Как это ни странно, но в тот день жандармы так и не появились. Не пришли они и на следующий, так что Дмитрий стал уже успокаиваться, решив что «голубые мундиры» удовольствовались версией о порче проводов и не стали копать дальше. Однако на третий день, в палату вошли два жандармских офицера, в одном из которых Будищев узнал Вельбицкого, а во втором местного поручика, частенько заходившего на станцию для проверки журналов.
- Здравия желаю, вашим благородиям, - тихо поприветствовал он их.
- Здравствуй, братец, - ласково начал штабс-капитан, – Как поживаешь?
- Надо бы лучше, да уже некуда.
- А ты не меняешься, - хохотнул жандарм. – Все такой же балагур!
- Поздно уже меняться.
- Ну, поздно, так поздно. Ты мне лучше расскажи, что с тобой приключилось?
- Честно, ваше благородие?
- Конечно, честно!
- Если честно, то я ни хрена не помню.
- То есть?
- Вот вообще ничего. Вроде вечером уже спать собирался ложиться, а потом чернота… очнулся уже здесь.
- Любопытно. А то, как тебя титулярный советник Валеев посылал линию проверить, стало быть, тоже не помнишь?
- А он посылал?
- Ну, не сам же ты пошел ее проверять?
- Логично, - задумался на миг Дмитрий, а потом решительно заявил: - Возможно, так и было, только я все равно ничего не помню!
- Ну-да, с тобой ведь такое уже бывало, - как бы про себя пробормотал штабс-капитан, не спуская с раненного глаз.
Будищев в ответ промолчал, показывая всем своим видом, что и рад бы помочь, но ничего конкретного сказать не может. Вельбицкий еще немного поиграл с ним в гляделки, и, как бы невзначай, спросил:
- А что, когда ты обрыв искать пошел, амбар уже горел?
- Еще и амбар горел? – изумился Будищев. – Вот ночка была!
- Так ты пожара не видел?
- Может и видел, - пожал плечами унтер. – Говорю же, не помню.
- Но, амбар-то ты видел?
- Какой амбар? Тот, что на окраине деревни заброшенный стоит?
- Да, он самый.
- Не могу знать, ваше благородие! А почему вы спрашиваете?
- А вот вопросы, - вступил, наконец, в разговор второй жандарм, - тут мы задавать будем!
- Как прикажет ваше благородие!
- Слушай, Будищев, - продолжил поручик, - а ведь ты нам врешь! У тебя шинель не только в крови, но и в копоти. Был ты у этого пожара…
- Вашбродь, - покачал головой Дмитрий, - да я в этой шинели, половину Болгарии, будь она не ладна, на пузе прополз. И не один десяток турок на тот свет отправил, а уж сколько раз у костра ночевал, да на разных пожарищах был, мне и не упомнить!
- Не кривляйся, я у сослуживцев твоих спрашивал. Еще днем она у тебя вычищена была, а тут уже закопченной оказалась. Как так?
- Я же говорю, не помню, - с видом великомученика, отвечал ему Будищев.
- Ну, ладно, - снова улыбнулся Вельбицкий. – А у дома, где евреи поставщики жили, ты бывал?
- Это, у которого? Тут, господин штабс-капитан, деревня небольшая, да в каждом дворе, либо румынский жид на постое, либо свитский генерал на квартире. Недолго и перепутать!
- Что?! – широко распахнул глаза поручик.
- Я имею в виду, где какой дом, они ж тут все на один манер...
- Издеваешься, скотина?
- Не пойму я, вашбродь, чего вы от меня хотите? Я, можно сказать, одной ногой на том свете побывал, да еще не факт, что оттуда вернулся, а вы меня тираните, будто я преступник какой. Если есть в чем обвинить, то так и скажите, а то, что же жилы тянете? Я, чай, не железный.
- Ты мне поплачься еще!
- Прошу прощения, а что здесь происходит? – раздался за спиной жандармов голос, на который те нехотя обернулись.
На «стражей законности и порядка» с вызовом в глазах смотрел тщедушный молодой прапорщик, в котором Дмитрий узнал Гаршина.
- А вам какое дело? – грубо отозвался поручик.
- Старший унтер-офицер Будищев – мой подчиненный. Кроме того, он герой войны и георгиевский кавалер! И я хочу знать, по какому праву вы его допрашиваете?
- Полноте, господа! – вмешался Вельбицкий. – Нет никакого повода для ссор. Мы вовсе не допрашиваем вашего…, кстати, Всеволод Михайлович, а когда это он успел стать вашим подчиненным? Вы вроде соседними взводами командовали.… Ну да ладно! Мы, изволите ли видеть, не допрашиваем вашего протеже, а производим дознание.
- У раненого?!
- А что делать? Произошло преступление, свидетелем которого мог быть унтер-офицер Будищев. Но он, к сожалению, отчего-то не хочет помочь нам в расследовании, вот мы и пытаемся выяснить причину подобного поведения.
- Я не знаю в чем вы его подозреваете, но уверен, что ваши домыслы абсолютно беспочвенны!
- Что же, господин прапорщик, мы примем к сведению ваше мнение. Впрочем, мы уже закончили. Честь имеем!

