Глава 4.9 (продолжение)
Личный состав уже переоделся в новую форму. Впрочем, шить свою корейцы пока не стали, воспользовались советской, от которой она отличалась лишь деталями. Знаки различия располагались на петлицах, которые были больше старых советских и представляли собой уменьшенные погоны. Лычки на них были такие же, но размещались под углом, перпендикулярно земле, звезды у офицеров выстраивались в одну линию. Северов помнил из прошлой жизни, что в КНДР и КНР существовало еще звание «старший полковник», но здесь такого не было. На самолеты также были нанесены опознавательные знаки корейских ВВС – красные звезды в белом круге, обведенном по окружности синей и красной полосами. Олег позволил себе небольшую вольность, на носу его самолета был нарисован черный тигр со светлыми полосами, получилось красиво.
Перелет на новые аэродромы занял немногим более получаса. Северов был очень рад увидеть полковника Аверина, ныне Ван Дунг Квана, который со своей дивизией прикрывал этот район. Он находился здесь уже две недели, успел немного освоиться. Поужинать договорились вместе, а пока генерал до глубокой ночи контролировал размещение вверенных ему дивизий. Никаких происшествий не случилось, все самолеты и личный состав благополучно прибыли по своим местам. Приказа на повышение боевой готовности не поступало, но Северов все равно держал одно звено с каждого полка в 10-минутной, береженого Бог бережет. ПВО района было мощным, хватало РЛС, средств РЭБ и радиоразведки, все они тоже бдели, но на душе у новоиспеченного корейского генерала было неспокойно.
Ужинали уже за полночь. Беренс отправился спать, он был старше других, да и мотался много по подразделениям, Шелест, Ларионов и Кривцов были у себя в дивизиях, так что за столом сидели вчетвером, Северов, Синицкий, Вологдин и Аверин. Блюда были местные, хе из рыбы, фунчоза с курицей и овощами, картофель и помидоры по-корейски.
- Любят местные все мариновать, - хмыкнул Денис. – Но вкусно.
- Острое все, непривычно немного, - Синицкий с удовольствие выпил целую чашку кваса. – Кстати, а правда, что они собак едят?
- Слышал что-то, - пожал плечами Аверин. – Не бойся, это курица, а не собачатина.
- Да хоть кошатина, я за Степашку опасаюсь, он не такой боевой, как Рекс. Как бы не съели!
Денис махнул рукой:
- Где ты тут корейцев близко видишь? Никто твоего Степу не похитит!
- Ты здесь третью неделю, как ощущения? – спросил Северов.
Аверин помрачнел:
- Чего-то я не понимаю, наверное, но у меня такое ощущение, что местные товарищи собираются всех противников шапками закидать. Настроение, как у некоторых из наших перед войной. Пусть только сунутся и все такое! Как бы десант вражеский не прошляпили, да и в обществе тут не все спокойно, больно резко они порой действуют, похоже, недовольных хватает. Не удивлюсь, если в нужный момент какие-нибудь повстанцы появятся. Нет, в этом районе все будет спокойно, а вот за другие не поручусь. Хотя, может я краски и сгущаю, две недели слишком малый срок, чтобы во всем разобраться.
На следующий день Северов поехал в Сеул на встречу с местным руководством. Олега приняли Алексей Иванович Хегай, член Политбюро и секретарь ТПК, и командующий ВВС генерал Ван Лен. Встреча была полна улыбок, наилучших пожеланий на будущее, но, по сути, пустой. Хегай в военных вопросах не разбирался, а Ван Лен был чем-то сильно озабочен и слушал собеседников довольно рассеянно. Попытки Северова обговорить совместные планы более подробно ничем не кончились, командующий ВВС вообще ушел в себя, отвечая на вопросы односложно. Хегай, поняв недовольство советского летчика, дал понять Ван Лену, что разговор закончен. Корейский генерал с видимым облегчением попрощался и ушел, а секретарь ТПК повернулся к Олегу:
- Удивлены такой странной позицией руководства нашей страны? Я знаю, что вы пользуетесь доверием товарища Сталина, поэтому буду предельно откровенен. Чтобы вы понимали ситуацию, я пользуюсь определенным весом в партии, но совершенный профан в военных делах, никогда ими не занимался. Тем не менее, встретиться с вами поручили именно мне.
- Кто поручил?
- Политбюро.
