- А мы чем занимаемся?
А ведь казалось, Ридицу интересует исключительно огонь в камине. Хотя огня там – одно название, лето на дворе!
- Не смею спорить с прекрасной пани, - снова склонился в поклоне Лютый и обратился уже к Качиньскому. – Прежде чем очутиться на виселице, мне необходимо закончить все дела с пани Ядвигой.
- Тебе кто-то мешает? – спросила статуэтка. – Что интересного рассказал барон?
Последующие полчаса Лютый передавал вырезанное из предводителя поддельных кроатов. Слушатели реагировали по-разному. Хмурился пан Клевецкий; тихонько, чтобы не мешать рассказчику, матерился Зигмунд Фрай; стискивал рукоять сабли Мариуш Качиньский. А женщины оставались бесстрастны и неподвижны. Две статуэтки: одна на столе, вторая – в кресле у камина.
Ридица и заговорила, когда атаман закончил:
- Интересно. Не всё ново, но всё интересно. Однако пленного стоило привезти сюда.
- Это было бы очень грязно, пани, - пожал плечами Лютый, а Зигмунд Фрай согласно кивнул. – Не думаю, что барон мог что-то утаить. Допрос проводил настоящий профессионал.
- У тебя и такой есть?
- Это не мой человек. Но он прислал подтверждение моих слов. Сказал, что вам этого будет достаточно.
- Кто? – резко вскинула голову Ядвига.
- Двое блатных нейдорфских малолеток. Я решил не воевать с детьми, - атаман протянул девушке свернутый в трубочку пергамент. - Еще они просили передать Ваш меч, пани.
Ядвига развернула письмо, окинула взглядом, витиевато выругалась, вызвав восхищенные взгляды разбойника и ягера и возмущенный Ридицы, и хмуро бросила:
- Правильно решил, атаман. И ты, и твои лучники полезней живыми! Папочка, лагерь бандитов зачистили Медвежонок с Когтем!
И с интересом выслушала тирады обоих родителей.
Первой взяла себя в руки Ридица:
- Они здесь откуда взялись?
Зигмунд хлопнул себя ладонью по лбу:
- Задница Нечистого! Та кобыла с телегой! То-то мне рожи показались знакомыми!
- Чьи рожи? – уточнила Ядвига. – Кобылы или телеги?
- Хлопят, что на той телеге приехали! Мы на ней Анджея отправили. Там дедок был и пара мальчишек. Точно они! Потом исчезли куда-то! Кобылу один дед уводил! Надо будет допросить его, как за телегой придет.
- Ничего он не знает, - отмахнулась Ридица. – Просто подвез. Я не о том. Что эта парочка забыла в этих местах?
- Ничего не забыла, - мрачно сообщил пан Мариуш. – Они здесь проездом. То есть, пробегом. И я, кажется, знаю, куда. Давайте вернемся к делу. Лютый! Я не верю в благотворительность. Что ты хочешь за оказанную услугу?
- Ваше хорошее отношение, вельможный пан, - расплылся в улыбке атаман. – Что может быть ценнее!
- Конечно, ничего! А в чем будет выражаться это отношение?
- Ну… - Лютый сделал вид, что замялся. – Если пан будет столь милостив, что на взаимовыгодных условиях сдаст в аренду небольшой хутор или деревеньку семей на десять… Или землицу, где можно всё это построить… Надоело мотаться по свету… Но хлопами мы не будем!
- Так просто? - пан Качиньский склонил голову к правому плечу. – Ты хочешь принести мне вассальную клятву и осесть на моих землях?
- Именно, ясновельможный пан, - склонил голову разбойник. – Порядок на вверенной территории мы обеспечим. Панскую долю обговорим еще. И восемь бойцов, если потребуются – без проблем. Даже больше когда мелкие подрастут.
- Про дворянство даже не спрашиваю, - улыбнулся Мариуш. – Если понадобится, дочка нарисует… То есть, в архиве найдет. Но что-то ведь не договариваешь. А, любезный? В чем подвох-то.
- Я шевалье, - атаман изобразил парисский поклон. - А подвох… Скорее просьба. Мы присягаем шановнему пану, а не толстопузым уродцам в белых балахонах, - Лютый горделиво выпрямился, голос звучал твердо и уверенно. И пафосно. - Служителям Сожженного нечего делать на нашей земле!
- Однако… - присвистнул пан Клевецкий.
