С учетом того, что баронесса фон Гершов, урожденная графиня Буксгевден в последнее время проживала в Москве, логично предположить, что её познания о татарах, казаках и прочих извергах рода человеческого, несколько больше чем у прочих жителей Лифляндии. 

- Неужели вы совсем забыли меня, сударыня?
- Вы?! – не без удивления в голосе воскликнула женщина.
- Я, - просто отвечал он ей.
- Но как вы посмели явиться сюда!
- Простите, графиня, но я случайно узнал, что вы здесь, и не нашел в себе сил, отказаться от возможности встретиться...  Или вас теперь следует называть баронесса?
- Вам, сударь, нет никакого дела ни до имени, ни до титула который я сейчас ношу! – отчеканила женщина, глядя прямо в глаза своему бывшему жениху. – Дайте мне дорогу или я кликну стражу!
- Кричите, - мрачно мотнул головой Юленшерна, - от вас я приму даже смерть!
- Что вы хотите? – невольно смягчилась Регина Аделаида.
- Всего лишь сказать вам несколько слов, попытаться оправдаться…
- О! Это мудрено будет сделать, особенно после того как вы попытались похитить юную принцессу!
- Вам, вероятно, рассказал обо всех этих ужасах ваш супруг?
- А разве это неправда?!
- Что я могу сказать, - плечи шведа поникли, а лицо стало бледным. – Братья фон Гершов, как и их господин – мастера придумывать страшные истории, а у меня опять нет возможности обелить своё честное имя.
- Вы хотите сказать, что вас оболгали?
- Оболгали?! Да у меня отняли всё! Имя, состояние, честь… осталась лишь любовь к вам!
- Что вы такое говорите, - смутилась баронесса и мило попунцовела.
- Мадам, это бродяга вам докучает? – появились вспомнившие, наконец, о своих обязанностях служанки. – Не прикажете ли кликнуть стражу…
- Нет! – решительно прервала их госпожа. – Этот человек принес для меня важные известия.
- Как вам будет угодно, - поклонились сопровождающие, бросив изучающий взгляд на странного посланника.
- Ступайте за мной, - холодно заявила Регина Аделаида и направилась к носилкам. – Ответ вам передадут мои люди.

Для переезда герцогини и её свиты в Москву в порту Ростока снаряжалось три больших корабля. Каждый день туда доставлялись новые грузы и дюжие грузчики, кряхтя от тяжести, таскали по трапам мешки и сундуки с разным добром, катили бочки и носили тюки. Экипажи уже были полностью сформированы, включая солдат и канониров для пушек. Кроме того, король Густав Адольф прислал для охраны сестры и племянников целую эскадру из четырех боевых галиотов. Балтийское море издавна «славилось» своими пиратами, а потому данные меры предосторожности никто не считал излишними. Но все же шведские моряки, находясь на берегу, нередко устраивали драки в портовых кабаках, задирали местных жителей и приставали к женщинам. Местные власти скрепя сердце терпели их выходки, пока известия о них не дошли до генерала фон Гершова.
Кароль недолго думая приказал усилить стражу и стал устраивать облавы на бузотеров. Пойманным забиякам давали проспаться, затем секли и штрафовали их капитанов. Те вздумали было обратиться с жалобой к герцогине, но получили в ответ жесткую отповедь и обещание сообщить королю о дисциплине его подданных. Все эти меры пришлись весьма по душе местным жителям и братья фон Гершов стали весьма популярны среди горожан. Оборотной стороной стала ещё большая неприязнь к померанцам со стороны шведов. Особенно это касалось Болеслава, который обычно и руководил этими мероприятиями.
В последнее время молодой человек был совершенно счастлив. Казалось, тени прошлого навсегда исчезли из его жизни. Он вернулся на службу к своему сюзерену, и мог надеяться на успешную карьеру. Герцогиня благоволила ему с братом и не скупилась на награды. Что еще нужно «солдату удачи»?
