В тоже самое время, Гаршин встревоженно остановился у кровати Будищева и пытливо вглядывался ему в глаза.
- Что они от вас хотели?
- Ничего особенного, - вяло отмахнулся Дмитрий. – Работа у них такая.
- Этот местный жандарм Васильев несколько раз был у нас, опрашивая солдат. В особенности бывших в карауле в ту ночь.
- Это логично.
- Вы так спокойно относитесь к этому?
- Да пофигу мне. Сева, расскажи лучше, что слышно, мир заключили или нет?
- Пока нет, но, кажется, переговоры идут успешно и если все будет хорошо, уже весной мы отправимся домой.
- Ты останешься служить?
- Даже не знаю. Здесь на войне я столько пережил, столько увидел… Езерджи, Аярсляр, другие сражения… мне хотелось бы рассказать об этом всей России. О том, как мы воевали за свободу Болгарии, как теряли товарищей. Я уже даже послал один из рассказов знакомому издателю и жду теперь ответа.
- Надеюсь, у тебя все получится.
- Спасибо. Но что-то не видно нашего Алеши?
- Небось, нашел свободные уши и дует в них, про то, как его ждет невеста, - усмехнулся Будищев. – Хороший он парень, но, ей богу, забодал наглухо!
- Похоже, вы не верите, что она его дождется? – нахмурился Гаршин.
- Хотел бы я ошибиться, но боюсь, что так и будет.
- Надеюсь, вы не стали делиться с Лиховцевым своими догадками?
- Да он все равно никого кроме себя не слышит, когда говорит о своей Софье. Хотя это неудивительно, барышня действительно – бомба! Я видел ее, когда они провожали Лешку и Николашу.
- А может,  вы просто завидуете ему? – не удержался от колкости Всеволод, которому не понравилось, как Дмитрий отозвался о невесте их товарища.
- Это точно, - засмеялся тот. – На меня только дурочки деревенские клюют, конопатые, страсть!
- Ладно, я все же пойду, поищу Алексея, - поднялся Гаршин. – Вам что-нибудь нужно?
- Да вроде бы, хотя не смог бы ты передать о моем состоянии нашему полковому врачу.
- Мирону Яковлевичу?
- Ну, да, Гиршовскому младшему.
Палата в которой лежал Будищев не то чтобы пустовала, но раненых и больных в ней было гораздо меньше, чем во время боевых действий, когда она, иной раз, бывала просто переполнена. Так что лежал он в стороне от остальных и соседи до сих пор не слишком докучали ему. Однако увидев его сегодняшних посетителей, у них разыгралось любопытство, и едва прапорщик ушел, один рябой от оспин солдат с правой рукой, висевшей на перевязи, присел рядом с ним.
- Я гляжу не простой ты человек, господин унтер, - задумчиво заметил он. – То жандармы к тебе приходют, то другие офицера!
- Это точно, - хмыкнул Дмитрий. – Но что характерно, ни одна сволочь не догадалась апельсинов принести на поправку. А я бы сейчас заточил чего-нибудь цитрусового!
- Ишь ты, - озадачился солдат. – Это что же за зверь такой, «липесин»?
- Это, брат, такой фрукт. Очень пользительный при болезнях.
- Скусный?
- А то!
- На что похож-то хоть?
- Как тебе сказать, - задумался Будищев и в глазах его мелькнули озорные огоньки. – Апельсин он, короче, сладкий, как будто девку любишь!
- Да иди ты! – у раненого округлились глаза. – Нешто так бывает?
- Вот тебе крест!
Проводив глазами озадаченного донельзя солдата, Дмитрий представил, как тот будет объяснять жандармам вкус апельсина и на душе повеселело.
На следующий день, ему не стали делать перевязку на месте, а переложив на каталку, увезли в операционную палату. Обычно так делали, когда раны внушали опасения, с тем чтобы вычистить их от нагноений и тому подобному. Однако на сей раз все было в порядке, просто вместо младшего ординатора его осматривал главврач, а помогала ему сестра Берг.
- Ну что же, - начал Аристарх Яковлевич, закончив с перевязкой. – Пока все идет просто замечательно. Рана ваша затягивается и не представляет ни малейшей угрозы здоровью.
- Спасибо, доктор…
- Погодите с благодарностями, - прервал его врач. – Мой брат рассказал мне о вашем деле. Говоря по совести, я не могу одобрить подобной практики и в другой раз непременно отказался, но повышенное внимание к вам жандармов, придает происходящему несколько иное значение. Не смотрите так на мадемуазель Берг. Я вполне ей доверяю, кроме того, успел убедиться, что вы прекрасно знаете ее имя и кто она вообще такая.
- Я вас внимательно слушаю.
- В общем, есть возможность, - не стал ходить вокруг да около старший Гиршовский, - отправить вас на излечение в Россию. На практике это будет означать, что вы вернетесь на место жительства, а по прошествии некоторого времени, должны будете предстать перед врачебной комиссией. Поскольку врачи в ней будут не военные, а статские, то вас, скорее всего, отправят долечиваться домой, тем паче, что я научу вас, что им говорить и как жаловаться. Таким образом вы сможете избавиться от военной службы, не получив при этом мешающего жить диагноза.
- Что для этого нужно?
- Ничего.
- Но…
- Я сказал, ничего! Ваши дела с моим братом меня не интересуют, тут уж разбирайтесь сами. Да-с!
- Спасибо, доктор.
- Не за что, - усмехнулся Аристарх Миронович и вышел прочь, оставив Дмитрия наедине с сестрой милосердия.
Девушка хотела выйти, чтобы позвать санитаров, но Будищев остановил ее.
- Геся, вы сшили себе платье?
- Что?
- Я спрашиваю, сшили ли вы себе платье из той ткани, что я вам подарил?
- Ах, вот вы про что, - грустно покачала головой барышня. – Нет, мне было совершенно не до того. То есть я начала работу, но известие о гибели Николая совершенно уничтожило меня.
- А вот это напрасно. Вы еще молоды и еще найдете свое счастье.
- Боюсь, вы не понимаете о чем говорите! Родных у меня нет. Община меня не примет. Я осталась совсем одна и мне совершенно некуда идти. Моя жизнь кончена.
- А приезжайте к нам в Рыбинск! Ну, а что? Городок у нас славный, много купцов, а соответственно купчих и купеческих дочек. Наряжаться они любят ничуть не меньше парижанок, так что хорошая модистка или швея не останется без заработка.
- Вы это серьезно?
- Вполне. Или у вас другие планы?
- Нет у меня никаких планов. Аристарх Миронович был настолько добр ко мне, что взял в госпиталь совершенно без документов. Но война закончилась, и что делать дальше я не знаю. А чем займетесь вы?
- Тоже не знаю. Крестьянин из меня вряд ли получится, так что попробую заняться чем то другим. Руки-ноги на месте, голова работает, так что не пропаду.