Глава 61
Служить на границе – совсем не то же самое, что пинать стены в замке благородного властителя. Это там важнее всего идеально начищенные доспехи и умение есть глазами начальство. Да еще топтать плац, со всей яростью разнося копьями воображаемых врагов. Зато вечерами можно побаловать себя кружечкой-другой пивка, а ночью и благосклонностью сговорчивой служанки. На границе реальны враги, а воображаемы, увы, служанки и пиво. И расплатой за сон на посту будет не зуботычина капрала и не плети замкового ката, а нож или стрела подкравшегося супостата. И неважно, проходит линия разделения по реке или по просеке среди строевых сосен. Бывает, и вовсе по болотам непролазным идет, ничем не помеченная. И неважно, чьи земли простираются с той стороны. Дикие ли сивера, цивилизованные сапоги, приемники великой Салевы, чванливые поленцы… Вечные противники или столь же вечные союзники… Граница – есть граница, а политика – есть политика. Вчера верные друзья, а сегодня свистят тяжелые стрелы и врываются закованные в сталь всадники на великанских конях. А завтра, быть может, опять станут друзьями. Верными. Вечными. И никто слова плохого о них не скажет. Кроме выживших на недорубленной заставе. Да и те негромко, а чаще про себя, и только на свежих могилах погибших друзей. Постоят, помолчат, и начнут еще ответственней нести службу. Не из чувства долга перед Родиной и начальством, а чтобы в следующий раз могил было чуть меньше, а выживших чуть больше.
Граница всегда охраняется хорошо. Но хорошо – понятие относительное. Не в силах человеческих соорудить по всей длине государственных рубежей непроходимый заслон. Лишь дороги да наиболее крупные тропы прикрыты заставами с постоянным контингентом. Остальное патрулируется конными разъездами или пешими нарядами. О том, чтобы муха не пролетела – речи нет. Обоз или крупный отряд – да, не проскочит. Одна телега – скорее всего. Одинокий всадник уже имеет шансы. А ловить пешего – безнадежное занятие, хотя крупная пограничная река и снижает его шансы. Но только если он не Зверь. Этот пройдет, как нож сквозь масло.
Но приказ – есть приказ, вот и покрылся Нордвентский берег Одры временными заставами. В каждой три-четыре граничника плюс десяток, а то и два святых братьев в плащах с языками пламени на спине. И в распоряжении каждой и кони, и лодки…
Джекоб ни разу не видел такой облавы. И не слышал о подобном, хотя провел на границе более тридцати лет и успел побывать на всех имеющихся рубежах. В провале задуманного граничник не усомнился даже тогда, когда назначенный командовать заставой рыцарь в лоб выложил своё видение организации службы:
- Ты, Джекоб, граничную службу куда лучше меня знаешь, тебе и карты в руки. Командуй, а я поддержу тебя своей властью и именем Господа.
Умный мальчик этот Генрих, даром что двадцати лет нет еще, в заднице кровь играть должна, а в голову моча стучать без перерывов на сон и еду. Но нет, держит рыцарь в узде выделения своего организма, не дает им командовать. На соседних заставах монахи уже нараспоряжались: не то что одинокий вильдвер, стадо громадных зверей элефантусов пройдет незамеченным.
Нет, вильдвера и Джекоб увидит только, когда тот сам захочет. Но насчет элефантусов и даже медведей с лосями – извините. Увидим, остановим и досмотрим, а надо будет – и задержим! И точно: увидели.
Тушу плывущего по Бубру лося первым заметил вынесенный выше по притоку пост. Беспокоил Джекоба никем не охраняемый поток воды из глубины собственных земель. Полностью прикрыть берег граничник не мог, но один пост поставил. Вот он и сработал. Только толку мало. Посланный старшим кнехт до заставы не мчался, как перепуганный заяц, а, боясь в темноте переломать ноги, полз, словно беременная улитка, да и потом вместо того, чтобы доложить Джекобу, полез будить Генриха. А уж докладывал! Хуже, чем пьяная жена граничника мужу в измене кается! Пока разобрались, неслабое течение Бубра уже вынесло тушу в Одру и отогнало чуть не на середину реки.