Но самое главное, в его жизни появилась Марта. Еще совсем недавно он был уверен, что огрубевшая душа его уже неспособна на такие чувства, но теперь он любил и был любим. Каждый вечер, когда после службы он возвращался в знакомый дом, сердце его замирало от нежности. Вся округа давно спала, и даже верный Иржик бессовестно дрых, наплевав на своего господина, и лишь Марта неизменно встречала его у входа, светя сальным фонарем и загадочно улыбалась. В камине тлел огонь, в котелке томилась еда, а в спальне ждала мягкая постель и жаркая ночь, за которую он был готов, не раздумывая, пожертвовать жизнью.
Разумеется, их отношения стали скоро всем известны, но молодые люди и не думали скрываться, купаясь в своей любви. Первым не выдержал брат.
- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? – холодно поинтересовался Кароль, когда они остались одни.
- О чём ты?
- Не прикидывайся! Я говорю о тебе и госпоже Рашке.
- И что тебя беспокоит?
- Святые угодники! Неужели до тебя не доходит, чем это может обернуться?
- И чем же?
- Послушай, братец. Иоганн Альбрехт, конечно, простил тебя, но я не стал бы преувеличивать его милосердие. Он давно уже не тот странствующий принц, к которому мы нанялись в Дарлове. Теперь он государь в очень обширной стране, населенной весьма непростым народом. И хотя подданные называют его правление милостивым и справедливым, палачам в тех краях всегда есть работа. Такие уж там нравы!
- К чему ты всё это рассказываешь?
- Послушай, ваш прошлый … хм… конфликт, был связан с женщиной. А теперь ты в открытую живешь с Мартой. Вспомни, он ведь очень любил её!
- Да, помню, а еще он любил графиню Спаре, баронессу Фитингоф, русскую девушку Настю, и, скорее всего, много других женщин имён которых я не знаю. Ведь так?
- Так, - не стал отрицать Кароль. – И все же Марта для него не просто увлечение или очередная интрижка. Он все эти годы заботился о ней и дочери. И я не берусь предсказать его реакцию, когда он узнает о вашей связи.
- Я люблю её, - глухо ответил Болеслав.
- Ты всегда был таков, - вздохнул старший брат. – Для тебя важнее сердце!
- А для тебя? Разве ты не любишь свою жену?
- Это другое! Тем более что он никогда не претендовал на Регину Аделаиду и, узнав о моих чувствах, сразу же уступил ей мне.
- Вот как? Ты прежде не рассказывал мне об этом.
- Даже братьям рассказывают далеко не всё.
- Что же, я понял тебя. Но могу сказать только одно, я люблю Марту и никогда не отступлюсь от неё.
- Ладно, теперь уж всё равно ничего не изменишь. Найдется добрый человек, чтобы сообщить Иоганну об этой истории. Послушай, может тебе не надо пока ехать в Москву? Лучше я сообщу государю обо всем произошедшем, а уж потом.… К тому же, если всё будет так, как он предсказывает, тут будет чёртова прорва дел. Принимать беженцев из Чехии и Пфальца, выискивать среди них добрых мастеров и переправлять в Россию. Да и шпагой помахать наверняка придется. Что скажешь?
- Мне всё равно, лишь бы быть с ней!

Затем пришла очередь герцогини Катарины. Как это ни странно, она даже испытала некоторое облегчение, узнав об этой новости. Поэтому немедля вызвала к себе Болеслава и без обиняков объявила свою волю:
- Господин фон Гершов, Мы весьма ценим вашу службу и благодарны за услуги, оказанные мекленбургскому дому. Однако ваша связь с одной известной Нам особой бросает тень на репутацию Нашей семьи. Надеюсь, вы понимаете, о чём Мы говорим?