- Аккуратней, атаман, - ехидно бросила Ридица. – Я, к твоему сведению, монахиня. И балахон, то есть плащ, у меня именно белый. А конкретно сейчас, - женщина провела рукой по животу, - вполне могу считаться толстопузой.
- Лично для Вас, прекрасная пани, мы готовы сделать исключение, - голос разбойника вновь стал ехидным. – И для Ордена Святой Барбары – тоже. Если они не надумают вести себя как поганые функи!
- Думаешь, это реально? – покачал головой Качиньский. – Светочи редко спрашивают разрешения.
- Стрелы тоже, - усмехнулся Лютый. – А место на Громодяньском шляхе нам не требуется. Чем дальше в лес, тем меньше функов. И лезут реже, и гибнут чаще. Монах - не ларг, его любой мишка сожрать может. Даже косолапый…
Мариуш встал, прошелся по кабинету:
- А, пожалуй, есть тут одно местечко! Ядзя, как там эта дыра называлась, что накрылась при старом пане? Который твой дедушка… Или мой… Не то Погорелки, не то Пожарище…
- Ну и ассоциации у тебя, папочка, - откликнулась статуэтка. – Святоявленское называлась. Говорят, там местного дурачка Господь лично отметил…
- Вот и я про то, - согласился Мариуш. – Отметил. Молнией по амбару, куда тот затащил коллегу по скорбности ума. С последующей казнью строения в Очистительном Пламени. Ущербные, вроде, выскочить успели. Это при следующем Явлении так полыхнуло, что даже курицы не уцелели! Самое оно для богоборцев, ни одного священника туда калачом не заманишь. Если не боишься Нечистого, атаман…
- Бояться надо людей, вельможный, - довольно усмехнулся Лютый. – А с Нечистым всегда можно разобраться по-свойски.
- Ну и добре, - кивнул Качиньский. – Размещай людей и отдыхай. А завтра капитан тебе проводника даст, глянешь на владения. Зиг, распорядись.
- Пошли, шевалья, - Зигмунд открыл дверь перед разбойником.
- На себя посмотри, - огрызнулся Лютый, выходя вслед за капитаном. – Шляхтич недоделанный!
- Уже спелись, - Мариуш вернулся в кресло. – А скажи мне, дочка: ты еще не догадалась, куда собрались твои приятели?
Ядвига резко поскучнела:
- Догадываюсь. Могли бы и в гости зайти, поросята…
- Не могли! – отрезал Качиньский. – Если кто еще не понял, эта отмороженная парочка несовершеннолетних ларгов отправилась сводить счеты с Фридрихом фон Каубахом!
- Охренели! – выдохнул Леслав.
- Коготь не ларг, - вздохнула Ядвига.
- Он вообще зверь! – припечатал Мариуш. – Ему, небось, в Хортице и оружие не выдавали! Какой, к Нечистому, сейм! Какие выборы! Мы девять человек потеряли! Анджей, слава Господу, выживет, но оправится не скоро. В маетке орудуют нанятые Светочами банды! Шляются непонятные шевалье с луками и объятые жаждой мщения вильдверы. А вдоль дороги мертвые с косами стоят! И тишина… Тут не за власть бороться надо, а порядок наводить!
- Вот, садись на трон и наводи порядок, - откликнулся пан Клевецкий. – Документы тебе дочка нарисует… - Леслав на мгновение замялся и исправился, - то есть, в архиве найдет. Поддержку мы обеспечим. И карты в руки. В смысле мечи, стрелы и прочие безобразия. А то только на жизнь жалуешься!
- Да отстань ты! В конце концов, круля сейм выбирает, а не…
- Ага, сейм, - рассмеялась Ядвига и, нарочито коверкая мотив, пропела: - «Говорят, что нового поленского круля, нам пришлет сварожская разведка…»

Глава 18
День для Вилли выдался на редкость удачным. Фрида, кормилица старого барона фон Кох, со времен юности нынешнего владетеля командовавшая слугами, отправила мальчика на кухню, где он был особо не нужен. В итоге полдня Вилли болтался без дела, что само по себе было счастьем, и слушал разговоры всё и всегда знающих слуг, а к полудню ребенку и вовсе обломился сладкий пирог, коий повар счел непригодным к подаче на хозяйский стол.
