Глава 4.7 (начало)
Рано утром 25 октября как и во все предыдущие дни в океан ушла воздушная разведка. На юго-западе от Эримо была какая-то нездоровая активность вражеской авиации, японские самолеты на бреющем полете уходили в этот сектор. Олег хотел узнать, чего они там делают. Экономить топливо особого смысла не было, поэтому на разведку летали парами, да и отбиться от внезапного нападения сухарикам было проще вдвоем. Первое время разведчиков вел летающий радар, но через час с небольшим они вышли из зоны его действия, оставалось только ждать. Северов присел за стол, с удовольствием отпил «адвоката», но в голове продолжали крутиться мысли о состоявшемся накануне, причем практически на пустом месте, неприятном разговоре с командованием Тихоокеанским флотом.
Капитуляция Японии ожидалась буквально в любой момент, на переговорах уже обсуждались процедурные тонкости, поэтому необходимости в активных действиях не было. Достаточно было иметь полную картину о положении Императорского флота, но вот ее-то и не было. Где-то болтались самые крупные его корабли, линкоры «Ямато», «Мусаси» и авианосец «Синано», с сопровождающей мелочью, естественно. Достоверно было известно лишь то, что они находились ближе всего к зоне ответственности ТОФ. Да и других боевых единиц в составе японского флота пока хватало, но они должны быть южнее, с ними союзники разбираются. Противник агрессивности не проявлял, так что веди себе разведку всеми доступными способами, и все. Но вице-адмирал Алафузов, начальник штаба флота, вдруг стал напористо излагать планы подготовки к немедленным ударам по кораблям противника в случае их обнаружения, мотивируя это укреплением наших позиций на ведущихся переговорах.
- Владимир Антонович, какие удары, зачем? – удивился Северов. – Да и чем вы их будете наносить?
Последняя фраза, видимо, сильно задела адмирала, хотя Олег вовсе не собирался уничижительно отзываться о возможностях ТОФа. Наличие в его составе всего двух легких крейсеров, лидера и менее десятка эсминцев не позволяло рассчитывать на морские баталии с линкорами и крейсерами противника. Среди подводных лодок было довольно много «Малюток», к океанским действиям неприспособленных, да и прочие были ранних серий. Две сотни торпедных катеров тоже не могли действовать вдали от баз. Остается авиация, около тысячи самолетов, но сколько из них реально смогут нанести удар по надводным кораблям далеко в океане? Сотня ДБ-3 и шесть десятков СБ?
Алафузов даже покраснел от обиды и с ядом произнес:
- Ну да, у нас тут один великий морской стратег имеется, а мы так, только на подхвате можем действовать!
- Владимир Антонович, ГАОН решает свои задачи, ТОФ свои. И мы не на соревновании, дело у нас общее. То, что флоту поручено, он выполняет хорошо.
Хотел как лучше, но Алафузов еще больше разобиделся.
- Товарищ генерал-майор, - специально выделил звание. – Вы, конечно, представитель Ставки, но человек сухопутный и давать оценку действиям флота не должны! А запрещать мне что-либо вы права не имеете! В своих действиях я перед командующим флотом отчитаюсь и перед наркомом!
Адмирал на флоте был с 1918 года, еще с довоенных времен занимал высокую должность заместителя начальника Главного морского штаба ВМФ СССР, а перед назначением на Дальний Восток более полугода исполнял обязанности его начальника. Неоднократно выезжал на фронт, в основном на Черное море, поэтому перевод так далеко от боевых действий в глубине души его не порадовал. Ни одного флотоводческого ордена за это время удостоен он не был, а тут какой-то новоиспеченный генерал с таким иконостасом! Да и нарком флота ясно дал понять, что в крупных морских операциях работает особая эскадра, а не Тихоокеанский флот. Алафузов закидывал удочку о подчинении эскадры флоту, но получил резкую отповедь. Про тот разговор с Кузнецовым Северов не знал, поэтому такой реакцией на свои слова был сильно удивлен. Но крыть тут было нечем, ничего запрещать командованию ТОФ он действительно права не имеет, жаловаться же Сталину на то, что его тут крупным военачальником не считают, смешно, прямо по-детски как-то. Попытка найти ночью Юмашева, чтобы прояснить ситуацию, успеха не имела, адмирал был в Корее, решал что-то с использованием местных портов для базирования флота, перемещался с места на место. Олег передал в его адрес сообщение, в котором просил не предпринимать активных действий против Императорского флота, но ответа пока не получил.
