Прода:

И вот как то утром, «когда завтрак давно кончился, а обед и не думал начинаться», улучив момент когда он был один, подошел к нему и, еще раз убедившись что рядом никого, предельно серьезно сказал:
- Батюшка, мне с тобой поговорить надо. С тобой и матушкой. Наедине!
Отца такая просьба естественно изрядно удивила.
- Что же такого тайного ты мне сказать хочешь, сынок?
- Важное дело. Касаемо моей болезни что на Чусовой со мной приключилось. Батюшка, отложи хлопоты на другое время, покличь матушку и давай пройдем туда где нас никто подслушать не может. Посмотрев Акинфию в глаза добавил: «Поверь батюшка, это на самом деле очень, очень важно. От этого вся наша жизнь дальнейшая зависит, моя судьба и наше семейное дело». И после этого, шепотом, чтобы уж точно никто не подслушал, закончил: «Слово и дело государево!».
Сказать что после такого пассажа отец удивился, все равно что ничего не сказать. С минуту он наверное смотрел мне в глаза пытаясь понять наверное с какого перепугу его собственный сын говорит такие вещи, о коих ему и знать не положено по малолетству. Но будучи человеком твердого характера и не склонный к долгим рефлексиям, и поняв видимо что я не шуткую, принял решение.
- Добро, сын. Будет тебе разговор. На завод только сперва съездим, а уж на обратной дороге... Пойду распоряжусь.
Выйдя из комнаты, он позвал мать, сказал ей чтобы одевалась и меня одевала и пошел на двор распоряжаться на счет поездки и не прошло и получаса как мы, укутавшись с мамой в теплую медвежью шкуру сидели в санях, правил которыми отец, а рядом верхом ехали наши охранники. Поездка на завод много времени не заняла и на обратной дороге мы остановились в Малиной засеке*. Отослав охрану так чтобы они находились рядом, но не могли слышать нашу беседу, отец усмехнувшись, сказал: «Ну давай, Никита. Вещай!».
- Батюшка, матушка – обратился я к отцу и встревожившейся матери, - простите меня ибо я перед вами грешен.
- Что же ты говоришь такое, сынок – вскинулась мама, а отец, чуя неладное, нахмурился и суть не до хруста сжал челюсти – когда это согрешить перед нами успел? За что нам тебя прощать-то?
- За то, что жизнь наша теперь изменится, не знаю к добру или ко злую – начал я свой рассказ.
То, что произошло со мной, было не по моей воле, но мню, по воле Божеской. А уж как оно на самом деле вам решать. Что было со мной, когда мы плыли по Чусовой, такового наверно не случалось ни с кем и никогда. В ночь, после молебна на месте моего рождения, когда приключилась со мной болезнь и беспамятство – я как бы умер в ту ночь, а душу мою кто-то незримый, но в великих силах пребывающий, взял в свои ладони и перенес в иное место и поместил в иного человека. Был этот человек, как и я – младенец пяти лет от роду. Но жил он во временах грядущих – двести тридцать лет тому вперед. И в тех грядущих временах я прожил больше полувека. Там я вырос, возмужал и состарился. И в две тысячи девятнадцатом году по рождестве Христовом в том будущем веке пришел мой смертный час и тот же сильный что взял меня отсюда, перенес меня обратно. И оказался опять с вами. Я ваш сын Никита, пятилетний, но успевший прожить целую жизнь.
Закончив, краткое повествование я закрыл глаза и присел, ноги меня в этот момент от переизбытка эмоций не держали, сердце бешено колотилось в груди. Родители, пришибленные таким поворотом, молчали. Первым нарушил долгую паузу отец.
- Никитушка. Ты наверное того… приболевши. Сейчас мы тебя к наилучшему лекарю…
Неудивительно. Поверить в подобное сразу – за гранью фантастики. Хорошо хоть за крест нательный не схватился.
- Отец, я не болен. Прости за резкие слова, но то что я сказал – правда. Может ты думаешь что недруги твои мальца подучили злому чтобы поглумиться над тобой?
Судя по его выражению лица, именно это он в этот момент и подумал.
- Отец, мог ли кто нибудь вложить в мои уши что на левом берегу Яика, на горе кою башкиры прозывают Атач находится огромное месторождение наилучшей железной руды? Скажи отец, разве можно пятилетнего младенца тайком научить немецкому языку?! Guten Abend! Mein Familienname ist Demidof. Kommen Sie gut heim! Математике?! Две тысячи триста шестьдесят пять умножить на триста сорок восемь будет восемьсот двадцать три тысячи двадцать. Испытай меня, назови любые числа и скажи что с ними сделать – сложить, прибавить, разделить или умножить? Матушка, хочешь я тебе стихи почитаю или песенку спою такую которой никто не знает? Слушай.
Ничего на свете лучше не-е-ету.
Чем бродить друзьям по белу све-е-ету
Тем, кто дружен не страшны тревоги
Нам любые дороги доро-о-оги
Нам любые дороги доро-о-оги
Лалай-ла, ла-ла ла-ла-ла-ла
Мама, испугавшись то ли меня, то ли за меня кинулась ко мне, крепко к себе прижала, заплакала.
Отец стоял рядом ошарашенный, онемевший.

*Малиновая засека – лесной массив на окраине Тулы, служила естественным рубежом от татарских набегов и источником древесины для углежжения для демидовских заводов.

Отредактировано Дачник (06-12-2018 14:54:29)