Уважаемые коллеги, совершенно верно, в МГУ мехмат, в ЛГУ матмех. Можно еще вспомнить, например, про московскую и ленинградскую школы электротехники.

Глава 4.8 (начало)
Прояснилась эта хитрость через пару дней, когда вышел приказ о назначении Северова Олега Андреевича заместителем наркома вооруженных сил с производством в генерал-лейтенанты. Обычно заместители отвечали за конкретные направления деятельности, но в приказе это не обозначалось, слишком широкий круг направлений курировал новоиспеченный генерал-лейтенант, и не только по линии своего наркомата. Не совсем понятная большинству граждан СССР, включая руководителей разного уровня, и пока единственная в своей неповторимости должность уполномоченного по особым (а какие они еще могут быть) поручениям Председателя СНК за ним осталась. А вот комнаты в ДОСе им с Булочкиным пришлось освободить, поскольку генералам были предоставлены квартиры в Ленинграде, на проспекте Максима Горького (Олег в прошлой жизни помнил, как его переименовывали обратно в Кронверкский). Они были пятикомнатными, с большой кухней, гостиной, столовой, кабинетом, спальней и детской, которая у Северовых пока пустовала. Мебель в квартирах была, и очень хорошая, как и посуда. А также радиолы Philips темного лакированного дерева в гостиной и не менее породистые радиоприемники фирмы Schaub-Lorenz в кабинете. Все было чистенько, но отдавало нежилым. Кому принадлежали эти квартиры ранее и куда делись хозяева генералы решили спросить при  случае, но управдом, пришедший с ключами сам проговорился, что прежние хозяева вместе с семьями в самом начале войны переехали то ли за Урал, то ли в Среднюю Азию и продолжают там работать над чем-то жутко секретным. А мебель и посуду завезли совсем недавно, видимо готовились к приезду новых хозяев. Олег, которому очень неприятно было бы услышать, что прежние хозяева погибли во время войны, облегченно вздохнул.
Времени у товарищей генералов на обустройство не было, служба ждать не будет, так что все проблемы легли на хрупкие женские плечи и, отчасти, старшину Тарасюка. Михаил Степанович подошел к делу основательно и уже через несколько дней в квартирах появились шторы, мелкие бытовые предметы типа веников, совков и разных тряпочек, а в кабинеты гармонично вписались объемистые сейфы. Они были предназначены не для бумаг, брать домой документы из соображений секретности никому и в голову не придет, а для оружия. Северов так и не расстался со своими пистолетами – Браунингом и Кольтом, да и табельный ТМ-43 просто в ящике стола держать не стоило, как и Вальтер ППК Насти. В квартире, где поселился Северов, на стенах ничего не висело, поэтому Олег решил в свободное время разобрать свою коллекцию холодного оружия и развесить в кабинете. В общем, эти хлопоты были приятными, вот только времени на них практически не было. Доступ во двор и в подъезды охранялся нарядом сотрудников НКВД, во дворе имелось строение, в котором новым жильцам были выделены места для автомототехники. В гараже Северов без труда разместил обе машины и мотоцикл жены, еще и место осталось. Безлошадному пока Петровичу досталось помещение раза в два меньше. Посоветовавшись с хозяйственным Булочкиным, решили выкопать в них ямы для хранения продуктов (слово кессон пока имело совсем другое значение).
С 1 сентября 1945 года Настя стала ходить на занятия в университет, вернее ездить. Пока было тепло и сухо, ездила на мотоцикле, потом пересела на свой Мерседес. Водила Настя очень аккуратно, но уверенно, Олег за нее в этом смысле был спокоен. В группе у Насти было всего двенадцать человек, кроме нее девушка была только одна, совсем невзрачная, худая, в огромных очках. Но, как сказала Северову жена, очень умненькая. Девушку звали Софья, всю войну она провела в Ленинграде, поэтому и выглядела таким воробышком. Настя ее жалела и потихоньку ненавязчиво подкармливала. Парни, в массе своей, были настоящими «ботаниками». Типичные дети из интеллигентных семей, сами по себе совсем не спортивные ребята, а тут еще голодные военные годы. Настя, энергичная и загорелая, здорово выделялась. Она была на год-два их старше и провела два года на войне, последнее время командовала звеном, все это повлияло на ее характер, так что отличалась она не только внешностью. Когда она в своих офицерских бриджах, сапогах и летной куртке появилась в аудитории (приехала на мотоцикле), ребята с потока пытались над ней пошутить, дескать, выглядит как настоящий летчик. На что Настя ответила, что она летчик и есть, военный. В общем, отношения быстро наладились почти со всеми. В один из выходных студенты провели день знакомств, выехали на окраину города на трамвае, дальше прошли пешком. Пекли картошку на костре, рассказывали о себе. Все ребята из группы оказались ленинградцами, кроме одного красноярского, но и у того здесь жили родные сестры отца, который сам был местным, а в Красноярск переехал с семьей в начале 30-х. Все они недавно закончили школу и на фронте, естественно, не были, поэтому Настю слушали с большим интересом, много расспрашивали. Про мужа Настя ничего говорить не стала, кроме того, что он летчик-истребитель, но в один из дней Олег отвез ее на учебу. Самарин теперь водил трофейный Maybach SW42, а на привычный додж пересаживался, когда приходилось ездить по полигонам и прочей пересеченной местности. Когда однокурсники поинтересовались у Насти, что за генерал ее привез, пришлось признаться, что это и есть ее муж. После этого несколько не очень дружественно настроенных к ней девушек из других групп и потоков стали за глаза называть ее генеральшей. На отношения внутри группы это особенно не повлияло, поскольку дружелюбная и незаносчивая Настя уже успела подружиться со всеми ребятами. Учиться ей нравилось и первую сессию она сдала на одни пятерки.
