Глава 6. Крепость Таку.
Я стоял на восточной стене Южного форта номер два и смотрел через бинокль на идущую по реке китайскую грузовую баржу под парусами, которые казались алыми в лучах заходящего солнца.
- Что там, Тимофей Васильевич? – поинтересовался у меня поручик Станкевич, который пытался рассмотреть судно невооружённым глазом.
- Я думаю, на этом корыте оставшиеся в живых китайские солдаты с северных фортов. Вернее всего, с помощью рыбачьих лодок захватили эту посудину и попытаются на ней прорваться вверх по реке. Самоубийственный, конечно, шаг, но как говорится «смелость города берёт». Мы-то сегодня форты взяли, а сил у нас было в два раза меньше, чем у противника.
- Судно идёт уверено. Прилив и ветер попутный. Может и получится у них проскочить мимо фортов, а там, не доходя Тонгку, высадятся на берег и соединятся со своими, - задумчиво произнёс поручик.
- Вы, имеете виду те китайские войска, о которых говорил Хаторри-сан?
- Да, господин капитан. Если там действительно семь тысяч солдат и сорок орудий, нам будет несладко.
- Сдюжим, Сильвестр Львович. Вояки из китайцев, скажем так, слабоватые. Вспомните, как они впереди собственного визга улепётывали с северных фортов к морю…
Произнося эти слова, я мысленно пробежался по тем событиям, которые произошли за сегодняшний день после захвата форта номер четыре.
Оставив в Северо-Западном форте наших английских и немецких союзников, мы вместе с японцами, буквально на плечах бегущих китайцев ворвались в Северный форт. Бегству китайцев способствовали несколько мощных взрывов на Южном форте, которые вызвали там пожары. Видимо, рванули склады со снарядами. Кроме того, увидев взвившийся над фортом номер четыре британский флаг, канонерские лодки под громкие и радостные крики матросов снялись с якорей и направились вниз по реке ближе к её устью. Канонерки пошли все, кроме «Гиляка», который, как потом узнали, получил множество повреждений и потерял четверть экипажа убитыми и ранеными.
Северный форт мы взяли, можно сказать, без единого выстрела. Двигаясь двумя штурмовыми колоннами вдоль насыпи над подземной галереей, соединяющей форты, увидели, как гарнизон форта номер один, как и перебежавшие из форта NW китайцы, не дожидаясь нашего подхода, бежали со стен прямо в море. В связи с отливом, оголившим на большое расстояние устье Пэйхо, китайские солдаты пытались удрать, как можно дальше по побережью. Кстати, многие из них завязли в густом иле и потом утонули, накрытые приливом, который начался после трёх часов ночи, но был ещё слабым на момент бегства.
Пока русские и японцы штурмовали Северный форт, германцы и англичане, освоившись в форте номер четыре, открыли оттуда огонь из захваченных орудий. Теперь уже точно и не скажешь - чей выстрел, германцы утверждают, что стрелял их австрийский комендор, моряки ссылаются на снаряд с «Бобра», но этот выстрел стал «золотым», как говорят на флоте. На Южном форте от него рванул  большой погреб боеприпасов и начался сильный пожар. После этого взрыва огонь южных фортов прекратился, а  уцелевшие от взрыва китайцы бросились бежать в сторону Таку и городка Сику, но попадали под пули пулеметов Максима, которые безостановочно стучали на марсах «Гиляка», а также огонь из пулемётов, скорострелок и шрапнель других канонерок, вставших на якорь перед Южным фортом. Позже, днём, когда из оставшихся в живых и сдавшихся в плен китайцев сформировали похоронные команды, на этом пути бегства собрали больше трехсот трупов солдат из Поднебесной.
Десант, сформированный из моего, германского и австрийского отрядов, на лодках, миноносцах переправили через Пэйхо.  Как я отметил для себя, практически ровно в шесть ноль-ноль были заняты оба южных форта. Русские флаги российский и Андреевский, которые нёс погибший стрелок Ткач были водружены на самом мощном Южном форту номер два.  Германцы и австрийцы водрузили свои стяги на Прибрежном форту номер три. Японский флаг был до этого водружён вместе с нашим на Северном, а к британскому «Юнион Джек» на форте номер четыре  присоединился итальянский. На пятый форт сил десанта  не хватило. В четырех гарнизонах фортов было по сто пятьдесят-двести человек.
Когда переправлялись через реку, повезло столкнуться с лейтенантом Бахметовым, корабль которого участвовал в переправе. От него узнал, что наши миноносцы ночью не бездействовали. Сначала номерные собачки «Двести три» и «Двести семь» вместе с британскими контр-миноносцами «Fame» и «Whiting» захватили четыре китайских дестройера- истребителя, стоявших около адмиралтейства Таку. Истребители миноносцев были взяты без боя. После первых же выстрелов с «Fame» и «Whiting» китайские моряки оставили свои суда и бросились на берег. Англичане, взяв добычу на буксир, оттащили их в Тонгку.
В это время командир «Двести третьего» лейтенант Славинский с командою матросов с обоих русских миноносцев занял китайское адмиралтейство и поднял на нем Андреевский стяг.  Это был первый русский флаг над захваченным объектом противника во время этого конфликта. Большой плюшкой при захвате адмиралтейства стало то, что в одном из его сухих доков стоял на ремонте  китайский минный крейсер. Неплохой такой приз водоизмещением в тысячу сто тонн, построенный  «по английским чертежам». Судовые механизмы и оборудование импортированы из Великобритании, вооружен кораблик тремя стодвадцатимиллиметровыми скорострелками Круппа, некоторой мелочью и четырьмя торпедными аппаратами. Заведовать этими  мастерскими и доками, было поручено мичману Редкину, который хорошо говорил по-китайски.
Лейтенанты Эшапар и Бахметов в это время на своих миноносцах наблюдали  за китайским крейсером «Хай Тен», чтобы атаковать его немедленно, если тот предпримет враждебные действия. После ночного дежурства, так и не дождавшись движухи от китайских моряков, приняли участие в перевозке десанта через Пэйхо для занятия южных фортов.
Комендант Таку генерал Ло Юнгуань до последних сил отстаивал вверенную ему крепость. Видя свое бессилие, генерал Ло по долгу китайского военачальника, проигравшего битву, «принял золото».  Это особый китайский метод самоубийства высших чиновников при помощи золотой фольги. Заключается он в том, что приговорённый  помещает тончайшую золотую пластинку на ладонь или на рот и вдыхает ее. Фольга закупоривает горло, и человек в мучениях задыхается. Добровольный уход из жизни -  аналог японского харакири и происходит на глазах нескольких мандаринов, которые отправляют потом наверх доклад. Такой смертью генерал Ло Юнгуань спас  честь и обезопасил свою семью от гнева императора.  Об этом мне любезно поведал Николай Иванович, чей миноносец «Двести пятый» несколько раз за этот день причаливал к нашему форту номер три.

Отредактировано Курсант (27-12-2019 09:19:45)