Глава 7. Генерал Стессель.
Выбравшихся на наш берег китайских солдат, насчитали сто два человека, из которых тридцать семь было ранено, трое, на мой взгляд, не жильцы на сто процентов. Да ещё у десяти перспектива выжить была минимальной. В общей сложности у меня в форте собралось больше двухсот двадцати пленных, из которых к работам по его восстановлению можно было привлечь около двухсот, для остальных организовали отдельный лазарет, где медиками трудились тройка стрелков, которые хоть что-то смыслили во врачевании. Один из них до службы даже подрабатывал по хуторам, кастрируя хряков. В общем, фельдшерско-врачебный или ветеринарный состав нашего медпункта был ещё тот. Если бы не индивидуальные медпакеты, имеющиеся у каждого стрелка, то дело с оказанием помощи раненым пленным, было бы полнейшим швахом.
А так новоприбывших рассортировали, разоружили, накормили. Правда, «пайки» пришлось урезать наполовину, как-то не ожидалось, что количество пленных почти удвоится. Будаков чуть с ума не сошёл от этой прибавки, тем более первые китайцы, получив свою порцию мясного кулеша, ели так, будто их неделю не кормили.
Несколько офицеров, захваченных при штурме Таку и в бою с баржей, попросили встречи с новым начальником форта. Во время этих «переговоров», они заверили меня, что, видя такое отношение к раненым и к пленным, готовы выполнять и дальше любые работы по наведению порядка в данном укреплении и просят не передавать их подчинённых японскому командованию. Пришлось их заверить, что, пока я командую этим фортом, так и будет, но их дальнейшую судьбу будет решать союзное командование.
Пока я беседовал с китайскими офицерами, почти полностью сгоревшую баржу стащили с мели, освободив фарватер, и, при заходе солнца, вверх по реке пошла вереница разнообразных судов, перевозящих войска. С большинства из них, при прохождении мимо нашей мини крепости, над которой развивались российский и Андреевский флаги, доносилось громкое «ура».
Уже в сумерках к причалу форта подошёл наш старый знакомый «Двести пятый». Лейтенант Бахметьев, которому я был должен передать рапорт о действиях своего сводного отряда при штурме крепости Таку для адмирала Гильтебрандта, кратко пересказал новости.
- Тимофей Васильевич, великолепные новости - к устью реки подошли эскадренные броненосцы «Петропавловск», «Наварин», крейсер «Дмитрий Донской», канонерские лодки «Манджур», «Гремящий», «Сивуч», зафрахтованные пароходы, и на них прибыла 3-я Восточно-Сибирская стрелковая бригада генерал-майора Стесселя, - радостно произнёс после крепкого рукопожатия командир миноносца. – Теперь дадим бандитам жару.
- Я тоже рад этому, Николай Иванович, а то у меня пленных больше, чем своих солдат. Да и раненых китайцев хватает, а помощь им оказывает великий врач - стрелок Федулов, который по хуторам под Винницей хряков кастрировал.
Бахметьев недоумённо посмотрел на меня, а потом громко расхохотался.
- Господин капитан… Лишь бы ваш Федулов… всех раненых не охолостил... Этого европейское сообщество… не переживёт…, - сквозь смех еле произнес лейтенант.
Не выдержав, за командиром миноносца рассмеялся и я, представив заголовки в газетах.
Отсмеявшись, задал вопрос:
- А много войск прибыло?
- Насколько мне известно, всего доставили: Девятый Восточно-Сибирский стрелковый полк в полном составе, полубатарея Восточно-Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона, полубатарея пулеметов и третью сотню Первого Верхнеудинского казачьего полка.
- Поболее полутора тысяч штыков и сотня казаков будет. Неплохо! Жалко, орудий и пулемётов маловато, - задумчиво произнёс я.
- Казаков и полусотни не наберется, - ещё больше огорчил меня Бахметьев. – Лошадей не на чем было перевозить. Но зато, германцы доставили две роты третьего морского батальона из Кяочао, англичане готовы выставить пятьсот с лишним нижних чинов морской пехоты из Вэйхайвэя, а также двести американцев и сто японцев. Пара дней и всех высадят в Тонгку, а оттуда все пойдут на Тяньцзин и дальше на Пекин.
- Ваши слова да Богу в уши…
- Что-то не так, Тимофей Васильевич?
- Капитан Хаттори мне сегодня утром сообщил, что его моряки, которые остались защищать Тонгку, видели огромное количество китайских солдат со многими орудиями. По их оценкам где-то семь тысяч пехоты, около тысячи всадников и сорок пушек, причем большинство новые полевые Круппа.
- Господин капитан, но вы сегодня ночью убедились, какие это воины. Бегут как зайцы, при первых выстрелах.
