Поскольку переделка предыдущего эпизода еще завершена выкладываю следующий отрывок, потом вернусь к бою у Констанцы
В начале декабря пришло долгожданное известие о капитуляции гарнизона Плевны. Турецкий командующий Осман-паша вовсе не хотел сдаваться и предпринял отчаянную попытку прорвать блокаду и выйти с войсками из осажденного города, однако распорядительность командования и особенно стойкость русских войск, не дали его плану осуществиться и лучший османский военачальник был вынужден сложить оружие. По этому поводу были большие торжества, и на победоносную армию пролился щедрый дождь наград. Больше всего, конечно, наградили генералов. Великий князь Николай Николаевич получил орден святого Георгия первой степени, Тотлебен – второй, Непокойчицкий и князь Имеретинский стали георгиевскими кавалерами третьей степени, а Левицкий – четвертой. Не забыли и о других участниках осады, а затем благодарность государя дошла и до Рущукского отряда.
Если не брать совсем уж больших персон, а ограничиться теми, кто попал в наше повествование, то полковник Тиньков стал генерал-майором и командиром бригады. Штабс-капитан Гаупт, как отбывший ценз командира роты, вернулся в генеральный штаб и занял вакансию адъютанта командующего гренадерским корпусом.
Персоны поменьше, так же не были обойдены высочайшим вниманием. Подпоручик Линдфорс был произведен в следующий чин, а его шею украсил Станислав* с мечами. Прапорщик Самойлович, также получил повышение и клюкву, а вольноопределяющиеся Гаршин и Штерн стали кавалерами знака отличия военного ордена, а кроме того за отличие были без экзаменов произведены в офицеры.
Офицеры полка устроили в честь новоиспеченных «благородий» пирушку, благо и тот и другой пользовались в их среде немалым уважением и даже, можно сказать, любовью. Поручик Праведников, правда, по отношению к Николаю совершенно не разделял эти чувства, но, по крайней мере, старался держать их при себе. Поскольку шампанского достать было совершенно невозможно, да и водка в здешних местах стоила неприлично дорого, привыкшие за время похода к спартанскому образу жизни господа-офицеры пили крепчайшую местную ракию и желали своим новым товарищам успешной карьеры столь блистательно начатой на войне.
Благородная пирушка вскоре перешла в банальную попойку, где каждый пытался выпить больше чем может, закусить тем до чего дотянется, а во время всего этого перекричать соседей, так что разгоряченные и немного утомившиеся прапорщики сочли за благо незаметно выйти на воздух. Запахнув шинели, они стояли на улице и жадно втягивали в себя морозный воздух. Они были молоды, красивы и счастливы… ну, по крайней мере, один из них.
- Ах, Всеволод, я так счастлив! – взволнованным голосом сказал Николаша. – Теперь даже этот чертов чорбаджи поймет, что я не простой солдат, и отдаст-таки за меня Петранку!
- Кстати, теперь ты не можешь просто так жениться, - деликатно улыбнувшись, напомнил ему Гаршин.
- О чем ты? – удивленно спросил Штерн.
- О том, что ты должен представить свою избранницу офицерскому собранию и только после одобрения ее кандидатуры жениться. Конечно это формальность, однако далеко не все в полку тебе симпатизируют. Так что вполне может случиться скандал.
- Брось, - усмехнулся Николаша, - ты же знаешь, я вовсе не стремлюсь к военной карьере. Офицерский чин и георгиевский крест, конечно, помогут мне в дальнейшем, но вот без благословления поручика Праведникова, я вполне могу обойтись.
- Кстати, о кресте, - нахмурился Гаршин, - тебе не кажется это свинством?
- Что? Ах, ты о нашем друге, да - кажется, однако что тут поделаешь? Впрочем, полковник обещал взять это дело под свой контроль, так что я думаю, что все решиться благополучно.