- Вопрос о встрече со мной обсуждался на таком уровне? – удивился Северов. – Я же не представитель руководства, а простой генерал!
- Официального статуса у вас нет, но неофициальный очень высок. Да и ваша должность уполномоченного по особым поручениям Председателя СНК тоже немаленькая.  Но то, что я сейчас скажу, только мое мнение, - Хегай немного помолчал, собираясь с мыслями. – Поймите, я родился и вырос в СССР, Корея для меня – родина предков, не более того. Ситуация в нашем правительстве сейчас напоминает таковую в СССР во второй половине 20-х годов. Единства нет, есть скрытая борьба за власть. Вы хотите спросить, почему этого не видит руководство СССР? Во-первых, как я уже сказал, борьба скрытая. Во-вторых, ваше руководство слишком доверяет местным товарищам и, мне кажется, не до конца понимает опасность такого положения. Признаюсь честно, я и сам сначала был сторонником максимально решительного курса строительства коммунизма, но, внимательно изучив последние труды товарища Сталина по этому вопросу, мнение свое изменил. Однако, в нашем Политбюро я один такой, к сожалению. И еще, настроение у наших товарищей по поводу возможного мятежа и вторжения слишком легкомысленное. Они абсолютно убеждены, что легко справятся с возможными проблемами, а о появлении инсургентов вообще не думают.
- Все так плохо?
Алексей Иванович вздохнул:
- Не знаю. Поймите, я занимаюсь вопросами идеологии и партийного строительства, некоторыми хозяйственными делами, безопасность и оборона не в моей компетенции. Товарищ Ким Ир Сен очень жестко пресекает попытки вторгнуться в его сферу ответственности.  Я говорю о своих впечатлениях и, вполне возможно, слишком сгущаю краски. Но, я… Я боюсь! Боюсь за себя и свою семью. У Кима много влиятельных друзей в СССР, меня он просто пустит в расход. Но я боюсь и за Корею! Поверьте, эта страна не меньше других заслужила спокойную и мирную жизнь, нынешний курс ведет ее к военному коммунизму, а не к процветанию.
Северов был очень удивлен прозорливостью Хегая. С другой стороны, он с Ким Ир Сеном работает плотно, знает его неплохо, а замашки на роль Великого Гения всех времен и народов не вдруг появились.
- Я много думал о том, что же делать дальше и пришел к выводу – самым правильным решением будет отказ от независимого государства и вхождение в состав СССР. Сами понимаете, с такими мыслями в руководстве мало кто согласится, но для Кореи это будет благом, я убеждаюсь в этом все больше с каждым днем. Я хочу просить вас донести эту мысль до товарища Сталина. Сам я сделать этого не могу, не дойдет мое послание до Москвы, а меня просто ликвидируют.
«Эка тут все завертелось! Но мысль, похоже, дельная. Люди-то не виноваты, что у Ким Ир Сена мания величия и идеи чучхе в голове теснятся!»
Северов пообещал Хегаю поговорить со Сталиным, но предупредил, что случится это нескоро, если только вдруг внезапно не отзовут.
На следующий день Олег связался с Петровским, спрашивал об отношениях с корейским руководством, тот ответил, что разговаривал с руководителем отдела внешней политики ЦК ВКП(б) товарищем Сусловым. Михаил Андреевич разъяснил, что Корея не является государством, активно поддерживавшим агрессивный блок стран Оси и их сателлитов, позиции Трудовой партии в ней сильны, она является правящей. Поэтому такой тесный контроль, как в Японии, совершенно недопустим. В общем, категорически запрещается лезть в местные дела. Мол, товарищи Пак Хон Ен, Ким Ир Сен и другие лучше знают, что делают, мешать им не надо, сами разберутся. Наша задача помогать им укреплять обороноспособность, вот и занимайтесь, товарищ маршал, а во внутренние дела Трудовой партии Кореи не лезьте.
Поразмыслив, Северов решил связаться с Забелиным и спросить его совета. Сделать это удалось только на следующий день, Олег обрисовал ситуацию, сказал, что никаких фактов у него нет, лишь разговор с Хегаем и впечатления Аверина, который сам здесь всего третью неделю. Сталин ставил задачи как командиру авиагруппы, про иное даже не намекал, так что для обращения к нему должны быть веские причины, а у него одни домыслы. Владимир Викторович ответил, что занимается совершенно другими вопросами, поэтому сообщить что-то новое не может. А что касается выхода на Верховного, посоветовал не торопиться, сначала собрать информацию и подать взвешенную докладную записку. Мысль была понятной и, в общем, справедливой, вот только могло так случиться, что эта самая записка запоздает. С другой стороны, его беспокойство в значительной степени было связано с его послезнанием, поэтому обосновать сейчас свои опасения он ничем не сможет.
