не понятно кто Кинбурн разгромил.
Плавбатарея.
К черту подробности
В ВИХРЕ ВРЕМЕН |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » Ларец кашмирской бегюмы
не понятно кто Кинбурн разгромил.
Плавбатарея.
К черту подробности
Плавбатарея.
Самоходная, бронированная... Что это мне напоминает?
***
- Никак не возьму в толк, Жанно̀, с чего это ты взял моду назначать встречу в злачных местах? Мало того, что здесь нечем дышать, так еще и поговорить спокойно не дают – музыка, гомон, голова идет кругом?
И действительно, атмосфера в заведении на углу рю де Теврѝз* была далека от покоя и безмятежности. Синими слоями плавал табачный дым; оркестр на невысоком подиуме трудился вовсю, с перекрывая крики гуляк и взрывы аплодисментов после очередного номера. Варьете открылось недавно, чуть больше гола назад, и даже оса́дное положение не смогло помешать стремительному росту его популярности. Разве что, голодный паек, на который вынуждены были сесть парижане, сказался на меню.
- Это как рассудить… - усмехнулся Груссѐ. - По мне, так шум и гам дает куда вернее гарантирует уединение, чем любая листва. Даже если говорить в полный голос, нас и за соседним столиком не услышат! Недаром я стараюсь беседовать на серьезные темы в подобных местах – и, заметь, ни разу еще не было, чтобы хоть слово попало не в те уши!
- Когда попадет, будет поздно. – буркнул Бондѝль, признавая свое поражение. – Так что там у тебя за «серьезная тема»?
- Да уж, серьезней некуда. Я несколько раз откладывал этот разговор, но по всему выходит, что больше тянуть нельзя. Сам знаешь, на днях премьер-министр Тьер прибыл в Париж и первое, что сделал – это приказал захватить пушки национальной гвардии на Монма́ртре. В ответ национальные гвардейцы уговорили солдат арестовать своих командиров, а генерала Леко̀нта, отдавшего приказ стрелять в толпу, там же, на месте, расстреляли**.
-Тоже мне, новость… – хмыкнул Юбѐр. - Об этом в Париже каждая собака знает. Заодно, та же участь постигла и генерала Клема́н-Тома́, бывшего начальника всей национальной гвардии, виновного только в том, что он оказался поблизости. Теперь военные части по всему городу переходят на сторону федера́тов***, а Тьер, как говорят, переводит правительство в Версаль.
*Впоследствии – знаменитое кабаре «Фолѝ-Бержѐр». Первоначально называлось «Фоли Тевриз», - в переводе на русский как «в листве «Тевриз» - намек на то, что здесь можно, укрывшись от назойливых взглядов, предаваться наслаждениям.
**С этих событий фактически началась Парижская Коммуна.
***Так называли сторонников Коммуны из-за республиканской федерации национальной гвардии , установившей генеральное собрание рот и батальонов, принадлежащих к разным Парижским округам.
- Так и есть. – кивнул Груссе. – И скоро из Парижа птичка не выпорхнет, в точности как во времена осады. Только теперь будет два кольца окружения – войска, верные правительству Тьера, а вдобавок к ним, еще и прусса́ки. Так что хочешь не хочешь, а надо тебе сегодня же выбираться из Парижа. Документы я подготовил; сядешь в Марселе на пароход, и – домой, в Америку!
- Все-таки, вы решились?
- Профессор Саразѐн, как тебе известно, рассчитывал произвести все необходимые работы в Париже. После осады здесь осталось много материалов для изготовления аэростатов, есть обученные люди, да и ты помнится, как раз этим и занимался…
Юбер кивнул. С первого дня осады он работал инженером на фабрике, где изготавливали оболочки воздушных шаров – с их помощью осажденный город поддерживал сношения с остальной Францией. На одном из таких аэростатов город покинул Лео̀н Гамбѐтта****, отправляясь в Тур, чтобы организовать там оборону.
****знаменитый французский адвокат и политический деятель. После низложения Наполеона III – министр внутренних дел в правительстве национальной обороны.
