Генерал-майор Александр Иванович Арнольди многое повидал в своей жизни. В более молодые годы он воевал на Кавказе и в Венгрии, во время Крымской кампании охранял от возможных десантов англо-французских союзников балтийское побережье, затем успел побывать в отставке и снова вернуться на службу. Одним словом он не был паркетным генералом, как многие в свите его величества или великих князей, принявших начальство над корпусами и отрядами Балканской армии. И вот теперь, он явственно понимал, что вверенные ему войска находятся в шаге от поражения.
Артиллерии было мало, да и та настолько пострадала от неприятельского огня, что можно было вовсе не упоминать о ее наличии, если бы не крайняя  необходимость спасти от захвата турками уцелевшие орудия. Люди устали, у них заканчивались патроны, и ничего нельзя было сделать для исправления этой ситуации. От Аблаво, где расположились главные силы русской армии, доносился лишь гул канонады. Видимо там тоже было жарко, так что рассчитывать на помощь не приходилось, а того что Тираспольский полк был послан для атаки османского фланга Арнольди не знал.
Генерал, целый день находившийся на передовой и все это время ободрявший солдат, тяжело вздохнул. Все что можно было сделать в сложившихся условиях он уже сделал, и то что они держались до сих пор против врага, превосходящего их, по меньшей мере, вшестеро, было уже сродни чуду. Однако есть переделы и чуду! Нужно отступать, чтобы спасти все что осталось. С этой мыслью он вызвал к себе Воеводича и стал диктовать ему приказ:
- … для прикрытия нашего отступления, выделить два батальона Бендерского полка под начальством полковника Назимова… держаться приказываю, пока последнее орудие не покинет позиции, и лишь после этого сниматься пехотным частям… вы все поняли?
- Так точно, ваше превосходительство, - козырнул в ответ штабс-капитан, но не тронулся с места, продолжая что-то рассматривать в турецких рядах.
- Что вы там увидели? - нахмурился генерал и, взявшись за подзорную трубу, помнящую еще эскадры адмиралов Непира и Персиваля-Дешена*, посмотрел вниз. – А… турецкий генерал… атаку готовит, подлец… и если мы не поторопимся, эта атака станет для нас последней!
Не успел Арнольди договорить, как совсем рядом раздалось тарахтение картечницы. Престарелый генерал вздрогнул от неожиданности, и едва не уронив трубу, собирался уже разразиться бранью по адресу артиллеристов, начавших без команды стрельбу, но остановился донельзя удивленный странным поведением Воеводича. Генштабист, не спускавший глаз с противника, вдруг подпрыгнул и заорал: - «Ура! Так их мать…» и что еще, плохо поддающееся описанию.
Приставив окуляр к глазу, изумленный Александр Иванович увидел что лошадь, на спине которой только что гарцевал турецкий паша, вдруг взбесилась и скачет как безумная среди разбегающихся в разные стороны аскеров, а тело седока волочится за ним и бьется о землю.
- Кес ке се?** – генерал от удивления перешел на французский и растеряно оглянулся.
Так внезапно затарахтевшая митральеза наконец-то смолкла, из густых клубов порохового дыма появился усталый Будищев. Вытерев рукавом лоб от пота, отчего его и без того чумазое лицо стало еще грязнее, он вопросительно взглянул на Линфорса. Донельзя довольный подпоручик хоть и не прыгал от радости, но улыбался во все тридцать два зуба, будто выиграл в лотерею. Толпящиеся рядом артиллеристы тоже выражали бурный восторг, а  вскоре к ним присоединились и, сообразившие в чем дело, пехотинцы.
- Качать его, чёрта! – громко крикнул кто-то, и радостная толпа налетела на Дмитрия.
Сил отбиваться или бежать не было, так что подбежавшие солдаты подхватили его на руки и принялись подкидывать, как будто он был чемпионом. После нескольких полетов уже начала кружиться голова, но они прекратились так же внезапно, как и начались.
