«Теперь я точно похож на обожравшегося вурдалака», - выпрямляясь и делая шаг в сторону от падающего на меня мёртвого хунхуза, подумал я.
В этот момент в моей голове раздался возглас:
- Ааа!!! – и будто на секунду выключился свет в глазах.
- Так… Тимоха вырубился, - я стёр ладонью кровь с лица.
Самого меня также ощутимо потряхивало. Всё-таки в последний раз вот так лицом к лицу и на ножах в той жизни сходился во второй Чеченской кампании, почти двадцать с лишним лет назад. «Или сто с лишним лет вперёд, - нервно хохотнул про себя я. – Всё. Собрались! Работаем!»
Осматривая убитого китайца или маньчжура, судя по имеющейся косе, я обратил внимание, что одет он был в отличие от первой пары зарезанных бандитов в целый и относительно чистый халат, хорошие штаны и сапоги. Лоб его был выбрит, а волосы сзади были заплетены в длинную косу. Холодное оружие у этого хунхуза также было на высоте. В руке он продолжал сжимать хороший клинок. Разжав пальцы у мертвого маньчжура, я вынул из его ещё теплой ладони саблю и, примерившись к удобному эфесу, взмахнул клинком перед собой крест на крест. Сабля рассекла со свистом воздух, а тело будто бы запросило дальнейших движений.
«Значит, Тимоха хорошо работает с шашкой, - рассматривая более внимательно саблю, думал я. – У меня таких навыков и отработанных движений по фехтованию саблей не было. А сабля всё же более похожа на китайский меч «Люйе Дао», хотя могу и ошибаться, в китайском холодном оружие я разбираюсь плохо. Но клинок хорош: отличная балансировка, хорошая сталь и заточка. Кстати, где-то и винтовка должна быть».
Зайдя за дерево, из-за которого выскочил китаец, обнаружил там аккуратно прислонённый к стволу винтовку. Взяв её,  с удивлением обнаружил, что держу в руках восьмизарядную винтовку Маузера 71/84. Передёрнув затвор несколько раз, вынул из винтовки три патрона. Вернулся к мёртвому китайцу, обыскал его, но патронов больше не нашёл.
«Они что без патронов в набег ходят?!» – Рассматривая на просвет чистоту ствола, думал я. Но потом вспомнил, что в это время покупка оружия и боеприпасов обходилась хунхузам столь недешево, что винтовочные патроны иностранного производства, к примеру, именовались на бандитском жаргоне даянами («серебряными долларами»). А уж к Маузеру 71/84 цены на патроны должны были быть вообще запредельными. Такие винтовки в Европе только три-четыре года назад появились. И путь такой магазинной винтовки из Германии в Маньчжурию должен был быть очень дорогим.
«Жаль… - подумал я. – Винтовка замечательная, но к ней только три патрона, а от Берданок к ней патроны не походят. Не тот калибр: у Маузера – 11 мм, а у Берданки – 10,75 мм. Ладно, потом её заберу, а то жаба задушит, всё-таки одна из первых магазинных винтовок в мире. Раритет!»
Поставив винтовку назад к дереву, я снял с китайца ножны от меча, надел их на себя и как-то молодцевато вложил в них клинок. Потом взяв в правую руку кинжал, ещё раз внимательно оглядев место последней схватки, отправился за последними двумя китайцами, которых определил, как свой ходячий боекомплект.
Их я нашел на том месте у ручья, где делал перевязку. Они стояли у камня, на котором я сидел, и что-то внимательно рассматривали на земле, при этом один из них держал в руках свою винтовку и мой карабин, который я спрятал за камнями.
«Лучшего случая не будет!» - подумал я, и  прыжком из кустов, пролетев по воздуху метра три, оказался между хунхузами, держа в правой руке китайский меч, в левой руке кинжал, крутанулся на 180 градусов, нанося удары обеими руками, и два бандита опрокинулись, орошая землю из разрубленных шей. Причем тому, кого ударил мечом, голову я отрубил почти полностью, и она держалась на остатках, не перерубленных сухожилий и кожи.
Я упал на колени, воткнув оружие в землю, и меня стало неудержимо рвать всем тем, что успел съесть с утра Тимоха, а потом желчью. Такое у меня было только после первой рукопашной схватки на ножах в Афганистане. Мы тогда зачищали какой-то кишлак в долине Панджера. Командир группы дал мне команду занять позицию на крыше одинокой хижины, стоящей на склоне горы, с которой весь кишлак был как на ладони.
Я короткими перебежками стал приближаться к этому строению, когда на меня из-за дувала сверху свалился «дух» -  крепкий, загорелый до черноты мужчина лет сорока. Упав от неожиданного удара на землю и выронив СВД, я откатился в сторону, выхватывая из ножен нож разведчика.
Афганец также уронил автомат, и дотянуться до него уже не успевал. Поэтому он также выхватил большой прямой тесак из-за голенища сапога,  и мы с ним встали друг против друга на тропинке перед дувалом. Два или три раза наши клинки сталкивались при попытке нанести друг другу резаные раны. Потом «дух» попытался меня достать прямым ударом в живот, а я, сделав подшаг в сторону, пропуская его руку, развернулся на 180 градусов, нанося рубящий удар в область шеи. Мой острый как бритва нож практически перерубил горло моджахеду.
Увидев на земле тело афганца с фонтаном крови из шеи и дёргающимися в последних конвульсиях  руками и ногами, я тогда также упал на колени и мой завтрак, и вчерашний ужин в один миг оказались в горячей пыли. Я даже не заметил, как ко мне подбежали двое страхующих меня ребят из группы, которые не могли стрелять, чтобы раньше времени не обнаружить нашу группу, и потащили ближе к глинобитной стене, ограждающей дом, чтобы не попасть под возможный огонь «душманов». А ведь на тот момент у меня уже было личное кладбище уничтоженных снайперским огнём «духов» и две боевые медали.
Когда в организме закончилось всё, что могло выйти  рвотой, я встал с колен, вытер губы тыльной стороной ладони и принялся за грязную работу войны. Обшарив убитых китайцев, я отобрал для себя девять патронов для берданки, подсумок для патронов, хороший ремень, к которому прикрепил подсумок и кинжал. Потом прополоскав рот и попив из ручья, взял свой карабин, к которому уже привык, вложил в ножны меч и пошёл к выходу из оврага.

Отредактировано Курсант (04-03-2019 19:38:04)