Нисколько не успокоенный общением с Петровским и Забелиным, Северов вызвал к себе начальника особого отдела ОАГ полковника Ногтева. Миша за эти годы изучил летчика как облупленного, поэтому Олег предельно откровенно рассказал ему о своих подозрениях и спросил, какие мысли на этот счет имеются у его коллег. Обстановкой в районе дислокации группы Ногтев владел хорошо, поэтому в возможность каких-либо подрывных действий населения не верил, да и контролировалась эта территория плотно. Что касается всей страны, то у него только общие сведения. Местные коллеги работают вроде неплохо, тут своя специфика (ну да, Восток – дело тонкое!), составить же свое мнение за несколько дней он не успел. Миша понимал, что Северов этот разговор затеял неспроста, поэтому твердо пообещал присмотреться, аккуратно провентилировать вопрос с другими начОО, которые здесь дольше сидят. На этом и расстались.
Следующая неделя была посвящена полетам, летчики сдали зачеты штурманам полков. Заставлять учить фразы на корейском языке, чтобы бормотать их в воздухе, командование не стало. В местных газетах было объявлено, что личный состав корпуса обучался долгое время в СССР, поэтому летчики привыкли к русскому языку.
Приезжал  посол и главный военный советник Терентий Фомич Штыков, генерал-полковник и, в прошлом, ЧВС Ленинградского, Карельского, Волховского и Дальневосточного фронтов. С ним Северов был немного знаком, все-таки под Ленинградом повоевать пришлось немало, но особо откровенного разговора не получилось. В собственно военных делах Штыков разбирался слабо, зато с Ким Ир Сеном сошелся хорошо, во всем ему доверял. Немного успокаивало то, что советников в Корейской народной армии было почти столько же, сколько самих местных военных, да и на флоте не меньше. От него же Олег узнал, что помимо трехсот модернизированных Т-34 есть еще и сотня Т-44 с 88 мм KwK 43 L/71. Северов знал, что в 1946 году всего было сделано триста таких машин, вооруженных неплохой немецкой пушкой пока наша промышленность не обеспечила необходимого количества 100 мм Д-10. Что ж, неплохое подспорье, ведь англичане и американцы потащат сюда не только танки времен прошлой войны, но и более новые модели. Олег читал материалы по А34 «Комета» и М26 «Першинг», правда не знал, отличаются ли они от таковых из его прошлой жизни, не интересовался тогда этим. Состав КНА Северов представлял себе достаточно хорошо, ознакомился еще в Москве, да и у Петровского кое-какие подробности выяснил, поэтому больше всего летчика интересовали разведданные об эвентуальном противнике и его планах. Штыкову эти вопросы не понравились, это было заметно, но, во-первых, ничего особенного командир ОАГ не спрашивал, во-вторых, давить на человека, который в любой момент мог выйти на связь с Верховным, Терентий Фомич не рискнул. Ответил лишь, что ситуация пока особого беспокойства не вызывает и обещал прислать последние сводки. Проводить воздушную разведку за пределами воздушного пространства Кореи запретил, объяснив это нежеланием повышать международную напряженность и инструкциями из Москвы.
«И в сам деле, чего это я? – подумал Северов. – Вспомнил просто, во что Северная Корея у нас превратилась, вот и сделал стойку. Полученные сигналы безусловно требуют внимания, разберусь, тогда можно будет выводы делать. А сейчас своей непосредственной работой заниматься надо!»
17 февраля генерал получил справку из штаба КНА, согласно которой на территории гоминьдановского Китая отмечалась концентрация подразделений КНОА, но наличия достаточного количества десантных средств, позволяющих осуществить вторжение в ближайшее время, выявлено не было. Промелькнула вдруг мысль про 1941 год и подобные записки от нашей разведки, промелькнула и исчезла, все-таки время другое. Как потом выяснилось, зря.

Отредактировано Olle (09-12-2017 01:42:20)