В главу 9 часть 6 внесены изменения.

После фразы

Таня улыбнулась.
- Он действительно замечательный, но господин Канэёси не слуга. Он мой друг и, по-совместительству, телохранитель. Он присоединится к нам немного попозже.
Следователь пожала плечами. Потом вдруг спросила:
- Он действительно настолько хорош в обращении с катаной?
- Да, - просто ответила Таня. - Он в совершенстве владеет этим оружием. У себя на родине он один из лучших мечников.
Она в задумчивости уставилась в одну точку, держа чашку в ладонях. Варваре показалось, что женщина сейчас где-то очень далеко отсюда. Она пригубила из своей чашки. Чай был необыкновенно вкусным, терпким и горячим. Ей понравился этот непривычный вкус. На языке у следователя вертелось еще много вопросов, касавшихся личности загадочного друга хозяйки дома, но она прекрасно понимала, что вряд ли получит на них ответы.
Тихо вошёл Окита, взял один из стульев и сел рядом с хозяйкой. Спина прямая, руки сложены на коленях, лицо не отражает никаких эмоций, но пронзительно-черные глаза изучающе смотрят на гостью. Женщине даже показалось, что этот взгляд, подобно остро отточенному клинку, способен вспороть хрупкую оболочку тела, выворачивая душу со всеми ее помыслами наружу. Следователь непроизвольно поежилась. И вдруг обратилась к Татьяне:
- Простите, а можно я задам ему несколько вопросов? Не для протокола. Просто мне самой очень любопытно.
Очнувшись от своих мыслей, Таня подняла голову и улыбнулась.
- Почему - нет? Я переведу для Вас.
Варвара поставила чашку на стол. Немного подумала и обратилась к замершему на стуле Содзи:
- Где Вы научились так хорошо владеть холодным оружием?
Короткая фраза перевода, которую молодой человек выслушал, чуть склонив голову, и такой же короткий ответ.
- В Сиэйкане. Моим сенсеем был Кондо Исами, мастер Теннен Рисин Рю.
- В Токио, в специализированной спортивной школе у очень знаменитого мастера, - тут же перевела Татьяна. Окита одарил ее непонимающим взглядом, но промолчал. Таня улыбнулась уголками губ.
- И как долго вы занимались? С какого возраста, если не секрет?
Выслушав очередной перевод, Окита на мгновение задумался и выдал довольно длинную тираду:
- Я начал заниматься в девять лет. В шестнадцать закончил, получив менкё кайдэн.
- С девяти лет, - немедленно отозвалась Татьяна. - Закончил в шестнадцать с наивысшим баллом.
Последние слова, как показалось Варваре, женщина произнесла с ноткой гордости. Понятное дело! Она бы, наверное, тоже гордилась, если бы среди ее друзей оказался столь сильный спортсмен. Интересно, а сам он никогда не пробовал преподавать?
- Да, менкё кайден позволяет заниматься тренерской работой - словно прочитав ее мысли откликнулась Татьяна, - но понимаете, Варвара Сергеевна,  как все гении, он очень раздражается, когда кто-то не может правильно выполнить то, что ему кажется элементарным. У господина Канэёси уже были в свое время ученики и, поверьте, они не шибко ждали новых занятий.

- Надо же как! - непритворно удивилась Варвара. - А Ваше... Умение, пригодилось Вам в последующей работе? Чем Вы занимались до приезда в Россию?
И без того прямая спина молодого человека стала еще прямее.
- Отряд военной полиции Синсенгуми. Командир первого подразделения. По долгу службы мне часто приходилось... - он на секунду запнулся, - пользоваться холодным оружием.
Татьяна, пригубившая в этот момент чай из чашки, поперхнулась. Прокашлялась, прикрыв рот ладошкой и перевела:
- Он... Работал в пожарном управлении Токио. Командир первого оперативного подразделения экстренного реагирования. В обязанности этого подразделения входило, в частности, предупреждение и отражение террористических атак.
Женщина взяла со стола салфетку и промокнула набежавшую на глаза слезу и снова закашлялась. Варвара участливо протянула ей стакан воды, но та жестом отказалась.
- Nani? - со странной интонацией спросил молодой человек. С того момента, как Татьяна перевела его первый ответ, это было единственное слово, которое вертелось у него на языке.