После капитуляции Финляндии Булочкину и его орлам удалось захомячить приличное количество очень хороших лыж, большинство из которых было передано осназу АСС, ребятам Аверина и спецназовцам Корнеева. Но кое-что Петрович оставил и для своих нужд, поэтому зимой Северовы стали выбираться на лыжные прогулки. В свободное время Настя выходила гулять с Василисой и маленьким Георгием в сквер рядом с домом, присматривалась, понимая, что в недалеком будущем самой это все предстоит. Рекс и Боря ходили вместе с ними, даже кот иногда приходил, но больше сидел на дереве, наблюдая за бегающими собаками и неспешно ходящими женщинами.
В начале марта Насте пришлось принимать небольшую делегацию иностранных журналистов. Кто-то из англичан вспомнил о коте, награжденном Воинской медалью, и решил написать о нем статью. Вопрос был согласован и три журналиста из изданий «Esquire», «News of the World» и «Cosmopolitan» беседовали с Настей, фотографировали кота и ягдтерьера. У наиболее дотошного из них нашлось несколько снимков, которые были сделаны в Африке и на Дальнем Востоке. «Cosmopolitan» - журнал для женщин, поэтому было еще и интервью с женой генерала Северова, в недавнем прошлом военной летчице, о ней готовилась отдельная статья. Уже в апреле Северовым принесли выпущенные издания. Статьи были неплохими, написанными весьма профессионально и без злобы или пренебрежения к русским, чем англичане и американцы иногда грешили. Волны антисоветской истерии еще не было, но можно было ее ожидать в недалеком будущем, холодная война назревала. Подвел «Cosmopolitan», опубликовав многочисленные снимки, среди которых было несколько с острова Крит, на которых Настя загорает и купается голышом. Снимал кто-то издалека, качество было весьма посредственным. Причем в статье все преподносилось в очень положительном смысле, мол «спортсменка, комсомолка и просто красавица». Сотрудники журнала побеседовали даже с некоторыми членами семей монархов Западной Европы, которые знали Настю и положительно о ней отзывались, а принцесса Мария-Аделаида, ныне Маша Качалова, вообще считала ее своей подругой. Но среди партийной номенклатуры и хозяйственников разных мастей принялись обсуждать тему. Грубоватый Жуков высказался по этому поводу в своей манере, мол, если найдется снимок, как он во время войны в кустах нужду справляет, то ему на парткомиссии каяться или как? Дошли ходоки и до Сталина, но тот на вопрос, что с этим делать, ответил:
- Что делать? Мужу ее завидовать!
После этого перемывать кости семье Северовых стали аккуратнее. Впрочем, «Cosmopolitan» не входил в число журналов, имеющих широкое хождение в СССР, так что основная часть населения страны об этом просто не знала, а кто и слышал, так ничего не видел. По крайней мере, партийная организация университета (а Настя вступила в партию еще в конце войны) на всю эту историю никак не отреагировала.