- Да, Ваше Королевское Высочество. Но, боюсь…
- Подождите, я ещё не закончила! Фройляйн Рашке не только мать принцессы Клары Марии, но и придворная нашей свекрови герцогини Брауншвейг-Вольфенбюттельской! И посему она не может быть скомпрометирована без ущерба для репутации обеих герцогских домов. Однако вы представитель весьма достойного, хоть и обедневшего рода и уже зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Ваш брат достиг немалых высот, и вы со временем можете достичь не меньших…
Оборвав свою речь, Катарина Шведская пытливо уставилась на померанца, предоставляя совсем растерявшемуся Болеславу самому закончить её мысль. Тот какое-то время собирался с мыслями, но видимо так и не собрался. Подождав ещё немного, герцогиня вздохнула и, видимо, сделав скидку на неотесанность молодого рейтара, закончила:
- Я настаиваю, чтобы вы как можно скорее женились на фройляйн Рашке!
Фон Гершов-младший от неожиданности едва не поперхнулся и, прокашлявшись, не нашел ничего лучше, как глупо спросить:
- Я?!
- Ну не я же! – усмехнулась Катарина.
- Но, я даже не знаю…
- Что именно вы не знаете? – не без яда в голосе поинтересовалась шведка. – Как по мне, все, что касается Марты известно вам лучше многих других. Или ваши знания и намерения не простирались дальше её постели? Или может быть, она недостаточно знатна для вас?
- Прошу Ваше Королевское Высочество простить меня, но я, кажется, не давал повода для подобных обвинений!
- Тогда как понять ваши слова?
- Видите ли, - вздохнул Болеслав, - я младший сын провинциального дворянина и живу службой. Мне совершенно нечего предложить фройляйн Рашке. А она, как Вы сами изволили заметить – придворная, да еще и дочь бургомистра.
- Но, тем не менее, вы…
- Я люблю её! – в отчаянии выпалил померанец, чувствуя, что опять наговорил что-то не то.
Герцогиня какое-то время пристально рассматривала побледневшего молодого человека, как будто решая про себя его судьбу. Наконец, взгляд её смягчился и она, почти участливо сказала ему:
- Мать принцессы Мекленбургского дома в любом случае не будет жить в нищете. Наша свекровь уже подарила Марте дом. Я так же намереваюсь дать ей достойное приданое. Скажем, триста моргенов земли с усадьбой и две тысячи гульденов деньгами. Кроме того, у принцессы также есть имение, пожалованное ей отцом, которым до совершеннолетия будет управлять её мать… с мужем! На таких условиях вы согласны жениться?
Кровь бросилась в лицо Болеславу, сообразившему, что выглядит как расчетливый негодяй, набивающий себе цену. Мысль об этом была невыносима, но что сказать, чтобы не испортить о себе впечатление еще больше, он не знал, а потому продолжал молчать, проклиная себя последними словами. Наконец, почувствовав что пауза совсем уж затянулась, он глухо произнес:
- Я готов жениться на Марте безо всяких условий и приданого, если будет на то ей согласие. Больше мне нечего вам сказать.
- Что же, прекрасно, - хмыкнула Катарина. – В таком случае, сообщите фройляйн Рашке, что я желаю её видеть. Думаю, что она согласится на ваше предложение «руки и сердца». И, ради Бога, не делайте такое несчастное лицо, и не думайте о себе хуже, чем вы есть! Поверьте мне, окажись на вашем месте любой шведский дворянин, какого угодно рода, он отчаянно торговался за каждый морг земли или мелкую монетку из приданого. Теперь ступайте и готовьтесь к венчанию. Я настаиваю, чтобы оно произошло до нашего отъезда.

Шурка сделала последний стежок, затянула узел и, откусив нитку, критически уставилась на свою работу. Что же, можно сказать, не кривя душой, кукла у неё получилась на славу. Прошлая, что она сделала для подружки Гертруды, была просто чучелом по сравнению с этой. Кто бы мог подумать, что она научится так ловко орудовать иголкой с ниткой, кроить и, вообще, заниматься таким женским делом как шитьё! Но теперь у сделанной ею игрушки самое настоящее платье с кружевным воротничком, манжетами и оборками по подолу. Тело она сшила из лоскутов и набила обрезками пеньки, ниток и тряпок. Голову, правда, выстругал Иржик и он же обклеил её конским волосом, так что шевелюра получилась почти как настоящая. Но вот лицо нарисовала сама Шурка и вышла премиленькая мордашка!