Несмотря на благодушный тон, настроение приятелей испортилось. Действительно, на награждении нижних чинов произошел пренеприятный случай. Их старому другу, унтер-офицеру Будищеву, должны были вручить давно причитающийся знак отличия военного ордена второй степени. Однако у прибывших с наградами военных чиновников не нашлось с собой золотого креста такого достоинства, и торжественная церемония была скомкана. Разозлившийся Буссе приказал было дать известному своей храбростью нижнему чину другой крест, с тем, чтобы впоследствии его можно было обменять, но представители чернильного племени, отчего-то заартачились, а потому унтеру вручили только приказ, с обещанием выдать награду, как только таковая прибудет.
- Я, правда, хотел обратить твое внимание не только на это, - продолжил Всеволод, после недолгого молчания.
- Что-то еще?
- Бог с ним с крестом, тем более что наш товарищ, кажется, не обратил на это безобразие никакого внимания, точно дело его не касалось вовсе. Но, послушай, мы с тобой произведены в офицеры, хотя даже последнему рядовому в нашем полку известно, что Будищев куда больше понимает в военном деле, а, следовательно, более достоин этого чина.
- Друг мой, - печально тряхнул головой Штерн, - тебе хорошо известно, что этот мир, скажем так, не совсем справедлив. Но исправить это мы с тобой не сможем, по крайней мере, не сейчас, так что, пожалуйста, не трави мне душу, а пойдем лучше выпьем!
- Нет уж, мне вполне довольно, да и тебе, я думаю, тоже!
- Это что за намеки? – деланно оскорбился Николаша и сделал зверское лицо, однако выдерживать свой маскарад он долго не смог, а потому тут же захохотал и бросился обнимать приятеля. – Да ты, конечно, прав. Мы много выпили, так что пойдем к моему будущему тестю, думаю, нам там не откажут в гостеприимстве.
- Что же, идем. Мне определенно надо лечь!
По странному стечению обстоятельств, за много верст от стоянки болховцев, тоже говорили о Будищеве. Вернувшийся из командировки Вельбицкий докладывал своему шефу Мезенцеву, о произведенном расследовании.
- Ваше превосходительство, - без обиняков начал жандарм, - можно с полной уверенностью утверждать, что басня о незаконнорожденном, но при этом весьма геройском отпрыске графа Блудова – ложна. Хотя кое-какие основания для нее все-таки есть.
- Как прикажете вас понимать? – удивился начальник третьего отделения.
- Дело в том, - ничуть не смутившись, продолжал штабс-капитан, - что наш старый знакомый Алоизий Мак-Гахан, немного напутал в своей корреспонденции. В ней он описывал подвиги, вполне реального нижнего чина, унтер-офицера Будищева.
- Но отчего он связал его происхождение с графом?
- Дело в том, ваше превосходительство, что весьма вероятно Будищев и впрямь байстрюк, причем именно Блудова. Однако не графа Вадима Дмитриевича, и не его брата, давно не бывавшего в отечестве, а одного из представителей другой ветви этого довольно обширного рода. Некоего ярославского дворянина капитан-лейтенанта в отставке Николая Блудова, ныне уже покойного.
- Это точно?
- Помилуйте, ваше превосходительство, откуда же мне знать? По документам, Дмитрий Будищев, крестьянин Рыбинского уезда Ярославской губернии из села Будищева. Сам он о своем происхождении ничего не говорит, хотя добрая половина нижних чинов зовет его в шутку графом. Вообще, источниками этого анекдота, являются два вольноопределяющихся того же полка, Штерн и Лиховцев. Уж не знаю, с какой целью они поведали об этом офицерам, да только те мало того, что приняли все это всерьез, так еще и приукрасили легенду, привязав ее к более известному представителю рода Блудовых.
- Да уж, - проворчал Мезенцев, - армеуты просто обожают всякие сплетни!
- Именно так, ваше превосходительство.
- А что, этот унтер, действительно такой герой?
- Более чем. Вообще, он человек в своем роде замечательный. Я бы даже сказал – исключительный!