Самому Северову было не до статей в иностранных журналах. Немецкие специалисты, такие как Вернер фон Браун, Вилли Мессершмитт и другие, не только поделились своими наработками и приняли участие в проектировании новых образцов техники, но и влияли на культуру производства, что не могло положительно не сказаться на результатах. Некоторые ограничения, связанные с их прошлой работой на Третий Рейх, воспринимались ими спокойно, более того, свою нынешнюю работу они рассматривали как задел на будущее и как своеобразное искупление грехов прошлого. Вместе с осторожными подсказками послезнающего Северова работы продвигались быстрее, чем в его прошлой истории. В частности, неплохо шла разработка катапультных кресел, поскольку Олег по прошлой жизни неплохо в этом вопросе разбирался, хотя, к счастью, ни разу не воспользовался. Конечно, надеяться создать что-либо близкое не то что к К-36, но даже к КМ-1М в обозримом будущем не приходилось, однако прогресс был ощутимый. А еще Северов негласно патронировал студента МАИ Гая Северина, который не только проходил практику в ЛИИ, но и был пристроен генералом в аэроклуб.
В первый день весны 1946 года произошло событие, суть которого подавляющее большинство людей оценило не сразу. С 1 марта маршал Константин Константинович Рокоссовский вступил в должность заместителя председателя СНК и стал активно работать над поручениями Сталина, причем касались они не только вопросов военного строительства. Но потом до многих стало доходить, что Иосиф Виссарионович готовит себе преемника, партийно-хозяйственная номенклатура пока переваривала это событие вместе с изменениями во внутренней и внешней политике.
В апреле умер Рузвельт. Северов не помнил точной даты его смерти, но месяц совпал, хотя и годом позже. Последнее время он чувствовал себя совсем плохо, но политику на продолжение американо-советского сотрудничества проводил последовательно. То, что началось дальше, также вполне соответствовало в части направленности вектора развития ситуации, но и отличий хватало. Новый президент Гарри Трумен не имел атомной бомбы, но имел большое желание пересмотреть итоги второй мировой войны в пользу США. Уже не намеками, а прямо заявлялось, что союзникам необходимо выделить оккупационные зоны в Германии и уйти из Западной Европы, Японии, Кореи, с Окинавы. Активизировалось спонсируемое англичанами и американцами недобитое нацподполье в Польше, хотя там его уже неплохо проредили. Турки оказались намного умнее, у них особого шума никто не поднимал, да и потеряли они не так много, удар скорее по самолюбию, чем по экономике и национальной безопасности.
Летом 1946 года, когда от слов американцы и англичане начали переходить к делам, в составе Атлантического и Северного флотов СССР было 57 подлодок типа Е и 24 модернизированных типа К, и с этим фактом бывшим союзникам надо было считаться. Субмарин с такими характеристиками у них не было и не скоро еще появятся. Стратегическая авиация США и Великобритании была неизмеримо мощнее советской, находящейся в стадии формирования, но фронтовая у СССР была очень хороша, что и доказала не так давно в Европе и на Дальнем Востоке. Сухопутные же войска бывших союзников конкуренции Красной Армии составить не могли, хотя сами так, видимо, не считали. Не испытав на себе в полной мере действие немецких танков последнего поколения (в Африке они только начали появляться в очень небольших количествах), американцы всерьез считали что Шерман М4А3 с орудием М3 очень достойная и современная машина, способная уделать любой танк противника. Разработки модификаций Шермана с более мощной пушкой и новых танков вроде М26 Першинг после окончания войны резко затормозились и велись ни шатко, ни валко. Тем не менее, в Англию стали прибывать американские подразделения, которые далее перебрасывались во Францию. В Европе конкретно запахло жареным.
Население Англии и Америки не было готово, в массе своей, видеть в СССР смертельного врага. Возвращаться на войну тоже мало кто желал, начались массовые манифестации и протесты. Если англичане вели себя достаточно благопристойно, то в Америке началась форменная вакханалия. Сексуальная революция стартовала несколько раньше и приняла еще более экзотические формы. Сжиганием нижнего белья и резким укорачиванием юбок, а также стремлением к увеличению числа сексуальных партнеров дело не ограничилось, по улицам ходили процессии вымазанных красками голых людей, значительно увеличилось число употребляющих наркотики, профсоюзы грозили забастовками. Администрация Трумена сулила средних размеров золотые горы и ссылалась на военно-морскую мощь. Флот США действительно стал намного мощнее, в его состав вошли новые авианосцы, линкоры и другие крупные корабли и только специалисты понимали, что в случае военных действий против СССР эта мощь может оказаться не только сильно потрепанной, но и просто недостаточной для достижения поставленных целей. Что прекрасно продемонстрировали не столь уж давние атаки «Тирпица», «Шарнхорста» и японских кораблей. И приблизиться к берегам для высадки десанта им просто не дадут. Морская блокада ничего не значит, так как все пути находятся внутри страны, а вот морская блокада Великобритании вполне возможна. Сталин, наблюдающий за развитием событий, высказался предельно кратко:
- Совсем с ума посходили!
