- Так на стол подавать или нет? – певучим голосом, поинтересовалась она. – Остынет же!
- Да, конечно же, подавай, Глафира, - обрадовался возможности закончить неприятный разговор под благовидным предлогом Владимир Степанович. – Господа, прошу к столу.
Его кузен, очевидно, испытывавший те же чувства поспешно согласился и проследовал в столовую. За ним двинулся хозяин квартиры, и только Паулина Антоновна немного задержалась.
- Милочка, я за всеми этими волнениями совсем забыла спросить, не голодна ли ты? – спросила она у о чём-то задумавшейся Стеши. – Если, да, то я сейчас же распоряжусь…
- Что вы, барыня, - смутилась девушка. – Сытая я. Да и домой мне пора уж, а то батюшка заругает, если узнает, куда я бегала.
- Тогда не буду тебя задерживать. Ступай и ни о чём не беспокойся. Я обо всём позабочусь.
- Благодарствую. И простите меня дурочку необразованную, если что не так сказала.
Выпалив это, дочка машиниста поспешно покинула квартиру фабриканта, и лишь оказавшись на улице, перевела дух.
- Так вот ты какая – Глафира, - пробормотала она и взгляд её на мгновение стал острым, будто бритва. – Ну ничего, я тебе когти-то подкорнаю, кошка драная!

В воскресенье весь Петербург стремится покинуть душный и пыльный город, чтобы хоть на краткий миг забыть о многочисленных заботах, и оказаться где-нибудь поближе к природе. Люди состоятельные снимают для этого дачи, где и живут в свое удовольствие. Публика попроще обходится пикниками. Разумеется, и в этом деле есть градация. Одни отправляются за город в наемном экипаже, и, заняв со своими спутниками целую поляну, проводят время весело и непринужденно. Другие же, положив в корзинку нехитрую снедь, сначала путешествуют до окраины на конке, потом идут пешком и, оказавшись в замусоренной предыдущими отдыхающими роще, с трудом находят себе более или менее чистый уголок для скромного отдыха.
Среди многочисленных компаний, выехавших в тот день на природу, совершенно затерялась одна, состоявшая из двух очаровательных барышень и их кавалеров – представительного господина и двух молодых людей.
Прислуги у них с собой не было, но пока юноши пытались развести огонь, дамы быстро расстелили большую скатерть и разложили на ней прихваченные с собой припасы. Для пикника всё было готово, но, похоже, что к их компании должен был присоединиться кто-то ещё.
Удивляюсь я вам, Гедвига Генриховна, - рассыпался в комплиментах молодой человек постарше. – Всё-то у вас в руках спорится. Что платье сшить, что на стол накрыть.
- Что же тут удивительного, Григорий, - улыбнулась в ответ девушка. – Я с детства привыкла помогать матери по хозяйству. Поэтому мне всякое дело привычно.
- Но вы всё делаете с таким изяществом…
- Оставьте, Гриша, - мягко остановила она его. – Мы ведь здесь, кажется, по делу?
- Да-да, конечно, - спохватился тот и воровато оглянулся, не обратил ли ещё кто внимание на то, как он распустил хвост.
Однако Ипполит Сергеевич был занят лошадью, Искра, как обычно, погружена в свои мысли, а Аркаша вообще никого кроме неё не видел, хотя и старался держаться поодаль.
- Что с бедным мальчиком? – поинтересовалась модистка. – В последнее время он сам не свой.
- Влюблен-с, - ухмыльнулся в ответ студент.
- Это вовсе не новость, - покачала головой девушка.
- Вы заметили?
- Тут и слепой бы заметил. Но я так же вижу, что с ним определенно что-то происходит. Вы не знаете – что?
- Взрослеет, - пожал плечами Григорий, отлично знавший, после чего бедолага-гимназист ходил как мешком ушибленный.
- Но где же Максим? – обеспокоенно спросил Крашенинников, распрягший, наконец, пролетку и вернувшийся к компании. – Пора бы ему и появиться с новым знакомым.
- Кстати, а кто этот таинственный «новый знакомый» нашего друга? – спросила Гедвига. – Вы только и делаете в последнее время, что шепчетесь о нём, так что я совершенно заинтригована.
- Не знаю, - с деланным равнодушием ответил Григорий и отвернулся.- Я никогда его не видел.
Услышавшая ответ Искра поморщилась от столь неприкрытого вранья, но вмешиваться не стала и принялась отгонять мух от провизии. Аркаша сделал робкую попытку помочь ей, но наткнувшись на внимательный взгляд, ещё больше стушевался.
