...и продолжение:

Курбатов тоже воздержался от бурного проявления чувств: заглянув в «саркофаг», он скривился от отвращения, сплюнул  и выдал замысловатую, насквозь похабную тираду, детально описывающую сомнительные интимные привычки матушки  доктора Моро. Что касается Цэрэна, то монах взирал на содержимое баков с невозмутимостью натуралиста, разглядывающего препарированную лягушку.
В жидкости, заполнявшей баки, плавали… Нет, назвать это людьми не поворачивался язык. Чудовищные бугры нечеловеческих мышц, лишённые кожи, утыканные проводами и трубкам, на лицах -  маски с рубчатыми шлангами. Из-под резины, прилегающей к коже, вырываются цепочки пузырьков – узники «саркофагов» живут, дышат…
- Значит, так Моро и выращивает своих големов…  - Юбер справился с собой и подошёл поближе. – Mon Dieu, здесь  же сущий ад! Похоже, с  несчастных перед операцией содрали кожу – видимо, чтобы эта дрянь скорее прирастала к телу.
Создания в саркофагах находились на разных стадиях «созревания». Некоторых поместили в прозрачную тюрьму недавно – у этих на лишённой кожных покровов плоти  разрастались бледные, узловатые жгуты «мускульных полипов». Часть внутренних органов тоже были вскрыты ножом вивисектора - и  из них к чужеродным наростам вели пульсирующие трубки.
Юбер протянул Николаю раскрытый лабораторный журнал.
- Вот, здесь написано, что несчастным заменяли сердца на бычьи и вшивали новые лёгкие, чтобы те снабжали новые мышцы  достаточным количеством кислорода. Но как Моро сумел срастить ткани животных с человеческими?  Раньше такое никому не удавалось …
- Это всё жижа. – влез в разговор ирландец. Он выбрался из-за приборного шкафа и теперь старательно вытирал губы какой-то тряпкой. От его одежды  явственно несло блевотиной. -  Ребята говорили – он с её помощью может хоть жабе птичью голову приживить!  А ещё эта дрянь при ранах помогает. Я как-то распорол ногу до кости – так  приложил компресс, и  за два дня всё зажило! И никакого воспаления, даже шрама не осталось!
Николай кивнул. В дневниках Кривошеина встречались упоминания о о целебных свойствах питательной смеси.
Теперь ему было ясно, почему «саркофаги» имеют разные размеры. В самых маленьких, высотой всего полтора человеческих роста,  росли «кроты», шахтёры для алмазных копей Диксиленда. Те, что побольше, содержали живые заготовки «людей-гекконов», а в огромных, упирающихся в каменный свод зала, баках вызревали будущие боевые «тролли».
- Сюда, мсье!- в голосе Юбера звучал неприкрытый страх. – это же… да вот, сами смотрите!
В мутной жидкости  висело, оплетённое трубками-катетерами женское тело. Похоже, несчастную поместили в «саркофаг» сравнительно недавно – волокна «псевдомускулов» успели лишь частично покрыть оголённую плоть, да и сердце, бившееся во вскрытой, подобно страшному цветку, грудной клетке, определённо было человеческим.
И – глаза! Прекрасные зелёные глаза взирали на Николая из  «саркофага», и ни толстое стекло, ни мутная жижа не мешали почувствовать наполнявшие их ужас, обречённость и жуткую, нечеловеческую боль.
- Мари! Черти б меня забрали, это же Мари!
Вопль О'Фланнигана вывел Николая из оцепенения. Ирландец кинулся к баку, вцепился провернуть кремальеру, запирающую люк на задней стороне «саркофага», провернул -  запор не поддавался.  Тогда  он сделал попытку опрокинуть бак в надежде, что при падении стекло разобьётся. Бесполезно: дьявольское устройство даже не шелохнулось. В отчаянии О'Фланниган замолотил по стеклу кулаками, и женщина отозвалась на его отчаянные усилия – дёрнулась,  сделала движение навстречу. Пальцы – некогда тонкие, музыкальные, а теперь изуродованные полипом,  потянулись к маске, силясь сорвать её с лица. А может, это только показалось из-за колебаний жидкости, заполнявшей «саркофаг»?
- Её уже не спасти, Майки. – Юбер положил ладонь ирландцу на плечо. – Даже если ты вытащишь Мари оттуда - как снять с неё эту пакость? По сути, она уже мертва…
- Не верю! – взвыл О'Фланниган. –  Ты в глаза ей посмотрит  – она в сознании, всё понимает и чувствует!
- Тем хуже, дружище. Если ты прав, то Мари понимает, что для неё всё кончено. И.. что она может чувствовать там, кроме страха, отчаяния и боли?
- Но чем дольше она там останется, тем сильнее будет страдать! – в отчаянии заорал ирландец. – Я этого не допущу!
Николай понял, что сейчас произойдёт. Он даже открыл рот, чтобы крикнуть «О'Фланниган, стой! Не надо!» - но тот уже рванул из-за пояса револьвер. Грохнуло раз, другой, в стекле саркофага возникли аккуратные круглые дырочки. Две пули пробили грудь Мари.  Она конвульсивно дёрнулась, забилась,  содержимое бака окрасилось красноватой мутью.  На несколько секунд в зале повисла тишина, раздался треск, стекло покрылось сеткой трещин и лопнуло, рассыпавшись на тысячи осколков. Водопадом хлынула  жидкость, обмякшее тело женщины повисло на краю бака.  О'Фланниган, закусив губу, приставил ствол к голове того, что когда-то было его подругой, и нажал на спуск.
Выстрел стал чем-то вроде детонатора, вызвавшего всеобщий взрыв ярости. Юбер, вопя что-то неразборчивое, стрелял из «Смит-Вессона» по ближайшему баку; Курбатов, выпалив из винтовки, колотил по простреленному стеклу прикладом, пока то не лопнуло, окатив казака вонючей жижей. Негры бесновались, швыряя в баки всё, попадалось под руки: стулья, ящики, приборы.  Николай метался между своими спутниками, хватал за руки, пытаясь остановить это безумие, оскальзывался в залившей пол жиже, спотыкался о мягкие, словно вылепленные из теста, тела, вывалившиеся из разбитых «саркофагов». 
Выстрелы, грохот, гневные крики перекрыл пронзительный скрежет металла и шипение сжатого воздуха. Николай замер, нащупывая кобуру «люггера», когда секция стены между рёбрами-опорами дрогнула и поползла вбок. В открывшемся проёме – высоченном, в три человеческих роста, - возникла  громадная уродливая фигура.