Через пару часов один из разведчиков сообщил, что его радар засек наличие надводных целей, он двигается в их направлении, а вскоре уточнил, что одна из них точно авианосец. Не прошло и десяти минут, как пришло новое сообщение, крупными кораблями являются «Ямато», «Мусаси» и «Синано», с ними пять эсминцев. Идут курсом на Сангарский пролив, скорость шестнадцать-восемнадцать узлов.
Северов распорядился немедленно передать информацию Платонову и в штаб ТОФ, а также запросить командующего японской эскадрой о дальнейших действиях. Тут же пришел доклад об интенсивном радиообмене между кораблями и, предположительно Штабом Императорского флота.
По имеющимся данным на «Синано» авиагруппа была далеко не полной, десятка три самолетов или около того, ПВО линкоров оценивалось как слабое, так что серьезного сопротивления при авиаударе они оказать не могли, но доводить до этого не хотелось. Собственно до пролива им чапать еще около суток, особенно если противолодочным зигзагом, так что время есть. Но вот подводить под удар восемнадцатидюймовых пушек Хакодате или любой другой порт, где находились в это время наши войска и десантно-высадочные средства, тоже было неприемлемо. Если японских моряков переклинит и они решат не подчиниться, придется долбить. Среди командования эскадрой вполне могут оказаться люди, симпатизировавшие заговорщикам, достоверных сведений на этот счет нет. Олег понимал также, что информацию о капитуляции надо «переварить», не так это просто для людей, не особенно ценящих собственную жизнь.
ВЫшла смена разведчику, обнаружившему корабли противника, Северов занялся подготовкой удара на случай, если договориться не удастся. Когда почти все свои вопросы удалось решить, подошел один из офицеров штаба:
- Товарищ командующий, бомбардировщики и торпедоносцы Тихоокеанского флота в воздухе, курсом на вражескую эскадру.
С трудом подавив желание выматериться, Олег приказал соединить его с генерал-лейтенантом Лемешко, командующим авиацией ТОФ. Разговор состоялся, но Петр Николаевич сразу сказал, что изменить ничего не может, приказ штаба флота. Алафузов общаться не захотел, а связи с командующим не пока было.
Можно было, конечно, просто ничего не делать, пусть ребята повоюют, но это было неправильно. Как бы ни было слабо ПВО японских кораблей, полтора-два десятка истребителей могут собрать обильную жатву с устаревших советских ударных самолетов, да и артиллерия свое слово скажет. А вот тезис о том, что утопление «Ямато», «Мусаси» и «Синано» добавит нам веса на переговорах, представлялся Северову очень даже спорным. Нет, в краткосрочной перспективе, пожалуй, да, а в долгосрочной?
- Японский командующий ответил?
- Нет, товарищ генерал, между собой общаются.
Колебался Северов недолго, в конце концов, почему бы не попытаться?
Когда Олег уже устроился в кабине своего головастика, к нему неожиданно заскочил Рекс и выгнать его не удалось. Воздушного боя не предвиделось, так что Северов оставил попытки вытащить ягда и взял его с собой в полет, удивляясь собачьей настойчивости и прихоти, ведь раньше за ним такого не водилось. Самолетам ТОФа ползти до цели было часа три, если не больше, Олег рассчитывал успеть за максимум полтора.
Корабли противника открылись через час двадцать, частоту для связи Северов знал.
- Генерал-майор Северов вызывает командующего японской эскадрой!
Самураи молчали, будто сдохли, даже между кораблями обмен прекратился.
- Отвечайте немедленно, дел не терпит отлагательств!
Еще через несколько минут на хорошем английском пришел, наконец, ответ:
- На связи адмирал Нобуэ Морисита. Что вам нужно?
