Не Ши Чен глубоко выдохнул, и чтобы сбросить нервное напряжение, начал про себя читать мантру успокоения. Данное упражнение, которое он усвоил под руководством буддийского монаха, обучающего маленького Ши боевым искусствам, давало возможность: обрести душевное равновесие, стабилизировать нервную систему, избавиться от тревоги и страха, очистить разум, принять верное решение. Но сейчас мантра не успокоила. В состоянии медитации также не удалось войти. Мысли о событиях последних дней не давали обрести равновесие.
Когда Не узнал о захвате чужеземцами крепости Таку, то буквально впал в состояние крайней ярости. До четвертого июня он  был сторонником порядка и спокойствия в Китае, и поэтому отчасти был на стороне иностранцев. Генерал старался всеми силами не допустить восставших до столкновения с иностранцами и хотел полностью  уничтожить всех ихэтуаней вокруг Тяньцзина, насколько это было в его средствах. Но в последних числах из Тяньцзиня в сторону столицы выдвинулся иностранный отряд в количестве больше, чем две тысячи человек. В город же на следующий день прибыл ещё отряд чужеземцев, потом еще большое подразделение с пушками и пулемётами. Всё больше и больше иностранцев не смотря на протест китайского правительства появлялось в его родной провинции Чжили, и все они хотели идти дальше – на Пекин.  Отдельные подразделения генерала Не под командованием опытных командиров сопровождали и контролировали все иностранные отряды, в бой не вступали, но и ихэтуаням не мешали осуществлять нападения на «заморских дьяволов». С взятием союзниками крепости Таку, всё изменилось. Генерал понял, что его родина и столица в опасности, а он патриот своей страны.
Первым на своей шкуре изменения в настрое генерала испытал экспедиционный отряд адмирала Сеймура. Если до этого союзников сдерживали в продвижении разобранные восставшими железнодорожные пути и их же редкие нападения, то четвертого июня всё изменилось. Сборный отряд адмирала, который из-за нехватки воды, двигался по берегу реки Пэйхо, впервые атаковали регулярные китайские  войска. Этот бой заставил иностранцев остановиться и двинуться в обратный путь, так как почти четыре тысячи пехоты с двадцатью пушками и тысяча конницы преградила чужеземцам путь на Пекин. Через пять дней иноземцы добрались до Сику и захватив арсенал, укрылись в нём. В Тяньцинь генерал их не пропустил. В самом городе все иностранцы были окружены в их сетльментах, а все их попытки вырваться пресекались огнём. Ихэтуаням, которые устроили бойню в жилых кварталах Тяньцзиня, вырезая всех китайцев-христиан, включая детей, генерал не мешал. Как  не мешал этим фанатикам нападать на иностранные концессии. Чем больше перебьют друг друга чужеземцы и восставшие, тем лучше для империи.
Для себя Не Ши Чен решил, что в сложившейся обстановке его главная задача – не допустить продвижения иностранных отрядов к Пекину. При этом постараться нанести как можно меньший ущерб войскам чужеземцев, потому что ещё есть возможность мирно договориться с ними. Пора императрице Цзы Си, наконец-то, взяться за ум. Если она  и князь Дуань, ведущий из-за своей политики Цинскую династию в пучину гибели, сейчас не вступят в переговоры с иностранцами, то будет поздно! Иностранные войска снова возьмут и разграбят Пекин.
Именно поэтому генерал  не уничтожил небольшой отряд чужеземцев, большинство которых составляли, как и Воронов, русские на станции Цзюньлянчэн. Не разгромил, а заставил отступить назад к Тонгку большой отряд иностранцев. Но сегодня обстановка вновь кардинально изменилась. Империя, а точнее старая дура,  объявила войну коалиции.
«Что же делать? – в смятении метались мысли в голове Не Ши Чена. – Если мне не пришлют подкреплений, то я не смогу удержать войска союзников, количество которых увеличивается по данным разведки в Таку каждый день. Присланные генералом Ли солдаты из крепости  Бэйтан – капля в море. Беглецы из Таку деморализованы. Пришлось казнить с десяток, чтобы привести их в норму. Ещё этот сброд из восставших. Вот кого бы перевешал всех без исключения. А вместе с ними князя Дуаня с Дун Фу Сяном. Эти придурки напрасно воображают, что иностранцев будет так легко прогнать нашими новыми пушками из Германии. Я совершенно не понимаю, на что они в Пекине рассчитывают, и что они там делают вместе со старой дурой. Великий Будда, сделай так, чтобы к власти вернулся император, который по слухам заточен на острове Лотосова озера в Пекине…».
Мысли генерала были прерваны  громкими воплями и выстрелами. Не Ши Чен взял в руки колокольчик и позвонил в него. Через несколько секунд в палатку вошёл адъютант и опустился на одно колено.
- Выясни быстро, что случилось, - мрачно произнёс генерал.
- Слушаюсь, мой господин, - поднявшись на ноги, офицер поклонился и выбежал из палатки.
Между тем шум в лагере усиливался, выстрелы участились. Рядом с палаткой генерала раздался стук копыт и через мгновение перед Не припал на колено подтянутый и жилистый офицер в белой шапке грибом, с красной кистью и павлиньим пером, вручённым ему  совсем недавно командующим Не за отличие в бою.
-  Великий господин! Ихэтуанцы снова подрались с нашими солдатами. Те и другие стали стрелять друг в друга из ружей. Уже есть несколько раненых и убитых.