Отредактировано Ромей (21-03-2019 18:13:34)

***
Коридор, изгибаясь, тянулся далеко вглубь скалы. Он был пуст – ни человека, ни даже звука, выдающего присутствие живого существа. И тишина, мёртвая, как в погребе. Только отсветы редких электрических шаров играют на укреплённых под потолком вентиляционных коробах и трубах, да отражаются в оплавленном камне стен. 
- Как вы думаете, мсье Николя, почему здесь никого нет? Я ждал, что придётся пробиваться с боем, а мы пока встретили одного-единственного урода!
- Надо полагать, Моро отправил всю охрану к главному входу, случай прорыва.  – ответил Николай.
- А техники, лаборанты? Слуги, в конце концов? Кто-то же должен мыть здесь полы, вытирать пыль, еду готовить? 
По обе стороны коридора то и дело попадались двери. За ними прятались мастерские и лаборатории, поменьше центральной, но оборудованные ничуть не хуже. Тэйлор явно не жалел денег для своего помощника.
Может, и они держат оборону? – предположил О'Фланниган. - В каземате есть солидные запасы оружия – винтовки, револьверы, абордажные сабли. Даже митральеза Гатлинга на колёсном станке.
- Как бы то ни было, нам это на руку. Хорошо бы застать Моро врасплох: если его покои расположены ниже зала-лаборатории,  есть шанс, что пальбы он не услышал.
- Согласен, мсье. – кивнул канадец. - Иначе  он бросил бы на нас все силы. Ну, Майки, где твоя лестница? Мы уже четверть мили прошагали, не меньше…
Ход на нижние уровни каземата нашёлся за ближайшим поворотом. Спустившись по железной винтовой лестнице, они оказались в небольшом зале, из которого вели в противоположные стороны два прохода. Из правого, перекрытого прочной решёткой, ощутимо веяло теплым воздухом, пахнущим горячим железом, машинным маслом и угольной гарью.
- Ход в машинные залы. – пояснил О'Фланниган. – Там стоят паровые машины, динамо и компрессоры – часть механизмов  приводится в действие сжатым воздухом. Даже пневматическая почта есть.
Николай кивнул, вспомнив медные трубы под потолком.
- Здесь собраны все достижения современной науки и техники! -  с энтузиазмом воскликнул Юбер. – Гальванические светильники, машины на сжатом воздухе, лабораторные приборы…
- Да, Тэйлор скупал патенты по всей Европе. А если отказывались продать – похищал чертежи, а порой и самих изобретателей.  Но многое он придумал сам или позаимствовал у Саразена.
- Проще говоря, спёр. – усмехнулся Николай. - Прямо жюльверновский профессор Шульце из «Пятисот милли…»
И опомнившись, прикусил язык. Поразительные совпадения сюжетов ещё не написанных книг с реальной жизнью  не давали ему покоя, и он уже не в первый раз озадачивал спутников подобными оговорками.
За вторым проходом открылся недлинный прямой коридор, упиравшийся в мощную стальную дверь, лишённую ручек и замочных скважин. Сбоку  из стены выступала панель с запорным колесом. Рядом с ним их четырёх прорезей, снабжённых делениями с цифрами от нуля до девяти, высовывались латунные рычажки.
О'Фланниган попытался провернуть колесо, но оно даже не дрогнуло.
Этого я и боялся. Запорный механизм броневой двери– с секретным шифром. Здесь же миллион комбинаций!
- Гораздо меньше, сагиб, всего десять тысяч. Это очень просто посчитать: надо перемножить число «десять» на себя четыре раза.
Ирландец в изумлении уставились на Цэрэна.
- А тебе-то откуда знать, бритоголовый?
- Сагиб полагает, что таблица умножения придумана в Европе? Тогда я вас разочарую:  десятичная система счёта была известна в великих городах Ракхигархи и Хараппа около пяти тысяч лет назад.
Юбер с широкой ухмылкой потрепал приятеля по плечу.
- Лучше не спорь, Майки. Индусы изобрели математику, когда ниши с тобой предки   бегали с дубинами и жили в пещерах. Тем более, что наш тибетский друг прав – четыре шкалы по десять позиций на каждой – это ровным счётом десять тысяч комбинаций, не больше и не меньше.
Ирландец, раздосадованный тем, что его уличили с невежестве,  упрямо мотнул головой.
- Десять тысяч, миллион - какая разница? Пока все перепробуем, пройдёт месяц, а то и больше. Надо снять щиток и добраться до запорного вентиля...
Вместо ответа монах извлёк из складок хламиды странный предмет – два отшлифованных в виде двояковыпуклых линз прозрачных камня, синий и ярко-красный. Бронзовые оправы "линз" соединяли два подвижных стержня с зажимами.  Цэрэн немного повозился, регулируя взаимное положение частей устройства, и направил его на замок.
Да это же микроскоп, догадался Николай. Вот и ответ на загадку: как монахи Лаханг-Лхунбо сумели разобрать  письмена на ларце асуров...
Цэрэн, будто угадав, пояснил:
- Возле делений, составляющих верную комбинацию, металл поцарапан сильнее. Глаз человека этого не различит, а в  камни небесного мастера Твишара*  всё отлично видно.
Видимо, дело было в особых свойствах камней-линз: крошечные, почти невидимые царапинки и шероховатости были теперь ясно различимы, словно детали скверной фотографии, подретушированные китайской тушью.

