска к границам Ширвана, первыми принесли альвы-разведчики, регулярно совершавшие тайные рейды в сопредельные земли. Затем то же самое поведали персидские купцы, явившиеся с первым весенним теплом продавать свои товары в Баку. Жители приграничных селений, которые, чего греха таить, через одного промышляли контрабандой, тоже видели турок, черкесов и ...татар крымских. Для того, чтобы сделать нужные выводы, не надо было быть гением, и князь, отослав депешу в столицу, занялся подготовкой к войне.
И вот тут начались разнообразные сюрпризы, по большей части крайне неприятные.

Ещё в первой части оно было упомянуто. Из-за этого тариля, собственно, эльф и сидит в Баку

- Это всё?
- Всё, ваше сиятельство.
- Хорошо. Ваши объяснения я услышал, и меня они не устроили. Равно как и привезенные вами припасы.
- Мне-то что, ваше сиятельство. Я человек маленький, что поручили сопровождать, то и привёз.
Альв тонко, почти мечтательно улыбнулся.
- Такое объяснение я мог бы принять от капитанов кораблей, но не от вас, благородного офицера, лица, наделённого доверием губернатора казанского и астраханского, - певуче проговорил он, не отказав себе в удовольствии подпустить издевательские нотки. – Ответственность, знаете ли, иная... А теперь послушай меня, вор, - не меняя тона, но доверительно понизив голос до полушёпота, произнёс князь, нависая над невысоким плотным человеком в мундире флотского офицера. – То, что ты привёз для солдат, а я бы и нищим раздать постеснялся, сего же дня повезут обратно в Астрахань. Мои люди и повезут. А ты останешься здесь под арестом.
- Сие есть самоуправство, ваше сиятельство, - поспешил заявить изрядно напугавшийся офицер. – Осмелюсь напомнить, что Пётр Алексеевич нам, флотским, верил на слово, и...
- Петру Алексеевичу вы, флотские, побоялись бы дерьмо привезти, - в свою очередь напомнил альв. – Он был таков, что в гневе мог и на рею вздёрнуть. Ты прав: я – не Пётр Алексеевич. Но бояться меня вы, воры, будете не меньше, чем его, клянусь.
Это был уже второй за неделю конвой судёнышек, гружёных амуницией, боеприпасами и провиантом, чей груз забраковал въедливый альвийский князь. Сушей, через горные перевалы, много не привезёшь, оставался морской путь, и, хотя в феврале-марте погода в северной части Каспия была неустойчивая, всё же кораблями можно было за короткий срок перевезти достаточно для снабжения всего дагестанского и ширванского корпуса. Но у властей Астрахани бытовали свои представления насчёт того, как и чем следовало снабжать армию. Персидские походы Петра Алексеевича успели забыться, да и сам император уже год как пребывал на том свете. И провинциальные чиновники поступили в точности по поговорке: «Кот из дома – мыши в пляс». Многие за то уже успели поплатиться, кто тёплым местечком, а кто и дурной головой. Недооценили императрицу-мать. Однако Россия была непомерно велика. Ни одно альвийское княжество даже на пике могущества не достигало и пятой части её размеров. Не до всех ещё дотянулись прелестные ручки регентши, и управу на распоясавшихся воров придётся искать её брату, благо, на Руси ещё почиталось сродство с царствующим Домом. Теоретически, если бы у покойного императора не осталось наследников-мужчин, на престол мог бы претендовать и князь Таннарил, причём, с немалыми шансами на успех. Но альв, при всём его честолюбии, имел прекрасно развитое чувство меры. Взять власть, пусть и по закону – совсем не то же, что удержать её. Если на юного императора, полуальва, находятся желающие пошипеть про «кошкиного сына», то чистокровного альва спихнули бы с трона в считанные годы. Так что Михаил Петрович даже мысленно не посягал на большую власть, чем имел сейчас. Но этой власти должно хватить с головой, чтобы и ворам по загребущим ручкам надавать, и к войне подготовиться.
Насколько было известно князю, турецкий военачальник сталкивался ровно с теми же проблемами. Вороватые чиновники и снабженцы время от времени украшали своими головами колья у дороги, в Османской империи с этим всегда было просто. Но воровать от этого меньше никто не стал. Напрасно фанатичный султан Махмуд подавал подданным пример личной умеренности. Подданные, глядя на его затеи – война сразу на три фронта «нравилась» им в особенности – принялись растаскивать всё плохо лежащее с таким рвением, словно завтра наступит конец света. Вдобавок шли ещё и бунты, и безобразия, учиняемые янычарами-башибузуками. Если с бунтами в России тоже была беда, и причины, по которым они вспыхивали, оказывались примерно схожими, то в армии никто не бузил. Отучили. Хоть в этом князь видел преимущество над своим турецким противником.
Дисциплина и слаженность действий – вот тот козырь, который неизменно бил турецкого туза. Это опытным путём установили австрийцы, хотя нечасто пользовались своим открытием. Это быстро понял Надир, железной рукой наведший порядок в персидской армии. Это уже давно поняли и русские полководцы. Осталось применить своё знание на практике, когда турки, также преодолев организационные проблемы, нападут.
А в том, что они нападут, князь не сомневался: у него было десять лет, чтобы изучить эту публику вдоль и поперёк. Потому и не мог покинуть Баку ради приведения в чувство астраханских властей. Соблазн велик, но дело важнее.