В общем-то, дохлый лось мало кого интересовал, но порядок есть порядок:
- Грай, возьми пару братьев и Сопатого, гляньте, что за фигня тут плавает, - Джекоб глянул на скривившуюся рожу соратника и подсластил задачу: – Если свежачок, сюда припрёте, лосятинкой побалуемся. А тухлятину – не надо, пусть сомы жрут.
Лодка, толкаемая дружными усилиями пары могучих кнехтов, настигла «беглеца» уже на середине.
- Дохлый лось, он и есть дохлый лось, - пробухтел Сопатый, вставая на носу и поднимая факел повыше. – Вот как только Буряк это разглядеть в темноте сумел.
- Буряк ладно, у него глаза кошачьи, - Грай не снимал стрелу с тетивы. – А вот Дед!
- Дед не видит, Дед всё наперед знает, - хмыкнул Сопатый и, наклонившись, потянулся рукой к лосю.
В днище лодки что-то ударило, да так, что немаленькое суденышко с силой ткнулось носом в лося и, остановленное тяжелой тушей, подалось назад. Сопатый, не удержав равновесие, полетел вперед, с размаху приложился о тушу и исчез под водой. Вынырнул через секунду, в два гребка достиг лодки, ухватился за борт и срывающимся голосом просипел:
- Тащите! Быстрее!
Братья, ухватили граничника за плечи, но Сопатый вдруг заорал, как резаный и, по-тюленьи выпрыгнув из воды, перевалился через борт.
- Нога! Меня, задница Нечистого, за ногу цапнули!
Даже в неверном свете луны было видна разорванная штанина.
- Факел! – скомандовал Грай.
- Последний, - пробурчал один из братьев, но команду выполнил.
Грай ножом отрезал изуродованную штанину. Рана выглядела скверно: складывалось впечатление, что своим героическим рывком Сопатый вырвал ногу из гигантского капкана. Откусить конечность неведомому хищнику не удалось, но покарябал он её знатно. Впрочем, промыв раны, Грай обнаружил, что всё не так страшно:
- Не думаю, что это была задница Нечистого, - граничник замотал ногу и посмотрел вслед прилично удалившейся туше. – Больше на сома похоже. Ты хоть успел понять, лось это или опять догонять будем?
- Нахрен его догонять?! – взвыл Сопатый. – Тухлятина тухлятиной, дерьмом за пару локтей воняет! Даже на воде! Давай назад, пусть лекарь ногу посмотрит!
- Да нечего там смотреть, - махнул рукой Грай, собрался пошутить насчет ампутации, но глянул в искаженное не столько болью, сколько испугом лицо сослуживца и передумал. – Ран много, но неглубокие, успел ты выскочить. Ладно, раз тухлятина, гребем к нашим!
На берегу Джекоб молча выслушал доклад Грая, махнул рукой, отпуская подчиненного, и отошел к Генриху.
- Мог Зверь изобразить сома? – нетерпеливо спросил рыцарь.
«Мальчишка, - подумал Джекоб. – Лишь бы в драку ввязаться». Вслух, однако, сказал другое.
- Сома? Мог. А прятаться в лосе – нет. Прятаться мог обычный человек. Но он не изобразит сома.
- А если их двое? - немедленно отреагировал Генрих.
- То им не нужен лось. Взяли по тростинке в зубы и переплыли. Даже если человек не умеет плавать, вильдвер легко утащит двоих. Даже не плеснет ничего.
- Но…
Джекоб покачал головой:
- Генрих, ты когда-нибудь видел вильдвера?
Рыцарь смешался:
- Нет…
- А я с ними служил. Давно, когда их еще не объявили нечистью. И позже, с ветеранами Тигренка. Ты не понимаешь, что это такое. Если там, - рука старого граничника вытянулась в сторону реки, - был бы вильдвер, Сопатый не вынырнул бы. Ему бы не ногу отрывали, а голову. И остальные бы не вернулись. Но он и не стал бы придумывать такой сложный план. Просто обошел бы нас. Или вырезал. Всех.