Чем именно печево не угодило Клаусу, для Вилли осталось загадкой. Даже если и уронили на пол пару раз, то что? Менее вкусным что ли стал? Так вроде и не роняли! Запеклось что-то криво, подумаешь важность. Однако старый Клаус, гордый самим фактом происхождения своих хозяев от кухонных кудесников*, не допускал ни малейшего расхождения приготовленных им блюд с канонами, вследствие чего предпочитал отправить неудавшееся изделие в помойное ведро, чем опозориться перед владетелем или, не приведи Господь, гостями. Собственно, из ведра Вилли пирог и выудил, кто бы ему добровольно отдал такое сокровище. Вот если в нужное время оказаться в нужном месте, да чтобы никто не заметил… А потом забиться в темный угол и быстро-быстро перевести добычу в разряд «уже съедено»… Пока не отобрали. Попадешься тому же Толстому Хайнцу, точно всего лишишься. Псарев сын! Пользуется, что старше на три года!
Темных углов в замке хватало, и Вилли знал их все. Да что углы, за свои семь лет пронырливый мальчишка не оставил неизученным ни один закоулок, ни один потайной ход, даже те, про которые и хозяева давно забыли. Сверхплановая трапеза столь больших познаний не требовала, вполне хватило ниши в коридоре, заслоненной манекеном в рыцарских доспехах прапрадедушки нынешнего барона. Во всяком случае, смазливая Марта, убиравшая комнаты молодого барона и иногда согревавшая ему постель, утверждала, что доспехи именно прапрадедушки. Впрочем, Вилли это интересовало не мало, а очень мало. Совсем не интересовало. Железяка и есть железяка, что с нее толку. А вот ниша за ней – вещь куда более полезная: снаружи спрятавшегося не видно, если не знать, и не догадаешься никогда. Годика через два Вилли вырастет и перестанет помещаться в нишу, но к тому времени пирог давно будет съеден. Собственно, уже съеден.
Мальчик старательно осмотрелся, прислушался и, убедившись, что поблизости никого нет, выбрался наружу, чтобы со всех ног припустить обратно на кухню, пока его не потеряли. Мало ли… И, опять же, раз уж начало везти, так может, еще чего вкусненького перепадет.
В поварне царило затишье. Последнюю перемену блюд уже отправили к хозяйскому столу, и теперь челядь прибиралась и мыла посуду: старый барон очень трепетно относился к чистоте в месте приготовления пищи. Впрочем, кухонные не столько работали, сколько сплетничали, обсуждая последние события. Болтовня вертелась вокруг одного и того же: к замку Кох начала подходить армия Ордена Светочей Веры, собирающаяся обрушиться на нечестивую Сваргу. Марта утверждала, что к Кохам прибудет большое начальство, даже командор Ордена, а это, между прочим, целый граф! Фон Каубах фамилия! Фридрих фон Каубах. Потому и гоняют владетели слуг почем зря, боятся ударить в грязь лицом в самом прямом смысле. Потому и нового пастора прислали взамен почившего полгода назад отца Кеннета. Сколько времени никто не соглашался ехать в эту глушь, а тут сразу нашелся желающий.
Святого отца Вилли видел. Вчера приехал. Ничего так дядька. Низенький, кругленький, с пухлыми щечками (как у домашнего хомячка, которого держит в клетке маленький барон) на улыбчивом личике. На дядьку Тило, что возит в замок овощи, похож. Тило добрый, всегда дает Вилли морковку, а то и яблоко, если рядом нет кого из старших или господ. Наверное, и священник добрый. Иначе зачем он всё время улыбается?
Безобидный треп прервался появлением тройки солдат. Не кнехты барона, новые, приехавшие со святым отцом.
- Всем в церковь идти, - на всю кухню заорал ражий детина, - отец Алоиз проповедь читать будет!
- Так не домыли еще, - попытался воспротивиться Клаус. – Их светлость недоволен будет!