- Адмирал, вы знаете о подписанном акте капитуляции. Каковы ваши намерения?
- Я не обязан перед вами отчитываться! Что-то еще?
- Обеспечьте прием моего самолета на «Синано». И будьте благоразумны, судьба Восточного ударного соединения вам ведь известна!
Морисита больше не произнес ни слова, но, когда Северов заходил на авианосец, никаких препятствий ему не чинили. Оставалось только надеяться, что японские аэрофинишеры для головастика сгодятся.
Сгодились. Переделанный из линкора авианосец был почти таким же большим, как «Москва», сесть удалось без проблем. Когда Олег выбрался из самолета, к нему подошли несколько японских офицеров, смотрели хмуро и недружелюбно, поэтому Рекс, сидящий на руках, немедленно оскалился. Наличие мелкой, но несомненно очень злобной собаки с большими зубами их очень удивило, они о чем-то коротко переговорили, но вежливо попросили следовать за ними. Небольшой катер вскоре доставил летчика на «Ямато», где его уже ждал командующий эскадрой.
В адмиральском салоне находилось девять офицеров, если Северов правильно разобрал их знаки различия, не ниже капитана 2-го ранга. Они о чем-то жарко спорили, но, при появлении Олега, немедленно замолчали.
- Господин генерал! – обратился к Северову один из них. – Я командующий ударным соединением адмирал Нобуэ Морисита. Что вы хотели мне сказать? И вы можете отпустить свою собаку, пусть он немного побегает, его никто не тронет.
Олег по-прежнему держал Рекса на руках, тот продолжал скалить зубы.
- Если я его отпущу, вы тут все забегаете.
Некоторые японцы засмеялись, но адмирал движением руки оборвал смех:
- Нам известно, какую роль вы сыграли в защите особы нашего императора. Мной получен приказ о капитуляции и, как человек верный императору и Присяге, я обязан его выполнить.
Легкое шевеление за столом показало, что не все довольны таким исходом дела.
- Господин адмирал, господа офицеры! Я прекрасно понимаю ваши чувства, но хочу сказать, что подчиняясь приказу вы не покрываете себя позором. Наоборот, вы сохраняете тысячи жизней ваших подчиненных, которые нужны вашей родине, вашей любимой Японии! Но чтобы сохранить ваши жизни, мне необходимо немедленно выйти в эфир и передать сообщение своему штабу. Каждая секунда промедления может стоить слишком дорого. Мы можем продолжить общение после передачи сообщения, если вы этого захотите.
- Вы считаете, что нам угрожает опасность? – надменно спросил один из офицеров.
- Я уверен в этом. Мы располагаем средствами уничтожения крупных боевых кораблей в любое время дня и ночи. «Тирпиц», «Шарнхорст», линкоры итальянского флота и ваша ударная группировка около острова Гуам тому подтверждение. Необходимо немедленно дать радиограмму, в противном случае вы будете уничтожены через несколько часов. Детали мы обговорим позже.
Адмирал несколько секунд раздумывал, потом кивнул и отдал какое-то распоряжение по-японски, после чего сообщил состав соединения и предложил Северову написать текст радиограммы и частоту для передачи, что тот и сделал.
«Нахожусь на борту линкора «Ямато», принимаю капитуляцию ударного соединения адмирала Морисита в составе линкоров «Ямато» и «Мусаси», авианосца «Синано» и пяти эсминцев. Соединение следует во Владивосток. Командованию ТОФ немедленно отозвать ударные самолеты, обеспечить сопровождение и подготовить места для размещения пленных. Представитель Ставки ВГК генерал-майор Северов»
После полуночи к японским кораблям, шедшим со включенным освещением, подошел эсминец, который доставил группу офицеров для подписания необходимых документов, на японские корабли поднялись офицеры ВМФ СССР и соединение продолжило свой путь к Саппоро. Северов попрощался с адмиралом Морисита и его офицерами и перешел на борт эсминца. Адмирал Морисита и его офицеры очень хотели от Северова услышать подробности спасения Хирохито, отказывать им в этом было нельзя, Олег прекрасно понимал, что значит для них особа императора. Поэтому все это время он рассказывал, как было дело, отвечал на вопросы, подтверждал или опровергал слухи, которые ходили в среде японских военных об этом нерядовом событии. Пришлось еще раз убедиться, что распространение слухов происходит одинаково вне зависимости от национальности и обрастает самыми невероятными подробностями. Японцы были поражены узнав, что русские воины своими телами закрывали императора от пуль мятежников, русские летчики шли на таран, защищая самолет с императорской семьей,  что еще раз подтверждает, что в них присутствует самурайский дух. И теперь в среде японских солдат и офицеров идут споры о том, правильно ли в таком случае считать русских такими же гайдзинами, каковыми являются, например, американцы. В общем, к моменту подписания документов Северов уже очень устал и мечтал побыстрее подписать, что нужно, и добраться до койки.