- Это не так просто, - тирада Джекоба произвела на рыцаря впечатление, но он еще пытался хорохориться.
- Им – просто, - устало вздохнул граничник. – Вильдвер может сидеть вот под этим кустом и слушать наш разговор, а потом уйти в воду вон на том пляжике за твоим шалашом. И никто ничего не увидит и не услышит. Ловить вильдвера – это глупость. Просто глупость.
Какое-то время собеседники молчали.
Потом Генрих негромко спросил:
- А какие они? Звери в смысле?
Джекоб вздохнул:
- Тебе правду или чтобы не сожгли?
Рыцарь молчал.
- Обычные люди, - произнес граничник. - Бывали хорошие, бывали плохие, – он сделал паузу. – Когда кто-то из них прикрывал мне спину, я был спокоен.
Оба замолчали, погруженные в свои мысли.
И не видели, как из-под куста, на который недавно указывал Джекоб, выскользнули две тени.
- Крут старик, - шепнула одна из них, удалившись от лагеря. – Я уже собрался атаковать!
- Придется уходить в воду на том пляжике. Грех не уважить деда!
А на поленском берегу волны вынесли на небольшой каменистый пляж тушу большого лося. Медвежонок выбрался из воды, немного постоял, принюхиваясь и прислушиваясь, подошел к зверю и вскрыл ему брюхо. Принял сверток с младенцем, помог вылезти мальчику.
- Уже всё? – спросил Вилли.
- Да. Отсюда до маетка Качиньских можно добраться за пару суток. Если очень постараться.

***
В Хортице Коготь ходил марш-броски наравне со всем куренем. Мало ли, что не велет. Закон один: отстал – погиб. Переведут к обычным людям, и что там делать? Ни брата, ни привычных уже товарищей, да и учат куда меньшему, по неполной программе. С Ядвигой соревноваться? Нет, панёнка – девка прикольная, но в боёвке Когтю не противник, а по прочим поводам у него Белка есть. Волей-неволей приходилось держать марку. Но то марш-броски, никто не выкладывается до конца, волчьим скоком идут. А если попутчики постоянно в Облике, труднее. Когда преследовали похитителей Занозы, от Медвежонка Коготь отстал прилично. Сейчас же всем телом ощущал разницу между выпускным куренем и взрослыми велетами. Шли волчьим скоком, вроде даже не торопясь, но куда быстрее, чем курень на тренировках. Коготь держался только на силе воли и мысленных ругательствах. Еще немного утешало, что Славке приходилось не сильно лучше. Облик Обликом, а опыт, как известно, не пропивается. Да и молодость, хоть и проходит с возрастом, но когда это еще случится… На ночлеге оба упали, как подкошенные. Чуть отдышавшись, Коготь попытался было встать, поучаствовать в установке бивака, но жестко был остановлен.
- Лежи! – коротко бросил Храбр. – Без тебя справимся!
Лежать Коготь не стал, доковылял до ручейка, смыл пот и грязь и начал потихонечку разминать ноги. Если сразу выключиться, завтра не то что бежать, ходить не сможешь! Только после этого позволил себе расслабиться. Поел, что Перун послал, а дружинники сварили, и завалился спать.
Утром был не то чтобы в полном порядке, но бежать мог. И даже выдерживать темп. Чуть отставал, когда дружина шла в Облике, но потом догонял. Наверняка не к обеду, так к вечеру спекся бы, но к броду вышли часа через два.
- А тут весело, - хмыкнул Храбр.
На броде всадники в голубых куртках деловито вырезали пехоту в белых плащах. Через поле на помощь погибающим летел отряд конных.
- Голубые – наши, - выдохнул Коготь, пытаясь выровнять дыхание, сбитое резкой остановкой. – Ядвигины парни.
- Атакуем! – скомандовал княжич.
- Это дело, - с самым серьезным выражением на лице кивнул Храбр. – Коготь, останешься здесь. Ты, князь, тоже.
