И еще:

                                                        Глава 31

  В конце октября шестьдесят пятого года в моей жизни произошло знаменательное событие, от какового свершения я по идее должен был впасть в неумеренный энтузиазм и даже, возможно, бежать срочно строить коммунизм. Но мне не хотелось. Ни срочно, ни вообще никак. Тут хоть чуть-чуть бы к построению социализма приблизиться! Настоящего, а не брежневского развитого. А перед этим хотя бы приблизительно понять, как туда идти, а главное – что это такое и как оно может выглядеть. Если кто не понял, уточняю – меня приняли кандидатом в члены КПСС. Вообще-то кандидатский стаж должен был продолжаться два года, но Брежнев пообещал мне, что уже через год я буду полноценным членом партии. А может, и раньше.
  - Тут, Витя, все зависит от тебя, от твоих трудовых успехов. Не подведи партию с лунной станцией, и она в долгу не останется.
  Леня, ясное дело, с первой встречи знал, что я не только целитель и музыкант, но и плодовитый изобретатель. И про мой институт он мало того что был в курсе, так еще и сосватал туда освобожденного парторга. Это на шестерых с половиной членов партии! За половинку я считал себя. Впрочем, чего ж тут удивляться – все начальство в институте было креатурой Шелепина и Косыгина, вот он и решил разбавить его своим человеком.

  К несомненным достоинствам парторга Пал Палыча Шерстобитова я относил то, что он был дубом во всем, кроме самой передовой в мире марксистко-ленинской идеологии. Цитат он, по-моему, знал больше, чем все остальные сотрудники, вместе взятые, но кроме них не знал вообще ничего. Я поначалу даже не верил, что такое бывает, но потом понял, что просто недооценивал возможности человеческого разума. Он, блин, небось еще и не на такое способен.
  Так вот, этот представитель партии, только получив допуск в корпус «Б», на следующий же день заявился туда, невзирая на то, что вообще-то на календаре было воскресенье. А нам недавно доставили второе шасси, и мы с Верой пытались прикинуть алгоритмы их взаимной помощи друг другу в сложных условиях.  Однако пришлось покинуть операторскую (маленькую комнатку рядом с актовым залом) и идти беседовать с гостем. Впрочем, дверь я до конца не закрыл, чтобы Вера при желании могла услышать наши речи, особенно если они будут идти на повышенных тонах. Я ей в двух словах шепнул, что задумал. 
  И вот, значит, луноходики уныло копошились около кучи в центре зала – Вера теперь управляла обоими – а мы с парторгом беседовали на возвышенные темы.
  - Виктор Васильевич, - вещал мне этот хмырь, - вы жертвуете для работы своим воскресным отдыхом, и это замечательно. Но вы пока один! А остальные сотрудники еще не прониклись, и вообще, как вы смотрите на такое партийное поручение – вести агитацию среди научно- технического персонала, пока еще поголовно беспартийного?
  Вообще-то это было не такое уж плохое поручение – разумеется, если бы я вообще собирался исполнять хоть какое-то. Просто потому, что пока из двухсот единиц штатного расписания были заполнены двадцать шесть, и только шесть, считая меня, были научными сотрудниками и техниками, а остальные двадцать относились к дирекции, канцелярии и отделу кадров.
  - Смотрю с энтузиазмом! – подтвердил я. – Сам об этом думал. Мы же занимаемся в числе прочего и разработкой искусственного интеллекта, вы наверняка об этом знаете.
  Ну да, под таким наименованием шла разработка речевых функций медийных луноходов. Какой же это интеллект, если он даже болтать не умеет!
  - Вот они, наши технические помощники человека, которым предстоит заменить его там, где условия не позволят ему плодотворно трудиться!
  Я это сказал чуть громче, чем мы беседовали до того. Вера услышала, и оба лунохода, замерев, повернули морды в нашу сторону.
  - А какой же может быть интеллект без правильного, то есть марксистско-ленинского мировоззрения? – риторически вопросил я. – «Мальчик-два», ко мне!