Между тем игра мускулами продолжалась и количество американских и английских войск во Франции продолжало увеличиваться, число только стратегических бомбардировщиков превысило полторы тысячи. Правда новейших Б-29 среди них было всего три сотни, остальные – Б-17, Б-24, английские «Ланкастеры» и прочая очень неплохая, но не самая современная техника. Сложность ситуации для СССР заключалась в том, что наносить превентивный удар было нельзя, а если вся эта армада пересечет границу Бельгии, Голландии и Люксембурга, но оказывать противодействие им будет уже поздно, снесут половину страны-союзника никуда дальше не залетая. И Сталин, не без подачи Северова, устроил демонстрацию силы. Атомный проект был близок к завершению, можно было всерьез рассчитывать на успех в следующем году. Но сейчас надо было сделать вид, что СССР его уже добился. Взрыв ядерного заряда над поверхностью земли оставляет следы, которые могут быть обнаружены на основе проб воздуха, даже если они взяты достаточно далеко от места испытаний. Поэтому загрузили в шахту на юго-востоке Казахстана более десяти тысяч тонн трофейных боеприпасов, которые все равно надо было утилизировать, и грохнули все это хозяйство. Сейсмографы в разных странах зафиксировали это явление, анализ проб воздуха ожидаемо ничего не дал, русские сделали таинственное лицо и никак не комментировали произошедшее. Американский атомный проект также набирал ход, но завершен не был, ученые просили еще минимум год, поэтому Трумен и его команда – главные идеологи нового мирового порядка, тяжело призадумались. Если у СССР есть бомба, то их авантюра в Европе будет стоить слишком дорого. Территорию Америки они считали совершенно недосягаемой, а вот в Великобритании началась форменная истерика, там понимали, что защититься от атомной бомбардировки у них возможности нет. Сухопутные войска противника стали отползать от границы и рассредотачиваться, авиации понизили готовность, интенсивность перевозок военных грузов и живой силы через Атлантику значительно уменьшилась. Достать территорию СССР у противника шансов не было, но недавно приобретенные союзники облегченно вздохнули, а наркоминдел Громыко выступил с заявлением, в котором подтвердил тезис о том, что нападение на любую страну-член СЭВ будет рассматриваться как прямая агрессия против СССР со всеми вытекающими последствиями для нападающего.
В конце мая 1946 года военно-промышленный комплекс СССР, подпираемый промышленным потенциалом стран СЭВ, вывел в первый полет МиГ-15 и Ил-28, на год раньше, чем в прошлой жизни Северова. Самолеты были очень похожими на известные Северову, с некоторыми отличиям, конечно. Самым главным было использование отечественных турбореактивных двигателей Климова, не имеющих зарубежных аналогов и отличавшихся даже большей тягой – ровно 3 000 кг. Кроме того, вместо пушек калибра 37 мм и 23 мм, на истребителе стояли две 30 мм пушки с большим боезапасом. Удалось также, на фоне успехов в радиоэлектронике, оснастить машины радиолокаторами и вообще более совершенными бортовыми системами. Все это, конечно, еще требовало доводки, но успех был не за горами.
Опережение разработок реактивных самолетов объяснялось целым рядом причин. В прошлой жизни во время учебы в военном училище, а потом и в академии, Олег узнал некоторые подробности их создания. Преподаватели были людьми увлеченными и широко эрудированными, поэтому позволяли себе на лекциях небольшие экскурсы в историю, что позволило ему немного «подкорректировать» процесс. Это выразилось в том, что Архип Михайлович Люлька не привлекался к работам на Челябинском танковом заводе, а продолжал свою тематику турбореактивных двигателей. Аэродинамическая труба ЦАГИ Т-106, запущенная с 1943 году получила дополнительное оборудование, значительно повысившее эффективность ее использования, мощные компрессоры и другую аппаратуру удалось закупить в США. КБ Микояна и Гуревича уже в 1942 году было переключено на новую тематику, поэтому все модели после МиГ-3, хоть и имели те же названия, уже не являлись самолетами с поршневыми моторами. Сыграли свою роль и раньше начатые работы по новым сплавам и материалам, а также полученные в большем объеме наработки немцев и научно-лабораторная база стран Европы.
