Поскольку вносить исправления в текст утонувший в обсуждениях, очевидно, бессмысленно, выкладываю его снова.
Приведя себя в относительный порядок, он вышел из ванной комнаты и едва не налетел на стойко ожидающую его служанку. Та, ни слова не говоря, сделала ему знак идти за собой и решительно направилась по коридору. С тылу фигура девушки была ничуть не менее примечательна, и наблюдать за тем, как она движется было довольно занимательно. К несчастью, путь их скоро закончился и засмотревшийся на соблазнительно двигавшуюся Глашу Дмитрий оказался в просторной гостиной, где собралась семья изобретателя, во главе со своим патриархом – профессором Степаном Ивановичем Барановским.
- Здравствуйте, молодой человек, - приветливо обратился тот к немного растерявшемуся Будищеву. – Весьма рад знакомству. Мой сын мне о вас рассказывал много лестного.
- Взаимно, - только и смог ответить Дмитрий, отвечая на крепкое рукопожатие.
- Ну-ну, не тушуйтесь, - правильно понял его состояние профессор. – Мы люди простые и не кусаемся! С моим племянником Петром, вы, я так понимаю, знакомы. С невесткой Паулиной Антоновной и её детьми – тоже. Мои младшие сыновья заняты службой и не смогли присутствовать, но с ними вы познакомитесь в другой раз. А теперь нам нужно с вами поговорить. Где бы это…
- Пойдемте ко мне в кабинет, - предложил внимательно прислушивающийся к их разговору Владимир Степанович.
Мужчины извинились перед дамами и вышли. Кабинет инженера-изобретателя Барановского носил на себе отпечаток его мятущейся и беспокойной натуры. С одной стороны, он был совершенно обычен. Посреди большой стол, рядом бюро и секретер. Стен не видно из-за книжных шкафов, причем литература – в основном техническая и на иностранных языках. Но в углу стояла чертежная доска с неоконченным наброском какого-то механизма. На полках, помимо книг, стояли модели пушек, необычного вида паровоз, и непонятная модель более всего напоминающая странную помесь бочонка и сигары.
- Вы знаете, что это такое? – живо спросил профессор, заметив любопытствующий взгляд Будищева.
- Наверное, подводная лодка, - пожал плечами Дмитрий. – Только странная какая-то.
- Великолепно! – Восхитился Степан Иванович. – А как же должна, по-вашему, выглядеть «не странная» подводная лодка?
- Ну, не знаю. Перископа, наверное, не хватает.
- Что, простите?
- Ну, такой трубы, которую можно поднять из подводного положения и осмотреться. Пока на какую-нибудь хрень не налетели.
- А ведь верно! – поразились Барановские, от волнения не обратив внимания на простонародное словечко, вырвавшееся у их гостя.
Все три члена семьи были людьми творческими и на мгновение, забыв обо всем, увлеклись новой идеей. Лист с неоконченным чертежом немедля отправился в корзину, а на появившемся на его месте собрате, тут же возник новый эскиз. Пока пришедшие в возбуждение господа были заняты, отошедший в сторону Будищев продолжил осмотр. В угловом шкафу за стеклом стояла винтовка, немедля привлекшая его внимание. Судя по всему, перезаряжалась она с помощью скобы Генри, как английские винтовки системы Пибоди. Дмитрий хорошо знал эту систему, поскольку именно с таким оружием воевал на Балканах, захватив его в качестве трофея. Но все же, несмотря на сходство, были и довольно существенные отличия.
- Вы, как я погляжу, не только митральезы и пушки конструируете?
- Пустое, - отмахнулся Владимир Степанович. – Подавал этот образец для участия в конкурсе, но, несмотря ни на что, приняли все равно Бердана с усовершенствованиями Горлова и Гуниуса.
- Бывает, - хмыкнул унтер и, подойдя к чертежной доске, с любопытством уставился на эскиз. – Кстати, а что за двигатель у вашего «Наутилуса»?
- Пневматический.
- Какой?!
- Пневматический, - повторили ему и принялись, перебивая друг друга, объяснять принцип действия и достоинства пневматических механизмов.
- Фигня! – вынес свой безапелляционный вердикт Будищев. – Для подводного хода нужен электрический, а для надводного…
- Что?! – взвились Барановские, бывшие все как один энтузиастами пневматики.
Подобной ереси они, разумеется, снести не смогли и тут же начали объяснять нахальному молодому человеку всю глубину и фатальность его заблуждений. От неотвратимого наказания в виде взрыва мозга Дмитрия спасло только появление Паулины Антоновны.
- Господа, не угодно ли вам сделать перерыв и отобедать? – спросила она, заглянув в кабинет.
Владимир Степанович, уловив в голосе жены знакомые стальные нотки, тут же пошел на попятный.
- Действительно, пойдёмте – поедим, а после вернемся к обсуждению нашего проекта.
- С удовольствием! – отозвался Пётр Викторович.