  Луноход с двойкой на передней грани подкатился к нам, сложил манипуляторы на груди и завилял хвостом.
  Кстати, такую функцию ему обеспечила Вера, чем вполне обоснованно гордилась. Ведь антенна-хвост изначально могла только выдвигаться из транспортного положения в рабочее и складываться обратно, но зато была гибкой. А каждое из колес имело свой мотор, и Вера, подобрав режим, когда они короткими рывками враздрай дергались туда-сюда, смогла добиться того, что корпус начинал мелко трястись, а хвост – вилять. Получалось у лунохода почти как у Джульки, который явно и был образцом для подражания.
  - Видите? Он еще маленький, глупый, мозгов совсем чуть-чуть, памяти вообще всего шестьдесят четыре мегабайта, но он прогрессирует! И в том, чтобы этот прогресс проходил в правильном направлении, я и вижу свой партийный долг.
  - И не стыдно тебе издеваться над человеком? – встрял Антонов. – Он же хочет как лучше!
  - И я тоже хочу. Ты, например, можешь сказать, сколько цитат из классиков марксизма влезет хотя бы в один паршивый мегабайт? И я не могу, но подозреваю, что очень много. Вот пусть он мне их и подбирает. Или ты это хочешь взять на себя?
  - Упаси господь, - буркнул Антонов и отключился.
  В общем, парторг проникся. Записал-то он все правильными словами, но их смысл состоял в том, что моим партийным поручением отныне становилось ведение пропаганды и агитации среди луноходов.                       
           
  Перед самыми ноябрьскими праздниками в институт привезли шасси научного лунохода. Он был на восемнадцать сантиметров длиннее своих медийных собратьев и не имел рук, зато имел... э-э-э... как бы поприличней сказать... в общем, анус. То есть люк для приема образцов на исследование у него располагался сзади, под хвостом. А куда его еще было девать? Спереди все занято, по бокам при загрузке можно повредить солнечные батареи, да и колеса мешают. В общем, для лунохода «Доцент» выражение «засунь это себе в ...» имело не фигуральное, а самое что ни на есть прикладное значение. Понятно, что вместо исследовательской аппаратуры «Доцент» пока был набит ее массогабаритными макетами. В общем, изготовители луноходов проявили себя молодцами и работали с опережением графика.
  Зато дом, который собирались сдать сначала к сентябрю, а потом к годовщине Великой Октябрьской революции, теперь обещали закончить к новому году. По опыту предыдущих обещаний я сделал вывод, что новогодние праздники мы проведем еще на улице Крупской. Строители объясняли задержки тем, что здание строилось по индивидуальному проекту - это была кирпичная пятиэтажка с трехметровыми потолками и лифтом, но, к счастью, без мусоропровода. А то ведь иначе мне наверняка пришлось бы вспоминать антоновские навыки по изгнанию тараканов.

  Ну, а сразу после сорок восьмой годовщины великого октября к нам явился аж сам куратор советского космоса товарищ Шелепин. Меня об этом предупредил Карасев, то есть на самом деле Косыгин через него. Кто предупредил директора, я не знаю, но он попытался устроить какую-то показуху к приезду высокого гостя. Ну типа чтобы сотрудники в этот день пришли прилично одетыми, во время рабочего дня не шатались по коридорам и уж тем более по территории, и вообще вели себя как полагается образцово-показательным советским ученым. Этот тип ухитрился даже наехать на мою секретаршу, чтобы она, значит, поменьше курила на рабочем месте. Куда именно она его послала, я точно не знал. Но скорее всего без затей, по стандартному адресу.
  Нечто подобное Антонов видел года за три до нашей с ним совместной эпопеи, еще работая в своем НИИ. Тогда туда приезжал Рогозин, и шороху перед приездом было даже больше. Это ладно, вот только пользы от того визита не было вообще никакой. Посмотрим, как будет сейчас. 
  В общем, я решил по мере сил поучаствовать в подготовке к высокому визиту и, сходив в свой кабинет, озадачил секретаршу. Уже следующим утром письмо со всеми требуемыми подписями и печатями было готово. Оно адресовалось директору школы, где училась Вера, и в нем сообщалось, что товарищ Астахова Вера Михайловна является ценным специалистом, и иногда ее присутствие на работе бывает совершенно необходимым. Чтоб, значит, ее отпускали с уроков, когда надо.
  - Меня бы и так отпустили, - пожала плечами Вера, принимая от меня бумагу.
  - Может, отпустили бы, а может, и нет. А к нам приезжает сам Шелепин, и кто ему будет демонстрировать все возможности луноходов – Вася с Гариком?
  Имелись в виду стажеры из КБ Лавочкина.
  - Понятно, - кивнула Вера. – Хорошо, мы с тобой ему все покажем. А я заодно еще и Александром Николаевичем познакомлюсь, а то ведь даже не видела его ни разу.

