ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой Николай совершает прогулку по Парижу.
- Ну вот, а вы беспокоились! - Кривошеин выпрямился и отряхнул ладони. - Теперь пусть ищут, если есть охота. Два пуда динамита – то-то будет фейерверк!
Николай с опаской покосился на заминированный апаратор. Два пуда, и еще по столько же заложено под станины  паровика и динамо! Ясно, почему фабрику станут восстанавливать– семь, без малого, пудов взрывчатки камня на камне от нее не оставят.
- Что за каверзу вы подстроили несчастным версальцам, друг мой? – осведомился Саразен.
- Да какие там каверзы, профессор!  – плотоядно осклабился Кривошеин. – я человек исключительно мирный, если меня не задевать.  Там всего-то – навсего, простенький кислотный запал, вроде тех, какими балуются наши бомбисты. Знаете: стеклянная трубочка, кое-какие реактивы, немножко сахара. А если кто-то, кому не надо, сдвинет ящик - кислота прольется и бац! – негодяй уже на небесах! Ну, или в ином ведомстве, это уж как повезет…
- Лучше бы они ничего не трогали. – пробурчал Груссе. – Мне еще возвращаться,  не знаю, уложусь ли в шесть часов!
Саразен посмотрел на часы.
- Должны уложиться. Постарайтесь не вступать в бой; высадите нашего друга за линией аванпостов и сразу назад!
Пилот скептически покачал головой.
- Легко сказать – назад! В одиночку, без стрелка, когда улицы сплошь забиты войсками…
Но Саразен его уже не слушал.
- Николя, сейчас отправляем последнюю партию, за ними – мы с Алексисом. Помните, что надо делать?
- Да, конечно. – кивнул прапорщик. Профессор спрашивал уже в третий раз. – Открутить запорное колесо, вложить «ключ», чтобы литеры встали по порядку, надавить. Дождаться, пока пропадет свечение, забрать, закрутить крышку, ключ отдать мсье Груссе.  Все. 
- Нет, не все! Вы забыли, что перед тем как нажимать, надо переключить символы на лимбе! Как можно быть таким невнимательным!
Николай в  досаде хлопнул себя ладонью по лбу.
- Простите, конечно: вернуть переключатели на панели и «ключе» в исходное положение,  нажать!
- Именно так! – Саразен наставительно поднял палец. - Иначе вы только повторно введете код!
Николай изо всех сил постарался изобразить глубокое раскаяние.
- Вот, возьмите – профессор подал ему туго набитый докторский саквояж. – Здесь чертежи, описания, подробные технические инструкции. Сверху, в конверте – указания к поискам «слез асуров».  Да, и когда будете включать апаратор, обязательно введите настроечный код Солевилля! Погодите, я запишу…
И зашарил по карманам в поисках блокнота.
- Отставить! – гаркнул Кривошеин. – простите, профессор, вырвалось…. А писать не надо, мало ли в чьи руки попадет эта бумажка?
Он подмигнул Николаю.
- Придется тебе, друг ситный, так запомнить. Смотри, не напутай, а то зашвырнет, к черту на рога…
- Да-да, разумеется, вы правы… -  Саразен посмотрел на Николая поверх очков. – Я назову, а вы повторите несколько раз: «лямбда», «эпсилон», «фи»…
-  …«эта»,  «ро»,  «омикрон»! – подхватил прапорщик. Как видите, профессор я все запомнил!
- Вот как? Что ж, вы меня приятно удивили,  юноша. И еще один момент: чертежи крайне сложны, так что, не советую снимать с них копии. Пользуйтесь оригиналами -  одна-единственная ошибка может все погубить! 
Створки ворот заскрипели.  В цех вошли десятка полтора вооруженных коммунистов.  Лица их были черны от усталости и пороховой копоти. Кто опирался на винтовку, кто – не плечо соседа; одного, тяжело раненого, несли на шинели двое товарищей.