Прибытие в Саппоро прошло спокойно, японцы организованно покинули свои корабли и отправились к местам, где их решено было временно разместить, но это уже была забота не командующего ГАОН. Из Москвы пришел приказ на возвращение армии обратно, в места постоянной дислокации на северо-западе СССР. Особая эскадра выводилась из состава армии и входила в состав Тихоокеанского флота. Забот хватало, но  в церемонии подписания капитуляции 30 октября 1944 года принять участие пришлось, документ был подписан на борту авианосца «Москва», стоящего в Токийском заливе. На присутствии Северова настаивала японская сторона, пришлось лететь, прихватив с собой ягдтерьера.
После подписания акта о безоговорочной капитуляции, министр иностранных дел Японии Мамору Сигэмицу попросил разрешения сделать важное заявление. Суть его заключалась в том, что поскольку теперь СССР и Япония не находятся в состоянии войны, то ряд советских военнослужащих могут принять награды за спасение жизни императора и членов его семьи. Японцы заранее сделали запрос Советскому Правительству и получили положительный ответ, о чем, конечно, официально не объявлялось. В списке награжденных были все солдаты и офицеры, принимавшие непосредственное участие в этой операции, причем особенно японцы выделили тех, кто погиб в бою, их имена будут постоянно упоминаться в молитвах. Сам Северов получил Высший орден Хризантемы, как человек, руководивший операцией и принимавший в ней самое непосредственное участие. Поскольку этим орденом награждаются, в основном, члены императорской фамилии и главы иностранных государств, а Северов не является ни тем, ни другим, то для него был изготовлен специальный орден, состоящий только из одной Звезды, ни цепи, ни ленты, ни знака ордена не предусматривалось. Кроме того, Северову лично от императора преподнесли доспехи и комплект оружия самурая, настоящие, не новодел, очень красивые. Булочкин и Аверин были награждены орденом Восходящего солнца, что тоже было понятно. Такие же ордена получили и все погибшие солдаты и офицеры, пожертвовавшие своей жизнью для зашиты императора. Не были забыты и прочие участники операции.
После окончания официальных мероприятий штабной С-54 доставил Олега во Владивосток, где он в полной мере отдался вопросам переброски своей армии к местам постоянной дислокации, а также помощи в обучении морской пехоты Тихоокеанского флота и передаче ей всех имеющихся десантно-высадочных средств. За этими заботами его и застал Рокоссовский, готовившийся вылететь в Москву.
- Ну, здравствуй, самурай!
- Здравствуйте, Константин Константинович! Хоть вы не издевайтесь.
- Никакой издевки, как раз наоборот. Я разговаривал с товарищем Сталиным, он очень доволен. С Хирохито все получилось просто великолепно, если бы не наше вмешательство, то в ближайшее время капитуляция вряд ли бы состоялась. А уж то, что мы не только спасли императора, но и не воспользовались его беспомощностью, чтобы подписать выгодные для нас документы, это, в глазах японцев, вообще что-то невероятное. Кстати, если ты не в курсе, сдача ударного соединения была, опять же по инициативе японской стороны, оформлена таким образом, что сдалось оно тебе лично вечером 25 октября.
- Ну, вообще-то, так и было. А бумаги уже потом оформили.