- Догадайся! - она мягко коснулась его руки
- Надеюсь, мне не надо будет ничего подписывать? - глаза молодого человека метали молнии, но голос оставался ровным. Таня отрицательно покачала головой. - Хорошо-о... - немного подумав, протянул Содзи, пристально глядя в серые глаза собеседницы. - тогда, продолжим.
Ни единый мускул не дрогнул на лице самурая, но в глубине черных глаз появилась озорная искорка. Таня кивнула, вздохнула, переводя дух и обратилась к Варваре:
- Все в порядке, я просто поперхнулась. Можем продолжить, если хотите.
Следователь с сомнением посмотрела на хозяйку квартиры. Было что-то неправильное в поведении женщины, но что именно, Варвара пока не могла понять. Впрочем, с этим можно будет разобраться немного позднее. Сейчас же лучше, действительно, утолить свое любопытство, раз уж выдалась такая возможность.
- Вероятно, Ваша работа была очень опасной, - с уважением произнесла она, обращаясь к молодому человеку.
Он пожал плечами.
- Несомненно. Тогда были очень неспокойные времена. Шла борьба за власть между правительством сёгуна и людьми, поддерживающими изоляционистские взгляды. Нам часто приходилось участвовать в различных стычках и предотвращать, выражаясь современным языком, всевозможные заговоры и теракты. Нам удалось предотвратить поджег Киото и похищение императора, но, к сожалению, большинство моих товарищей впоследствии погибло.
- Несомненно, это была трудная работа, - быстро перевела Татьяна. - Приходилось иметь дело с разным контингентом. Однажды его группа предотвратила поджег столицы. Террористы хотели сжечь город, но их удалось вычислить и обезвредить.
Варвара с уважением посмотрела на собеседника. Такой молодой и такой серьезный. Можно сказать - герой. Если, конечно, доверять тому, что говорит Татьяна. Но, с другой стороны, - зачем ей врать?
- Вы настоящий герой, - озвучила она свои мысли. - Но почему же Вы ушли с той работы? Наверняка, это очень уважаемая и почетная профессия.
Окита улыбнулся. Впервые за все время. И эта улыбка была невеселой.
- Я заболел туберкулезом, - печально произнес он. - Это сильно мешало мне выполнять свои служебные обязанности. Вскоре я умер от неизлечимой болезни в госпитале Мацумото Рёдзюна, - однако, поймав взгляд, которым его одарила Татьяна, добавил: - Ладно-ладно, волею Богов, я все ещё живой.
- Во время одного рейда, - принялась переводить Татьяна, пристально, со значением, глядя в его глаза, - на него обрушилась балка. Он потерял сознание и получил травму, после которой был вынужден долго восстанавливать свое здоровье. Вы же и сами знаете, как бывает. Служба в полиции тоже довольно опасное занятие, - Таня чуть кивнула следователю и добавила, предвосхищая возможный вопрос, - Не беспокойтесь, сейчас господин Канэёси в полном порядке.
Та понимающе покачала головой.
- А когда же вы успели познакомиться? Как я догадываюсь, у вас обоих была очень насыщенная жизнь.
Таня несколько легкомысленно фыркнула, махнув рукой.
- Не поверите, - когда он приехал в наш санаторий. Почему именно в Российский - не спрашивайте, я этого не знаю, но так совпало, что именно в то время мне захотелось там отдохнуть, - она мечтательно прикрыла глаза, видимо, предаваясь приятным воспоминаниям. - Сосны, речка, свежий воздух и хорошая компания - что еще нужно для отдыха?
Гостья прищурилась, недоверчиво глядя на хозяйку дома.
- Прошу прощения, но разве ваша загородная резиденция не расположена в сосновом бору? И река у Вас там тоже под боком?
- Вы хорошо осведомлены, - усмехнулась Татьяна.- Тогда Вы должны знать, что я живу одна, прислугу не держу, а иногда так хочется отдохнуть от домашних хлопот... Да и сменить обстановку тоже...
- А меня никто не спрашивал, - со странной интонацией вклинился в разговор Окита, - взяли, и перевезли. Правда, надо отдать должное - вылечили.
- Что он сказал? - склонив голову и нахмурившись спросила Варвара.
- Поинтересовался, будут ли еще вопросы? - пожала плечами Таня.