Теперь её можно подарить принцессе Евгении, тем более что малявка уже не раз напоминала ей об этом обещании. Зачем она так старалась? Ну, на это есть много причин. Во-первых, таких хороших кукол еще не делают, так что восторг младшей сестры и её благодарность практически обеспечены. Во-вторых, что более важно, этот жест должна оценить мачеха. Хорошее отношение с её стороны лишним точно никогда не будет, так что стоило постараться. И если они в оба уха будут вливать папаше о том, какая у него хорошая старшая дочка, то, кто знает, может и расщедрится на что-нибудь путное! Главное не перестараться чтобы к себе не потащил.
Вот в Москву девочке не хотелось от слова совсем. Пообщавшись с митрополитом и другими русскими, она уже поняла, что там царит домострой, при котором женщины сидят взаперти и никакого участия в том, что называется «общественная жизнь» не принимают. Правда, тут в Германии про феминизм пока тоже никто не слыхал, но все же посвободнее. Тем более, если Катарина с семьей уедет, то Клара Мария останется здесь единственной представительницей Никлотингов. Можно будет развернуться. Правда есть еще герцогиня София, но она уже не молода и никуда из своих амтов без крайней надобности не выезжает.
Была, правда, опасность, что именно её назначат опекуншей малолетней принцессы, но пока жива бабушка (дай ей Бог здоровья!) ничего подобного не случится. А если Марта все-таки выйдет замуж, то все будет ещё проще. По крайней мере, хотелось бы!
Кстати, «замуж» должно случиться в самом ближайшем времени. Герр Болеслав наконец-таки разглядел, что рядом с ним молодая красивая женщина и, кажется, не на шутку увлекся ей. Тем не менее, похоже, матушке пришлось самой брать быка за рога, в смысле, рейтара за пистолеты. Иначе бы этот пентюх до сих пор терялся. Но слава Создателю, всё уже случилось и теперь он как благородный человек обязан связать себя узами Гименея. И вообще, куда он денется? Раз влюбился – женится!
Вообще, фон Гершов-младший Шурке сразу понравился, и она подумала, что он был бы прекрасной партией для Марты. Ну, а что? Видно же, что не продажный бабник, как этот проклятый Бопре, и не балабол. Наоборот, скорее молчун, но при этом человек стоящий. Такой не предаст и не бросит. Ну и красив, этого не отнять! Матушка у неё тоже красивая, глядишь, сделают ей красивого братика или сестричку.
Ладно, работа окончена и надо её отнести и подарить сестре. То-то радости будет! Спустившись по лестнице, девочка увидела Иржика строгающего из деревяшки ещё голову для куклы. Надо сказать, что ушлый чех сразу же сообразил, что на куклах можно сделать деньги. Главное, чтобы дети местных нобилей увидели, какая игрушка есть у маленькой принцессы и тогда спрос обеспечен. А денежка никогда лишней не будет!
Да, в последнее время, Шурка почти постоянно жила у матери. У герцогини много дел перед отъездом, к тому же места в арендованных домах не так много. Поэтому все только рады, что Марта с дочерью живут отдельно. Ну и пусть радуются! Зато она с мамой! Та в последнее время просто светится от счастья. Похоже, она тоже влюбилась в своего Болека и не скрывает этого. Вообще, Александра была очень рада за них. Видно же, что людям хорошо вместе!
- Иржик, а где мама? – спросила она слугу.
- Ваша благородная матушка пошла на рынок, - флегматично отозвался тот, продолжая строгать заготовку.
- А почему ты с ней не пошел?
- Не видите, я занят? – пожал плечами чех, не отрываясь от дела. – К тому же, сейчас в доме никого нет, и если бы я ушел с госпожой Мартой, вас было бы некому охранять!
- Так ты на страже, - протянула Шурка.
- Именно так, - скучным голосом отозвался Иржик, которого не просто было расшевелить.
- Тогда сторожи, а мне нужно ко двору!
- Что значит «ко двору»?
- Я закончила куклу и хочу подарить её сестре. Что тут непонятного?
