Ладно. Думать будем. Время есть.

Глава 38
Охранную службу в замке по-прежнему несли люди барона фон Коха. Комтура сочла аргументы владетеля вполне убедительными, разве что добавила людей графа Миниха, старого приятеля хозяина замка: для усиленной службы у фон Коха людей маловато, а эти двое точно не подерутся. Задействовать свои кадры на бесцельное шатание по коридорам святая мать считала недопустимым расточительством. Сестры лишь время от времени совершали обходы, не столько ради поиска врагов, давно покинувших место преступления, сколько для поддержания кнехтов в тонусе. Чтобы на постах не спали, не резались в кости и не скрашивали унылость вахт притащенным из села пивом.
Сегодня в обход отправилась Бригитта, уже успевшая навести страха на местных работников копья и кирасы. Роль Милены сводилась лишь к пресечению чрезмерно радикальных способов наказания нарушителей, коими белокурая воительница была склонна злоупотреблять. Несильно: один раз взмахнет мечом, и всё! Зато товарищам усопшего урок будет. Пока, правда, «чокнутая куница» никого не зарубила, но в дни ее обходов кнехты замковой стражи являли образец дисциплинированности, из-за чего сам обход становился скучным до невозможности.
Но сейчас рутина нудного хождения по коридорам и проверки постов была нарушена истошным девчоночьим визгом.
Звук разносился по коридорам замка, не замолкая ни на секунду, будто запас воздуха в легких визжащей был бесконечен. Святые сестры переглянулись, повертели головами, пытаясь определить источник звука, и бросились вперед. Долго бежать не пришлось: лишь добраться до конца коридора, завернуть к входу в южную башню и обнаружить дозорную пару кнехтов в компании отчаянно визжащей внучки старой экономки. Выглядела Сабина, мягко сказать, неопрятно: покрытое слоем пыли лицо с промытыми дорожками слез, перепачканное и порванное в паре мест платье, спутанная копна волос, тоже далеко не чистых... Девочка порывалась бежать, но ее прочно удерживал за плечи крепкий кнехт в цветах графа фон Миниха. Его напарник, почти мальчишка, стоял, пригнувшись и наставив копьё на узкий лаз под лестницей.
- Да что ты визжишь, как поросёнок? - хрипло рявкнул старший. - Что там, говори!
Бригитта резко остановилась и сделала знак напарнице: мол, послушаем, пока нас не видят. Та кивнула.
- Там крыса! Крыса!!! - не переставая визжать, зачастила девочка. - Большучая, жуть!!!
Сабина прибавила визгу громкости и перевела звуки в особо противную тональность.
- А кроме крысы? - рыкнул хриплый. - Да заткнись ты!
- А крысы мало, да? - всхлипнула девочка, но визжать перестала. - Страшнючая такая! Большучая!
- Так есть кто еще или нет? - кнехт не сбивался.
- Я же сказала! - возмутилась Сабина. - Крыса!!! Давайте сюда конфету! Обещали! И вторую тоже!
- А вторую за что? - хмыкнул мальчишка, становясь ровно и упираясь копьем в пол. - Перепугала, дура!
- За крысу! Мы на крысу не договаривались! И еще вы должны крысу убить!
- Вот наглая девка! - расхохотался старший и закинул алебарду на плечо. - Нам до крыс твоих дела нет! А конфету еще заслужить надо, милочка! Вали отсюда!
- А конфету? - слезливо протянула Сабина. - Две конфеты!
- А подзатыльник? - ехидно поинтересовался молодой. - Два подзатыльника?
Несколько минут назад истошный визг, издаваемый девочкой, казался невыносимо громким. Теперь выяснилось, что возможности голосовых связок Сабины не использовались даже наполовину. Волна звука накрыла коридор, подобно водному потоку из рушащейся плотины. Бригитта не выдержала:
- Молчать!!! Что здесь происходит?!
- Дык мы это, святая сестра... - неуверенно начал старший, вытянувшись в струнку и мгновенно растеряв самоуверенность.