Распорядитель, юноша с неизменным флажком и карабином под мышкой, вытянулся перед профессором по стойке «смирно»
- Это последние, мсье Саразен!  Остались только трое постовых - возле ворот, ждут сигнала уходить!
Его слова заглушил близкий разрыв. Николай пригнулся; из узких окошек, тянущихся под самым потолком, посыпалось битое стекло.
- Недолет, яти их в душу! – по-русски заорал Кривошеин.  – Профессор, заводите свою шарманку, пока нас тут не накрыли!  Стой, а ты куда!
Николь кинулась на шею своему возлюбленному, прижалась всем телом. Сквозь слезы она неразборчиво бормотала:  «Не пойду... пускай… вместе…»
Да что ж ты будешь делать! – взвыл в отчаянии Кривошеин. – Беда с этими бабами… нельзя, милая, никак нельзя – куда тебе, без бумаг, без ничего? Да и в «маршёре», яти его коромыслом, только два места!
Николай, шепча на ушко девушке что-то утешительное, по одному отлеплял от своей шеи ее тонкие пальчики. Николь сразу обмякла и повисла на нем,  сотрясаясь от рыданий. Кривошеин сделал знак; один из коммунистов подхватил ее на руки и понес к Разрыву.  Миг – и они исчезли в сияющем ореоле.
Над крышей провыл снаряд, потом еще два.  Кривошеин мелко перекрестился и стал считать, шевеля губами. На этот раз грохнуло с другой стороны, где-то на задах фабрики.
- В вилку берут, сволочи. Сейчас подправят прицел, и следующая очередь – наша. Жанно, ты жив еще?
В проеме возникла фигура Груссе в высоком пилотском шлеме. Из-за спины его выскочили постовые – они бежали, закинув винтовки за спины и, по-солдатски подоткнув за ремни полы шинелей, и с разбегу, один за другим, ныряли в Разрыв.
- Профессор, сколько можно копаться? Версальцы уже в конце улицы, через пять минут будут здесь! Я выведу  «маршёр» из ворот, пугану слегка, чтобы не слишком торопились.  Николя, как все  уйдут  - забирайте «ключ», и бегом, бегом, бегом!
Грохнуло так, что Николай едва не полетел с ног. Граната  угодила в угол здания, проделав в кирпичной стене широкий пролом; цех заволокло пылью и пороховой гарью, и сквозь эту завесу посверкивали разряды на бубликах индукционных катушек.
- Дождались  вместо обоза навоза! – Кривошеин зажал под мышкой костыль, сгреб Саразена за шиворот, и легко, словно тряпичную куклу, зашвырнул в световой омут. Поморщился - видимо, резкое движение потревожило раздробленную ступню - и обернулся. Прапорщик не мог видеть его лица, только угольно-черный силуэт, позади которого вратами, распахнутыми прямо в преисподнюю, яростно пылала апертура. 
- Ну что, брат, пора?  Сказал же один мудрый азиат: «дорога в тысячу ли начинается с одного шага». Вот и нам самое время -  en avant marche!*  Да не кисни ты, живы будем – не помрем!
И, прощально взмахнув рукой,  шагнул в провал Пятого Измерения.

* (фр.) Вперед шагом марш! (строевая команда)

Отредактировано Ромей (27-11-2018 00:39:56)

***
Груссе торопливо затягивал ремни. На лодыжках…  под коленями… бедренные.. широкий поясной ремень – все!
- Ну что, готовы? Держитесь крепче!
Шагоход качнулся. Мостовая ушла вниз – машина распрямила коленные суставы и вытянулась в полный рост, так, что прапорщик мог теперь заглянуть в окна третьих этажей. За спиной, в огромном железном ящике, притороченном к «спине» машины, пыхтел паровик, из двух труб, по бокам валила жирная нефтяная копоть.