- А вот и они! – воскликнул Ипполит Сергеевич, заметив подходивших к ним двух молодых людей.
Хотя Максим был настоящим богатырём, его спутник совершенно не терялся на его фоне. Тоже довольно рослый, но более сухой телосложением, с приятными чертами лица. Впечатление немного портили фатоватые усики, придававшие ему несколько легкомысленный вид, но внимательный и цепкий взгляд, выдавал в нём человека бывалого и решительного.
- Здравствуйте, товарищи! – шумно поприветствовал собравшихся мастеровой. – Вот, привел к вам, как и обещался, своего нового друга. Это – Дмитрий – прошу, как говорится, любить и жаловать!
- Чрезвычайно рад знакомству! – церемонно заявил Крашенинников и протянул руку.
- Взаимно, - хмыкнул Будищев в ответ и крепко пожал её.
Окинув быстрым взглядом поляну, он тут же узнал побледневшую и переменившуюся в лице Гесю, а так же её спутницу, бывшую с модисткой в магазине Линдстрема.
- Слышал о вашем деле, - продолжал Ипполит Сергеевич, после церемонии представления. – К сожалению, я слишком поздно узнал о нём, а то бы немедля вмешался. Помочь человеку, вступившемуся за ребенка, я полагаю священным долгом…
- А вы – прокурор? – бесцеремонно перебил его новый знакомый.
- Нет, я – адвокат, - отозвался Крашенинников, которого трудно было сбить с толку вопросом. – И всегда готов прийти на помощь к невинно пострадавшему.
- Тоже неплохо. Но это не про меня.
- В смысле? – смешался-таки оратор.
- Ну, я к «невинно пострадавшим» точно не отношусь, - охотно пояснил Дмитрий. – Я реально дал мастеру по физии, за что и загремел в участок.
- Но ведь он избил мальчика, не так ли? – пришла на помощь Ипполиту Искра.
- Было дело.
- Я вам так завидую! – вмешался в разговор, молчавший до сих пор, Аркаша. – Вы сделали настоящее дело и даже побывали в тюрьме…
- Дурное дело нехитрое, - хмыкнул в ответ гальванёр.
- Вы, как будто, совсем не гордитесь своим поступком? – изумился гимназист. – Разве выступить против преступного режима – дурное дело?
- Дурное дело – попасть в тюрьму!
- Как это верно сказано, - поддержал Будищева Крашенинников и попытался вернуть разговор в заготовленное русло. – Ну, что же, товарищи, раз уж все в сборе, прошу к столу, точнее, некоторым образом, к скатерти.
Немедля были откупорены бутылка водки для мужчин и марсалы* для дам и наполнены стаканы.
- Ну, что же, давайте за знакомство!
- Ага, за случайное, - вполголоса заметил Дмитрий, но отказываться не стал.
Все, кроме Аркаши, которому на сей раз не наливали, с удовольствием выпили и принялись за закуску. За первым тостом последовал второй, за ним третий. Разговоры во время пикника велись самые крамольные. Искра и Ипполит рассказывали о различных беззакониях и несправедливостях, творившихся на необъятных просторах России. Максиму, хлебнувшему немало лиха за свою жизнь, так же было что рассказать. Гимназист Аркадий им охотно поддакивал. И только обычно разговорчивая Гедвига отмалчивалась и прятала взгляд.
Дмитрий тоже старался меньше говорить и больше слушать, пытаясь понять, куда клонят его новые знакомые. Иногда он бросал удивленный взгляд на модистку, как будто, желая что-то спросить. Но та упорно отворачивалась, делая вид, что они прежде не встречались.
- Вот взять хоть вас, - продолжал разглагольствовать Крашенинников. – Вы – герой войны – георгиевский кавалер, и вообще, человек заслуженный, вступились за беззащитного ученика и тут же годили в кутузку! Каково! Где еще возможен подобный полицейский произвол, я вас спрашиваю?
- Беда, - вздохнул Будищев, в отличие от остальных лишь пригубивший последние три стопки.
- Вот именно! Беда!
- Я говорю, - перебил его гальванёр, - если каждый чуть что будет в рыло бить и самосуд устраивать, то мы правовое государство никогда не построим! Вы же хотите жить в правовом государстве?
Если бы небо разверзлось и на многострадальную землю просыпался каменный дождь, наверное, и тогда собравшиеся были меньше удивлены этими словами.
- Простите, как вы сказали? – даже переспросил немного опьяневший уже Ипполит.