- Они мне конфету не дают! - прервав визг, сообщила Сабина.
- А должны? - спросила Милена.
- А то! Даже две!
- За что?
- Святая сестра... - попытался вмешаться кнехт.
- Молчать! - рявкнула Бригитта. - Будешь говорить, когда я спрошу! Так за что?
- Они мне сказали в лаз лезть, - зачастила девочка, - проверить, что там пусто, конфету обещали! Они слишком толстые, не пролезут! Я слазила, а они конфеты не дают, еще и побить грозились!
- А вторую за что? - Милена улыбнулась, стараясь не засмеяться.
- Так там не пусто! Крыса там! - Сабина всхлипнула. - Такая страшнючая, жуть! Мы на крысу не договаривались!
- Та-ак... - протянула Бригитта. - Значит, над детьми издеваемся...
- Никак нет, святая сестра, - пробормотал старший. - Поблазнилось, что шорох какой-то в дырке, а ход завален, никак не пройти...
- Нечего было такой мамон наедать! - язвительно заявила девочка.
- Сабина, молчи! - Милена погрозила пальцем.
- Хорошо, святая сестра.
Бригитта не отводила глаз от кнехтов:
- Дальше?!
Кнехт откашлялся:
- А тут девчонка идет, мы и попросили слазить глянуть...
- А если там кто был? - оказалось, до этого в голосе святой сестры металла почти не было.
- А... - замялся солдат. - Ну это... Кому там быть...
- А за каким рожном тогда лезть? Конфету обещал?
- Да, святая сестра.
- Почему не отдал?
- Но как это, святая сестра?.. Безродной служанке... Да еще сопливке чумазой!
- На себя посмотри, охламон навозный! - вновь не вытерпела Сабина. - Я из-за хода вашего дурацкого перепачкалась! И платье порвала! Ты мне за него еще две конфеты должен! Нет, четыре! И одну за лишнее умывание!
- Ты же не умывалась! - пискнул молодой.
- Так придется же!
- Сабина! - Бригитта взглядом заставила замолчать девочку. - Значит так! По окончании смены получите по пять палок. Чтобы не посылали детей под ножи татей впереди себя.
- Так не было татей, святая сестра, - угрюмо пробормотал кнехт.
- Тогда зачем посылали? Над ребенком поиздеваться? По десять палок! И...
- Выдадите девочке столько конфет, сколько она сможет сосчитать! - закончила Милена.
- Сто! - выпалила Сабина.
- Не слипнется? - оскалилась Бригитта. Оскал, правда, получился какой-то слишком добрый. В смысле не очень злой.
- Конфет много не бывает, святая сестра! - уверенно заявила Сабина. - Надо с бабушкой поделиться! И Эмме-маленькой дать несколько, ей редко что достается! И Эмме-большой немного. Гансу и близнецам по паре штук. Сыновьям конюхов по одной. Еще...
- Верю, верю, - дружелюбно сказала Милена. - А почему именно сто, а не сто десять, например?
- Не надо, святая сестра, - молодой рухнул на колени. - У нас нет столько!!!
- У них нет больше, - грустно вздохнула Сабина. - Да и обманут, я до ста десяти считать не умею...
- А до ста умеешь?
- Ага, - довольно закивала девочка.
- Врет она, святая сестра! - старший совсем охрип. - Даже я до ста не умею!
- Сейчас проверим? - Бригитта отцепила от пояса кошелек и кинула Сабине. - Считай!
Девочка уселась на пол, вытряхнула перед собой монеты и начала сосредоточенно выкладывать их рядком. Когда в изначальной кучке осталось два кругляша, остановилась, по очереди дотронулась пальцем до каждой монеты в ряду и подняла глаза на Бригитту:
- Мало! Вот здесь, - палец уткнулся в ряд, - двадцать! Надо еще четыре раза по столько! А эти две, - остатки кучки отодвинулись в сторону, - лишние!