- Потом домоете, - махнул рукой служилый. – Против Господа нашего ни один барон слова не скажет. И от слуг его не защитит, если кому непонятно. Да и ненадолго это…
Челядь потянулась к выходу. Вилли подумал немного и двинулся следом. А то кнехт начал на него как-то нехорошо посматривать. Да и интересно на нового пастыря глянуть. Отец Кеннет только утром и вечером проповеди читал. И ругался не сильно, если пропускал кто. А этот… Вроде улыбчивый, и на Тило похож, а кто его знает…
Проповедь почему-то проводилась не в церкви, а во дворе. Наверно, внутри все бы не поместились, но отец Кеннет так никогда не делал. Однако к нему на проповеди и не собиралось столько народа. А сейчас тут были все. Вилли нашел глазами отца, стоящего в группе конюхов, и загордился. Папа самый большой и сильный среди слуг! Даже среди пришедших солдат мало таких здоровых. А вон и мама с сестренкой на руках в стайке служанок госпожи. Вообще-то мама прачкой была, но после рождения Урсулы, баронесса перевела ее к себе. Сказала: негоже младенца в постирочной держать. Владетельница добрая, она и Вилли пару раз всякие вкусные штучки давала. Маленькие только. Вот мама и стоит с горничными.
Вилли попробовал пробраться к маме поближе, но на него зашикали. И солдат подзатыльник отвесил. Вилли, конечно, увернулся, но всё равно обидно. Второй день в замке, а уже руками машет! Вообще кнехтов очень много, и все новые, из орденской армии. А стражи барона и нет никого! Словно фон Кохи и не хозяева у себя дома…
Пастор, стоящий на ступенях храма, начал проповедь. Говорил он долго и нудно, так что Вилли потянуло в сон, и все силы уходили на то, чтобы не зевать. А то можно и кнута на конюшне отведать, если кто заметит. Попробовал слушать, но святой отец нес какую-то чушь про Нечистого, который якобы рядом, и каждый должен… Чего должен, Вилли не понял, но сама идея мальчику не понравилась. Он пытался украдкой рассматривать людей, но быстро наскучило. Знакомые есть знакомые, на что там смотреть. Солдаты все на одно лицо, только глаза разные, но за забралами хрен разберешь. А сам пастор… Сколько можно на одного человека смотреть? Особенно, если он глупости говорит? Какие могут быть отродья Нечистого в замке фон Кохов? Тут и мышей-то мало водится, слишком часто владетели заставляют слуг убираться. Эх, сейчас, пока все здесь, пробраться бы на кухню и слямзить что-нибудь вкусненькое. Может, даже объедки с хозяйского стола, все перемены, кроме десерта, уже вернули…
Слава Господу, проповедь, наконец, закончилась, и народ потянулся за причастием. То еще удовольствие: долго ждать своей очереди, чтобы съесть с рук святого отца крохотный кусочек безвкусного теста: просто вода с мукой. Это после сладкого пирога-то! Но солдаты нехорошо зыркали из-под забрал, и Вилли задним местом чуял: лучше не дергаться. Происходящее не нравилось мальчику всё больше и больше, и когда над двором вдруг разнесся пронзительный вопль нового пастора, он даже не вздрогнул. Словно ждал!
- Звери! – визжал священник, словно увидел огромного паука. – Отродья Нечистого! Хватайте их! В кандалы! Стража!
Вилли рванулся вперед, пытаясь рассмотреть, что происходит. Остальная толпа шарахнулась назад, и мальчик, словно в кошмарном сне, увидел святого отца, в облике которого не осталось ничего от доброго дядюшки Тило. Маленький, толстый. Щеки втянулись внутрь, сделав лицо смахивающим на крысиное, а самого пастора - похожим на подлого гоблина из старой сказки, с перекошенным от ненависти лицом, служитель Господа изрыгал ругательства и тыкал пальцем в женщину, судорожно прижимавшую к груди младенца. В маму!
Двое солдат бросились вперед, хватая несчастную, и тут Вилли увидел отца. Дюжий конюх подлетел к жене, мощным ударом отправил на землю одного из кнехтов, пинком ноги отшвырнул второго, развернулся и встретил набегающих выхваченным из-за пояса кнутом. В умелых руках страшное оружие. Троих словно ветром сдуло. Отец отмахивался, пытаясь не подпустить нападающих к себе и маме, однако кнехтов подбегало всё больше. Кто-то прыгнул отцу на спину, тот не устоял, и через мгновение был погребен под десятком тел.
Казалось, всё кончено. Но над замком взвился нечеловеческий рев, куча развалилась, словно взорванная изнутри, и вместо вечно веселого всем знакомого конюха поднялся Зверь. Чуть вытянутая вперед морда, жесткая шерсть на руках и лице, клыки, когти…
- Беги, Ани! – заорал вильдвер и бросился на солдат. – Все бегите!
