тут такое дело, в основном файле я перекомпоновал эпизоды. Теперь ГГ сначала ищет варианты экспроприации экспроприаторов, выходит на местный криминалитет... и тут появляется Граф Блудов у цесаревича и Гг видит новое окно возможностей не связанное с убийством\грабежом сынов Израиля. Однако у криминала свои мысли на этот счет и ГГ воленс-ноленс приходится разрабатывать  тему дальше, поскольку бандюки четко дали понять, что соскочить с нее не удастся.
И тут появляется симфонический рояль в виде батальона Болховцев прибывшего на охрану ставки (Кстати, чистый реал, правда чуть ранее) и ГГ со своими охотниками зачищает местную мафию.
Изменения чисто косметические, выкладывать эпизоды по новой КМК смысла нет. Единственный новый отрывок вот:

Отредактировано Старший матрос (18-01-2019 13:50:12)

Ох ты блин... вот это  перепутал генералов:)))
 

Отредактировано Старший матрос (19-01-2019 13:43:41)

В общем напал на меня зуд изменений. если коротко: ГГ был ранен во время экспроприации экспроприаторов и в бессознательном состоянии попал в госпиталь.
Тяжелые веки открылись с таким трудом, как будто были, по меньшей мере, свинцовыми. В глаза тут же ворвался столь яркий свет, что их поневоле пришлось прикрыть. Однако это мимолетное движение не осталось не замеченным, и совсем рядом раздался смутно знакомый голос:
- Раненый очнулся, позовите скорее доктора!
На зов довольно скоро пришел младший ординатор, а затем вслед за ним появился и Гиршовский.
- Нуте-с, как ты себя чувствуешь, братец? – спросил младший врач, осматривая Будищева.
- Надо бы лучше, но некуда, - еле ворочая языком, ответил Дмитрий.
- О! Уже пытаетесь шутить? Прелестно, стало быть, вы идете на поправку.
- Боюсь, дорогой коллега, что этот пациент будет ерничать и на смертном одре, - добродушно усмехнулся главврач. – Хотя, пожалуй, в данном случае, вы совершенно правы. Кризис миновал и можно надеется на лучшее.
Закончив осмотр, они ушли, оставив раненного одного. Ужасно хотелось пить, но не было сил позвать сестру или санитара. Оставалось только ждать, пока кто-нибудь обратит внимание на его бедственное положение. Через некоторое время, показавшееся ему вечностью, рядом раздались легкие шаги, и Будищев попытался попросить воды, но не смог. И тут случилось чудо, в пересохшие губы ткнулся носик поильника, и из него полилась живительная влага. Никогда, ни до, ни после, не приходилось Дмитрию пить ничего вкуснее, чем эта теплая, противная после кипячения вода, поданная ему сестрой милосердия. С каждой каплей ему становилось легче и под конец, он таки смог еще раз открыть глаза и увидеть лицо Геси. В этот момент, и без того симпатичная девушка показалась ему воплощением женской красоты и всех мыслимых достоинств.
- Как я сюда попал? – прошептал Дмитрий, утолив жажду.
- Вас принесли какие-то солдаты. Вы потеряли очень много крови и были совсем плохи.
- Фигово…
- Вам нужно набираться сил, а потому пока не следует много разговаривать - мягко прервала она его.

На следующий день, Будищеву стало немного лучше и к нему пропустили посетителей. Ими оказались Шматов и все еще находившийся в госпитале Лиховцев.
- Это ты меня приволок? – спросил Дмитрий у Федьки.
- Ага, я со Степаном, - обрадованно закивал тот, и простодушно добавил: – Мы уж думали тебе каюк!
- Хрен дождетесь, - скривил губы в усмешке раненый.
- Мы так перепугались, - вступил в разговор Алексей. – Что с вами произошло? У Феди я, как не бился, не смог добиться вразумительного ответа.
- Не помню, - покачал головой Будищев. – Упал, очнулся, гипс…
- Но на вас нет гипса? – выпучил глаза вольноопределяющийся.
- Разве? А чувство такое, будто всего запеленали!
- Боже, вы, что, опять шутите?
- Нет, я серьезен, как надгробие.
- Не надо так говорить, - укоризненно покачал головой Лиховцев. – Жизнь и смерть, это очень серьезные вещи, чтобы вот так ерничать. Я теперь это точно знаю.
- Да ладно тебе Леша, лучше расскажи, что нового произошло, пока я валялся в отключке?
- Да ничего особенного, если не считать, что цесаревич сдал командование генерал-адъютанту Тотлебену и отбыл в Россию. Кстати, я тоже скоро за ним последую.
- Как уже?
- Да, госпитальное начальство решило отправить негодных к дальнейшей службе домой. Как вы понимаете, я отношусь к этой категории.
- И много таких?
- К сожалению, много! Безрукие, безногие, слепые, оглохшие, тяжело смотреть…
- Но-но! Ты бодрость то, не теряй.
- Ну, что вы, Дмитрий. У меня, как раз все хорошо. Все же я успел получить образование, так что могу служить в присутствии или частной конторе. Две ноги для этого совершенно излишни. К тому же меня ждет Софи, так что будущее видится мне исключительно в светлых тонах. А вот что будут делать другие инвалиды, я не слишком себе представляю. Ведь у многих семьи и их надо кормить. Эти люди находятся в таком унынии, что больно смотреть.
- И когда вы отправляетесь?
- Точно не скажу, но говорят в ближайшие пару недель нас отправят на телегах в Бургас, а оттуда морем в Севастополь. Все зависит от наличия транспорта.
- Что же, счастливого пути…
- Ну, прощаться пока рано, мы ведь еще увидимся. Я непременно зайду завтра, а сейчас нам пора, а то доктора будут ругаться.
- Ага, спасибо. Феденька, задержись на секунду, я у тебя кое-что на ушко спрошу…
- Чего, Граф? – наклонился Шматов, как только Лиховцев отошел, громыхая своей деревяшкой.
- Говори…
- Ладно все прошло, - поспешил он успокоить Дмитрия, сообразивший о чем тот спрашивает. – Все шито-крыто. Жандарм, правда, приходил, дознавался, да мы ему: - «знать не знаем, ведать не ведаем». Нашли, де, пораненным, у порванных проводов телеграфных, а кто и почему, бог весть!
- Поверил?
- А кто его знает, ирода. Должно, поверил…
- Про провода, сам придумал?
- Да где мне! Северьян велел так говорить.
- Галеев?
- Ну да, он в карауле старшим был, да увидал, как мы тебя тащим, вот и надоумил.
- Ишь ты.
- Ага, а еще сам пошел с Анохиным и провода оборвал, да истоптали там сапогами, будто невесть что творилось. Кровью еще набрызгали. Все чин чином.
- Офигеть!
- Ладно, побег я, - заторопился Федор. – Ты поправляйся скорее.

Как это ни странно, но в тот день жандармы так и не появились. Не пришли они и на следующий, так что Дмитрий стал уже успокаиваться, решив что «голубые мундиры» удовольствовались версией о порче проводов и не стали копать дальше. Однако на третий день, в палату вошел улыбающийся Вельбицкий и Будищев кожей почуял опасность.
- Здравия желаю, вашему благородию, - тихо поприветствовал он офицера.