- А… - Славка не столько обиделся, сколько изумился.
- Это приказ, Громила!
Хортицкое прозвище выбило и обиду, и изумление. Княжич вытянулся:
- Есть!
- Вот то-то, - удовлетворенно кивнул Храбр. – Рановато вам в такую сечу. Да и незачем. Еще успеете! Пошли парни!
И две дюжины велетов, на ходу разворачиваясь широкой цепью, помчались наперерез всадникам в белых плащах.
***
Расчет Драгана оправдался почти полностью. Неожиданный рывок застал орденцев врасплох, их лучники успели выпустить по одной стреле, и то не все и не слишком прицельно. Зато кроатские стрелы сильно проредили центр вражеского построения. Удар пиками прорвал остатки строя, как лист пергамента. Ватага разделилась на две четверки, расширяя разрыв. Будь вместо панят опытные бойцы, проскочили бы все, может даже и без потерь. Но мальчишки промедлили. Совсем чуть-чуть, но этого хватило: ватажникам пришлось остановиться, отвлекая на себя внимание врага. На них тут же насели, выйти из боя стало невозможно: пока развернешь коня, в ежика превратят с древками копий вместо колючек. Это был конец. Даже если случится чудо, и они смогут перебить всю пехоту, подоспеют всадники. Драган отвел баклером удар копья, резко взмахнул мечом, отсекая руку, возвратным движением зацепил бедро следующего воина. Хорошо зацепил, кровь брызнула фонтаном. Ткнул следующего, принял на щит чей-то меч, вновь снес руку, на излете дотянувшись еще до чьего-то горла. Совершенно случайно, даже не собирался. Снова отбил. И полетел на землю от сильнейшего удара по шлему. Сзади. Меркнущий взгляд успел выхватить пролетевшее над атаманом конское брюхо и всадников в странных голубых куртках, врезающихся в остатки строя функов. А потом наступила темнота…
***
Конная сотня – немалая сила. Орденцы если и уступают рыцарским отрядам владетелей, то незначительно. Чтобы смести наглецов в синих куртках, отбирающих у братьев законную добычу, хватит за глаза. Гвардия поленского круля? Плевать, слуги Господа выше прихвостней мелких земных владетелей. И крупных тоже. Конечно, те сдаваться не собираются, на удивление споро добили пехоту и выстроили клин. Похоже, вместо легкой разминки предстоит неплохая сеча, броня и вооружение у людей Качиньского не хуже, чем у монахов. Но нет с ними Господнего благословения.
Сотня уже начала разгон, когда из ближайшего перелеска наперерез клину вылетели Звери. И не случайная шайка разбойников, а сварожские дружинники, биться с которыми на равных могли разве что легендарные «медведи».
Конная сотня – немалая сила. Но против двух дюжин вильдверов у нее нет никаких шансов. Пехота еще может выстроить черепаху и, отбиваясь лесом копий, попытаться продержаться до подхода подкреплений. Не продержаться, только попытаться. Всадники лишены и этой возможности. И уйти не получится, Зверь бегает быстрее лошади. Клин успел развернуться навстречу новому врагу. Даже разгон сумел набрать. Но удар пришелся в пустоту. Противники перепрыгивали через наставленные копья и морды коней, приземлялись на крупы, страшные удары лап отрывали головы и руки, когти вспарывали грудные клетки, а Звери уже прыгали на круп следующего коня… Сотня была уничтожена в считанные минуты. Вся, за исключением пяти человек.
Альфред фон Риттенберг вовремя оценил ситуацию. Клин еще разворачивался навстречу смертельной угрозе, а комтур уже придержал коня, а как только Звери втянулись в схватку, бросил его в галоп. Не к бою, от него. Пусть он потерял сотню, но та хоть ненадолго задержит противника, и Хельм успеет уйти: необходимо сообщить руководству о столь близком нахождении врага. Двое бросились наперерез со стороны леса, но не успевали, никак не успевали. Замысел комтура удался.
И в этот момент запели стрелы.
