Такие походы случались далеко не каждый день, и юная принцесса надеялась, что они останутся тайной для матери и бабушки, но не тут-то было. Если сонные няньки и могли перепутать Гретхен и Клару Марию, а стража не обратить внимания на девчонку в простом платье, то уж о Хильде этого сказать было никак нельзя! От природы вредная и склонная ябедничать племянница управляющего, была до крайности уязвлена высокомерием новоявленной принцессы и обдумывала планы мести. То, что она сама виновата в подобном отношении ей, разумеется, и в голову не пришло. Так что когда она увидела знакомую фигурку, выходящую из замка, и удостоверилась, что это именно Клара Мария, Хильда поняла, что пробил её час.
В тот день Шурка снова удрала к своим приятелям и с упоением дралась с ними на деревянных шпагах, затем они вдоволь искупавшись, грелись на солнце, и, наконец, распрощавшись, разошлись, каждый в свою сторону. Первый звоночек, что что-то идет не так, прозвенел, едва она вошла в замок. Стражник, обычно не обращавший на шнырявших туда-сюда детей никакого внимания, вдруг внимательно посмотрел на нее и сделал знак своему товарищу. Затем, оказалось, что калитка в герцогский садик, из которой она обычно выходила, оказалась закрытой. Бежать к себе ей пришлось через парадный вход, где её немедленно перехватили служанки.
Через минуту злоумышленница стояла перед герцогиней и матерью и выражения лиц обеих не внушали ей ни малейшего оптимизма.
- Где вы были, ваша светлость? – нервно спросила Марта, и сам тон вопроса, а также то, что она прибегла к титулованию, со всей ясностью показали, что дело худо.
- Я гуляла, - обреченно вздохнула Шурка.
- И, где же?
- В окрестностях замка.
- Чудно!
- Матушка, простите, но…
- Никаких, но!
Девочке ничего не оставалось, как стоять, сжав зубы, и упрямо сдерживая слезы, выслушивать все что мама и бабушка думают о её безответственном поведении. Герцогиня, впрочем, больше молчала, но когда она заговорила, Шурке стало совсем плохо.
- Вы поступили очень дурно, Клара Мария, - необычно скрипучим голосом заявила она. – И ваш проступок, несомненно, заслуживает наказания. И будьте уверены, что ваша светлость, получит его полной мерой, равно как и ваши няньки, допустившие преступную небрежность, не говоря уж о маленькой сообщнице, которую вы себе сыскали.
Наказание заключалось в том, что всех виновных высекли, кроме естественно, самой принцессы. С ней поступили еще хуже, её заставили на это смотреть. И если крики нянек вызвали у Шурки весьма мало сочувствия, то каждый удар по малышке Гретхен, отдавался по ней, будто били не подружку, а её саму. Когда экзекуция закончилась, она хотела броситься к бедняжке и попытаться хоть как-то утешить её, но глотающей слезы девочке не позволили и такой малости. Служанки немедля схватили принцессу за руки и вывели её вон, после чего посадили под замок и целых три дня не выпускали никуда кроме церкви.
- У меня у самой сердце кровью обливается, но это было необходимо, - тяжело вздохнув, пояснила герцогиня, в ответ на полный мольбы взгляд Марты. – Представь себе, что она устроит нечто подобное, когда вы отправитесь в Росток?
- Она ещё так мала…
- Но уже принцесса, и должна привыкать, что всякое её действие может отразиться не только на ней, но и на окружающих!
- Да, я понимаю.
- Боюсь, что нет, девочка моя. Ты дочь бюргера и навсегда ей останешься, но твоя дочь стала нобилем. И выйдет замуж за нобиля!*
- Она всего лишь маленькая девочка.
- Пока – да! Но она признанная дочь мекленбургского герцога и русского царя и, когда она войдет в возраст, помяни моё слово, выстроится целая очередь из сыновей владетельных особ, желающих породниться с Никлотингами!
- К незаконнорожденной?!
- Ну, за старшего сына какого-нибудь короля мы её вряд ли выдадим, но, второго-третьего отпрыска герцога или маркграфа, почему бы и нет?
- Слава Богу, это будет ещё не скоро.
- Да, но готовиться надо уже сейчас. К тому же вам необходимо наведаться в ваши новые владения.
- Сейчас?
- Момент удобный. Как ты знаешь, король Густав Адольф собирается навестить бранденбургского курфюрста по одному важному делу. И Катарина Шведская ни за что не пропустит это мероприятие.
- Вы все-таки думаете, что речь идет о сватовстве?
- О чём же ещё, моя милая?
- Значит, король расстался с Эббой Браге.
- Может, и нет, какая нам разница? – пожала плечами герцогиня и внимательно посмотрела на Марту. – Девочка, ты же лучше других знаешь, что короли не женятся на золушках. При том, что графиня Браге совсем не Золушка!
- Конечно, ваше высочество, просто это была такая красивая история.
- Красивая? – фыркнула Клара-Мария. – Вот уж ничуть! Как по мне, твоя – куда лучше. Твоя дочь – принцесса и её будущее обеспечено, если она, конечно, сама ничего не испортит. Теперь ты вполне можешь попытаться устроить свою судьбу. И не смотри на меня так, я хоть и старая, но все-таки женщина! И помню, каково это быть одной.
- Вы тоже хотите выдать меня замуж?
- Я всегда считала это разумным… погоди-ка, а кто этот – «тоже»?
- Ваша внучка!
- Вот как? – Герцогиня на секунду задумалась, а потом вперила в камеристку внимательный взгляд и осторожно спросила: - Скажи, а тебе не показалось, что маленькая Клара Мария очень переменилась после этой болезни?
- Да, ваше высочество, так оно и есть.
- Тебя это не беспокоит?
- Беспокоит, конечно, но я уже видела такое однажды.
- И где же?
- В родном Кляйнештадте. Ваш сын тогда был ранен, после… одного случая, и был совсем плох, но когда выздоровел, стал совсем другим человеком. Клара Мария его дочь и потому это преображение меня не удивляет.
- Любопытно. Но у нас еще будет время поговорить об этом. А теперь ступай к принцессе и попытайся её утешить.
- Слушаюсь, - сделала книксен Марта, и хотела было выйти, но задержалась и, нерешительно спросила: - Как скоро мы отправимся в путь?
- Полагаю, недели через две. Надеюсь, я к тому времени окрепну и смогу проделать такой путь.