Какой-то неведомый острослов, даже как-то сказал, что без архиерея водосвятие пройти может, а вот без князя Ухтомского - никак.

Власть судебную представлял еще один почетный мировой судья - статский советник Владимир Сергеевич Михалков. Главным качеством сего достойного государственного мужа, было то, что про него ничего нельзя было сказать предосудительного.

Закон Российской империи представлял уездный прокурор, коллежский асессор Алексей Васильевич Воеводский.

Причиной такого нашествия важных чинов был, как ни странно, тот самый пациент, найденный полицейскими на болотах и попавший туда не то из туманного грядущего, не то из деревни Будищево.

- Слушаюсь, ваше благородие, - рявкнул тот, вытянувшись во фрунт, и, не мешкая, отправился выполнять распоряжение.
Лука был из отставных солдат. Проведя в армии почти двадцать лет, он вернулся в родные края и, не найдя никого из родных, поступил служить в больницу.

Человек, за которым его послали, тем временем, лежал на жестком топчане, прикрытым жидкой рогожкой и о чем-то напряженно размышлял.

Во-первых, везли его связанным в телеге, запряженной самой настоящей лошадью.

Все это было настолько дико, что все, что он смог - это отвечать на все вопросы: - «Не помню».

Тот запнулся и едва не упал, но, вовремя схваченной могучей рукой дворника, устоял и с досадой увидел перед собой того самого полицейского, которому кричал, что тот уже умер.
- Благодарю, Лука

- Типа, если я на свободе, то это не моя заслуга, а ваша недоработка? – не выдержав, спросил он.

- Господа! – снова начал Фогель, - во время дознания, возникла версия, что этот человек, родом из деревни Будищево нашего уезда. Поскольку, оная деревня, находится недалеко от места его поимки, определенная вероятность подобного есть.

- Эту версию, мы рассмотрим позднее, - сухо ответил исправник и хлопнул в ладоши.

Если на былинного богатыря, каковыми рисуют их нынешние художники, одеть в видавший виды, грубо заштопанный в нескольких местах подрясник, а лицу, обрамленному абсолютно седой бородой, придать выражение крайнего упрямства, то, как раз получится описание одного из приглашенных господином исправником.

Полицейский, разумеется, сразу же заметил эту оговорку, но сделал вид, будто не обратил внимания, и повернулся к пришедшим на опознание.

- Нет, - неуверенно покачал он головой, - кроме имени - ничего.

Слова Модеста Давыдовича, а главное - недоуменный вид полицейского вызвали всеобщий смех, который, однако, тут же пресек священник

Члены комиссии с большим любопытством осмотрели татуировки, причем Михалков, чтобы лучше рассмотреть(?) даже привстал с кресла, а Воеводский вставил в глаз монокль.

- Да кто же его разберет, барин, - помялся староста, - такого раньше не видал, врать не стану, а только…

- Что же, если все действительно обстоит, подобным образом, то у меня нет возражений.

Признанного здоровым пациента увел Лука, а Батовский, исполняя роль гостеприимного хозяина, встал у выхода:

- Что, дражайший Карл Карлович, не подтвердилась версия о посланце грядущего?

- Да уж, говоря по совести, такого афронта я не ожидал!

- Нет, конечно! Я, как раз, был уверен, что этот человек из пропагандистов, коих много развелось в последнее время. Просто в картотеке его нет, задержать особо не за что, а вот в вашем бедламе подержать, пока все не выяснится, показалось мне весьма привлекательной идеей.