***
Славка рванул прямо к телам. Коготь подходил куда осторожней: не хотелось получить неприятный гостинец из чащи. Вместо тяжелой стрелы показался человек.
- Славному Нейдорфу наше с кисточкой, - сказал негромко, уверенно. – Мирча моя погремуха. И имя такое же.
- И тебе не кашлять, - откликнулся Коготь. – Гастролируете? А Лютый где?
- По наколке шпарим. Тихими рындами. Лютый с Небойшей за твоим братом пошли. Мы не настолько отморожены, чтобы без Облика за велетом по лесам носиться.
- А Лютый, значит, с Обликом. Следовало ожидать. Надо понимать, вы нас вели всю дорогу.
- Не без того.
- Коготь, это кто? – вмешался Славка.
- Не напрягайся, - Коготь заметил, что до сих пор сжимает в руке метательный нож, матюгнулся про себя, убрал. – Ядзины наемники. Прикинь, мы там думали, что чудеса крутости проявляем, а оказывается, нам дорогу чистили и коврик красный расстилали.
- Зря ты это, - против перехода на сварожский Мирча не возражал. – Сейчас только во второй раз вмешались.
- А первый когда?
- Там кое-кто пытался соколов выпускать. Таких же, как ты передавил. Мы их и приняли. И птичек, и пускателей.
- А сейчас чего раскрылись?
- Вон хозяйка едет. Мы тебя довели, смысл прятаться?
- Коготь, мать твою через коромысло! - Ядвига слетела с коня и повисла на шее у парня. - Где тебя Нечистый носил?!
- Да тут, недалеко, - Коготь аккуратно отлепил девушку.
- А меня обнять? – заулыбался Славка.
- Обойдешься, - отмахнулась Ядвига. – Я теперь крулевна, не могу с кем попало обниматься.
- Не понял… - обиженно пробурчал Святослав. – Кто из нас княжич?
- Да ты, ты, успокойся, - улыбнулась девушка. – Но наследников престола много по королевствам болтается, а Коготь один такой. Не будь Медвежонка, я бы в него влюбилась! Кстати, где Медвежонок?
- В лесу, вестимо, - отозвался Коготь. – Если еще к твоему маетку не вышел.
- А почему не с тобой?
- Не получалось иначе. У него двое детей на руках.
- Он что, один?!
- Если верить Мирчо, за ним Лютый присматривает. Один велет хорошо, а три лучше.
- А две дюжины – просто замечательно, - закончил Славка и передал Когтю поводья пойманного коня. – Чернобог тебя задери, старший! Крулевны тебя обнимают, княжичи коня подводят. В самом деле, один такой. Ты только сильно не зазнавайся. Погнали, что ли.
Ядвига взлетела в седло:
- Парни, представляете, эти паршивцы не пустили меня в драку!
- Нас тоже, - буркнул Славка.
- Лично меня это ни разу не огорчает, - осклабился Коготь. – На мой век драк хватит. Еще и останется.

Поления. Земли Качиньских. Село Святоявленское.
Сознание вернулось рывком. И заметалось, словно птица, очнувшаяся в клетке. Что случилось?.. Где я?.. Кто я?.. Куда я?.. Почему?.. Спросить!.. Сказать!.. Вслух сказать!..
- Воды… - хрипло выдавили пересохшие губы, и человек ощутил, что действительно страшно хочет пить.
- Сейчас, любый мой, сейчас, - грудной женский голос. Незнакомый, но успокаивающий. И выговор странный, не кроатский какой-то…
Кроатский… Сознание зацепилась за знакомое понятие, пытаясь вытащить из памяти что-нибудь еще, но внимание переключилось на поднесенную к губам шолу* и он, откинув рассуждения, начал жадно глотать воду. Напившись, откинулся назад и вновь уплыл из реальности. На этот раз просто уснул.
Следующее пробуждение было куда спокойнее. Просто открыл глаза и уставился в потолок. Обычное перекрытие из ошкуренных сухих хлыстов, тонких, но тщательно подогнанных друг к другу. Такие потолки делают в кроатских хизах. А также в поленских будинках, вентских хаузах, сварожских избах… Да где угодно, если хозяин не слишком богат, но не ленив и не беспечен.