Началось строительство серии авианосцев водоизмещением около 80 тыс. тонн, на которых должны были базироваться уже реактивные машины. К концу года предполагалось завершиться проектирование крейсера-вертолетоносца. Эти корабли водоизмещением примерно 23 тыс. тонн должны были нести авиагруппу из 20 вертолетов. Разработку винтокрылых машин вели недавно созданные КБ Камова и Миля. Как и в прошлой жизни Северова первое специализировалось на соосной схеме и занималось, в первую очередь, морскими моделями. Второе работало над транспортно-десантными и ударными вертолетами классической схемы. Завершалась работа над большими и средними десантными кораблями, а в головах конструкторов (не без подачи Северова) уже складывался проект универсального десантного корабля. Успешно шло и создание техники для ВДВ и морской пехоты, Олег надеялся на появление через несколько лет прообразов БМП, БМД и других бронированных машин. К тому же должно наступить осмысление возможностей их применения, совершенствование тактики. Конструкторы Третьего Рейха оставили богатое наследие, многие их них теперь с энтузиазмом трудились на благо СЭВ, некоторые идеи оказались интересными. Наработки по ракетам и реактивной авиации, широкой номенклатуре бронетехники, высокая культура производства, надо было отобрать все самое лучшее и использовать на благо своей страны и ее союзников.
Разработку и строительство крупных артиллерийских кораблей страны СЭВ не вели. В составе Атлантического флота числились три бывших итальянских линкора, названные «Адмирал Ушаков», «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Лазарев», а в составе Тихоокеанского два бывших японских, теперь «Чесма» и «Синоп». Работы на итальянцах были закончены за полтора года, с японцами возни было больше, завершили только конце 1946 года. Успешно шла разделка на металл бывшего императорского флота, о создании Сил самообороны или их аналога речи пока не шло. Советская оккупационная зона в Японии включала в себя Хонсю и Хоккайдо, на которых сосредоточилась не только основная часть населения и промышленности, но и находилась резиденция Императора. План Моргентау для Германии не состоялся, но на остальной части Страны восходящего солнца его аналог заработал в полную силу, поэтому неудивительно, что поток эмиграции оттуда был внушительным и очень напоминал Северову ситуацию с Европой начала 21 века. Плыли на лодках, джонках, чуть ли не в тазах, пришлось устраивать целые лагеря для беженцев, но обратно мало кого выдавали. Американцев и англичан это откровенно раздражало, но Сталин высказался в духе известной Олегу рекламы: «Кормить надо лучше!». Бывшие союзники опомнились быстро, но сделанного было уже не вернуть, потерять доверие легко, трудно завоевать его обратно. В этой истории не было ФРГ и ГДР, двух Корей, но все шло к тому, что скоро возникнут Южная и Северная Японии. А наиболее дальновидные местные политики уже зондировали вхождение последней в состав Совета экономической взаимопомощи.
В советской оккупационной зоне в метрополии происходили очень интересные процессы. Задачи построения социализма в Японии Сталин не ставил, но в некоторые процессы пришлось вмешаться. Во-первых, большинство местных чиновников продолжало исполнять свои обязанности. Они хорошо знали местные реалии и, за редким исключением, продолжали добросовестно работать. Во-вторых, значительная часть населения испытала большое облегчение от мер, проводимых советской администрацией. Крестьяне получили право торговать своей продукцией на рынках, тогда как ранее они обязаны были ее сдавать государству. Рабочий день, длившийся 11-14 часов, уступил место восьмичасовому с еженедельным выходным. Выплачивались больничные пособия, исключена была дискриминация в оплате труда по гендерному и национальному признаку, отменены телесные наказания, открывались детские учреждения. Служители буддийских и синтоистских храмов также не подвергались никакому преследованию. Продолжали работать школы и высшие учебные заведения, медицинские учреждения, театры. Японцы, имеющие родственников на Южном Сахалине, могли убедиться, что там происходят такие же процессы. Более того, всем желающим выехать в метрополию было предоставлено такое право, остающиеся должны были стать гражданами СССР. Кроме всего вышеперечисленного, им прощались также все долги перед японскими банками. Император Хирохито продолжал проживать в своем дворце и участвовать в общественной жизни страны.
Вместе с тем, в Токио начал свою работу Международный военный трибунал, на скамье подсудимых оказались более сорока военных преступников, среди которых были не только военные, но и представители крупнейших японских монополий, финансировавших агрессию. Дело обещало быть долгим, но у Северова была надежда, что пойдет оно не как в прошлой истории, поскольку председателя, главного обвинителя и членов трибунала назначил не американский генерал Макартур, а советский маршал Петровский.
Аналогичная ситуация складывалась в Европе с Италией, северная ее часть находилась в сфере влияния СССР, а южная в оккупационной зоне союзников, линия разделения проходила немного южнее Неаполя. В северной части Италии популярность компартии была более высокой, а действия советской военной администрации в немалой степени способствовали увеличению ее популярности и росту поддержки населением.