Под днищем залязгало, заскрежетало, и «маршёр» пришел в движение. Николай заглянул вниз, в кабину пилота. Груссе, притороченный к рычагам, перебирал ногами, поворачивался в пояснице, и движения его тела передавались конечностям и суставам огромного механизма. Вот он поднял правую руку, притянутую с суствчатому рычагу, оканчивающемуся выступом с рукоятью. Раздался треск, полетели куски кирпичей – гигант взмахом клешни снес гребень ограды фабрики, подняв тучи пыли. Николай торопливо сдвинул на глаза очки-консервы, закрепленные на выданном Груссе пилотском шлеме. 
- Рычаги управления митральезы и перископический прицел – перед вашим сиденьем, - проорал пилот, – Педаль спуска  - под правой ногой.  Прицел перископический,  труба с кожаной манжетой,  видите? Патронные коробки слева от сиденья, над ними – служебный лючок. Как закончится обойма в «Гатлинге»,  откроете, вставите новую. Если заклинит – снаружи есть рычаг ручной перезарядки, только надо высунуться по пояс, иначе не достать!
- Ясно! – Николай старался перекричать скрежет стальных уставов.  - Сейчас, только спущусь…
- Нет, оставайтесь пока наверху. Подключите головной телефон и командуйте, куда идти. А то у  меня обзор совсем ни к черту, еще врежемся! Только не забывайте нажимать рычажок, и говорите прямо в трубку, иначе я не услышу! 
Плоская деревянная коробочка с латунным раструбом и проводами висела у Николая на шее. Теперь он знал, что это – внутренняя телефонная линия шагохода. Прапорщик воткнул медный стерженек в гнездо. В наушниках зашипело,  голос Груссе сразу  стал громче.
- Слышите меня, Николя? Отлично, тогда - вперед!
Груссе перебрал ногами и «маршёр», повторяя это  движение, шагнул вперед. За спиной Николая засвистел пар, завоняло кислятиной – открылся клапан питательной смеси. Шагоход пер, снося в своем неудержимом движении дощатые заборы, хлипкие решетки, навесы, какие-то сараи. Груссе, не желая вступать в перестрелку с солдатами, заполонившими рю де Бельвилль и прилегающие переулки, вел машину через задние дворы и палисадники.  Николая мо¬тало ту¬да-сю¬да, он  до боли в пальцах вцепился в поручни ограждения, едва успевая командовать: «направо! Налево! Дерево впереди!»  Раздался электрический треск, по коже пробежала волна булавочных уколов – ага, Груссе подал электрический разряд на  «мускульные цилиндры»! «Марщёр»  прыгнул вперед, выворотил чахлое дерево, с разгона снес угол двухэтажного дома, наполовину разваленного ударами снарядов, прорвался сквозь облако пыли и каменного крошева - и внезапно оказался на бульваре Белльвиль.
Грянул залп – за низкой оградой, шагах в сорока от них  засело не менее двух десятков стрелков. Одна из них царапнула Николаю щеку, и он, сбивая пальцы, полез вниз, на место стрелка. Сжал рычаги привода лафета, ткнулся лицом в наглазник – в оптических зеркалах была видна только перспектива бульвара с ободранными осколками каштанами. Солдаты находились где-то слева, и, судя по щелчкам о броню, рьяно осыпали «маршёр» пулями из своих «Шасспо». Он зашарил по груди, в поисках рычажка телефонов, но Груссе и сам понял, что надо делать: заскрипел поясной шарнир «маршера», панорама поплыла в сторону, и в зеркалах возник  полуразваленный кирпичный парапет, над которым вспухали ватные облачка выстрелов.
Черное перекрестье легло точно на середину мишени. Он толкнул педаль, из-за брони раздался дробный перестук ожившего «Гатлинга». Очередь хлестнула по парапету, выбивая фонтанчики пыли и битого кирпича. Николая шевельнул рычагом горизонтальной наводки, перекрестье сместилось, и он увидал, как пули скосили офицера, отдававшего команды стрелкам. Стрельба сразу прекратилась; за оградой замелькали синие шинели и красные шаровары – версальцы разбегались, прижимаясь к подворотням и стенам домов.

Отредактировано Ромей (25-11-2018 14:12:02)