- Надо же! - удивилась Милена.
- Значит, не умеет? - прищурилась Бригитта. - Безродная служанка? А вы, надо понимать, высокородные владетели? Сразу, как сменитесь, принесёте ребенку сто конфет.
- Но у нас нет столько... - прошептал молодой.
- На рынке есть, - усмехнулась Милена. - Купите.
- Я сама с ними схожу! - Сабина предвкушающе взглянула на кнехтов. - А то они считать не умеют! Заодно покажу, какие конфеты брать! Дяденьки же меня не обидят, правда, святая сестра? И не обманут?
- Не обманут, - хмыкнула Милена.
- Или пожалеют, что мамы их маленькими не удавили! - добавила Бригитта. - А потом - на плац, господа высокородные, палки получать!
- Будет исполнено, святая сестра! - понурились кнехты. - Разрешите идти?
- Валите.
Дозорные двинулись по коридору. Сабина посмотрела им вслед, повернулась к сестрам, присела в книксене и стремглав бросилась за патрулем.
- Тебе чего надо? - донесся до сестер хриплый голос.
- Погуляю с вами до конца смены, - объяснила Сабина. - Чтобы не потерялись. А потом сразу на рынок. За конфетами.

Глава 40
Службу капрал Шнитке никогда не любил. Ну, может, в самом начале, когда сопливым мальчишкой откликнулся на призыв виконта, набиравшего среди сервов гарнизон для сыновьего замка. Тогда Глупый Ганс решил, что это хороший способ сбежать от жалкой доли серва. Жизнь быстро обломала наивные мечты новобранца. Щит, копье и дубинка - отличная замена лопате, мотыге и тяпке, и тем, и другим приходится махать целыми днями, причем воинское снаряжение потяжелее будет. Да и мотыгу с лопатой не требовалось держать в руках одновременно. И по ночам сервы спят, а не бродят по продуваемым всеми ветрами стенам, нервно вглядываясь в непроглядную темень. А пиво и доступные служанки молодежи и вовсе не полагались. Точнее, пиво не полагалось, а девочки предпочитали мужиков постарше, поопытнее и побогаче. Ибо на сеновале искали не большой любви, а стабильного заработка, пока годы не вышли, и за «это» еще платят. Марш-броски выматывали куда больше посевной и уборочной вместе взятых и не ограничивались весной и осенью. А еще бывало, что у виконта возникали споры с соседями, и тут начиналось самое противное. Долгое передвижение в неизвестность, короткие ночевки в промозглом лесу под дождем или снегом, напряженное ожидание начала боя и кровавые столкновения. Входящие в тела стрелы, летящая на строй пехоты лавина конников, сверкающие мечи, раскроенные головы, волочащиеся по земле кишки...
Гансу повезло. Прошло семнадцать лет, а он до сих пор жив, руки-ноги на месте, на голове два глаза и оба уха целы. Вообще ни одной серьезной раны за всё время. Царапин, конечно, хватало, но кто их считает! Виконт, так и не став графом, напоролся на клинок такого же высокородного дурака. Так и остались лежать, словно пара молочных поросят, нанизанных на вертела, по недоразумению именуемые шпагами. Четыре капитана, по очереди возглавлявших гарнизон, нашли свою смерть в коротких стычках, а пятый, лишившийся ноги и глаза доживает последние дни на конюшне. Не выкинул нынешний граф, сын того виконта верного служаку на улицу. Не от доброго сердца, а ради подъема боевого духа остальных солдат: мол, фон Ёрки своих не бросают. Из тех, кто служил в те годы, один Ганс и остался. Потому что никогда не лез в герои, хотя и труса не праздновал. Герои и трусы умирают первыми, разница лишь в том, что одни получают клинок в грудь, а вторые - стрелу в спину. Выживают лишь те, кто держит стену щитов, не давая вражеским копьям добраться до мягких человеческих тел. Не все, конечно, но некоторые.