- Ну-ка, покажите… да, получилось очень хорошо! Если остальные будут не хуже, то мы сможем заработать на каждой не менее десяти талеров.
- Вот ещё! Плюнь мне в глаза, если мы станем продавать их меньше чем за полсотни!
- Что вы такое говорите, Ваша Светлость! Во-первых, если я буду плевать в глаза принцессам, то меня, скорее всего, повесят и правильно сделают! Во-вторых, полсотни талеров деньги совсем уж несуразные! Никто столько не заплатит за такую безделицу. Я и десять то сказал, немного погорячившись.
- Спорим?
- Ну уж нет. В прошлый раз, когда мы спорили, вы проиграли, но все перевернули так, будто всё было наоборот. Нет, с меня хватит!
- И вовсе всё было не так! Ты, действительно, проспорил, а теперь так говоришь, что бы не отдавать залог.

Иржик в ответ только пожал плечами и снова принялся за работу, ясно давая понять, что разговор окончен. Но Шурка была не из тех, кто так просто сдается. Одарив флегматичного чеха на прощание недовольной гримасой, она громко топая башмаками прошла по лестнице на второй этаж, затем, застыв на секунду прислушалась и, убедившись, что за ней не следят, прошмыгнула к черному ходу и скоро была в конюшне. Выйти оттуда на улицу не составляла ни малейшего труда и девочка, довольно напевая, двинулась в сторону ратуши.
Идти было недалеко, всего три квартала, и она быстро добралась до места, не забывая по пути глазеть на здания и прохожих. Дом, в котором проживала герцогиня с детьми, находился подле ратуши и формально хорошо охранялся. То есть у главного входа стояла бдительная стража и зорко смотрела, чтобы мимо них не пробрался злоумышленник. А вот черный ход, которым пользовалась прислуга, караулили куда менее тщательно, и юная принцесса уже неоднократно пользовалась этой прорехой в охраняемом периметре. Нужно было лишь дождаться возвращавшуюся с рынка или еще откуда прислугу, и, увязавшись за ними, пройти мимо городских стражников, пока те заигрывали со служанками.
Днем улицы города редко бывают пустыми, скорее наоборот, на них яблоку некуда упасть. Множество людей занятых повседневными делами снуют туда-сюда, создавая невообразимую толчею. Торговцы пытаются завлечь к себе в палатки покупателей, разносчики предлагают с лотков всякую всячину. Иногда устраивают представления уличные комедианты, и тогда вокруг них сразу же собираются толпы зевак.
Ожидая оказии, Шурка привычно разглядывала прохожих, как вдруг взгляд зацепился за ничем непримечательного прохожего. Вроде бы обычный моряк, каких много в портовом городе, но что-то в его поведении показалось девочке неестественным. Она даже хотела проследить за ним, но тут показались идущие к дому слуги и принцесса решительно двинулась вслед за ними, и думать забыв о подозрительном матросе.
Привычно прошмыгнув в дом, девочка первым делом перевоплотилась в принцессу. То есть скинула плащ с капюшоном сшитый из грубого сукна и оставшись в нарядном платье прямиком направилась к комнате занятой детьми герцогини. Вообще, обычно у Карла Густава и Евгении были разные апартаменты, но дом Керкгофов это все же не герцогский дворец, так что волей-неволей пришлось потесниться.
- Клара Мария! – обрадованно воскликнул брат, увидев её. – Я так давно не видел тебя, что очень соскучился, где ты была?
- Ты же знаешь, я живу с матушкой в её доме, - улыбнулась в ответ сестра.
- А он далеко?
- Вовсе нет.
- Как я хотел бы побывать у вас дома и посмотреть как вы живете.
- Ничего особо интересного там нет, - пожала плечами Шурка. – А где Евгения?
- Я здесь, - выбежала из-за ширмы самая маленькая принцесса Мекленбургского дома и вопросительно уставилась на неё.
- А кто меня поцелует? – лукаво усмехнулась девочка и, как бы невзначай, поправила свёрток.
- А что там? – насторожилась Евгения.
- Поцелуешь, покажу!
