На заводе появление Будищева в парадной форме не осталось незамеченным. Только что начался обеденный перерыв, затих шум станков, стук инструмента, и мастеровые группами и поодиночке покидали рабочие места. Те, кто жили неподалеку, спешили домой, чтобы пообедать. Другим узелки с немудрящей снедью принесли дети. Третьи доставали харч из котомок и устраивались, где придется.
Степаныч с самого утра чувствовавший себя не в своей тарелке, едва прозвучал гудок, поспешно оставил свой пост и почти рысью направился на выход.
- Что это с ним? – недоуменно спросил один из подручных – молодой парень с чудным именем Афиноген.
- Да какой-то постоялец у него объявился, - угрюмо пояснил рябой слесарь Прошка. – Вот и торопится, старый хрыч!
- А зачем?
- Затем, что дочка без присмотра осталась.
- Зря ты так, - насупился сообразивший, наконец, в чём дело парень. – Стеша – девушка хорошая!
- Все бабы – шкуры! – зло мотнул головой слесарь и сплюнул.
Несмотря на несогласие, никто не стал ему возражать. Во-первых, у Прохора был взрывной характер и тяжелая рука. А во-вторых, все знали про его горе. Несколько лет назад от него ушла жена и с тех пор характер некогда спокойного и обстоятельного мужика совершенно переменился. Он стал крепко выпивать, буянить, драться с соседями и грубить мастерам на фабрике. Последнее приводило к тому, что его постоянно штрафовали, и получать за работу оставались самые пустяки, что тоже не улучшало характер несчастного слесаря. Всё шло к тому, что Прохора выгонят, но пока что, спасало мастерство, которое, как известно, не пропьешь.
Филиппов, не слушая пересудов за спиной, молча шагал вместе с другими рабочими к фабричным воротам, как вдруг людской поток притормозил.
- Кто это? – раздался совсем рядом удивленный возглас.
Подняв глаза, Аким Степанович увидел стоящего у ворот рослого унтера, увешанного крестами, в котором не без удивления признал своего постояльца.
- Ишь ты! – только и смог выговорить машинист.
Всё утро он корил себя последними словами за то, что пустил незнакомого человека в дом. Правда, вышло это само собой. Не оставлять же его было на улице, тем более, что сам взялся проводить? А потом Дмитрий достал водку и Степаныч понемногу утратил контроль за ситуацией. Надо сказать, что выпить он любил, но обычно жался. Всё-таки дочка уже почти на выданье, надо приданное копить. Он и за угол заломил целых пять рублей в надежде, что непонятный ему человек пойдет на попятный. А тот, сукин сын, возьми и согласись! С другой стороны – деньги-то не лишние. К тому же, если этот самый Будищев и впрямь служил писарем, да еще и кавалер…
Как всякий родитель, Филиппов желал своей дочери счастья, хотя и понимал его сугубо по-своему. Иными словами, он хотел удачно выдать её замуж за порядочного, а главное – небедного человека. Хорошо бы за сына мастера, но тот учится в гимназии и его отец, пожалуй, на дочке машиниста жениться ему не разрешит. Можно за Архипа – приказчика в лавке, но тот, чего доброго, будет чваниться перед тестем и через губу разговаривать…
- Здорово. Дядя, - с усмешкой поприветствовал хозяина квартиры унтер.
- И тебе не хворать, - отвечал Степаныч. – Я гляжу, одежу-то прикупил?
- Нравится?
- Подходяще. Ты говорил, что тебе завтрева на работу?
- Да вот, вызвали. Только успел покупки Стеше отдать, да пообедать. Ты, кстати, поторапливайся, а то остынет.
- Вот спасибо! Ты всегда такой заботливый?
- Нет, только к родне. Дядюшка.
Неизвестно сколько бы они ещё препирались, но тут от заводской конторы отъехал хозяйский экипаж и идущим через ворота рабочим, пришлось посторониться, чтобы его попустить. Но пролётка неожиданно остановилась перед проходной и сидящий на пассажирском месте Барановский крикнул:
- Будищев, давай сюда!
Дмитрий подмигнул на прощание Филиппову и запрыгнул в коляску. Причем, сел не на облучок к кучеру, а плюхнулся рядом с Владимиром Степановичем, как будто и сам был барином. Возничий легонько тронул вожжи, и застоявшийся рысак, весело цокая копытами, стремительно рванул вперед.
- Кто это? – подозрительно глядя на машиниста, спросил сосед Ерофей.
- Племяш из деревни приехал. Двоюродный.
- А чего это он с господами?
- Ну, так, большого ума человек! – снисходительно пояснил непонятливому Степаныч и, засунув руки в карманы, с независимым видом пошагал домой.
Тем временем Барановский, критически осмотрев наряд своего подопечного, спросил:
- А разве сейчас по форме шинель не полагается?