Выйдя из госпиталя, жандармы переглянулись.
- Что скажете? – первым нарушил молчание Вельбицкий.
- Вы правы, он определенно знает больше, чем говорит.
- А что по поводу беспамятства?
- Врет.
- Да, я тоже так думаю. Хотя это не имеет никакого значения.
- Почему?
- Мы не сможем связать Будищева ни с пожаром, ни с трупами, найденными в деревне. Слишком далеко его нашли. Кстати, их опознали?
- Да, это по большей части представители местного криминалитета. Турецкая власть кончилась, болгарская не началась, а мы и вовсе во внутренние дела не вмешиваемся, вот они и подняли головы.
- И тут же их лишились.
- Выходит так.
- А что с покойником с пожарища?
- Невозможно опознать, слишком сильно обгорел. Есть кое-какие догадки, но…
- А именно?
- Ну, прочих покойников часто видели в компании двух румынских подданных, пропавших той же ночью. Некто Михай Попеску и Мирча-цыган. Вполне возможно, что это один из них.
- А где же второй?
- Вот чего не знаю, того не знаю.
- Скажете, поручик, а отчего вы сразу не допросили Будищева?
- Говоря по совести, я сразу не связал эти два дела. К тому же он был без сознания, а цесаревич, узнав о повреждении проводов и ранении обходчика, рвал и метал, не до того было. А тут еще эти трупы… В общем, пока вы не приехали и не указали на возможную связь, я бы и не подумал.
- И что думаете делать?
- Ничего.
- Вот как?
- Ну, сами посудите. Евреи целы, деньги тоже. Жалоб не поступало, да и сами они теперь далеко, благо хоть поставки идут исправно. Ворье местное кто-то перебил? Да туда им и дорога!
- А показания этого ефрейтора?
- Хитрова?
- Ну-да.
- Простите, но ничего конкретного он не сказал. Преступлений Будищев не совершал, разговоров противу существующего строя не вел, а трофеи… кого этим удивишь?
- Убийство писаря?
- Бездоказательно! Думаю дело в том, что его обошли  по службе, вот он и злобится. Интриги, знаете ли, бывают не только в высших сферах.
- Все же, может, еще раз его допросим?
- Хорошо, только…
- Что, только?
- Давайте я на сей раз буду «добрым следователем», мне как-то привычнее, да и Хитров меня знает.
- Нет возражений! – усмехнулся Вельбицкий и жандармы весело рассмеялись.

В тоже самое время, Гаршин встревоженно остановился у кровати Будищева и пытливо вглядывался ему в глаза.
- Что они от вас хотели?
- Ничего особенного, - вяло отмахнулся Дмитрий. – Работа у них такая.
- Этот местный жандарм Васильев несколько раз был у нас, опрашивая солдат. В особенности бывших в карауле в ту ночь.

Отредактировано Старший матрос (22-01-2019 09:28:30)