- В Париже тебе сейчас делать нечего. – продолжал убеждать приятеля Груссѐ. – Рук, чтобы держать винтовки, хватает и без тебя, а воздушные шары никто строить не собирается. - В Америке ты сможешь спокойно делать дело. Конечно, для этого понадобятся средства, и немалые, но профессор об этом позаботился. На твое имя в Английском банке и в Лио̀нском Кредите открыты солидные счета – можешь распоряжаться ими по своему усмотрению. Но главное – это…
- Да, я помню. – перебил собеседника Бондѝль. – Профессор мне все уши прожужжал про тибетский монастырь. Неужели туда нельзя попасть другим способом?
- Представь себе, нельзя. – Это не просто монастырь, а нечто вроде банковского сейфа для святынь со всего Востока. Причем заметь: монахов не интересует, какой религии принадлежит та или иная святыня, они примут на хранение хоть кусок креста Господня, хоть тотѐмный столб краснокожих дикарей с Великих Озер. Единственное условие: владелец может требовать возвращения реликвии не чаще, чем раз в сто лет. Но и тогда результат не гарантирован: монахи рассматривают причины этого требования и решают – выполнять его, или нет!
- Зато анонимность вклада гарантирована. – хмыкнул Бондѝль. – как, впрочем, и сохранность. Ты говорил, в этот монастырь невозможно попасть?
- Так и есть – подтвердил Груссѐ. - В монастырь ведет одна-единственная тропа шириной в две ладони, и состоит она из дощечек, уложенных на вбитые в отвесную скалу колышки. Высота скалы – около полумили; сами монахи используют для сношений с внешним миром корзины на веревках из кож. Для этого в скале, одна над другой устроены несколько деревянных платформ - ведь веревка длиной в полмили неизбежно порвется под собственной тяжестью. Но людей таким способом не поднимают – любой, кто хочет попасть в монастырь, должен пройти по смертельно опасной тропе.
А это удается одному из сотни – тропу стерегут какие-то существа, которые, как уверяют местные жители, могут читать в человеческом сердце. Если посетитель направляется в монастырь с недобрыми намерениями, его попросту сбрасывают вниз. Иного способа добраться до монастыря не существует, и уж тем более, нет иного способа уйти оттуда с добычей. А сделать это надо – в распоряжении профессора было всего-навсего несколько десятков фунтов «»слез асуров», содержавшихся в индийском ларце, и большая их часть ушла на изготовление двух апаратьёров. Оставшееся, как ты знаешь, похитил этот негодяй Тэйлор.
- А заодно, разрушил солевѝлльскую установку.
- Верно. И теперь, чтобы построить еще одну, профессору недостает главного компонента – «слез асуров». Если верить письменам на ларце, раздобыть их можно в одном-единственном месте – в том самом монастыре.
- Кто-то из родичей бегу̀мы принял меры и положил свою долю на депозит? – усмехнулся Бондѝль. - А что, весьма предусмотрительно…
- Зря ты смеешься. – ответил построжѐвший вдруг Груссе. – «Слезы асуров» хранятся в монастыре с момента его основания, а это случилось задолго до того, как Авраа́м пришел в Египет. Быть может, он и основан для их сбережения!
- Так с чего же ты, чудак, решил, что монахи их просто так отдадут?
- По их верованиям любой, кто постучится в двери монастыря, должен получить все, что попросит, том числе, любую из хранящихся там реликвий - и неважно, кто ее туда поместил. Потому и добраться туда, считай, невозможно. Все, брат, продумано за пару тысяч лет до рождества Христова!
- Но тогда, - усмехнулся Бондиль, - не было дирижаблей. И поэтому вам понадобился я с моим проектом.
- Который еще предстоит претворить в жизнь. – кивнул Груссѐ. – Да, ты прав: без аэростата, причем способного противостоять сильным ветрам, до монастыря не добраться. Но есть и другая сложность: как доставить на место все, что потребуется для полета? И вот тут ты, мой друг, со своим британским подданством будешь поистине незаменим. Придется связаться с одним из родственников бегу̀мы - он важная шишка в тех краях и может оказаться весьма полезен. Подробностей я не знаю, все в этом конверте; но есть все основания полагать, что этот тип связан с ларцом древней клятвой, и сделает все, чтобы помочь его обладателям – то есть нам. А ты можешь путешествовать по Индии, не возбуждая излишнего подозрения колониальных властей. В конце концов, у вас с ними одна королева, не так ли?