Скосил глаза в сторону. Нет, не хиз, хотя похоже... Искать различия не было сил. Взгляд нащупал девичью фигуру за прялкой. Мажица*, перехваченная тканицей, мягкие опанки*, платок на голове. Замужняя, хоть и молоденькая совсем…
Хлопнула дверь, в горницу вошел мужчина. Очень знакомый. Очнувшийся попытался вглядеться, но гость опередил. Быстрый взгляд, радостная улыбка:
- Очнулся?! Ты как, Драган?
Драган!!! Собственное имя словно заслонку в голове открыло. Мысли заполошно заметались, но были сметены потоком памяти. Лежащий уже не видел ни вошедшего Вука(!), ни вскочившей девки. Перед глазами разворачивались картины детства, молодости, зрелости. Схваток, боёв, сражений, рейдов, налетов, погонь… Чем ближе, тем ярче. Мальчишка, жонглирующий ножами, разговор у костра, встреча на опушке, гонка по Нордвенту, отчаянная атака на развернутый строй Светочей, прорыв панят, давящая безнадежность последней рубки…
- Вук, - прохрипел Драган. – Почему мы живы?
- Ты что помнишь? – ватажник подсел на лавку рядом с лежащим.
- Как на броде рубились. Потрохам панским дорогу открыли, а сами завязли. Нечистый меня подери, не было шансов выбраться!
- Поленцы за нас вписались. Да так вписались, что от функов только клочья полетели. Личная сотня пани Ядвиги, здоровья ей в селезёнку!
- Погоди, а второй отряд? Что на хвосте висел?
- А им, - Вук ухмыльнулся, – Господь послал в бочину посольство сварожское. Как Каубах собирался Святослава в заложники взять, один Нечистый знает! Они же ларги поголовно! Две дюжины порвали сотню функов, словно отару баранов. Так что есть, чем гордиться: два королевских отпрыска за нас рубились! Жаль, поздновато их высочества подтянулись… - Вук вздохнул.
- Кто? – в голосе атамана звенело напряжение.
- Радомир и Томаш, - ватажник уперся взглядом в носки сапог. – Да и остальные… Не бойцы мы теперь, Драган. Все не бойцы.
Вук поднял правую руку. Не руку, культю, заканчивающуюся чуть ниже локтя.
- Иржи на деревяшке скачет. Званко на правый бок перекосило. Предраг горбом обзавелся. Квитко до сих пор кровью харкает. Я – сам видишь…
- Сколько времени прошло? – Драган попытался сесть, но был остановлен ватажником.
- Не скачи, атаман! Думаешь, с чего ты полгода без памяти валяешься? У тебя половины черепушки не хватает!
- Чего? – руки взметнулись к голове, натолкнулись на гладкий металл на затылке, попробовали отковырнуть. – Это как?!
- Вот так! – Вук осторожно, но твердо заставил атамана лечь ровно. – Не порть чужую работу. Я думал, закопаем тебя вместе с Радом и Томашем. Прямо в доспехах и закопаем, снять не могли. Лекарь сварожский шлем на куски когтями порезал. И прямо там же затылок вскрыл. В смысле, осколки кости вытащил, вскрывать уже нечего было. И нашлепку железную пришпандорил. Сказал, иначе тебе не выжить, мозги наружу вылезут. А уже у Качиньских в маетке поменял на эту. Только не верил он, что ты очухаешься! За то женушек своих благодари!
- Каких женушек? – новое известие выбило из Драгана мысли о железной голове. – Как вы вообще прожили полгода в таком состоянии?
- Давай по порядку, - Вук махнул культей. – Пани Ядвига перетащила нас в свой маеток. Круль поленский полное прощение пожаловал за старые дела. Эту, как её, амнустию!
- Амнистию, - бездумно поправил Драган.