За большим овальным столом Будищеву отвели почетное место между Степаном Ивановичем и его сыном – Владимиром. Остальные, включая детей, группировались вокруг них. Паулина Антоновна, как радушная хозяйка, потчевала собравшихся изделиями своей кухни, в том смысле, что она нахваливала, а Глаша разносила блюда, приготовленные кухаркой. Последняя, впрочем, свое дело знала, и обед вышел на славу.
Все это время Дмитрий держался непринужденно, ел что давали, не забывая нахваливать, выслушивал тосты в честь спасителя хозяина дома с похвальной скромностью. От горячительных напитков не отказывался, но и не напрашивался. Некоторое затруднение вызвал выбор столовых приборов, но он справился. Во всяком случае, вилкой в щи и ложкой в рыбу не тыкал. Вообще, было видно, что ножом и вилкой молодой человек пользоваться умеет, хотя и не имел в последнее время практики.
Разговор за обедом шел о литературе, театре, а также прошедшей войне, но памятуя о сидевших рядом с ними детях, взрослые  старались не затрагивать совсем уж серьезных тем. Правда, как только речь зашла о войне, Володя встрепенулся, и со всем своим гимназическим пылом принялся расспрашивать о сражениях, в коих довелось участвовать Будищеву. Мать даже хотела сделать ему замечание, но Дмитрий, нимало не смущаясь, рассказал пару забавных случаев приключившихся с ним на Балканах, заставив всех собравшихся смеяться.
Вообще, в его изложении прошедшая война была делом исключительно веселым и нисколько не опасным. И лишь иногда выражение лица его неуловимо изменялось, глаза становились строгими и безжалостными, как будто он в кого-то целился. Но проходило несколько секунд, и отставной унтер снова принимался шутить. Отчего Володенька с Машенькой хохотали во все горло, взрослые сдержано посмеивались, а Глаша, подававшая им перемены блюд с такой грацией, как будто прислуживала при дворе, хихикала, прикрыв рот кружевным платком.
- Ну, хватит! – решительно прекратила балаган Паулина Антоновна и обратилась к сыну: – За то, что ты не давал нашему гостю ни минуты покоя, тебе – друг мой, придется отплатить ему той же любезностью. Изволь принести мандолину и что-нибудь сыграть.
- Хорошо, матушка, - с глубоким вздохом отвечал гимназист и поплелся в детскую за инструментом.
- Глашенька, чай с десертом подашь нам в гостиную! – приказала хозяйка горничной и все дружно устремились на выход.
На десерт у Барановских были самые настоящие эклеры, а свежезаваренный кяхтинский чай на вкус оказался просто восхитительным. Все это было под аккомпанемент мандолины, причем Будищев внимал игре мальчика с таким восхищением, будто перед ним играл сам Паганини. Володя даже несколько раз сбился с такта, но Дмитрий продолжал слушать со всем вниманием и даже похлопал совсем смутившемуся музыканту.
- Браво! Я думаю, молодой человек вполне заслужил пару пирожных.
Возражений не последовало, и мальчик, отложив свой инструмент, немедля напихал себе полный рот сладостей.
- А вы умеете играть? – неожиданно спросила Машенька, уже покончившая со своей долей.
- А как же, - невозмутимо тот отвечал ей и взялся за инструмент, сразу обратив на себя ещё большее внимание собравшихся.