- Вот как?
- Судите сами. Будучи призван перед самым выступлением полка из Рыбинска, он в короткое время сумел стать унтер-офицером и георгиевским кавалером. Храбр, силен, отлично стреляет из любого вида оружия.
- Так-таки и отлично?
- Я сам видел его в деле. Винтовка, револьвер, картечница… все одинаково подвластно ему!
- Любопытно!
- Кроме того, каждое утро он без всякого принуждения, занимается гимнастикой, причем по довольно любопытной системе.
- А по-немецки* он не говорит? – нахмурился Мезенцев.
- Я тоже об этом подумал, ваше превосходительство, и даже попытался заговорить с ним на этом языке в боевой обстановке.
- Это правильно, - закивал шеф корпуса жандармов, - так мог и проговориться. И что же?
- Ничего! Либо он совсем не знает немецкого, либо его нервы крепче канатов.
- В вашем голосе какая-то неуверенность…
- Дело в том, ваше превосходительство, что одну фразу на немецком он мне все-таки сказал, однако смысл ее от меня совершенно ускользнул.
- И что же это…
- Hitler kaput!
- Что?!
- Гитлер капут.
- Хм… а кто такой этот Гитлер?
- Не могу знать, - пожал плечами жандарм, - причем он сказал это с таким выговором, что стало ясно – Будищев не знает ни хохдойча, ни какого-нибудь другого германского диалекта.
- Любопытно. Что-нибудь еще?
- Он хорошо развит умственно, хотя умеет это скрывать, выставляя себя эдаким балагуром. Быстро принимает решения, и не менее быстро приводит их в жизнь. Скрытен, нещепетилен….
- А подробнее?
- Я как то предложил ему за хорошую стрельбу трешку…
- Взял?
- Без малейших колебаний, хотя тут же обратил все в шутку.
- А как он с вольноперами? Они ведь вчерашние студенты, не так ли?
- Так точно, ваше превосходительство. Он быстро с ними сошелся, причем, не смотря на разницу в положении, сумел поставить себя на равных, а иногда даже выказывал себя лидером их группы.
- А уж, не из социалистов ли он?
- Не похоже.
- Что это значит?
- Трудно сказать определенно, однако у меня сложилось впечатление, что при всей критичности склада его ума, он совершенно не приемлет ни либеральных, ни социалистических идей. Более того, я бы сказал, что его взгляды скорее охранительные.
- Даже так?
- По донесению одного из допрошенных мною нижних чинов, он как-то сказал, что баре, злоумышляющие противу существующего строя - идиоты, и сами копают себе могилу. Поскольку, случись революция их первых на столбах и развесят.
- Что так и сказал?
- Дело в том, ваше превосходительство, что мой информатор человек не слишком образованный, и половины не понял, но память у него хорошая и слова его он произнес дословно.
- Послушайте, а мы с вами точно о нижнем чине сейчас говорим? Уж больно он, подлец, развит для своего положения!
- Ваше превосходительство, так он же из ярославской губернии. Они же где только не ходят и чего только не слышат в своих скитаниях. Там и не такие оригиналы случаются!
- Возможно, однако же, присматривайте за эти уникумом, на всякий случай… мало ли!
- Ваше превосходительство, я взял на себя смелость, послать запрос в Рыбинск. Там уездным исправником служит очень толковый чиновник, некто Фогель. Если в происхождении этого Будищева найдется какая-нибудь неясность, он наверняка сыщет!
- А вот это правильно!
---------------------------
*Орден Святого Станислава третьей степени. Мечи указывали на то, что орден пожалован за боевые заслуги. Клюква – жаргонное в офицерской среде название ордена Святой Анны четвертого класса, носимого на темляке сабли или шпаги
**Дело в том, что в описываемое время, гимнастикой по утрам занимались только в Прусской армии

Отредактировано Старший матрос (21-12-2018 10:39:37)