Вы слишком хорошо обо мне думаете.

Ну, дело-то происходит не в Москве а в Париже. И тут их знают, пожалуй, получше. Хотя, конечно, основная слава впереди.
Но и то верно, что в данном фрагменте стоит оставить упоминание одного Энгельса....

Отредактировано Ромей (07-11-2018 11:02:47)

***
Баррикада перегораживала узкую улицу, под углом подходившую к бульвару Бельвилль. К началу очередного обстрела, следы недавнего боя уже были убраны: тела убитых сложили в подвале столярной мастерской, находящейся по соседству, там же, в крошечном дворике, раскинули перевязочный пункт. Бреши, проделанные артиллерийским огнем,  наскоро заделали, благо материала хватало: парижане, изрядно поднаторевшие в искусстве уличной фортификации, разобрали брусчатку на полсотни аршин перед баррикадой.  Материал пошел на сооружение бруствера, а образовавшаяся «плешь» до некоторой степени защищала от рикошетов: легшие с недолетами снаряды зарывались в мягкую землю, вместо того, чтобы отскочить и продолжить полет прямиком в хлипкие, сложенные без цементного раствора, фасы.
Само сооружение выглядело капитальным – не чета пресненским баррикадам из конторской мебели, половинок ворот, садовых решеток, пролеток, вагонов конки и бочек, наполненных мерзлой землей. Чувствовались в нем и рачительность мелких буржуа, населявших окрестные кварталы, и творческий, истинно галльский подход обитателей Монмартра, а главное – память о бесчисленных уличных боях, выпавших на долю парижан за восемь прошедших десятилетий. Но стремительный прогресс военной науки во многом обесценил этот опыт – нарезные казнозарядные пушки способны были разобрать по камешку крепости и посолиднее. Спасало удачное расположение: большую часть снарядов принимали на себя угловые дома. Они были совершенно разрушены снарядами, и теперь развалины служили своего рода равелином: стоило закончиться обстрелу (это предвещало атаку пехоты) – туда, выдвигались стрелки, чтобы косоприцельным огнем охладить пыл наступающих. А стоило неприятелю приблизиться на дистанцию броска в штыки, «застрельщики» оттягивались за баррикаду, и занимали места на бруствере.
На этот раз версальцы, видимо наученные горьким опытом, не стали ограничиваться обстрелом с дальней дистанции. По бульвару загрохотали копыта, и на прямую наводку лихо вынеслись две орудийные запряжки. На этот раз версальцы не стали ограничиваться обстрелом с дальней дистанции. По бульвару загрохотали копыта, и на прямую наводку лихо вынеслись две орудийные запряжки. Расчеты, наследники славных традиций конно-артиллеристов Великого Бонапарта, так и не сумевшие поддержать их славу при Седане*, лихо развернули лошадей, скинули орудия с передков и сразу ударили залпом – дистанция была шагов триста, не больше.  Один снаряд провыл над самой баррикадой, заставив защитников вжаться в камень, другой зарылся в землю шагов не десять впереди, и лопнул, осыпав бруствер осколками. Коноводы бегом отводили лошадей в тыл, а наводчики, подправив прицелы, стали бить прямо в бруствер. Но легким снарядам явно недоставало разрушительной мощи: булыжная кладка, прихваченная строительным раствором, держалась, и воодушевленные этим защитники отвечали на пушечные выстрелы хохотом, свистом, язвительными советами и ружейной пальбой.

* Войска, противостоящие Парижской Коммуне состояли в немалой степени из французских солдат, попавших в плен после несчастливого окончания франко-прусской войны

Николай одну за другой отстрелял две полные обоймы, но попал всего один раз. Он остро жалел, что отказался от «Маузера» -  длинный ствол этого пистолета наверняка позволил бы повторить подвиг Жана Вальжана и расстрелять оба расчета, как мишени на полковом стрельбище.
Артиллеристам тем временем надоело впустую разбрасывать снаряды, и они повысили прицел: следующие гранаты ударили уже не в бруствер, а в верхние этажи домов по обе стороны баррикады.
Результат оказался ужасным. Все вокруг заволокло пылью; защитников, лишенных прикрытия с тыла, осыпало каменной шрапнелью, поражавшей не хуже осколков снарядов. В мгновение ока погибли шестеро; еще с десяток раненых поползли прочь, залитые кровью. Оставшиеся на ногах бестолково метались в клубах пыли, побросав оружие, полуослепшие,  потерявшие способность  действовать разумно. Те немногие, кто сохранил хладнокровие, кинулись под защиту домов, прижимались к стенам, искали спасения в подворотнях.
Пора было уходить. Прапорщик кинулся вслед за отступающими, но не успел он сделать и трех шагов, как чуть не сбил с ног бросившуюся навстречу женщину.
- О,  какое счастье, это вы, mon seul ami**! Я не знаю, что делать – бежать, спасаться?
«Вот как, он уже «единственный»? Впрочем, тем лучше…»
Это был последний залп артиллерийской подготовки – версальцы пошли в атаку. Навстречу им захлопали редкие выстрелы и Николай, мазнув губами по щеке девушки, шепнул «жди здесь, никуда не уходи!» и кинулся назад, к баррикаде. Уцелевшие защитники уже занимали места у бойниц. Среди них прапорщик увидел и Кривошеина: тот стоял, возле пушки, опираясь на свою «германку», сжимая в другой руке спусковой шнур.

** (фр.) Мой единственный друг

Грохнуло, картечь с визгом срикошетила от мостовой, вырвав полдюжины солдат из рядов атакующих. Но тех было уже не остановить: первые ряды лезли на баррикаду,  идущие за ними в упор расстреливали коммунистов, штыками сбрасывающих карабкающихся версальцев с бруствера.  Мгновение – и синие мундиры захлестнули баррикаду.  Командира, того самого юношу с саблей, пытавшегося спасти знамя,  закололи на глазах Николая. Тот ни чем не смог ему помочь несчастному – обойма была пуста, и прапорщик раз за разом вхолостую давил на спуск. А через бруствер лезли, уставив перед собой штыки, новые солдаты: рты распялены в немом крике, в глазах -  животный страх и жажда убийства.
Сзади закричали: «Отходим к площади!»  Николай рванул прочь от баррикады, на ходу меняя обойму в «Парабеллуме» - и затормозил, чуть не полетев с разгону с ног.
«Николь! Она тут, рядом, ждет! А ты, скотина,  чуть не бросил ее на растерзание толпе осатаневших от крови и безнаказанности вояк!»
Он повернулся, ища глазами заветную подворотню, и в этот момент фасад дома напротив обрушился с оглушительным грохотом. Раздался металлический лязг, будто по брусчатке ступали  подбитые железом башмаки какого-то великана, и из сплошного облака пыли возникли очертания чудовищного агрегата.

Отредактировано Ромей (07-11-2018 17:55:46)