- Ага, её самую, - кивнул Вук. – Мол, кровью искупили и всё такое. Золотишка изрядно отсыпал, не без того, не соврал твой кореш в Кохфельде…
- А…
Атамана прервал хлопок двери. Еще одна девка. Тоже молоденькая. Раскрасневшаяся с мороза. Скинула кожух, огляделась, увидев Драгана, расплылась в озорной улыбке:
- Ох ты, а орел наш любый уже и глазками чапает! Сейчас поешь и за человека сойти сможешь! Вук, что без дела болтаешься, помоги его усадить! Ты глотать сам сможешь?
Пока ватажник помогал Драгану сесть на лавке, а первая, молчаливая, девка подкладывала под спину подушки, бойкая успела распаковать принесенные мешочки, уставить стол горшками, налить в джету чорбы и с ложкой в руках подступить к Драгану.
- Рот открывай, - скомандовала девица, поднося ложку к губам мужчины.
- Дай сюда, - вызверился тот, отбирая и ложку и джету. – Сам как-нибудь!
Содержимое ложки, конечно, вылилось. Да и следующую сдуру зачерпнул полную, до краев, а что руки слушаются плохо, обнаружил, только расплескав половину. Потом приноровился. Суп показался до одурения вкусным. А сам Драган – дюже голодным. Половину джеты съел, ни на что не обращая внимания. Потом опомнился.
- Вук, ты чего замолк? Дальше что было?
- Как более-менее в себя пришли, сюда определили, - пробурчал ватажник. - К сьербам.
- Каким еще сьербам? – Драган придержал ложку и хотел недоверчиво завертеть головой, но вспомнил про железную заплатку на затылке и передумал. – Их же выбили давно!
- Недовыбили, - усмехнулся Вук. – Ты ешь давай, первый раз за полгода сам жуешь! Помнишь сьербское пророчество? Про Черного Мстителя и двоих, остановивших армию? Оно сбылось!
- Что?! – выкатил глаза атаман. – Это же бред! Над пророчеством этим весь мир смеялся!
- Ага, бред, - изумление командира явно доставляло ватажнику удовольствие. – Только всё, что происходило в Кохфельде, дело рук Когтя и его младшего братца. Того, который панычей нам передавал. Перебили всю верхушку Ордена, настроили против Светочей поленских панов, стравили монахов с куницами и вдогонку рассорили Нордвент с какими-то кочевниками, поклявшимися отомстить «подлым предателям». А поскольку кочевники эти уже захватили Черсию и вовсю долбят Визант, то Людовик раздумал воевать со Сваргой, тем паче что круль Мариуш его войска через поленские земли не пускает. Получается, эти мальчишки в самом деле остановили армию.
- Бре-ед… - протянул Драган и вернулся к еде. – В Когте, конечно, чувствовалась хватка. Способный мальчик! Но не до такой же степени! А Черный Мститель? Ему же должно быть лет сто!
- Должно, - согласился Вук. – Может, это и не он. Но всё сходится. Черный конь, черная куртка, черный клевец. И те же методы. Появляется из ниоткуда, грохает всех подряд и исчезает. Всё как тогда в Валахии. Первым делом завалил ландмейстера. Через пару дней после нашего ухода из Кохфельде. А поскольку это именно там и произошло, не удивлюсь, если и за этим делом уши Когтя торчат, здоровья ему в селезёнку!
- А ему-то за что?
- Так он же сварожцев к мосту привёл! – объяснил Вук. – И золото обещанное мы получили. Правда, непонятно, на кой оно нам нужно…
- Золото лишним не бывает, - Драган все-таки рискнул медленно повертеть головой. Немного. Туда-сюда. Вроде ничего не сломалось. Даже не хрустнуло. - А сьербы, значит, теперь возрождаться будут. А мы им зачем? Без рук, ног и прочего?
– А нам руки-ноги ваши не нужны, - вмешалась бойкая. - И хребты-головы тоже без надобности. А то, что надо, у тебя, - девчонка томно потянулась, обрисовывая округляющийся животик, - работает самым лучшим образом…
- У них баб множество, а мужиков всего ничего осталось, - пояснил Вук. - Без мужиков возрождаться как-то плохо получается. Так что от нас им только одна часть тела нужна, а она у всех исправно работает. Даже ты не отстаешь, двоих уже обрюхатил!