- Вот-вот. Кое-кто из политуправления флота хотел вмешаться и переоформить, но я не дал, да и японцы сразу сказали, что переделывать ничего не будут. Но недоброжелателя ты себе серьезного нажил.
- Алафузова?
Маршал кивнул.
- Считает, что ты специально у него из-под носа великую победу увел. Серьезный человек, а обижается как мальчишка. Да ладно, остынет. Важно другое, сейчас отношение японцев к СССР меняется очень сильно. То, как ты управлялся на Хоккайдо, обсуждается очень широко. Теперь в нашу зону оккупации хотят попасть все острова. И тут есть тонкий нюанс. Фактически нынешнее правительство войну не объявляло, а наоборот, пришло к власти после переворота и войну прекратило! В общем, есть над чем дипломатам головы поломать, не один месяц, похоже, заседать будут. А Хонсю все-таки в нашей зоне оккупации полностью. Маршал Петровский назначен главноначальствующим Советской военной администрации в Японии и Корее, так что на днях прибудет, увидитесь. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, Синьцзян, который Восточный Туркестан, и Манчжурия к СССР отойдут, вся Корея в нашей зоне и значительная часть Японии тоже. При поддержке абсолютного большинства населения, что немаловажно. Протекторат над Окинавой тоже оформляется, последнего вана Рюкю нашли, работа идет. А вот отношение японцев к США очень негативное, особенно на контрасте с нами. Все понимают, что в своей зоне оккупации они из местных все соки выжмут. Уже всерьез говорят о волне эмиграции в нашу зону. Ну, это все дела грядущие, поживем – увидим.
Поговорили еще немного о текущих делах. Маршал рассказал, что Юмашева забирают в Москву, Алафузова тоже отзывают, планируют на снова Главный морской штаб, а Платонова хотят пока оставить здесь, командовать Тихоокеанским флотом. В его составе два мощнейших линкора и три авианосца, правда бывшие японские корабли будут серьезно модернизированы. Но торопиться некуда, как и экономить, работать будут сами японцы в счет репараций. Будет модернизирована защита за счет использования более качественной брони, в этом помогут командируемые в Японию немецкие товарищи, заменена зенитная артиллерия и орудия среднего калибра, установлено новейшее радиоэлектронное оборудование, паровые вспомогательные механизмы заменены на более совершенные электрические и гидравлические системы, турбины на более соершенные – более мощные и экономичные. То же касается и бывшего «Синано», его будут сразу готовить для вооружения реактивными самолетами, которые скоро будут проходить первые испытания. Американцы пытались давить, требовали передать корабли им или, по крайней мере, уничтожить, пришлось поинтересоваться у них судьбой целой кучи эсминцев и эскортной мелочи, а также нескольких крейсеров, захваченных на базах в их зоне ответственности. Хватит и того, что все немецкие и японские подводные лодки, которые захвачены в советской зоне оккупации, пустят на металлолом. А еще СССР достаются несколько подводных лодок типа I-200, доработанные с помощью немецких специалистов. Сейчас эти лодки передаются для изучения и испытаний. На ТОФ также придут новые лодки типа Е (модернизированные немецкие XXI серии), их будут перегонять небольшими отрядами по мере ввода в эксплуатацию, остальные передадут Атлантическому флоту. Сейчас он только формируется, бывшие итальянские линкоры также войдут в его состав, на верфях Германии и других европейских государств строятся авианосцы, спроектированные с учетом опыта «Севастополя» и «Москвы», товарищ Сталин говорил что-то и о новых типах кораблей, но маршал не в теме, поэтому подробностей не знает. Северов понял, что речь идет, скорее всего, о десантных кораблях и крейсерах-вертолетоносцах, он писал об этом в своих докладных записках и научных работах, но для этого необходимо несколько лет. Пообщались очень хорошо, попили чаю, после чего Константин Константинович попрощался и ушел, оставив Олега размышлять над услышанным.