* Один из второстепенных богов индуистского пантеона, ювелир и оружейник, выковавший оружие для Индры.

Неведомый мастер явно знал своё дело: Цэрэн определил нужную комбинацию с первой попытки. На этот раз спицевое колесо провернулось легко  - и где-то в  стене раздалось пронзительное шипение.
- Я же говорил! – обрадовался ирландец. – Открыв вентиль, вы подали сжатый воздух в цилиндры, приводящие в движение ригели запоров.
Заскрипел металл, и толстая стальная плита, сделавшая бы честь банковскому хранилищу или орудийной башне броненосца, поползла в стену.
За ней оказался ещё один коридор, такой узкий, что по нему можно было идти только по одному. Светящихся шаров здесь уже не было и Николай, подняв фонарь, первым двинулся вперёд.
Через сотню футов ход закончился возле низкой железной арки.  За ней фонарь высветил лишь кусок каменного пола, остальное тонуло в темноте – там было обширное пустое помещение. Из него тянуло сильным запахом - но не сгоревшим углём, и не кислой вонью питательной смеси, но острой свежестью, как  на лугу, после сильной грозы или возле мощных электрических машин.
Николай справился с невольной дрожью – запах напомнил ему тот, что стоял возле работающего апертьёра -  покрепче сжал рукоять «люгера» и решительно шагнул под арку. Следом скользнул Курбатов с «Мартини-Генри» наперевес. Тьма отступила, высветился низкий потолок и стену с рядом стеклянных шкафов.
- Что ж, джентльмены, приветствую вас в моей обители! 
Николай обернулся и увидел возле дальней стены высокого, тощего человека, одетого в белый халат. До него было двадцати футов. В руке человек он держал короткую медную трубку, рядом, на лабораторном столе, тускло мерцал голубоватым светом бледно-лиловым светом большой прозрачный сосуд, соединённый с трубкой то ли шлангом, то ли толстым проводом.
Прежде чем  кто-нибудь из гостей успел открыть рот,  незнакомец свободной рукой зашарил по  стене. Раздался щелчок и под потолком ярко вспыхнули электрические шары. Гости непроизвольно зажмурились, и тут за спиной у них оглушительно лязгнуло: стальная плита, упавшая, подобно ножу гильотины, из прорези в потолке, отсекла их от спутников.
- Ах ты ж, паскуда! Ну, я тебя счас…
Курбатов, сощурив ослеплённые внезапной вспышкой глаза, рванул к плечу карабин – и опоздал.  Сухо, рассыпчато треснуло,  поперёк комнаты шикнуло ярко-лиловым: ветвистые молнии, вырвавшиеся из трубки в руках незнакомца, ударили казака в грудь. Курбатов окутался аурой змеящихся разрядов, конвульсивно изогнулся и с хрипом повалился на спину.
Молнии задели Николая лишь вскользь, но этого хватило с лихвой. Мышцы свело жестокой судорогой, и он покатился по полу, словно в эпилептическом припадке. Фонарь с «люгером» полетели в разные стороны, и последним, что он услышал, проваливаясь во тьму, был злобный хохот.

Отредактировано Ромей (28-03-2019 10:45:05)