Теперь ему не требовался кнут. Могучие руки легко разбрасывали противников, длинные заостренные когти рвали доспехи. Зверь сеял вокруг смерть, оттягивая противников на себя, расчищая жене путь к наружным воротам.
- Первые, пли! – прозвучало прямо над ухом Вилли.
Мальчик отшатываясь, бросил взгляд через плечо. С десяток кнехтов наводил на отца арбалеты. Миг, и болты унеслись вперед. Солдаты сделали шаг назад, а их место заняли другие.
- Вторые, пли! – скомандовал человек с мечом, внешне не отличавшийся от остальных.
Вилли дернул человека за ногу, но тот, не глядя, одним движением отбросил мальчишку в сторону.
Арбалеты разрядились. И снова вперед вышел первый десяток.
- Первые, пли!
- А вот еще Зверь! – проверещал противный голос, и Вилли почувствовал, как его схватили за руку.
Мальчик развернулся и, не очень понимая, что делает, воткнул кулак в противную рожу Толстого Хайнца. Выдернул из захвата руку, снова выбросил кулак вперед и с удивлением уставился на оседающее тело давнего недруга.
- Уматывай, дурак! – прошептала возникшая на месте Хайнца Сабина, внучка Фриды. Или правнучка… Ровесница Вилли. Та еще вредина. – Иначе и тебя сожгут! Ты им не поможешь! Бабушка сказала, беги, пока не разобрались!
Вилли бросил взгляд на утыканного болтами отца, продолжавшего безнадежную схватку, на мать, бьющуюся в руках кнехтов на полпути к воротам, и помчался прочь. Не к воротам, к замку. Там он точно сможет спрятаться, пересидеть, а ночью выберется наружу. А может и маму с папой освободит, если их сразу не убьют.
______________________
* Кох по-вентски – повар. У Клауса есть все основания считать, что бароны фон Кох произошли от некоего повара.

Глава 20
До вечера Вилли просидел в нише за доспехами. Сначала спрятался в первом попавшемся тайном месте, а потом замятня во дворе кончилась, люди потянулись в замок, и не осталось минуты, чтобы возле укрытия Вилли никого не было. Носилась по этажам челядь, кто-то нагруженный обычными делами, а кто-то просто так, взбудораженный произошедшим. Гулко бухали подкованные сапоги солдат Господа, пробегающими в разных направлениях. Пару раз прошел новый пастор, какой-то хлюпающей поступью, словно обувь была велика святому отцу на полпальца, если не больше. Хорошо знакомой шаркающей походкой прошкандыбала Фрида...
Впрочем, Вилли и не собирался покидать нишу. Произошедшее не укладывалось в голове. Отец - Зверь?! Урсула, маленькая сестренка - Зверь?! А мама? Да нет, не может быть! Звери - они страшные! Они хватают простых людей, рвут их на части и едят! Они пьют кровь младенцев! Они... Но сестренка не пила ничью кровь и никого не ела! Только молоко из маминой груди, но так все младенцы делают! И папа никогда не ел людей, это Вилли точно знал! Папа добрый, хороший, и лошади его любят. Папу все любят! Кроме псаря, отца Толстого Хайнца. Но псарь - сволочь и стукач, это в замке даже последняя собака знает! Папа не Зверь! Но там, у церкви, папа обернулся! И стал Зверем! Вилли сам видел. Папа рвал солдат на куски! Получается - Зверь?
Ну и пускай! Папа - добрый Зверь! Он никогда не оборачивался! И никого не обижал и не ел! И кровь не пил! А у церкви бил только тех, кто на маму нападал! Их бы Вилли и сам порвал, если бы мог! Так что, Вилли тоже Зверь? Глупость какая! Просто этот отец Алоиз - дурак! Не там Зверей ищет! И солдаты - дураки! Видят же, что пастор не на тех кричит, что зря на людей бросаться?! Как их папа раскидывал! Словно чурки деревянные! Слабаки! Куда им до папы! Ой, они же из арбалетов стреляли! И попали! Не раз и не два! Человека можно и одним болтом убить! Уж двумя - точно! А Зверя?! В папу много раз попали, но он продолжал драться! Может, папе удалось выбраться? Тогда он вырвет из тела все болты, дождется, когда заживут раны, и вернется за мамой и Вилли. Надо будет выбраться из замка, найти папу и помочь ему. Ведь папа не знает и половины тайных ходов, Вилли может показать. Вот будет сюрприз для глупого пастора! Уйти из замка можно в любое время, но надо выбраться из ниши. А как это сделать, когда мимо постоянно кто-то бегает?! Придется дождаться ночи. Заодно можно будет заскочить на кухню и взять еды. Папа наверняка голодный, и чтобы раны быстро заживали, нужна еда. Надо будет взять то, что с господского стола вернули. Подумаешь, объедки! Зато вкусно и полезно!