Дела на Дальнем Востоке шли совсем не так, как в известной Северову истории, причем отличия заключались вовсе не в датах. Присоединение Восточного Туркестана, плодородной Манчжурии с ее довольно лояльным к СССР населением, полный контроль над Кореей, прочные позиции в Японии и наличие Хонсю и Хоккайдо в советской зоне оккупации, протекторат над островами Рюкю, что давало возможность строить там военно-морскую базу. Теперь надо спокойно это все переварить и не наломать дров с местным населением, не допустить ускоренного строительства социализма и азартного поиска внутренних врагов. Сталин присматривается к процессам, которые идут в Европе и, похоже, пока ими удовлетворен. СССР имеет все и даже больше, не создавая напряженности в отношениях и не давя на правительства союзных государств. Здесь, на Дальнем Востоке надо попытаться сделать также, с учетом местной специфики, конечно. Остается надеяться, что Сталин знает, кому это можно поручить, а он, Северов, с удовольствием бы и дальше поработал в Европе.
Маршал Леонид Григорьевич Петровский, главноначальствующий Советской военной администрацией в Японии и Корее, прибыл к месту службы 10 декабря и уже вечером зашел проведать Северова, но на долгий разговор у него времени не было. Более основательно они посидели вечером 12 декабря, сразу после выписки Олега из госпиталя. К ним присоединился и генерал армии Михаил Георгиевич Снегов, утром прилетевший к новому месту службы, он был назначен заместителем главноначальствующего. Просидели до глубокой ночи, Петровский и Снегов рассказывали об окончании Великой отечественной войны, о встречах со Сталиным, обрисовавшим им задачи администрации. Олег, в свою очередь, рассказал о событиях, участником или свидетелем которых он стал, находясь на Дальнем Востоке. Вспомнили друзей, живых и тех, кого уже нет. Петровский рассказал, что Остряков назначен заместителем главкома ВВС, курирует вопросы разработки новых видов авиационных вооружений, Лукин назначен командующим Западной группы войск, Лестев вызван в Москву за новым назначением, но на какую должность пока неизвестно.
Наконец все дела были закончены и Олег на своем штабном С-54 вылетел в Москву. Очень хотелось увидеть жену, но дела прежде всего. Есть надежда, что Сталин не задержит его надолго, так и оказалось. Уже 28 декабря в 20 часов Северов находился в приемной и ждал вызова в кабинет. Иосиф Виссарионович принял его один, сразу после того, как ушли руководители отраслевых наркоматов промышленности.
После положенного приветствия Сталин какое-то время рассматривал Олега, качая головой:
- Ставка положительно оценивает ситуацию на Дальнем Востоке, а также действия армии особого назначения. Нам удалось достичь даже намного больше, чем мы изначально рассчитывали. Я имею в виду не столько территориальные приобретения, сколько влияние на общественно-политические процессы и сформированный авторитет нашего государства. Будем использовать этот задел, надеюсь, что товарищ Петровский и его сотрудники нас не подведут. Для тебя же задача остается прежней. Работаешь в Европе, помогаешь товарищу Жукову решать не только чисто военные, но и экономические и политические задачи. Деятельность Ставки ВГК прекращается, так что особые полномочия получишь от Совета народных комиссаров СССР, будешь уполномоченным председателя СНК. Продолжаешь курировать также разработку и внедрение новых видов вооружений.
Дальше Иосиф Виссарионович распорядился принести чаю, во время чаепития расспрашивал Олега о встрече с Хирохито, о его впечатлениях, о других событиях. Потом снова перешли к деловым вопросам и подробно обговорили дальнейшие действия Северова как заместителя главноначальствующего Советской военной администрацией в Европе. Сталин дал для ознакомления проект плана развития СЭВ на 1946-1950 годы, а также утвержденный накануне план на 1945 год. В своей работе Северову необходимо будет опираться на эти два документа. Проговорили до двух часов ночи, Олег уже думал, что Сталин сейчас попрощается и отпустит его, как тот вдруг сказал:
- Жалуются на тебя опять! Очень серьезные обвинения выдвигают!