- Вот ещё!
- Ну, как хочешь.
Всё же любопытство пересилило и вредная Женька шагнула к сестре, потешно выставив вперед сложенные уточкой губы. Шурка звонко чмокнула её и тут же принялась развертывать подарок. Едва кукла освободилась, раздался радостный визг, и малышка, получив вожделенную игрушку, бросилась благодарить сестру, одарив её множеством поцелуев, объятий и других проявлений нежности.
- Клара Мария, ты – самая лучшая!
- Я знаю, - скромно улыбнулась дарительница.
- И впрямь, очень красивая кукла, - сдержано заметил держащийся чуть в стороне Петер. – Неужели вы сами это сделали?
- Ну, не всё, - пожала плечами Шурка, - но большую часть.
- Что здесь происходит? – строго спросила вышедшая из-за ширм воспитательница принцессы Евгении – госпожа Мадлен Руге – высокая сухопарая шведка с постным лицом.
- Мадам, посмотрите, какую куклу подарила мне Клара Мария! – радостно завопила её подопечная, показывая подарок.
- Ах, это вы, - поджала губы придворная, немного недолюбливавшая незаконнорождённую принцессу. Затем, посмотрев на игрушку, удивленно приподняла брови. – Весьма недурно! Где вы взяли её?
Язык Шурки так и чесался сказать: - «где взяла, там уже нет», но она пересилила себя и, лучезарно улыбнувшись воспитательнице, спросила:
- Вам нравится?
- Такие куклы посылают друг другу коронованные особы, чтобы показать новые фасоны нарядов!
- Моя сестра сама сделала эту куклу! – отрезал Карл Густав.
- Вот как? Что же, работа достойна всяческой похвалы. Её следует показать Её Королевскому Высочеству. Кстати, она хотела видеть фройляйн Марту. Вы не подскажете, где она теперь?
- Я здесь одна, - вынуждена была признаться Шурка, когда взгляды присутствующих скрестились на ней.
- Но, каким образом? – изумилась камер-юнгфрау.
Госпожу Руге недаром выбрали воспитательницей юной принцессы. Помимо хорошей родословной и безукоризненной нравственности, эта достойная дама отличалась еще и способностью быстро соображать. Поэтому не прошло и нескольких минут, как принцесса Клара Мария оказалась перед светлыми очами герцогини Катарины и обер-камергера барона фон Гершова, хмурые лица которых не обещали юной госпоже ничего доброго.
- Я правильно понимаю, что Ваша Светлость изволили убежать из дома? – поинтересовался Кароль.
- Можно сказать и так, - обреченно вздохнула девочка.
- А где была ваша мать?
- На рынке.
- Прекрасно, а что же, в доме вообще никого не было?
- Только Иржик.
- Кто это? – удивилась герцогиня.
- Слуга моего брата, - ответил ей обер-камергер, еще больше нахмурившись.
- А где сейчас ваш брат?
- Командует патрулями в порту.
- Это, конечно же, более важно, нежели безопасность принцессы! – в голосе Катарины послышался неприкрытый сарказм.
- А как вы проникли сюда? – остался невозмутимым померанец.
- Через черный ход, вместе с прислугой.
- Час от часу не легче! – всплеснула руками герцогиня. – К нам что, кто угодно может войти? Я крайне разочарованна вами, господин барон! Надо было оставить шведскую охрану…
- Там стояли городские стражники! - вдруг выпалила Шурка. – Они только и знают, что цепляться к служанкам, а на меня и внимания не обратили.
- Это правда?
- Да, Ваше Королевское Высочество, - сдержано отвечал фон Гершов. – Никоим образом не снимая вины с себя, я все же хочу заметить, что охрану следовало бы поручить исключительно Вашему регименту. Они знают всех придворных и прислугу, а кроме того более дисциплинированы, нежели молодые подмастерья, которых здешние бюргеры по очереди отправляют в караулы.
- Что же, - голосом Катарины Шведской можно было морозить свиные туши на рынке. – Надеюсь, случившееся послужит вам уроком! И вы примете надлежащие меры…
- И немедленно, - с поклоном отвечал ей померанец.