- Полагается, - пожал плечами Будищев.
- И где же она?
- Самому интересно. Доведется вернуться в деревню – спрошу с пристрастием.
- Ладно, это пустяки. Не замерзнете же?
- Нет. С утра, как дурак, в полушубке поперся, думал, сопрею!
- Да уж. Днем солнышко уже хорошо пригревает. Кстати, отчего вы не спросили, куда мы едем?
- Сами расскажете. В крайнем случае, как приедем – увидим.
- Все-таки, вы весьма занятный человек.
- Есть немного.
- Ну, ладно. Расскажу, отчего бы не рассказать. В общем, дело с вашей комиссией можно полагать решенным. Вчера мой кузен имел разговор с одним чиновником из Главного Медицинского управления. В ближайшее время вы пройдете между Сциллой и Харибдой наших эскулапов, и вас комиссуют. С полицией, я полагаю, тоже проблем не возникнет, и вид вы получите. Главное, чтобы вы и здесь не устраивали побоищ, как дома.
- Да не устраивал я никаких побоищ! – усмехнулся Дмитрий. – По-хорошему мне Фогель ещё благодарен должен быть.
- Полицмейстер?!
- Ну да. Селяне наши во главе с отцом Питиримом собирались местного учителя немножечко линчевать, а я не дал случиться беззаконию.
- Очень интересно! А ведь раньше вы всячески уклонялись от рассказа о происшедшем. Кстати, мне в полиции поведали совсем другую историю.
- Понятное дело! Спасенный слинял. Свидетелей не было, а те, что были, против попа не пойдут, не говоря уж о том, что по деревенским понятиям – они в своем праве.
- А правда ли, что оный учитель занимался противоправительственной пропагандой?
- Было дело, занимался. Среди баб деревенских. Да добро бы ещё только среди баб, а то ведь и девок незамужних агитировать пытался.
- Так его за это убить пытались?
- В основном, за это.
- А вы вступились?
- Да у меня как-то накопилось к мужикам нашим. Ну и к батюшке заодно. Я, вообще-то, как раз в город собирался. Ну и пошел к старосте, уведомить, значит. А тут такой гай-гуй-сабантуй! Волокут этого самого Аполинарьевича и кричат, что он, подлец эдакий, Машку – племянницу старосты нашего испортил.
- И вам стало его жаль?
- Немного. Тем более что с Машкой он точно не виноват.
- А вы откуда знаете?
- Владимир Степанович, не задавайте глупых вопросов – не получите уклончивых ответов! Ну, в общем, учителя я у них отбил, паре-тройке особенно усердных в бубен настучал, а вот за отцом Питиримом не уследил. Не привык я, что попы эдак свою паству благословляют. Ну, а дальше вы знаете.
- Но ваш полицмейстер, как вы сказали, Фогель? Так вот, он мне ничего о конфликте со священником не рассказывал.
- Так отцу Питириму этот скандал тоже никуда не упёрся. К тому же Фогель в курсе его махинаций и, при надобности, запросто может организовать ему неприятностей на ровном месте. И поедет наш батюшка каких-нибудь чукчей духовно окормлять.
- А что за махинации, если не секрет?
- Да так… лучше расскажите, что у вас за планы на меня? Я вашу фабрику видел, никакой гальванической или электрической мастерской у вас нет.
- Пока нет. Но это очень перспективное дело, а вы, кажется, недурно разбираетесь в нём?
- Немного.
- Бросьте. Ваша скромность – делает вам честь, но сейчас она неуместна. Сейчас ради эксперимента, делают электрическое освещение на мосту императора Александра II. Вот-вот должны окончить работы. И если дело пойдет, очень многие богатые и знатные люди захотят себе такую новинку.
- Вполне возможно.
- Вот-вот. Другое направление, то, что вы называете – автоматическим оружием. Сейчас, конечно, энтузиазм в военном ведомстве поутих, но кто знает, как оно повернется завтра?
- А что с беспроволочным телеграфом?
- А им вы займетесь сразу же после доставки необходимого оборудования, что случится довольно скоро. Я навел все необходимые справки и, как только будет готов действующий образец, займусь оформлением патентов. Причем не только у нас, но и заграницей.
- Это всё, конечно, интересно, но куда мы сейчас направляемся?
- Всё-таки не выдержали? – засмеялся Барановский. – Сейчас мне надобно заехать на полигон, посмотреть всё ли готово к завтрашним испытаниям. Видите ли, дел по вашей специальности на фабрике, действительно, пока нет. А Пётр Викторович очень не любит когда люди, которым он платит жалованье, сидят без дела. Поэтому, пока что вы будете при мне. Человек вы бывалый, посему, полагаю, ваш совет лишним не будет.

Отредактировано Старший матрос (27-05-2019 09:34:14)