- Не скажите, Николай Иванович. Японцы рассмотрели пестрые треугольные знамена, украшенные лентами и бахромой, с нашитым иероглифом «Не». А это значит, что это были войска генерала Не Ши Чэна, командующего войсками Печилийской, но более правильно, Чжилийской провинции. О нём капитан Хаттори отзывался очень уважительно, признавая его военный гений во время японско-китайской войны.
- И что же этот военный гений отступил?
- На это я ответить не могу, но из той информации, что мне удалось собрать за короткое пребывание в здешних местах и той, с которой знакомился в Академии, генерал Не является или являлся сторонником борьбы с боксёрами и сотрудничества с иностранцами.
- А почему вы сказали, являлся? – заинтересованно спросил Бахметьев.
- Николай Иванович, а вам бы понравилось, если бы эти иностранцы без объявления войны напали на вашу родину и провинцию.
- Но китайские войска первыми открыли огонь! – возмущённо произнёс лейтенант.
- Если бы всё было так просто, уважаемый Николай Иванович, - задумчиво произнёс я. – Боюсь, что генерал Не, как истинный патриот своей родины, может объединиться с ихэтуанями, и тогда нам придётся худо. Его конницу почти два года обучал Лейб-Гвардии Гусарского полка полковник Воронов Павел Павлович, за это недавно был награжден императором Цин Китайским орденом Двойного Дракона. Так что конница у генерала Не должна быть хорошей, а у нас всего полсотни казаков.
- Тимофей Васильевич, вы какой-то ярко выраженный пессимист. Только не обижайтесь.
- Должность обязывает быть пессимистом. Поверьте, это помогает сохранять живыми подчинённых.
- В этом Вам не откажешь. Захватили, считай три форта, и только один погибший, да двое раненных. О ваших действиях уже и здесь сказки рассказывают: «Где Ермак – там победа».
Я усмехнулся про себя, почти девиз морской пехоты из моего времени, только что произнёс лейтенант. Да и наш сводный отряд можно было бы назвать морской пехотой. Высадились с реки, во время боя на кораблях форсировали реку. Можно сказать, мечта прошлой молодости стать офицером морской пехоты в этом мире осуществилась.
- Кстати, а откуда Вы услышали про Ермака? – вслух спросил я.
- Дорогой, Тимофей Васильевич, пока мотаешься посыльным, чего только не услышишь. До Тонгку в последний раз вместе с нами шёл подхорунжий из Верхнеудинского полка, его направили, чтобы он определился со стоянкой для полусотни. Извините, не запомнил его фамилии, но этот подхорунжий пока шли по заливу, травил за борт, а когда вошли в реку, всё пытался донести до меня, как было бы здорово попасть в отряд к есаулу Аленину с его пулемётами, тогда «Егорий» точно получит. Так что, фразу про Ермака услышал от него, а также много различных историй о ваших подвигах.
Я передёрнул плечами, вспомнив своё прохождение по зыби Чжилийского залива, когда сам еле удержался от травли за борт. Как ни старался избавиться от морской болезни, но во время плавания, она иногда возвращалась.
- Представляю, что вам пришлось выслушать, - усмехнулся я. – Там не было истории, что могу плевком человека убить?
- Нет, но как вы убили из своего ружья-пулемёта сотню китайцев, не дав им выстрелить из десяти пушек, по нашим желтолицым союзникам при штурме Северо-Западного форта слышал, причем от японского офицера в Тонгку.
- Охренеть, дайте две…, - ошеломлённо произнёс я.
Лейтенант Бахметьев вновь жизнерадостно рассмеялся, глядя на моё лицо.
- А вы что хотели, Тимофей Васильевич?! Два голубя, просидевших весь бой на мачте «Бобра» с покровом Богородицы, не идут ни в какое сравнение с рассказами о ваших подвигах.
- Да… Удивили вы меня, Николай Иванович. Но время нам не принадлежит. Вот пакет, в нём рапорт о нашем бое и наградные листы, - произнёс я, передавая лейтенанту свои донесения.
- Господин капитан, позвольте полюбопытствовать о списках?
- Поручика Станкевича к Ордену Георгия четвертой степени за то, что первым ворвался на стены форта и уничтожил прислугу четырех орудий, подпоручика Янчиса, также к Георгию, за захват вражеского знамени. Надеюсь, Георгиевская Дума не откажет.
- А-а..? – Бахметьев выразительно посмотрел на мои награды, которые были обязательны к ношению и надетые мною после боя.
- Николай Иванович, за нами служба, за Государем милость. В мои годы я и так награждён Его императорским величеством сверх всякой меры.
- По подвигам и награды. Честь имею, господин капитан, - произнеся эти слова, лейтенант Бахметьев лихо отдал честь, и, четко повернувшись кругом, направился к своему миноносцу.
Я, козырнув в ответ, прошептал, глядя в спину удаляющегося моряка: «Надеюсь, и вас император не забудет наградить».
Отредактировано Курсант (06-01-2020 16:41:04)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