- Просим-просим, - не без удивления в голосе отозвался Владимир Степанович и даже подвинул свое кресло поближе.
- Шаги по кладбищу! – Объявил название своего произведения самопровозглашенный музыкант.
И пока присутствующие переварили столь странное для пьесы наименование, он начал размеренно стукать по деке пальцем, изображая неторопливую походку. Общее недоумение на лицах Барановских послужило наградой исполнителю, но вдруг, он, резко захватив ногтями двух пальцев струну, довольно верно изобразил скрип отдираемой доски. И тут же  исполнитель застучал по деке быстрее, как будто только что вальяжно шедший человек бросился наутёк. Ошарашенные зрители какое-то время молчали, а потом разразились просто гомерическим хохотом. Причем, на этот раз смеялась даже обычно невозмутимая горничная.
- Это невероятно! – вытирая выступившие от смеха слезы, проговорил Владимир Степанович. – Может, вы ещё и поете?
- У меня ужасный голос, - попробовал было отказаться Дмитрий, но его не послушали и дружно попросили исполнить что-нибудь ещё.
Делать было нечего, но молодой человек не собирался сдаваться. Петь и играть на музыкальных инструментах он действительно не умел и вообще не имел слуха. Однако в своей прошлой жизни он видел и слышал немало концертных номеров, где умение петь было совсем не главным. Перевернув мандолину, он принялся отстукивать себе ритм и запел неожиданно гнусавым голосом:
- Приходи ко мне Глафира, сядем вместе – посидим, приноси кусочек сыра, мы вдвоем его съедим!
Зрители некогда прежде не слышавшие дуэт «Иваси», до появления которого было ещё более ста лет, приняли новый номер весьма благожелательно. Разве что у Глаши улыбка начала медленно сползать с лица, уступая место сначала растерянности, а затем возмущению.
- Буду ждать желанной встречи, я у двери начеку. Приходи ко мне под вечер, посидим – попьем чайку!
- Вот, паразит! – охнула красная от возмущения горничная.
Тут Дмитрий от гнусавого дисканта перешел к не менее противному басу:
- Лучше быть сытым, чем голодным, лучше жить в мире, чем в злобе! Лучше быть нужным, чем свободным, это я знаю по себе!
Дальнейший текст Будищев не запомнил, да и надобности в этом не было. Пошедшая пятнами горничная выбежала из гостиной вон, сопровождаемая взрывами хохота.

Уважаемые читатели и коллеги. Прошу прощения, но график работы у меня сбился. Отпуск. С одной стороны времени больше, с другой - дел еще больше:)))
Что касается ГГ и его поведения. А он реально - невоспитанный тип. Хотя по меркам того времени мы все не воспитанные:))) Но с лестницы его не спустят, поскольку Барановские - как раз воспитанные. И он одного из них совсем не давно, рискуя жизнью, спас.
Да, Владимир Степанович приехал лично поблагодарить и познакомиться со спасителем своего сына. А так он живет на Миллионной.
Да, ГГ не вспомнил ни ссрединный магазин, ни многое другое. Так бывает у реальных людей, но почти никогда у попаданцев:)))
По обтесаться с светском обществе - мысль, конечно, свежая. Но не в казарме, а ГГ последний год провел или в казарме, или на войне, или в деревне. Самое место для духовного роста гопника из будущего:)

Спасибо.
Р.S.

даже не представляю с кем вы меня спутали.

Отредактировано Старший матрос (20-06-2019 16:56:08)