Ганс, например. Отработал вольную, начал прозываться капралом Шнитке и получил под свою руку десяток. Имеет права хлебнуть пивка и расслабиться с девочкой. Только ни тем, ни другим не увлекается особо, складывая понедельную плату в потаенное место. Кто его знает, как повернется жизнь. На слово высокородных надежды куда меньше, чем на старое доброе серебро. С ним отставной капрал всегда сможет найти сговорчивую вдовушку, сварганить с ней пару ребятишек и встретить старость в тепле и уюте. Может, и не такой глупой была мысль податься в кнехты...
Но службу капрал не любил. Ни кровь сражения, ни тупую усталость переходов, ни промозглую сырость ночевок. Даже такие вот сидения на одном месте. Вроде и неплохо, земли дружественные, враг Нечистый знает где, не нападает никто, лагерь обустроен более-менее, владетели своими делами заняты. Со жратвой неплохо, да и селянки вполне сговорчивы... Вот только постоянно ждешь какой-то гадости! А тут еще в замке непонятки. Не то главного Светоча убили, не то целое гнездо Зверей нашли. Охрану соколятни на десяток Шнитке перевесили. Нет, не перевесили, просто пара монахов, ранее неотлучно болтавшаяся возле вонючей телеги, растворилась в безвестных далях, кинув на прощание: «Вы тут так и так торчите без дела, ну и приглядите за этой колымагой». Никак не приказ, даже не просьба. Пожелание, да еще и неподтвержденное ни графом, ни сержантом. В принципе, всё это капрала мало колышет. Но все равно Ганс ждал неприятностей. Просто потому, что ждал их всегда.
И неприятности пришли. Точнее, прилетели, подгадав время прямиком к ужину. Первый снаряд поразил котелок с практически готовой кашей. Прежде, чем кто-либо из кнехтов успел что-то сообразить, следующие два безошибочно нашли открытые рты Курта и Фрица, самых молодых и горячих в десятке.
- Что за фигня тут творится? - взвыл Курт, брезгливо отплевываясь.
- Какая сука дерьмом швыряется? - поддержал товарища по несчастью Фриц, вскакивая и одновременно пытаясь избавиться от размазавшегося по лицу конского яблока. - Убью гаденыша!
- Стоять, - рявкнул капрал. - Макс, Петер, гляньте, что там?
Названные, самые опытные бойцы в десятке скользнули от костра. Остальные столпились на краю освещенного пространства, напряженно вглядываясь в темноту. Через несколько минут оттуда донесся негодующий вопль, смачный шлепок, грохот от чего-то упавшего, крик, еще один, звуки ударов и отборная ругань. Десяток, не дожидаясь команды, рванулся вперед и через несколько метров вылетел в эпицентр событий. Дерущихся было не то четверо, не то пятеро, в темноте не разберешь. Да и не надо, опознать своих вполне реально по боевому кличу фон Ёрков, а остальное никого не волновало. Особенно Курта и Фрица. Однако численное преимущество кнехты Шнитке удерживали недолго, к противнику тоже подошло подкрепление, и сражение закипело с новой силой. Ни о каком правильном бое не могло быть и речи: щиты, копья и даже тесаки с дубинками остались у костра, да и темнота не способствовала сколь либо упорядоченным действиям. Кнехты полувслепую молотили кулаками, время от времени попадая во что-то мягкое или наоборот, получая очередную плюху. Капралу достался тяжело пыхтящий здоровяк, машущий руками почище ветряной мельницы при урагане. Пробиться через постоянно мелькающие вокруг головы Шнитке кулаки не имелось ни малейшей возможности, но семнадцать лет службы за неделю не пропьешь! Подловив момент, Ганс присел, не разгибаясь, сделал шаг вперед и, ориентируясь в основном на звук, врезал здоровяку в челюсть. Во всяком случае, костяшки пальцев ощутили что-то похожее. Воспользовавшись заминкой противника, Шнитке подсечкой сбил здоровяка с ног и пошел на добивание, но тут вмешались новые действующие лица, появившиеся почти одновременно с разных сторон и с криками: «Вот они, говнюки гребанные!» бросившиеся в потасовку. Сторонний наблюдатель, обладающий ночным зрением, мог бы легко определить, что теперь в драке участвует пять или шесть десятков, каждый из которых сражается только за себя и против всех. Но Ганс не обладал ночным зрением и не был сторонним наблюдателем. Он наносил и отбивал удары, а точнее, махал руками и ногами, пытаясь попасть по мечущимся в темноте теням, и отчаянно матерился до тех пор, пока что-то тяжелое не встретилось с капральской головой, погрузив Шнитке в беспамятство.