- Что здесь происходит? – внушительно спросил подошедший генерал.
- Ваше превосходительство, - принялся докладывать подпоручик. – Младший унтер-офицер Будищев из митральезы турецкого генерала убил!
- С такого расстояния? Однако!
- Он лучший стрелок в нашем полку.
- К кресту молодца!
- Покорнейше благодарю, ваше превосходительство, - по уставу ответил Дмитрий, вытянувшись во фрунт.
- Так может не надо отступать? – вполголоса спросил у генерала Воеводич, когда суматоха улеглась. – Если это их командующий, то они вполне могут прекратить наступление.
- Или напротив, ударить со всей силы, - задумчиво покачал головой Арнольди. – Впрочем, время еще есть, посмотрим, не активизируются ли османы, желая отомстить за свою потерю.
Как будто отвечая на его вопрос, в воздухе раздался свист приближающегося снаряда. Раздосадованные  потерей командующего, турки предприняли ожесточенный обстрел Кацелевской позиции русских войск, но так и не решились перейти в атаку. Несколько пуль, так вовремя выпущенных из русской митральезы, запустили цепь случайных событий, оказавших в итоге значительное влияние на все последующие события. Одна из них ударила прямо в Мехмед-Али-пашу, но лишь контузила его, зато три других ранили лошадь, заставив бедное животное рвануться и выбросить своего седока из седла. Еще несколько досталось для офицеров его свиты и толпящихся вокруг аскеров. Осознание, что русские могут вести огонь на такой большой дистанции вызвало панику и никто не пришел на помощь своему командующему, пока его тащила по камням и кочкам обезумевшая лошадь. Нет, он не погиб, но три сломанных ребра, вывих руки и перелом ноги надежно вывели из строя одного из лучших турецких военачальников.
А когда вышедший туркам во фланг Тираспольский полк внезапно перешел в атаку, командиры османских дивизий Сабит-паша и Фуад-паша были заняты спором о том, кому именно принимать командование. Эти достойные паши   так увлеклись этой дискуссией, что закончили ее только вечером, когда к ним прибыл помощник бывшего главнокомандующего турецкой армией Абдул-Керима, Ахмед-Аюб-паша и положил конец их раздорам. Однако время было упущено, и тираспольцы молодецким ударом рассеявшие несколько таборов османской пехоты, вызвали панику у артиллеристов, вынудив их быстро свернуть стрельбу и заняться эвакуацией орудий.
Что интересно, пока Дунайской армией турок командовал Мехмед-Али, считавший себя обойденным его назначением, Аюб-паша всячески критиковал его за нерешительность и при всяком удобном случае слал доносы в Стамбул. Но как только бремя командование свалилось на него самого, он сразу же растерял свой пыл и вместо решительного наступления начал ждать прибытия подкреплений, писанием пространных донесений в главную квартиру и другими малополезными в сложившейся ситуации делами.
-------------------------
*Вице-адмирал Нэпир. – Командующий английской эскадрой в Балтийском море в 1854 году. Вице-адмирал Персиваль-Дешен. – Командующий французской эскадрой в Балтийском море в 1855 году.
**Qu'est-ce que c'est – что это (фр.)
Неудачный третий штурм Плевны и в особенности огромные потери, понесенные русской армией, до крайности расстроили государя. Каждый лишний день войны стоил огромных средств для казны Российской империи, но самое главное, затягиванием войны могли воспользоваться враги России, прежде всего, конечно, англичане. Военный совет, созванный после неудачи, постановил более не штурмовать неприступную османскую твердыню, а взяв ее в тесную осаду, принудить к капитуляции. Император, скрепя сердце, вынужден был согласиться с ним. Тем не менее, на душе его было тяжело, и мало что могло изменить мрачное настроение Александра II. Иногда, впрочем, такое все же случалось. В тот день, аудиенции у государя испросил состоящий при главном штабе чиновник для особых поручений Азиатского департамента министерства иностранных дел.