- Её Светлость, пожалуй, сегодня переночует здесь. И потрудитесь передать фройляйн Рашке моё крайнее неудовольствие!
Договорив герцогиня величественно вышла, оставив принцессу наедине с Каролем.
- Я вас подвела? – виновато спросила девочка.
- И да, и нет, - пожал плечами тот. – Я говорил Её Королевскому Высочеству, что городские стражники не слишком надежны, но она не могла отказаться от их услуг по политическим мотивам. И магистрат, и Совет Шестнадцати могли обидеться, если бы охраной занимались только наши люди.
- Но разве город не принадлежит Мекленбургским герцогам целиком?
- Всё не так просто, Ваша Светлость. Лет пятьдесят назад, ваши предки были вынуждены военной силой занять Росток и разрушить его стены. И хотя впоследствии все недоразумения были улажены, герцогскую крепость пришлось срыть, и с тех пор у вашего рода нет резиденции в городе.
- Понятно.
- Боюсь что нет, принцесса. Надеюсь, вы не забыли, что совсем недавно на вас было организовано нападение? Этот разбой привел к гибели множества ваших слуг и лишь по совершеннейшей случайности не пострадали вы сами! Конечно же, здесь в городе эти негодяи никогда не решились бы на нечто подобное, но всё же опасность совсем не иллюзорна.
- Вот чёрт! – вырвалось у Шурки.
- Что, простите?
- Я видела его!
- Кого, его?
- Ну, этого, похитителя… Юленшерну!
- Где? – напрягся Кароль.
- Да на улице, перед тем как зайти сюда.
- Хм, вы уверены?
- Почти.
- Что значит, почти?
- Ну, он был одет как простой моряк, и я сразу не узнала его, а теперь вы мне напомнили про похищение, и я почти уверена, что это был он!
Фон Гершов на секунду задумался, затем задал ещё несколько вопросов, после чего стремительно вышел из комнаты, оставив девочку одну. Не то чтобы он безоговорочно поверил в этот её рассказ, но в жизни случается всякое, и нужно было проверить. Плохо, что среди его солдат не было тех кто мог бы опознать Юленшерну, хотя…
- Раубе!
- Да, мой генерал! – вытянулся перед ним капрал, предано поедая его глазами.
- Ты ведь был с нами в Риге?
- Да, господин барон. Я еще отличился тогда при захвате воротной башни, и наш добрый кайзер наградил меня.
- Отлично! А ты помнишь того шведского графа, которого потом долго держали в Рижском замке?
- Это на невесте которого женилась Ваша Милость? – радостно выпалил капрал, но увидев, как переменилось лицо командира, сообразил, что ляпнул глупость и четко отрапортовал: - Никак нет, не помню!
- Гхм, - прочистил горло фон Гершов, - это славно, что у тебя такая хорошая память. Так вот, Михель, возьми пару солдат свободных от караула, да пройдите по окрестным улицам, и хорошенько приглядывайтесь ко всем бродягам, морякам и прочим. Может статься, что встретите кого знакомого. Тогда вы знаете что делать!
- Яволь мой генерал! – вытянулся Раубе, а затем оскалил в улыбке все уцелевшие зубы и радостно выпалил: - Я вспомнил, о ком толкует Ваша Милость! Этот тот негодяй, которого наш добрый кайзер заставил обвенчаться с ведьмой!
- Да отправляйся же, наконец! – зарычал взбешенный померанец.
Увы, бравому капралу с солдатами не удалось обнаружить возле дома никого подозрительного. Однако Кароль забеспокоился. Одну оплошность он уже совершил и вовсе не желал усугублять ситуацию. Конечно, вероятность того, что девочка просто ошиблась или, хуже того, выдумала всю эту историю, была достаточно велика, но все же пренебрегать им не следовало. К тому же у шведского графа был зуб не только на Иоганна Альбрехта, но и на самого фон Гершова. Чертов Раубе походя разворошил старую рану в сердце померанца.
