ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 16 (29 мая) 1917 года.
Дорогой Майкл!
События последнего времени заставляют меня еще раз обратить твое внимание на необходимость сохранения единства среди союзников по Антанте. В то время, как Германия готовится нанести серьезнейший удар на нашем Западном фронте, мы оказались в ситуации, когда с каждым днем растет вероятность потери нашего главного военного и промышленного союзника в Европе.
С каждым днем увеличивается шанс на то, что Франция, при тех или иных обстоятельствах выйдет из войны. Чем это обернется для наших стран не мне тебе напоминать. Думаю, ты ясно осознаешь, что после высвобождения немецких войск на Западном фронте вследствие возможного выхода Франции из войны, основные силы германской армии будут переброшены на Восток. Не стану тебе указывать на все последствия для русской армии, в случае полномасштабного наступления немцев. Совершенно очевидно, что последствия эти станут в целом катастрофическими для России.
Только сохранение Франции в составе Антанты, только восстановление порядка во французской армии и во всем государстве, могут дать нам возможность продолжать боевые действия, рассчитывая на скорейшее вступление в войну США и на всемерную военную, финансовую и промышленную помощь из-за океана. Такое положение дел мне представлялось совершенно очевидным и мне казалось, что ты сам прекрасно отдаешь себе в этом отчет. Однако же, последние известия о признании твоим правительством самозваного «Верховного Военного Комитета», в качестве официального французского правительства, породили у меня чувство глубочайшей тревоги.
Майкл! Ты не можешь не осознавать, что данное решение вредит нашему общему делу и подрывает и без того слабое единство во Франции. Мне известна позиция России в отношении отказа от восстановления дипломатических отношений с правительством Бриана. Однако считаю необходимым напомнить тебе, что именно Национальное Собрание, в условиях ареста социалистическими мятежниками в Париже президента Пуанкаре и премьер-министра Рибо, является единственным законным органом власти во Франции, полномочия которого подтверждены в результате выборов. Претензии же генерала Петена и его окружения на власть не только ничем не обоснованы, но и являются фактическим военным мятежом против законной власти, не говоря уж о том, что такие действия ведут к фактическому распаду французского государства и открывают Центральным Державам путь к окончательной победе в Великой войне.
Уверен, что ты согласишься со мной в том, что мы должны приложить совместные усилия для преодоления кризиса во Франции, для чего, как мне представляется, необходимо убедить генерала Петена признать верховенство Национального Собрания и подчинить свои войска единому командному центру. Причем, в сложившихся условиях хаоса и взаимного недоверия среди французских элит, эффективным представляется создание единого союзного командования, в которое, помимо представителей Парламента и «Верховного Военного Командования» Франции, вошли бы на полноправной основе военные из Великобритании и России.
Стороны должны оставить расхождения до лучших послевоенных времен и приложить все усилия на восстановление силы Франции и на нашу общую победу в этой войне.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 29 мая 1917 года.