- Что-то случилось? – рассеяно спросил император у вошедшего, тщетно пытаясь вспомнить его имя.
- Ваше величество! - взволновано начал тот. – Обстоятельства вынуждают меня припасть к милостивым Вашим ногам, и смирено просить защиты.
- Тебе кто-то угрожает? – вопросительно приподнял бровь Александр.
- Не мне, но моему честному имени! Точнее честному имени графов Блудовых!
«Да это же сын покойного Дмитрия Николаевича, Вадим», - припомнил наконец государь, но в слух сказал:
- Продолжайте.
- Вот, извольте, - протянул ему граф газету, и, почти всхлипнув, добавил: - гнусный пасквиль!
Александр с недоумением взял газету, оказавшуюся «Дейли ньюс» и бегло пробежался по странице глазами. Не найдя ничего предосудительного, он снова вопросительно поднял бровь.
- Вот тут, маленькая…
- Наш корреспондент сообщает, что во время недавнего сражения у болгарского села Кацелева русские войска проявили беспримерную храбрость и выстояли против превосходящих сил османов, несмотря на… да в чем же пасквиль?
- Ниже, ваше величество!
- Ага вот… особенно отличился внебрачный сын графа Блудова, лично убивший турецкого главнокомандующего генерал Мехмеда-Али-пашу… находящийся в ссоре со своим знатным родителем, молодой человек добровольно вступил в армию, чтобы бороться за свободу угнетенных болгар… И что же?
- Ваше величество, - трагическим тоном воскликнул чиновник, - но у меня нет никаких бастардов!
Неподдельная горечь, прозвучавшая в его словах, заставила императора внутренне ухмыльнуться. Надобно сказать, что Александра Николаевича трудно было назвать верным мужем. Смолоду бывший очень влюбчивым человеком, он сумел сохранить это свое качество до зрелости, чем приводил в отчаяние свою супругу императрицу Марию Александровну. Правда, в последнее время он не то чтобы остепенился, но ограничился одной пассией – юной княжной Долгорукой, успевшей подарить ему уже троих детей.
Так что он обнаружил в себе весьма мало сочувствия к беде графа Блудова, а если припомнить, что его сестра Антонина Дмитриевна, была долгое время наперсницей императрицы и, по слухам, приложила немало усилий чтобы вызвать у августейших супругов охлаждение друг к другу, то можно сказать, что почувствовал даже некое злорадство. Тем не менее, жалобу высокопоставленного чиновника нельзя было оставить совсем без внимания и государь, придав своему лицу приличествующее случаю выражение, милостиво повелел:
- Обратитесь с вашим делом к Мезенцову*, я же со своей стороны распоряжусь о том, чтобы следствие было произведено в самые сжатые сроки и без лишней огласки.
Весь последующий день, Александр Николаевич находился в прекрасном расположении духа, много шутил со свитскими офицерами и генералами, и с таким удовольствием пообедал, что составлявшие ему компанию великий князь Николай и румынский князь Кароль пришли в немалое недоумение и, разумеется, попытались выяснить, чем вызвано его хорошее настроение. Следствием этого, стало скорое распространение столь занимательной сплетни, отчего всякий прапорщик или даже юнкер, завидев графа Блудова, считали своим долгом завести разговор о «славном потомке древнего рода**, вынужденном с достоинством переносить превратности судьбы».
---------------------
*Генерал-лейтенант Мезенцов Н.В. Шеф отдельного корпуса жандармов и начальник третьего отделение собственной ЕИВ канцелярии.
** Хотя Блудовы и пытались вести свою родословную от варяжского воеводы Блуда, но реально их род известен с XVI века и был по российским меркам довольно захудалым. Графское достоинство выслужил в 1842 году Дмитрий Николаевич Блудов, человек действительно способный. Так что это просто еще одна издевка от досужих острословов.

Отредактировано Старший матрос (07-12-2018 12:00:38)