  Шоу луноходов прошло на ура. Я управлял первым «Мальчиком», Вера – вторым, который ей нравился больше. Она утверждала, что он умнее и послушнее. Стажеры гоняли по актовому залу «Доцента». Шелепин сначала просто смотрел, а потом попросил дать ему порулить. Я объяснил, как набирать и вводить пакеты команд, вручил очки и уступил операторское место.
  Сразу выяснилось, что управлять «Мальчиком» - это не плести интриги в ЦК. Сделав несколько неуверенных па, луноход подъехал к краю кирпичной кучи, накренился и встал. А из динамика перед оператором донеслось «дальнейшее выполнение программы опасно, требуется подтверждение».
  Я показал, куда для этого надо ткнуть. Шелепин ткнул, луноход дернулся вперед и опрокинулся.
  - И что теперь? – поинтересовался Александр Николаевич.
  - Вы его положили очень удачно – в том смысле, что самому ему теперь на колеса не встать, солнечные батареи мешают. Но такая ситуация возможна и на Луне, и мы ее отрабатывали. Дайте-ка я сяду. Вер, готова?
  - Всегда готова! – бодро ответила напарница, хотя уже больше года была не пионеркой, а комсомолкой.
  Вскоре при посильной помощи второго «Мальчика» первый был перевернут и поставлен на колеса. После чего они хором отрапортовали:
  - Готовы к выполнению дальнейших заданий!
  - С ними что, еще и разговаривать можно? – удивился Шелепин.
  - А вы попробуйте.
  - Хм… а как к ним обращаться? 
  - «Мальчик-один», «Мальчик-два». Если к обоим сразу, то «Мальчики».
  Нет, программы ведения хоть сколько-нибудь осмысленной беседы я в них еще не прошивал, хотя такие планы были. Но пока каждый луноход мог выдавать любую из заранее записанных девяносто девяти фраз на выбор оператора.
  - «Мальчики», как вы относитесь к перспективам освоения Луны? – громко вопросил Шелепин.
  Так, начал соображать я, какая фраза лучше всего подойдет в качестве ответа? Кажется, тридцать первая, но точно не помню. Да и хрен с ним - подумаешь, ошибусь, решил я и быстро ткнул в тройку и единицу. И все-таки слегка ошибся, потому что мой луноход восторженно заорал:
  - Слава КПСС!!!
  Хотя, кажется, Шелепину его ответ пришелся по душе.
  А Вера не спешила, и у нее получилось лучше. Когда стих ор первого лунохода, второй изрек:
  - Нас сделали и воспитали так, что мы не боимся трудностей.