- Та-ак, - голос атамана заледенел. – С этого места подробнее!
- Э нет, - Вук поднял культю и здоровую руку одновременно. – Подробности ты у них спрашивай. Вот тебе Джаска, - культя указала на бойкую, потом на молчаливую, - а вот Лепава. Сестры они. А я вам свечку не держал!
- Я тебе потом всё расскажу! – Джаска уже успела заменить пустую джету на шолу. – Это дело наше, семейное… Взвару хочешь? Яблочный!
- Как-то не было у меня в планах женитьбы, - пробурчал Драган, принимая кружку.
- Ну, знаешь, - насупился Вук. – У них тоже не было в планах полгода твою тушу на постели ворочать, через трубочку кормить, да дерьмо отмывать…
- А никто тебя неволить не собирается! - Джаска выпрямилась и уперла руки в бока. - Мы с тобой через костер не прыгали! Не нравимся? Порог – вот он!
- Джан… - еле слышно пролепетала Лепава. – Куда ж он пойдет… Слабый же совсем…
- А куда хочет! – не унималась Джаска. – Мы от своего слова не откажемся, выходим, а там пусть валит! Навязываться не станем!
- Ну я это, пойду, пожалуй, - пробормотал, пятясь, Вук.
Хлопнула дверь.
- Починить бы надо, - вздохнул Драган.
- Не уйдешь? – прошептала Лепава.
– Если твоя сестренка не выгонит… - Драган взглянул на хмурую Джаску и понял: не выгонит. – Зачем я вам нужен, девочки? Я ведь теперь не лихой атаман, а убогий калека.
- А нам плевать, - буркнула Джаска, но радостную улыбку скрыть не смогла. – Лекари вообще говорили, не жить тебе, только мы не верили.
- И Лютый сказал, что ты поднимешься, - прошептала Лепава. – Потому что упрямый…
- Лютый? – Драган приподнялся на локтях. – Борна Смурич? А он причем?
- Жупан* он наш, - пояснила Джаска, пытаясь уложить мужчину обратно. – Мы все Смуричи! Да лежи ты!
- Зря вы за мной ходили, - Драган откинулся на подушки. – Лютый всё одно меня прикончит!
- И не мечтай! – возмутилась Джаска. – Крови между вами не было, а остальное неважно. Лютый мне слово дал.
- Борна добрый, – прошептала Лепава…
Драган кивнул. Устал болтать. Да и подумать надо: как жить, что делать... Да и просто осмыслить ситуацию. Жаль не спросил Вука, сколько золота отсыпал поленский круль. Но судя по всему, много. Всю жизнь за богатством безрезультатно гонялся, а тут - раз, и вот оно! Только не радует. Ни двора, ни кола, в голове дырка, вместо ватаги – горстка калек. У старого врага, ну ладно, пусть недруга, но и не друга же, в приживалках!
Впрочем, не так уж и страшно! Дырку залатали, ватагу можно и новую собрать, или осесть наконец. Раз золото есть, и дом появится. Можно даже здесь устроиться, крови между ним и Лютым действительно не было…
Задница Нечистого! Еще же две жены!!! Вот эти самые молоденькие девчушки! Красавицы, между прочим, могли бы у поленцев женихов поискать, чем полгода лежачий труп выхаживать! И не бросишь ведь! Мало того, что жизнью им обязан, так еще и детей его под сердцами носят. И как только умудрились?! От детей своих никуда не денешься… Придется с сестренками через костер прыгать...
Ну, Коготь, ну сын собаки, удружил, здоровья тебе в селезёнку!
____________________________
* Шола - кроатская кружка. Самая обычная кружка. Но кроатская!
* Мажица – женская верхняя рубаха (кроатская и сьербская)
* Опанки – национальная кроатская и сьербская обувь
* Жупан – старший рода у сьербов.