Вилли устроился поудобнее и принялся ждать ночи. Время тянулось медленно-медленно. По коридору бегали слуги, топали солдаты, ходили благородные... Мальчику было скучно, но он терпел. От нечего делать стал считать проходящих мимо людей, но несколько раз сбивался, а потом и сам не заметил, как уснул.
Проснулся от наступившей тишины. А может, тишина наступила сама по себе, а Вилли проснулся отдельно. Так или иначе, вокруг никого не было, и свет через окна совсем не проникал, ночь уже наступила. Стараясь не шуметь, Вилли выбрался из ниши и, крадучись, пошел к кухне. Дверь была заперта, но мальчик не расстроился. Если бы такая ерунда могла его остановить, половина обломившихся вкусняшек осталась бы несъеденной. Вилли прошел в соседний коридор, отодвинул край висящего на стене ковра, нырнул в дырку и оказался в шкафу в кладовой. Аккуратно пристроил на место сдвинутую доску в задней стенке и скользнул к проходу на кухню. Здесь двери вообще не было, только холщевая занавеска.
Окон на кухне не имелось. Вилли вытащил огарочек свечи и кресало.
- Вот только свет не зажигай, - раздался недовольный шепот. - Я тебе всё собрала. Так и знала, что ты через гобелен придешь!
- Через что? - переспросил Вилли. - Сабина, это ты?
- Нет, Дух Господа и Пресвятая Богородица! - вот умеют же девчонки даже шептать язвительно! - Какого Нечистого ты до сих пор в замке? Уже полдня должен был драпать как можно дальше! И полночи.
- А мама? Папа? Сестренка?
- А что ты можешь? - прошипела Сабина. - Порвешь всех солдат? Ни Ани, ни ребенку уже не поможешь. Сожгут их в выходной. И тело твоего отца - тоже.
Вилли не мог понять, что говорит девочка. Слова все знакомые, а смысл...
- Папу... убили? - наконец выдавил он.
- А... - вновь начала девчонка, но шипение поменялось на грустный шепот. - Убили. Из арбалетов. Штук двадцать болтов всадили. Ни один вильдвер не выдержит. А маму твою в подвалах заперли. В волчьих кандалах. Как она дочку кормить будет, не представляю... Вилли! Ты им не поможешь! Убегай! Как можно дальше! Говорят, в Сварге Зверей не трогают. Даже наоборот! Я тебе тут еды собрала, - в руки мальчика ткнулся узелок. - Уходи!
- А мама?.. - прошептал Вилли.
- Я скажу Ани, что ты спасся! Ей легче будет! - Сабина дернула мальчика за руку. - Уходи, дурак! Пойдем, ход тайный покажу! Только аккуратней, на выходе сейчас армия стоит!
- Это который из северной башни? - переспросил Вилли. Девочка согласно умгукнула. - Не надо, я из коридора к донжону пойду. Он в лесу выходит, где нет никого.
- Ух ты! А я и не знаю такого! Пошли, покажешь! - Сабина скользнула в кладовку, таща за собой мальчишку. - Пошли, пошли, тебе надо до рассвета подальше уйти, где искать уже не будут!
Через полчаса Вилли выбрался из-под огромного выворотня в глухом лесу. Глянул назад, проверяя, хорошо ли закрыта крышка из толстых досок, замаскированная снаружи под прошлогоднюю листву, и побежал на восход. Мальчик не был уверен, что поступает правильно. Но ведь кому-то надо верить! Почему не Сабине? Она помогла Вилли во дворе, огрев Толстого Хайнца поленом по голове. И еды собрала. А что вредина, так все девчонки такие! Да и звучит правильно: надо убежать, спрятаться там, где его не смогут найти, и подумать, как освободить маму. Но сначала спрятаться.
Мальчику казалось, что он бежит очень быстро, удаляясь от замка на десятки и сотни миль. Поэтому на рассвете он вышел на поле, забрался в первый попавшийся стог и с чистой совестью уснул.