Варвара отодвинула свою чашку. Немного подумала и сказала:
- Пожалуй, нет. То, что меня интересовало, я уже узнала. Сейчас я хочу задать несколько вопросов Вам, но сначала, я хотела Вас поблагодарить.

Глава 10

1.
Зимний лес был прекрасен в своем великолепии. Сплошной белый ковер, не истоптанный спешащими толпами, искрился в заходящем солнце. Длинные тени деревьев исчерчивали белоснежные листы причудливыми линиями, придавая окружающему миру ощущение таинственности и загадочности.
Таня стояла, кутаясь в пушистый воротник шубы и с удовольствием вдыхала чистый и упоительно вкусный воздух. После тяжелого московского смога, от лесных ароматов немного кружилась голова. Рядом стоял самурай, не менее тепло одетый, он с совершенно потрясенным видом смотрел,  как медленно угасающее солнце раскрашивает в лимонно-желтый цвет далекие макушки сосен.
Откуда-то появилась черная кошка. Остановилась, настороженно разглядывая людей, длинные усы чуть подрагивали. Признав хозяйку, она с радостным мяуканьем помчалась навстречу, оставляя за собой смазанную дорожку следов. Добежав до хозяйки и взобравшись по одежде на плечо, с радостным урчаньем принялась вылизывать танину щеку, но едва та взяла топчущееся на плече животное на руки, как кошка вдруг вспомнила,  что ее безсовестно оставили одну, бросили на произвол судьбы, такую бедную и несчастную. Сердито зашипев и выставив когтистую лапку, она вывернулась из таниных рук и, задрав хвост, поскакала обратно по глубокому снегу.
Окита попытался изловить гордого зверька, но кошка шарахнулась в сторону, презрительно фыркнув и сверкнув зеленющими глазами.
- Какая своенравная... - Смеясь, сказал он.
Таня улыбнулась в ответ, коснувшись его плеча.
- Можно подумать, ты только заметил. Пошли домой, что ли?
- Может, в снежки? - С надеждой спросил Окита,  подбрасывая на ладони только что вылепленный комочек. Судя по задорному блеску его глаз, он был совершенно не прочь вываляться в снегу сам и извалять там же свою спутницу, но женщина, почему-то не поддержала его порыв.
- Давай не сегодня. Темнеет уже. Да и похолодало сильно.
С этим он был полностью согласен. В этой стране зимой оказалось на удивление холодно. Мягкий климат его родины не шел с этим ни в какое сравнение. Даже в самую суровую зиму, насколько он помнил, не было так холодно.
В доме оказалось тепло и уютно. Оките было очень приятно возвратиться сюда. За месяцы, проведенные им в этой чужой и непонятной стране, он свыкся с этим местом, и научился его любить. Здесь, как это ни странно, были ему рады. Просто рады, не требуя ничего взамен. Конечно, он скучал по своему миру, по друзьям и наставникам, которые остались так далеко от этого места и времени, в совершенно другой жизни. Прошлой жизни, от которой остались только воспоминания.
Он много тренировался, несмотря на холод, много читал. Больше он не повторял той ошибки с выбором незнакомой литературы, полагаясь на мнение хозяйки дома. Те книги, которые женщина ему предлагала, были на самом деле интересными и не такими сложными для его восприятия. По большей части, это были стихи. Совсем не такие, как писали на его родине. Там не было присущего японской поэзии символизма, но они были по-своему красивы. Это помогало ему понять тот мир в котором он очутился, людей, а главное, это немного приоткрывало завесу в загадочной душе этой женщины, которая, зачем-то, спасла его от смертельной болезни. Иногда ему казалось, что вот еще чуть-чуть, и он все поймет,  но... Обязательно что-то случалось,  какая-нибудь мелочь, и приходилось все начинать заново. Впрочем, это было даже интересно, - искать ответы. И не давало скучать.
Однажды, когда они по обыкновению, сидели вечером за чашкой чая, Окита посетовал, что ему пока еще трудно понимать русскую поэзию. То есть, он понимает, видит картинки, образы, красоту строк, но... Не понимает. На что Татьяна с самым серьезным видом ответила, что у нее та же проблема, но только с произведениями японских авторов.
- Чувствую красоту, вижу образ, - говорила женщина. - Кажется, вот-вот ухвачу самую суть, но верткий хвостик истины ускользает от восприятия, оставляя пустоту в душе и горечь от недопонимания.