Фон Гершов не просто любил жену – он боготворил её. Для младшего сына мелкого дворянина, каким он был до поступления на службу к герцогу-страннику, такая девушка как Регина Аделаида фон Буксгевден, была все равно, что звезда на ночном небосклоне. Видеть можно, но нечего и мечтать о том, чтобы коснуться её! Впервые увидев юную графиню на лесной дороге неподалеку от Риги, молодой человек понял что пропал. Ни у одной женщины, которую он мог видеть до сих пор, не было таких лучистых глаз, такой милой улыбки, и такой легкой походки. Но помня о судьбе брата, он старался ни словом, ни взглядом не выдавать своих чувств. Иоганн сам обо всем догадался и устроил одну из тех своих шуточек, благодаря которым почтенные матроны до сих пор пугают им своих дочерей.
Он дал согласие на свадьбу Регины Аделаиды с Карлом Юханом, но у алтаря подменил невесту и швед женился на вдове Краузе – местной женщине, которую подозревали в колдовстве. Кароль же в то же самое время вел под венец свою возлюбленную и благословлял день и час, когда поступил на службу к своему господину. Сказать по правде, выбор у графини Буксгевден был совсем невелик. С одной стороны у неё была возможность убедиться, что Юленшерна – редкостный мерзавец, а с другой, сам факт нахождения при Мекленбургском дьяволе в течение нескольких дней, напрочь уничтожал её репутацию. Будучи девушкой неглупой и рассудительной, она взвесила все эти обстоятельства и сказала: - «Да», после чего пастор немедля их обвенчал. Она была верной женой, и Каролю не в чем было её упрекнуть, а что касается любви – той, что горела у него в сердце, хватило бы и на пятерых. Но что если проклятый швед решил отомстить не только русскому царю, но и его приближенному?
Встревоженный померанец тут же распорядился усилить караулы у резиденции герцогини, а сам отправился к жене.
- Что-нибудь случилось? – удивилась столь раннему визиту супруга.
- К счастью, пока нет.
- Вы говорите загадками.
- Я пока не могу сказать вам, сударыня, ничего определенного. Однако молю вас сохранять предельную осторожность. Кроме того, я распоряжусь поставить перед этим домом стражу.
- Нам грозит опасность?
- К сожалению, этого нельзя исключать.
- И что же, мне теперь постоянно сидеть в четырех стенах?
- Вовсе нет, но я прошу вас соблюдать осторожность.
Баронесса удивленно посмотрела на мужа, но спорить не стала, и лишь в глазах её мелькнул огонек упрямства.
- Как прикажете, сударь!
- Регина, - начал было он и попытался взять жену за руку, - поймите, это необходимо…
- Я поняла вас, барон, - ровным голосом отозвалась та и спрятала руки за спиной. – Вы можете рассчитывать на мое благоразумие и послушание.
- Зачем вы так? – с мукой в голосе спросил Кароль, но вопрос повис в воздухе.
Нужно было возвращаться, и фон Гершов отвесив жене поклон, двинулся к выходу. И все же что-то было не так, хотя и непонятно, что именно. Возможно, следовало опросить прислугу, но все служанки Регины Аделаиды были родом из Риги, а потому преданы своей хозяйке. Но тут он вспомнил, рассказ Клары Марии и остановился перед выходом.
- Господин барон что-то забыл? – подозрительно спросила провожавшая его Кайса – пожилая латгалка, когда-то нянчившая свою госпожу.
- Нет, - как бы рассеяно ответил он, затем, сделал вид будто что-то вспомнил и внезапно спросил: - Скажи, а этот… моряк, давно приходил?
- Вчера, господин барон, – скривилась служанка, которой не слишком нравились эти непонятные визиты. - Я сама вынесла ему письмо госпожи.
- Письмо?
- Да, письмо. И прошу меня простить, но вам следовало бы лучше подбирать своих посыльных!
- Моих посыльных?
- А разве не Ваша Милость прислала этого француза?
- Француза? Ах, да, конечно. Ты всё правильно сделала, Кайса.

Отредактировано Старший матрос (16-04-2019 08:25:56)