Вернула Гансу сознание льющаяся на лицо вода. Капрал сел, оттолкнул руку Курта и огляделся. Его бойцы были здесь и, слава Господу, все живые! Кнехты сидели на земле внутри освещенного круга, как, впрочем, и еще пять очень похожих групп. Утоптанный пятачок окружали конные в белых плащах с факелами и при оружии. Драка уже закончилась, похоже, не без вмешательства церковников. Вроде, всё было не так плохо, но...
- Хреновые дела, капрал, - шепнул Шнитке Макс. - Бейлифа зарезали.
- Кто? - соображалось Гансу плохо.
- Знали бы кто, дела бы были не такие хреновые. А еще Чокнутой Кунице дерьмом по морде прилетело!
Голова капрала мгновенно очистилась от шума и боли. Мертвый монах, это, конечно плохо, но жить можно, еще надо доказать, что свои постарались. А вот воительница, наевшаяся конского навоза, это, действительно страшно. Начнет допытываться - признаешься, что зарезал собственную мать за полчаса до рождения. Хреновые дела - это, пожалуй, мягко сказано!

Мариуш же остановился в дверях, окинул взглядом зал и только после этого величественно проследовал к крулевскому креслу.
- День добрый, панове, - усевшись, начал он. – Мы собрались для решения всего одного, но важного вопроса. Орден Очистительного Пламени созывает войска для Очистительного Похода на врагов Святого Престола. Кто именно эти пресловутые враги не озвучивается, но секрет сей прозрачен, как кусок лучшего венецкого стекла. Путь Воинов Господа будет лежать через земли Полении. Мы можем присоединить свои силы к Святому Воинству, можем просто пропустить войско Столпа Веры или наглухо закрыть границу, - круль сделал паузу. – Прошу высказываться.
Сенаторы не спешили. Собственное мнение по обсуждаемому вопросу, равно как и по любому другому, конечно же, имел каждый. Но ни один не торопился озвучивать его первым.
- Да что тут думать, - самым решительным, как обычно оказался пан Пилсудский. – Разве может истинный шляхтич пропустить добрую свалку?! Поднимем язычников на гусарские пики! Заодно вернем исконно поленские земли за Бугом. До самого Кия!
Отвага компенсировала пану Юзефу, как, впрочем, и большинству Пилсудских, некоторую прямолинейность мышления.
- Не скажите, - покачал головой пан Понятовский. – Не забывайте, что воевать придется со Зверями. Ларги – серьезный противник.
Пан Ежи мыслил столь же гибко, как и его вечный оппонент, но был традиционно осторожен, благодаря чему неплохо уравновешивал пана Юзефа.
- И что? – Пилсудский вскочил на ноги и возбужденно замахал руками. – Разве может это остановить истинного шляхтича? Поднимем ларгов на гусарские пики!
- Пан Юзеф излишне оптимистичен, - пробурчал пан Сапега. – Но прав по сути. Наш долг, как людей истинно верных Господу нашему…
Набожность пана Бориса была известна всем присутствующим.