Содзиро поразился, насколько похожими были эти ощущения. Немного подумав, он предложил:
- Хочешь, я помогу тебе разобраться?
Конечно же, она согласилась, пообещав в ответ, что тоже ему поможет разобраться в литературе ее народа. Это добавило разнообразия в поток будней.

3.
Мягкий, приглушенный свет, стоящие вдоль стен удобные кожаные диванчики и кресла, журнальные столики, заставленные разнообразной закусью, очень располагали к неспешной беседе. Новогодние праздники были в самом разгаре и вся компания друзей очень душевно проводила их в лесной усадьбе.
Миша стоял у бильярдного стола, старательно намазывая мелом кончик кия. Партию ему составлял Анатолий, сейчас вальяжно рассевшийся в удобном кресле. Он неторопливо потягивал пиво в ожидании своего хода. Женщины устроились у небольшого камина, создававшего в помещении уютную атмосферу, и тихонько шушукались, обсуждая собравшихся приятелей. Судя по всему, это было что-то очень забавное, потому что из их уголка то и дело доносился веселый смех. Неподалеку Окита с "мушкетером" пытались играть в шахматы, однако сосредоточиться практически не удавалось - взрывы смеха становились все громче, отвлекая игроков. Очередной приступ хохота сопровождался весьма многозначительными взглядами в сторону развалившегося в кресле историка.
Анатолий подозрительно покосился на женщин и спросил:
- Со мною что-то не так?
Таня вопросительно вскинула бровь.
- С чего ты взял?
- Ну, вы так активно что-то обсуждаете и смеетесь, глядя на меня. Я подозреваю, что вы замыслили что-то.
Женщины снова засмеялись. Доктор Шер,  подмигнув подруге, заявила совершенно серьезным тоном:
- Конечно, задумали. Ты даже не представляешь чего. Только,  задумала, как всегда Танюха. И, как всегда, никого не минует чаша сия. Всем в ее задумке найдется работа.
- Что? Опять работа? - Историк взлохматил шевелюру.
- А то! - Таня отставила бокал с шампанским и встала с кресла. - Я вот чего хочу вас попросить, други мои.
Мужчины оставили свои занятия и со всем возможным вниманием уставились на хозяйку дома.
- Мне очень стыдно, но я хочу еще кое-кого вытащить из прошлого.
- Начинается... - Проворчал Михаил,  со стуком опуская кий на стол. - Кто на сей раз?
Таня замялась. Как и в первый раз, она испытывала некоторую неловкость от своей просьбы.
- На сей раз... На сей раз я буду не шибко оригинальна. Это будет Хидзиката Тосидзо,  вице-командир и просто хороший друг нашего многоуважаемого Окиты-сама.
Михаил хлопнул себя по лбу и шумно выдохнул. Мол, мог бы и сам догадаться, зачем спрашивал? Юра же с нескрываемой иронией поинтересовался:
- Слушай, а куда тебе еще один самурай? Извините, Окита-сан, ничего личного, но меня, откровенно говоря, разбирает недюжинное любопытство. Тань,ты собралась сформировать новый отряд самураев в... России?
Женщина фыркнула и весьма легкомысленно ответила:
- Угу.  Займусь воссозданием Синсэнгуми.
Она сказала это несерьёзно, в шутку, но заметила, как блеснули надеждой пронзительно-черные глаза молодого самурая. Женщина посерьезнела.
- Ну, а если честно, мне просто показалось, что Содзи не хватает партнера для тренировок.
- И это все? -  Пристроившийся на уголке бильярдного стола Михаил с сомнением рассматривал взбалмошную дамочку. - Тань, но это же несерьёзно. Я полагаю, спарринг-партнера можно найти где угодно.
Женщина качнула головой.
- Увы, Миш, боюсь, это не так просто, как кажется.
- Почему?
- Просто поверь мне, и все, - попросила она.
Михаил примирительно поднял ладони. - Ну, ладно, допустим.  А мы не нарушим ход истории? Толич, что скажешь?
Бородатый историк почесал в затылке, на мгновение задумался,  вспоминая факты. Этот жест напомнил Татьяне, как этот вполне серьезный и весьма умный человек по молодости очень любил чесать в затылке,  совещаться с друзьями и осознавать насущную проблему. Женщина хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Историк непонимающе обернулся.