О чем шла речь Северов точно не знал, но догадывался. Перед отлетом на Дальний Восток пришлось приструнить нескольких не в меру ретивых замполитов, стремившихся построить коммунизм в Европе в самое ближайшее время и побыстрее, перевоспитать население, в первую очередь карательными методами. Убедившись в том, что большинство из них действовало по глубокому убеждению, а не по незнанию или заблуждению, Олег просто выслал их в СССР, а нескольких, успевших наделать дел, передал военной прокуратуре.
- Что мне с этим делать?
- Сути дела я не знаю, но любые обвинения должны быть проверены. Если я действительно допустил нарушения, то готов понести наказание по всей строгости закона. Если обвинения не подтвердятся, надеюсь, что будет выяснено, по каким причинам они появились.
Сталин усмехнулся.
- Уже проверили. И кое-кто в Главпуре очень пожалеет, что нам работать мешает.
Иосиф Виссарионович был в своем репертуаре, решил на реакцию Северова посмотреть.
- Но это мелочи, текучка. Гораздо серьезнее другое. В ЦК и Политбюро начались шевеления по поводу корректировки нашего внутреннего курса, да и внешнего тоже. Отказ от построения скорейшего коммунизма, предательство интересов пролетариата, отказ от проведения социалистических революций в странах Европы, где пролетариат только и ждет, когда мы этот пожар раздуем, слишком мягкое отношение к Германии. Да не пересказать всего. Даже Берия сначала ничего не понял, кричал про политическую близорукость, потом три дня думал, пришел как привидение, краше в гроб кладут, сказал, что во всем разобрался. Те, кто помоложе – Громыко, Косыгин, Устинов – все поняли правильно, а вот со старой гвардией есть проблемы. Мехлис от всех должностей отстранен, пусть посидит, подумает, на его место в ГлавПУР назначен Лестев, он себя прекрасно показал во время войны.
Когда Олег узнал, что среди немногих старых большевиков, спокойно принявших новый курс, оказался Анастас Микоян, то нисколько не удивился. От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича! Тем не менее, Северов надеялся, что и среди старых большевиков найдутся люди, которых удастся убедить и пристроить к делу. Те же Ворошилов и Буденный поудивлялись, немного поворчали и продолжили заниматься своими делами. Да и Мехлис может быть полезен. Пусть снова контроль на себя возьмет, он на любой стройке века все до отдельного гвоздя сосчитает, главное, чтобы справки писал, а карать не лез, с этим другие органы разберутся.
Послушав Северова Сталин негромко рассмеялся:
- Если бы Мехлис сейчас тебя послушал, вот бы удивился. Очень он тебя не любит. Когда тебя к генерал-майору представляли целое представление устроил – какой генерал, какой командарм в таком возрасте, и людей и дело погубит… А ты вон как. Что ж, резон в твоих словах есть, не надо нам людьми разбрасываться и ломать людей не надо, заставляя делать то, что лучше просто поручить другим. Ладно, завершим на сегодня, будешь приезжать с отчетами, еще поговорим. До свидания.
Северов вышел от Сталина со сложными чувствами. Некоторые вещи просто не вязались с тем, что можно было прочитать о нем в трудах борцов с культом личности. С другой стороны, хотя и нечасто, но встречаясь с ним с осени 1942 года, беседовал. Да, Сталин нередко принимал жесткие решения, но и масштабы противостояния гитлеровской Германии и ее сателлитам были просто грандиозными, война шла на истребление, а не просто за территорию и ресурсы. Олег ни разу не видел, чтобы Сталин повел себя как самодур или человек, не ценящий чужие жизни. После того, как ситуация на фронте кардинально изменилась в нашу пользу у него и жесткости поубавилось. А теперь, всего через семь месяцев после окончания войны такой поворот во внутренней и внешней политике! Ситуация складывается сложная и довольно опасная, неизвестно, на что пойдут люди, несогласные с новым курсом. Есть надежда, что органы безопасности ситуацию контролируют, ввязываться самому в карательные операции Северову совсем не хотелось. У него есть другая работа, интересная, заниматься которой не в тягость. И личная жизнь наладилась, дома ждет любимая и деланная женщина, боевые друзья.

Отредактировано Olle (11-11-2017 02:30:42)