- Не скажите, пан Борис, - перебил Вишневецкий, не считающий возможным хоть в чем-то отстать от недавнего соперника на выборах. – Орден – еще не вся церковь! И не все духовные отцы поддерживают данное предприятие. Впрочем, язычников наказать, безусловно, надо! Предлагаю пропустить армию Ордена, а самим выступить чуть позже, когда воины Господа выбьют Зверей…
- Церковь едина, сын мой, - пророкотал бас поленского архиепископа Миколая Тромбы, - но в словах твоих есть рациональное зерно.
- Насадим оставшихся на наши пики! – с энтузиазмом поддержал пан Юзеф.
- Не знаю, не знаю… - покачал головой Понятовский. – Я бы предпочёл не рисковать. Пропустить Орден через наши земли, и пусть сами разбираются…
- Пропустить… - пан Скомпа задумчиво посмотрел на пана Ежи, - Доброе дело! Только провизию и фураж пусть покупают за полновесное золото. В крайнем случае, за серебро. Никаких долговых расписок!
Фамилию свою пан Адам оправдывал полностью*.
- А если откажутся? – усмехнулся пан Клевецкий.
- Насадим на гусарские пики! – рявкнул Пилсудский.
- Святых братьев? – вытаращился на него Сапега.
Пан Юзеф сообразил, что брякнул что-то не то:
- Э… Ну… Не то, чтобы…
Великий круль нашел глазами Великого же канцлера и едва заметно кивнул.
- Если мне не изменяет память, панове, - пан Леслав обвел глазами сенаторов, - а она мне никогда не изменяет, этот вопрос уже обсуждался при пане Тадеуше. И мы просили безпечников прояснить некоторые аспекты грядущего противостояния. Может быть, прежде чем принимать решение, нам стоит поинтересоваться результатами их работы? – пан Леслав под одобряющие возгласы сенаторов дождался кивка правителя и сделал приглашающий жест: - Прошу, пан Багира!
Звешхник Безпечной Справы* мягко поднялся:
- Основные цифры по силам противостоящих сторон у нас уже были, - промурлыкал он. – Однако требовалось уточнить некоторые мелкие нюансы. Мы их уточнили, - губы растянулись в доброжелательной улыбке матёрого хищника. - Наши западные соседи при оценке сил противника немного ошибаются, - улыбка стала еще добрей. – Они думают, что у Сварги три-четыре сотни ларгов. Максимум пять. И их, действительно, пять, - пан Багира хмыкнул, - но тысяч. И это только бойцы на княжеской службе. Не считая не окончивших обучение, вышедших в отставку по возрасту и хлопов. Хотя у них ларги хлопами быть не могут. Но это не суть. Суть в том, что минимально подготовить их для боя – дело пары недель. В общем, Орден могут встретить до десяти тысяч ларгов, из них тысяч семь-восемь – профессиональных жолнежей.
Установившаяся тишина была полной. Беззвучно шептали молитву набожный пан Сапега и архиепископ поленский, пан Скомпа загибал и разгибал правой рукой пальцы левой, будто пытался сосчитать жуткие тысячи страшных ларгов, притих и съежился пан Пилсудский, пытался закрыть отвалившуюся челюсть Михась Вишневецкий… Только круль и канцлер, давно знакомые с озвученными цифрами, не выказывали особого удивления. Да под потолком навязчиво жужжала крупная муха, неизвестно каким образом пробравшаяся в святая святых Великой Полении, руководство которой постигало всю глубину ямы, в которую угодила страна.
- Вы не ошиблись, пан Багира? – жалобно проблеял пан Черторыйский. – Их действительно десять тысяч? Но откуда?!
- Сварга больше сорока лет разводит велетов, - пан Багира по-прежнему улыбался. – Как коров в коровниках.
- Дупа! – выругался Вишневецкий. – Полная дупа!!! Мы все в заднице у Нечистого!
- Не сквернословь, сын мой! – укорил его архиепископ. – Хотя твоя оценка ситуации представляется мне обоснованной.
Сапега согласно кивнул.