- А, чего ты смеешься? Вполне закономерный вопрос, между прочим.
Таня помахала руками.
- Нет-нет. Это я так. Вспомнилось. Ты рассказывай, не отвлекайся.
Историк повернулся к Михаилу. Даже чуть подался вперед, чтобы было удобнее.
- Знаешь, Миш, это вполне реально. Человек погиб в бою, так что можно попробовать на самом деле вытащить его оттуда за мгновение до того, как пуля снайпера отправит его на тот свет. Другой вопрос, насколько этот человек легко сможет адаптироваться здесь, в этом времени.
- Анатолий-сан,  - молчавший до сих пор самурай решился вступить в дискуссию. - Насколько я знаю своего вице-командира, это очень рациональный и практичный человек. Думаю, если ему правильно объяснить, он легко примет все,  как есть.
- Ну, что ж, - Анатолий кивнул головой.  - Вам, конечно виднее. Спорить не буду.
Скептически настроенный Михаил, однако, не собирался сдаваться так легко.
- Хорошо. Ты все уже для себя решила,  но мы-то тебе сейчас зачем? Машина у тебя есть, все остальное тоже,  зачем просишь нашего согласия?
Женщина подошла вплотную к Михаилу,  положила руки на плечи.
- Понимаешь, друг мой, это было бы не честно по отношению к тебе, к Юре,, Толику и остальным, если я тайком от вас начну что-либо предпринимать. К тому же,  все, перечисленное тобой, конечно есть, вы позаботились, но я сама не справлюсь.
Миша фыркнул.
- А целый штат сотрудников ЛИКа тебе на что? Сомневаюсь, что в полностью автономном комплексе не найдется ни одного человека, способного оказать тебе необходимую помощь.
- О-ох... - Татьяна вздохнула и возвела очи к потолку.  - Мишка, ну чего ты такой упертый зануда? Неужели не понимаешь, что я не хочу делать что-то в обход вас. И, помимо всего прочего, доверяю я исключительно вам одним.
Миша шутливо погрозил женщине пальцем.
- Вот так и знал, что хочешь втянуть нас в очередную авантюру, прикрываясь благовидным предлогом.
Довольная женщина отступила от друга на шаг.
- Спасибо, Мишка. Я всегда знала, что ты настоящий друг. - И тут же метнулась к молчавшему "мушкетеру", присела на подлокотник его кресла. - Илюха, приготовь свою чудо-машинку. Она нам скоро понадобится.
Мужчина посмотрел на нее через очки, хитро прищурившись.
- Так, я же, как пионер, всегда готов! - в его руке уютно устроилась небольшая, изящная трубка, из которой вился легкий ароматный дымок. Женщина, чуть сморщив носик, принюхалась, недоверчиво глядя на друга.  - Да, правда, правда. Все у меня готово! Ну, честное пионерское! Вот тебе крест!
- Кто бы сомневался, - Таня запустила руку в густую шевелюру мужчины, взъерошила волосы. Илья отстранился, настороженно глядя на женщину. - Да, ладно, не шарахайся ты так. Поняла я тебя. Тогда, ребятушки, я думаю имеет смысл поступить так...

5.
Сознание медленно возвращалось к нему. Сначала слух, обоняние. Последним вернулось зрение. Хидзиката распахнул глаза и огляделся. Он лежал на высокой кровати, какие видел в домах европейцев, поселившихся на его родине, по грудь накрытый легким одеялом. Голова гудела, словно его ударили чем-то тяжелым, и неприятная ноющая боль поселилась в левом боку  "Ах, да! Я же свалился с лошади!" - припомнил он. - "И, кажется, словил пулю".
Он на некоторое время прикрыл глаза, собираясь с силами. Когда боль немного утихла,  чуть приподнялся на локте и снова принялся рассматривать помещение.
Ничего особенного. Похоже на госпиталь. Белые гладкие стены, никакой мебели, кроме кровати, на которой лежал он сам, да небольшой тумбочки в изголовье.  Хотя нет, стоп. Рядом с кроватью стоял стул, на котором, выпрямившись, застыла слишком знакомая фигура. Когда он видел этого человека последний раз, тот умирал от неизлечимой болезни и никак не мог сидеть сейчас перед ним.
Вице-командир Синсэнгуми опустил голову на подушку и тихо произнес:
- Здравствуй, Содзи. Вот мы и свиделись с тобой на том свете.