- Провались ты вместе с королевой… - недовольно буркнул Бондѝль. – Ладно, давай конверт, посмотрим, что там за клятвы…
Отредактировано Ромей (04-12-2018 12:57:44)
Варьете открылось недавно, чуть больше гола назад, и даже оса́дное положение не смогло помешать стремительному росту его популярности.
года...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Город за облаками
«…паровоз, в топках которого пылал английский уголь, извергал облака дыма на лежавшие по обеим сторонам дороги плантации кофе, хлопка, мускатного ореха, гвоздичного дерева, красного перца. Струи пара спиралью обвевались вокруг пальм, между которыми вырисовывались живописные бу̀нгало, «виа́ри» — заброшенные монастыри — и чудесные храмы, искусно украшенные прихотливым орнаментом, характерным для индийской архитектуры. Дальше до самого горизонта раскинулись громадные пространства джунглей, где водилось множество змей и тигров, пугавшихся грохота поезда, и, наконец, виднелись леса, вырубленные по обеим сторонам железной дороги; там ещё водились слоны, которые задумчивым взором провожали бешено мчавшийся состав…»*
Юбѐр Бондѝль закрыл книгу и потянул, разминая затекшие члены. Лонгшѐз , в котором он устроился с такими удобствами, не шел ни в какое сравнение со скамьей в вагоне, пусть даже и первого класса, в каких только и пристало путешествовать европейцу в этой стране. Но поезда не было и в помине; лонгшѐз** стоял на верхней палубе парохода «Герцогиня Кѐнтская», в тени полосатого сине-желтого навеса, с одинаковым успехом защищавшего пассажиров и от палящих лучей полуденного солнца и от хлопьев сажи, летевших из низкой трубы. Джунгли, правда, имелись, в точности, как в книге мсье Жюля Верна – только располагались они не по сторонам от железнодорожной насыпи, а спускались к коричневой от глиняной взвеси воде реки Ганг, по которой и шлепали сейчас плицы гребных колес.
* Роман Жюля Верна «Вокруг света за 80 дней» вышел в парижском издательстве «J. Hetzel et Compagnie» в начале 1873-го года.
** Вид раскладного кресла или шезлонга
Эту занятную книжицу Юбѐр приобрел в Кальку̀тте, куда они прибыли около двух недель назад. Роман, повествующий об авантюрном путешествии некоего британского лорда вокруг света за восемьдесят дней призван был скрасить долгие часы ничегонедѐлания на пароходе, на который перегрузили прибывшие из Америки ящики. Первоначально их планировалось забрать в Бомбѐе и, последовав примеру героев романа, пресечь полуостров Индостан по железной дороге – благо, она была вполне достроена, а значит, путешественникам не грозили мытарства, выпавшие на долю Фѝлеаса Фогга и Паспарту̀. Однако Раджѝт Сингх убедил Юбѐра изменить планы и отправить капитану зафрахтованного судна телеграмму в Суэ̀ц, куда он неизбежно должен был зайти по пути из Бо́стона, с распоряжением следовать не в Бомбѐй, а в Кальку̀тту. Это стоило им недельной задержки, зато избавляло от необходимости перемещать тяжеленный «багаж» сначала на поезд, а потом, в городе Аллахаба́д, на речную баржу. Вместо этого, в Кальку̀тте ящики прямо с борта германского парохода погрузили на колесное судно «Первой Индийской пароходной компании». Оттуда ему предстояло преодолеть не одну сотню миль по течению реки Ганг, миновать священный город Бенарѐс, затем Аллахаба́д, стоящий у слияния Га́нга с другой большой рекой, Джу̀мна, или, как ее еще называют, Яму̀на. Пароходное сообщение имелось только до города Канпу̀р в провинции Ута́р-Прадѐш; там ящики следовало перегрузить на вместительные лодки, каждая из которые приводилась в движение несколькими парами гребцов. Лодки эти носят названия «дунга́х» и могут достигать солидных, размеров; такие широко распространены в верхнем течении Ганга и в провинции Кашмир. Дунга́хи используются как баржи для перевозки разнообразных грузов и даже скота; порой их оборудуют навесами и даже легкими домиками, и тогда дунга́х служит жилищем целой семье.