  В общем, цирк Шелепину понравился, и под конец он спросил, нет ли у нас каких-либо пожеланий и личных просьб.
  - Есть! – отважно пискнула Вера и на всякий случай спряталась за меня. Мы с ней предполагали, что такой вопрос обязательно будет, и решили, что озвучивать просьбу уместней именно ей.
  - Можно, я выйду замуж? За Витю. Мне уже почти семнадцать лет!
  Директор института беззвучно открыл рот, побледнел и вообще, кажется, был близок к обмороку. Похоже, Верина просьба нарушила какие-то правила внутриноменклатурного этикета, причем капитально. Но Шелепин явно был готов к чему-то этакому.
  - Можно, - усмехнулся он. – Но не прямо сейчас. Ты же вроде учишься в десятом классе?
  - Да…
  - Вот как закончишь школу без троек, так хоть в тот же день можешь выходить, разрешение будет. Но за каждую тройку в аттестате – двухнедельная задержка. Согласна?
  На всякий случай я шепнул:
  - Вер, ты только не верещи «ура» на весь институт. Ты же взрослая, солидная и почти замужняя женщина.
  - И не собиралась! – шепотом возмутилась невеста. – Сам ты солидный! Хорошо, не буду.
  И степенно обратилась к Шелепину:
  - Да, конечно. Спасибо. Приходите к нам на свадьбу!
  А вот это уже была импровизация, мы с ней такое не обсуждали.
  - Благодарю за приглашение, приду, если будет время. Сейчас, к сожалению, ничего обещать не могу.

  На прощание я передал Шелепину флешку для Косыгина, на которой была заказанная им подборка по наиболее известным кооперативам конца восьмидесятых годов. Кажется, Алексей Николаевич одобряет методы Дэн Сяопина и собирается начать проведение реформы снизу. Сначала индивидуалы, потом кооперативы, а там, глядишь, дело и до средних предприятий дойдет. Крупные же пока лучше не трогать, ну разве что если совсем чуть-чуть.

  Сразу после отъезда высокого начальства я с облегчением занялся использованием служебного положения в личных целях. А то даже как-то неудобно - сижу в замах директора, причем не каких-нибудь, а по науке, уже скоро три месяца, а до сих пор так и не сподобился. Коммунист я в конце концов или кто? Ну ладно, пусть пока кандидат, но ведь и злоупотребление у меня будет так себе, на серьезное никак не тянет. В общем, я загнал свою служебную «Волгу» в институтский гараж и приступил к ее несогласованному с начальством апгрейду.
  Ведь того и гляди начнется зима! А машина у меня на улице Крупской стоит без гаража, во дворе, и при наступлении холодов по утрам возможны трудности с запуском двигателя. Это лечится установкой транзисторной системы зажигания, которую я давно спаял, а сейчас настало время поставить.
  Кроме того, ездить самому и, главное, возить Веру без ремней безопасности – это моветон, я считаю. Поэтому детали для упомянутых ремней были заказаны вместе с оборудованием для операторских мест, и сейчас им пора было занимать свое место в «Волге».
  Наконец, отсутствие подголовников тоже не украшает детище советского автопрома. А если в нас кто-нибудь влетит сзади? В общем, с ними тоже предстояло повозиться. Ну и под занавес заменить колеса на те, где уже стояли шины с местными шипами. Кстати, они неплохо держались, из москвичевских за прошлую зиму выпало всего штук десять, не больше.

  Ну, а в начале декабря Ефремов сообщил, что скоро к нему в гости приезжают братья Стругацкие, которые с интересом относятся к перспективе знакомства с одним из творцов советской космической техники.
  - Под этим творцом, естественно, подразумеваетесь вы, - уточнил Иван Антонович.
  - Вера тоже творец.
  - Неужели? Не знал.
  - Да, видели бы вы, что под ее управлением вытворяет луноход! Недавно он вообще твист танцевал.
  - Хорошо, приезжайте с Верой.
  Когда я сообщил невесте, что на днях повезу ее знакомиться с авторами «Страны багровых туч» и «Понедельник начинается в субботу», она открыла было рот, но потом на всякий случай уточнила:
  - Сейчас-то можно потихоньку завопить «ура»? Джулька не против, а больше никого в квартире нет.
  - Да верещи сколько хочешь, мне это совершенно не мешает. Можешь еще попрыгать от радости, это у тебя хорошо получается. Даже лучше, чем в детстве.
  Ну да, в детстве были просто прыжки, и все, а теперь уже есть чему приятно для глаз колыхаться в такт тем самым прыжкам, мысленно закончил я.