*       *       *

ПОСЛАНИЕ КОРОЛЮ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ. 16 (29 мая) 1917 года.
Дорогой Джорджи!
Благодарю тебя за твое письмо. Действительно, события во Франции и вокруг нее не могут не беспокоить ни одного здравомыслящего человека.
Что касается позиции России, то она тебе известна – ни при каком условии мы не можем согласиться на официальное признание правительства во главе с военным преступником, отдавшим приказ об атаке на части Русского Экспедиционного корпуса, находившегося во Франции по приглашению официального Парижа и много месяцев воевавшего плечом к плечу вместе с доблестными британскими и французскими войсками. Тем более мы никогда не забудем, кто отдал приказ на подрывную деятельность против моей страны, на заговор и свержение законной власти в России и на свержение законного Императора Всероссийского. И когда ты упрекаешь меня в том, что мы признали самозваное правительство генерала Петена, не забывай будь добр и о том, что именно твои министры, твои дипломаты, твои агенты и твои подданные, наряду со своими французскими коллегами, сделали все, чтобы обратить мою Империю в хаос и беззаконие. Если твое правительство, в том числе и благодаря твоему благотворному влиянию, воздерживается от дальнейших активных действий против моей страны после того случая с арестом генерального консула Великобритании в Москве за организацию и участие в Кирилловском мятеже 19 марта в Петрограде, то этого нельзя сказать об официальном Париже, который не только продолжил курс на конфронтацию и объявление невыполнимых ультиматумов России, но и предательски нанес удар в спину, применив военную силу в отношении моих верных подданных. Такое не забывается и не прощается.
Исходя из этого невозможно представить признание Москвой правительства под руководством господина Бриана. Более того, поскольку Национальное Собрание Франции на своем специальном заседании поддержало действия против России и русской армии, мы считаем себя свободными от признания этого представительского органа. Дипломатические отношения между Россией и Францией Национального Собрания разорваны. Таким образом, не может быть и речи о том, чтобы мы согласились рассматривать правительство, избранное этим Парламентом, в качестве единственного законного и официального правительства Франции.
Что же касается тезиса о том, что Москва признала правительство фактических мятежников, то после факта признания Парижем мятежников законной властью в России во время Февральских событий и во время Кирилловского мятежа, мы можем смело сказать – не мы начали эту игру и не мы открыли этот Ящик Пандоры вмешательства во внутренние дела союзника, оправдывая этот прискорбный факт благими целями.
Что до единства и восстановления силы Франции, то генерал Петен популярен в войсках, пользуется заслуженны авторитетом в стране и готов провести требуемое обновление государственного и политического устройства Франции, что позволит не только восстановить порядок, но и, вернув боеспособность французской армии, обеспечить державам Антанты возможность полной и безоговорочной победы. И в этом деле Россия и Русский Экспедиционный корпус готовы ему оказать всяческую поддержку во имя нашей общей виктории.
Уверен, что решительное признание официальным Лондоном генерала Петена, переломит ситуацию и заставит Парламент Франции сесть за стол переговоров с Верховным Военным Командованием.
Прими и проч.
Твой кузен, Майкл.
Марфино. 16 (29 мая) 1917 года.

МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 17 (30) мая 1917 года.
- Раз, два, три, четыре…
Камень, булькнув в последний раз, скрылся в глубине пруда.
- Папа, а теперь ты. Ну, пожалуйста! Я тебя научу!
Усмехнувшись, я поднял подвернувшийся камень с земли и нарочито неудачно отправил камешек в пруд.
Бульк!
- Эх…
Деланно кряхчу, а Георгий радостно прыгает вокруг меня.
- Давай научу! Давай научу! Меня в лагере мальчишки научили! Давай покажу, как надо!
- Ну, давай, учи.
Последующие четверть часа мы занимаемся «обучением», сын бегает по берегу и собирает для меня «снаряды», рассказывает, как их нужно запускать, по каким критериям отбирать и прочую науку, связанную с таким сложным вопросом, как добиться наибольшего числа скользящих всплесков одним камнем за один раз.
Я старательно «учусь», задаю вопросы, пробую, радуюсь, когда получается, огорчаюсь, когда выходит плохо, а у самого в голове то и дело крутятся строчки депеш, писем, официальной переписки и секретных докладов. Эти дни были очень горячими на дипломатическом фронте, и мы пытались выторговать себе наилучшие условия в игре вокруг Франции с тем, чтобы и не обрушить Западный фронт, вынуждая немцев держать там побольше дивизий, но, вместе с тем и не допустить полного восстановления Франции и ее влияния. Не стоило забывать о том, что с нами говорят и готовы нам в чем-то идти на уступки только до того момента, пока не перестанут в нас остро нуждаться. А это, так или иначе, рано или поздно произойдет.
Поэтому и приходилось «ковать железо» пока было горячо, интригуя, торгуясь, завышая требования, создавая задел для будущих уступок. Британцам мы были сейчас очень нужны, поскольку генерал Петен с каждым днем обретал все большую силу и влияние, а анонсированный «парадный марш на Париж» в исполнении войск и союзников Верховного Военного Комитета, если он состоится без участия английских войск, может породить неприятные последствия, включая такие, как официальная реставрация монархии без их участия.
Нет, насколько мне известно, в Лондоне принципиально не против Второй Реставрации, по примеру той, Первой, когда британские и русские войска при поддержке союзников, разбили Наполеона Бонапарта и на трон был возведен Людовик XVIII. Но парадокс в том, что, во-первых, в войне на стороне Антанты участвовал именно «официальный Париж» Парламента, находящийся теперь в Руане, во-вторых, возможный фактический распад государства на несколько враждующих частей однозначно выводил Францию из войны и обрушивал Западный фронт, в-третьих, все лояльные Республике силы сейчас формировались именно вокруг Парламента и фактически находились в зоне ответственности британских войск, в-четвертых, влияние и вес Петена усиливались с каждым днем и поддержка прибывающего в Орлеан контингента Русского Экспедиционного корпуса значительно усиливала его позиции. В общем, признать Петена и кинуть при этом Парламент они не могли, мириться с распадом Франции не хотели, участвовать в войне в Европе без французской армии было невозможно, ну, и так далее. А тут еще Коммуна в Париже с ее выходками.
К тому же, сами войска, находящиеся на непосредственно в окопах, стремительно теряли боеспособность и снимались с фронта целыми батальонами. И, как представлялось, удержать фронт от окончательного падения, могло только восстановление единого авторитетного командования всей французской армией. Поэтому так активничала британская дипломатия, потому к этому делу подключилась «артиллерия главного калибра» в лице моего царственного собрата Георга V, потому сейчас в Орлеане офицеры британской разведки пытаются убедить Петена и возможного нового монарха Жана Орлеанского герцога де Гиза в том, что эти коварные русские хотят воспользоваться ситуацией и возвести на престол своего генерала принца Луи Наполеона Бонапарта, отодвинув Бурбонов от французского трона и, фактически, узурпировав власть.
Не желал оставаться в стороне и еще один мой царственны собрат король Италии Виктор Эммануил III, неровно дышащий в возможной перспективе воспользоваться ситуацией и каким-то образом вернуть во владения Савойского Дома собственно сам Савой с Ниццей, а там, глядишь, и Корсика может стать объектом притязаний Италии к какой-нибудь Окситанской Социалистической Республике, с ними-то у Рима нет военного союза, верно? Вот и разрывался Витек между страхом, что Германия раздавит Францию и совместно с австрияками возьмется за Италию, и между страстным желанием получить свои «исконно итальянские земли обратно». Опять же, Албания, которую в Риме считали законной территорией Итальянского Королевства. Да и прочие хотелки…
Да еще все более явным становился конфликт между Берлином и Веной, поскольку Германия крайне нервно реагировала на любые попытки сепаратного мира со стороны главного союзника, а активизация австро-венгерских эмиссаров в этом направлении не была видна только слепому. Было совершенно очевидно, что Австро-Венгрия в нынешнем виде держится из последних сил и потому в Вене решительно возражали против начала наступления германских войск на Париж, логично полагая, что сразу же после этого в войну вступят США, и положение, без того нерадостное, станет для Вены совершенно отчаянным.
В общем, все хотели все, но фактически никто ничего не мог. Все замерло в шатком равновесии.
- Молодец! Девять раз! Молодец, папа!
- Спасибо, сынок. Ты способный учитель!
Мальчик счастливо заулыбался, отчаянно гордясь собой. Ах, малыш, если бы в жизни все проблемы можно было решать, просто бросив камешек в воду…

Перебьется   

Отредактировано Shorcan (01-07-2019 18:44:44)