На дунга́хах, где на веслах, а где на буксире у пары сонных длиннорогих буйволов, предстояло пройти далеко на северо-запад, в самое сердце провинции Уттаракха́нд. Здесь, у слияния рек Бхагира́ти и Алкна́нда стоит городок Девпрая́г; отсюда соединенный поток двух рек и носит название «Ганг».
Плоскодонные дунга́хи могут еще немного подняться по Бхагира́ти от Девпрая́га до селения Ганто̀ри. Здесь реку преграждают пороги, и весь дальнейший путь предстоит проделать посуху - сначала на телегах-арба́х с огромными дощатыми колесами; позже, достигнув предгорий, их придется заменить на низкорослых вьючных лошадей и яков.
И арбы̀ и вьючный караван уже ожидали путешественников. Раджѝт Сингх в точности выполнил все, что обещал: подготовил все необходимое для того, чтобы без помех доставить груз к месту назначения, позаботился и об охране, фураже, продовольствии. Местный лумбада́р – староста селения, занимающийся наймом туземных слуг, - по просьбе Раджѝта Сингха прислал погонщиков, носильщиков-ку̀ли, проводника-переводчика баба́, а так же гонцов-рассыльных, называемых здесь «шупрассѝ».
Для перевозки имущества приобрели вьючные корзины для провианта, называемые здесь «кѝтлы» и «якда́ны» - особые кожаные вьюки, снабженные железными креплениями. Если растянуть два якда́на и прикрепить их к жердям – получится походная койка. По местным обычаям, два якда́на считаются обычным грузом для лошади, мула или яка, один – для ку̀ли. Подобный подсчет чрезвычайно удобен тем, что избавляет от утомительного торга при найме перевозочных средств и носильщиков.
Немалые усилия пришлось приложить и для того, чтобы столь масштабное предприятие не вызвало подозрений у британских колониальных властей. Для этого Раджѝту Сингху пришлось дважды побывать в Шѝмле, где располагалась летняя резиденция вице-короля Индии – там, в должности секретаря при сэре То̀масе Бэ́ринге, занимавшем это высокий пост, состоял его давний приятель и однокашник по Трѝнити-колледжу. Кроме того, вельможа посетил своего родственника, махара́джу Кашмѝра – хотя после восстания сипа́ев 1857-го года эти территории и находились под британским правлением, затевать там что-то, не заручившись предварительно его согласием, нечего было и думать. Заодно Раджѝт Сигх организовал доставку в Лех кое-каких грузов, необходимых для их планов; в их числе было несколько тонн превосходного кокса, закупленного в Бомбѐе и доставленного сначала по железной дороге а Аллахаба́д, и далее, по описанному выше маршруту, в столицу гималайского княжества Ладха́к, город Лех, расположившийся в отрогах высочайших на свете гор на высоте двенадцати тысяч футов над уровнем моря.
Отредактировано Ромей (06-12-2018 13:13:07)
город Лех, расположившийся в отрогах высочайших на свете гор на высоте около десяти тысяч футов над уровнем моря.
10000 футов - это примерно 3 километра. Если русская Википедия не врёт, "Лех расположен в горах на высоте около 3524 метра над уровнем моря", что составляет более 11550 футов. Подтверждение из английской Вики - 11562 фута.
Перезалил с некоторыми дополнениями географического свойства
Перенес пару абзацев из предыдущего фрагмента
Позади осталась неделя сравнительно легкого пути от Ганто̀ри до крошечной, в три жалких домашки, деревушки Балта́л, зажатой в узкой долине между скальными кручами. С северу вздымался к небу заснеженные пики Западного хребта Гималаев; отсюда предстояло непрерывно подниматься в гору до самого перевала Зоджа́, единственного прохода в этой исполинской крепостной стене.
В Балта́ле караван ждали нанятые заранее яки и вьючные лошади – результаты предусмотрительности Раджѝта Сингха. Двое суток ушло на то, чтобы подготовить груз к перевозке вьюками– по узким, опасным тропам, нависающих над бездонными пропастями, не прошла бы ни одна арба, и Юбѐр лишь качал в изумлении головой, слушая рассказы о британских артиллеристах, перемещавших этим маршрутом свои орудия. Впрочем, они тоже везли их во вьюках – отдельно части лафета, отдельно колеса, пушечный ствол и зарядные ящики.