Человек, сидевший на стуле, широко улыбнулся, в глазах появились знакомые озорные искорки.
- Хидзиката-сан, - голос был звонкий и чистый, как до болезни, - не хочу огорчать Вас, но Вы пока еще не умерли.
Хидзиката резко подхватился, но боль в боку и голове заставила опуститься обратно. Сглотнув подступивший к горлу комок, он спросил:
- Если я не умер, то кто же ты, так похожий на Содзи?
Содзиро поднялся и пересел на край постели своего командира. Хидзиката отметил, что этот человек ведет себя в точности, как его умерший товарищ. Голос, внешность, повадки - все, до мельчайших подробностей, напоминало ему Окиту. Разве что челки у него такой не было.
- Я и есть Окита Содзи Фудзивара-но Канеёси,  - ответил человек, - и я тоже живой, как ни странно это звучит.
Внезапно севшим голосом Хидзиката поинтересовался:
- Но как? Как такое может быть? Тебя же похоронили год назад? Как ты можешь оставаться живым? - последние слова мужчина уже кричал, вновь приподнимаясь на постели.
Человек, так похожий на Окиту,  поправил непослушную прядь волос, глаза сделались серьезными и немного печальными.
- Это сложно объяснить, Хидзиката-сан, но я попробую. Дело в том, что с момента моего, - он сделал ударение на этом слове, -  рождения прошло более ста пятидесяти лет. Если точнее, то сто восемьдесят три года. Так что, мы сейчас с Вами находимся в некотором роде в другом мире. Если точнее, то в будущем.
Сдерживая рвущийся из груди стон, Хидзиката опустился на подушку и закрыл глаза. От услышанного ему сделалось так жутко, что все тело моментально покрылось холодным липким потом, а по коже побежали мурашки. Пальцы рук сжались в кулаки, комкая белую простынь. Мысли лихорадочно метались в голове в тщетной попытке найти какое-то более понятное и рациональное объяснение всему происходящему.
Слишком все это было невероятно. Наверное, он либо лежит сейчас, раненый, в госпитале, а этот разговор со старым другом лишь сон, навеянный его утомленным разумом. Еще и помещение это... И обстановка... Слишком много в последнее время приходилось общаться с гайдзинами, вот и чудится всякая ерунда.  Либо на самом деле умер. Тогда почему этот призрак Окиты говорит такие странные вещи? Но эта боль... Если он умер, почему так болит голова?
Он потряс головой, пытаясь проснуться. Голова тут же отозвалась новым приступом боли. Странно, во сне такого быть не может. Бывают, конечно, сны, пугающие своей реальностью, от которых просыпаешься в холодном поту и даже с головной болью, но не с такой же сильной. Так и кажется, что она вот-вот взорвется.
Почувствовав какое-то движение рядом, он заставил себя открыть глаза. Перед лицом оказалась чашка, в которой что-то шипело и брызгалось. Голос Окиты настойчиво произнес:
- Выпейте это, Хидзиката-сан, станет легче.
Подтянувшись на локтях, вице-командир Синсэнгуми заставил себя сесть, облокотившись на спинку кровати. 
- Что это? - Он с подозрением смотрел на протянутую чашку с пенящейся жидкостью.
- Это лекарство. Помните, - Окита улыбнулся, - Вы раньше заботились о моем здоровье? Когда я болел, вы собственноручно делали для меня лекарства. Я их принимал, и мне становилось легче. Это, конечно, совсем другое, и приготовил его не я, но, поверьте мне, оно вам точно поможет. Во всяком случае, голова болеть станет меньше.
Все еще сомневаясь, Хидзиката принял из рук друга чашку. Жидкость в ней перестала шипеть и плеваться брызгами, лишь изредка воздушные пузырьки всплывали на поверхность, тихонько лопаясь.
- Ну, и гадость, - принюхавшись заявил он, но все же выпил щекочущую горло водичку. - И вкус тоже. Отвратительный.
Окита вновь широко улыбнулся.
- Лекарство и должно быть горьким, не так ли, Тоси? Иначе оно не поможет.
Улыбка молодого человека была такой знакомой, искренней, что суровый вице-командир вдруг осознал, этот человек на самом деле его друг, которого он давно считал умершим.
- Рассказывай,  - потребовал он.