- Не так уж нам и нужны земли за Бугом, - неуверенно проговорил Пилсудский. – А Кий и вовсе нашим никогда не был…
- Давайте не будем пропускать войска, – прошамкал пан Понятовский. – Не стоит злить восточных соседей. Живем мы мирно, ни на кого не нападаем…
- Но мы же не можем пойти против Господа… - почти прошептал Сапега. – Долг наш, как сынов Его…
- Не поминай имя святое всуе, сын мой, - откликнулся архиепископ. – Слово ландмастера Ордена не есть Слово Господне! Даже в церкви не все согласны с данными действиями!
- Сначала они пойдут по нашим землям, - пан Скомпа перестал считать и взял слово, - и мы сможем нажиться на торговле. Несильно, ибо платить они будут ассигнациями или вообще не будут. Потом их разобьют, и они бросятся обратно. Жрать захотят по-прежнему, а платить будет нечем. Начнут грабить… - пан Адам замялся.
- Убивать и насиловать, - подсказал Черторыйский.
- Да, спасибо, - кивнул Скомпа. – Хотя последнее не столь важно, бабы в итоге новых хлопов нарожают. Главное – грабить и жечь. А бумаги Ордена не будут стоить и ломаного гроша. И их отберут сварожцы, что заявятся следом. А заодно всё, что осталось… Сплошной убыток…
- А зачем сварожцам бумаги, не стоящие ломаного гроша? – поинтересовался пан Юзеф.
- В сортир ходить, - захохотал Вишневецкий. – Зверям самое то!
- Не сквернословь, сын мой! – вновь сделал замечание архиепископ, осеняя себя знаком.
- Итак, панове, - в принципе, крулю говорить было рано, но пану Мариушу стало скучно. Слишком уж паны просты и предсказуемы. Ими любой ребенок управлять сможет! Уж дочка – просто без проблем! – Я так понимаю, что Сенат принимает решение не пропускать войска Ордена через земли Полении? Пусть обходят через Кроатию и Пацинакские Степи?
- Нет, Ваше Величество, - скривился архиепископ. – Так с Орденом поступать не следует. Можно и отречение словить! И остановить эту махину уже не сможем! Для Святых братьев не существует границ.
- Истинно так, Ваше высокопреосвещенство, - согласился круль. – Но только для святых братьев. Их мы пропустим. А вот всех остальных – через Кроатию. К чему нам здесь сборище бандитов, наемников и прочего сброда?
- Вы хотите сказать, что мы не пропустим военные отряды нордвентских владетелей? – поинтересовался Черторыйский.
- Ну да, - кивнул Мариуш, - я так и сказал. Только войска Ордена! Они, конечно, будут недовольны, но это уже не наше дело…
- Вынужден с Вами не согласиться, Ваше Величество! – не унимался Черторыйский. – Дело в том, что…
- Вы о своем сыне и наследниках панов, отданных Ордену в заложники? – напрямую спросил круль.
- В обучение, - хором поправили сенаторы.
- Как вам будет удобно, панове, в обучение, так в обучение, - усмехнулся пан Мариуш. – Но эту проблему можете считать решенной. Я уже отправил сотню жолнежей с целью возврата несчастных детей в объятья любящих мам.
- Сот-ик-ню-ик, - от потрясения на пана Пилсудского напала икота, и он присосался к кубку с вином. Не помогло. – На-ик Орден-ик… Сомнут-ик…
- И кто командир этих самоубийц, то есть, героев? – поддержал Черторыйский.
- Не сомнут! – отрезал Великий Круль. – Моя дочь еще ни разу не нарушала данного слова! И если кто попробует ей возразить…
Второй раз за сегодняшнее заседание установилась гробовая тишина. Такая, что почти беззвучный шепот пана Паниковского услышали все:
- А вдоль дороги…
- Вот именно, - подтвердил пан Мариуш. – А дорог и места вдоль них в Нордвенте предостаточно!
_____________________
* Скомпа – скупой (полен)
* Безпечники – безопасники. Звешхник Безпечной Справы – начальник Службы безопасности (полен)