Для продовольствия и личного имущества приобрели большие вьючные корзины, называемые «кѝтлами» и «якда́ны» - особые кожаные вьюки, снабженные железными креплениями. Если растянуть два якда́на и прикрепить их к жердям – получится походная койка. По местным обычаям, два якда́на считаются обычным грузом для лошади, мула или яка, один – для ку̀ли. Подобный подсчет чрезвычайно удобен тем, что избавляет от утомительного торга при найме перевозочных средств и носильщиков.
Наконец, приготовления были закончены и караван, состоящий из двадцати трех яков и вдвое большего числа верховых и вьючных лошадей, медленно пополз к перевалу. Прежде чем пуститься в путь, Юбѐру пришлось сменить гардероб - он, по примеру своих спутников, облачился в тулуп, фетровую шапку с наушниками и валенки с голенищами, обшитыми кожей. Проводник-баба́ вручил ему получил очки необычной конструкции – они были вырезаны из плоских дощечек, а стекла им заменяла мелкая сетка из конского волоса. Баба́ на ломаном английском объяснил, что очки эти совершенно необходимы для защиты глаз от белизны вечных снегов, залегающих в горах, – если не принять этой предосторожности, можно пострадать от заболевания, называемого местными жителями «снежной слепотой».
Перевал оказался сплошь затянут облаками, и последние три часа подъема приходилось нашаривать крутую тропу в сплошном молоке. Но стоило каравану добраться до седловины, туманная пелена раздвинулась, подобно театральному занавесу, и перед пораженным французом предстало величественное зрелище. На юге простирался, как на ладони, зеленый, цветущий, полный песен и одуряющего аромата цветов, Кашмѝр; с севера на них взирало суровое, пустынное плато. Западный хребет Гималаев, прогибающийся низкой седловиной перевала Зоджѝ, отделял Индию от нагорий Тибета, рассекая Кашмѝр на две части, не схожие одна с другой ни в чем– ни климатом, ни рельефом, ни, что особенно важно, нравами и обычаями населяющих их людей. К югу от хребта обитают потомки ариев, исповедующие брахманизм и ислам; к северу раскинулась страна монголов-ламаистов. И хотя Ладха́к находится под властью махараджи Кашмѝра, связи его с Тибетом были куда сильнее, чем с индийской частью провинции.
Всеми этими сведениями француза любезно снабжал Раджѝт Сингх. Обычно они ехали бок о бок, и сикх рассказывал спутнику об этой удивительной стране где, по его словам, побывало до сих пор не более нескольких сотен европейцев.
Обжигающе-холодный ветер с вершин вмиг превратил влагу, пропитавшую одежды и шерсть животных в хрустящую ледяную корку. Юбѐр, хоть и сам страдал от стужи, невольно улыбался, видя, во что дыхание Гималаев превратило их караван. Лошади смешно болтали смерзшимися в неопрятные ледышки хвостами. Особенно нелепы были яки: они шагали, широко раздвинув ноги и тащили под брюхом бахрому сосулек, достающих до самой земли. В другое время это вызвало бы беспокойство, но теперь, когда до вожделенной цели было рукой подать, всех будто подменили, И хотя каравану предстоял изнурительный и местами опасный спуск с перевала, люди оживились, задвигались быстрее; лошади вытягивали шеи, мотали головами и ржали, яки издавали глухое мычание и ускоряли неторопливый обычно шаг, предвкушая скорый отдых. И действительно - впереди, на расстоянии всего в четверть дневного перехода, в горной долине раскинулся город Лех, древняя столица княжества Лахда́к.
Отредактировано Ромей (06-12-2018 21:47:52)
С недоумением осознаю, что на смену стимпанку постепенно, тихой сапой, приходит географический роман. Надеюсь - временно. Но, если вдуматься - а такая уж ли это беда? У Жюля Верна превосходно получалось совмещать эти жанры, попробую и я.
Но, ежели у кого есть что сказать по этому поводу - буду признателен.
Отредактировано Ромей (06-12-2018 23:45:34)
Но, ежели у кого есть что сказать по этому поводу - буду признателен.
А что важнее - соблюдение жанра или увлекательность повествования? Пишите как пишется, ведь интересно выходит.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » Ларец кашмирской бегюмы