-  Опять Чжан Лао? – с улыбкой, предвещающей мало хорошего, спросил генерал своего подчинённого.
- Да, мой господин! Этот «яйца ублюдка» обнаглел до того, что объявил себя самым главным в лагере и требует всех повиноваться себе,  так как он послан Небом. Мало того, эта «обезьянья подстилка»  потребовал, чтобы все добро, награбленное у христиан и иностранцев, солдаты несли, прежде всего, к нему.
Лицо Не Ши Чэна закаменело. Его темные, как маслины глаза неподвижно уставились куда-то поверх головы офицера.
- Дин Ксу, месяц назад я вручил тебе перо павлина за проявленную смелость в бою, - взгляд генерала опустился вниз и вперился в глаза подчинённого, после чего он процедил сквозь сжатые зубы. – Приведи Чжан Лао ко мне или принеси его голову.
- Слушаюсь, мой господин.
Дождавшись, когда офицер Дин покинет палатку, генерал поднялся на ноги и начал не спеша одеваться. Натянул сапоги, накинул белый, с узорами соответствующими его званию халат, подпоясал его ремнем, пристегнул саблю. Револьверы брать не стал. Надев на голову белую шапку с красными шариком и бахромой, проверил, как легла на спину коса, и вышел из палатки.
Шум в лагере усилился. Раздалась барабанная дробь, запели трубы. Среди костров заметались тени. Потом эти тени одной волной пошли в северо-восточную часть лагеря. Стрельба сначала участилась, а потом стихла. Прошло около пятнадцати минут и перед генералом, стоявшим перед входом в палатку в окружении адъютантов и четверки телохранителей, предстал возмутитель спокойствия.
Чжан Лао, один из главных предводителей боксеров, встал напротив генерала и сложил руки на груди и с вызовом уставился в глаза Не Ши Чена. Одетый во все красное: чалму, кофту, шаровары, пояс, туфли, Чжан в отблесках костра и слабом свете фонарей перед палаткой выглядел зловеще. Иероглифы и неведомые знаки, вышитые черными нитями на набедренниках и груди, придавали ему ещё и мистический вид. Из вооружения у главаря восставших  за поясом был нож и две кривые короткие сабли в одних ножнах за спиной.
- Ты звал меня? – с вызовом произнёс Чжан.
- Да, Чжан Лао. Мне доложили, что ты объявил себя главным. Это так?
- А разве ты четыреста дней постился и молился, чтобы достичь просветления? Тебе удалось  из «мутного» Хунь сделать «светлый» Цинь? Это ты недоступен наваждению злых духов, болезням, несчастиям, голоду и смерти? Это тебе не  страшно заморское огнестрельное оружие, в котором я не нуждаюсь, так как верю только в силу своей  сабли, ножа и китайского копья? Разве ты веришь в справедливость и  всемогущество Неба - Тен и великого небожителя, бога войны Гуань-лао-е, которые  всегда спасали Срединный народ от злых подземных духов, а теперь спасут от земных белых дьяволов? Так кто тогда здесь главный?!
- Ты, действительно, веришь в эту чушь? – на лице генерала появилось выражение неподдельного удивления.
- Ты слишком много общался с чужеземцами и почти потерял свою веру и родину. Но я могу попросить Небо и Гуань-лао-е простить тебя, если ты примешь тайное учение Кулака Правды и Согласия, а завтра твои солдаты под моим руководством уничтожат всех «заморских дьяволов» в Тяньцзине, - с пафосом произнёс предводитель «боксёров».
- Твоя наглость, Чжан, не имеет границ. Сейчас твои люди сдадут всё огнестрельное оружие, которые я передал им из арсенала. Хватит вам кулака и копья, всё равно стрелять ихэтуани твои не умеют. Палят либо вверх, либо по моим солдатам, но никак не в чужеземцев. А завтра твои бойцы, Чжан, пойдут на приступ вокзала и захватят его, показывая смелость и отвагу. Пока я видел не воинов, а бандитов, у которых храбрости хватает только, чтобы грабить да убивать безоружных и детей. Если ты откажешься, то я казню тебя за  подстрекательство к бунту и за то, что твоя банда сожгла половину Тяньцзиня. Ты всё понял?! – генерал спокойно смотрел в глаза главе отряда восставших.
Возмущённый Чжан только потянулся руками к эфесам сабель, как его голова отделилась от тела и упала на землю. Тело, фонтанируя кровью, постояло несколько секунд, а потом рухнуло. Удара генерала никто не успел рассмотреть. Раздались хрипы, стоны. Телохранители и солдаты генерала быстро расправлялись с ихэтуанями, которые сопровождали на встречу своего предводителя.
Не Ши Чен резко взмахнул клинком, стряхивая с него кровь, после чего вложил саблю в ножны.
- Дин Ксу, приведи ко мне кого-нибудь из главарей этих бандитов, который не совсем сошел с ума от всяких ихэтуаньских бредней, и с ним можно решить вопрос о завтрашнем наступлении на вокзал, - спокойно произнёс генерал, на лице которого застыли капли чужой крови.
- Слушаюсь, мой господин, - офицер упал на одно колено и ударил кулаком в грудь. Поднявшись на ноги, махнул головой солдатам, которые подхватили тело Чжана и его голову понесли в сторону. Туда же стали оттаскивать тела остальных убитых «боксёров».
В этот момент раздался стук копыт и в освещенный круг перед палаткой на взмыленном коне подлетел китайский всадник. Осадив коня на приличном от палатки расстоянии, всадник соскользнул с седла и, не добежав пяти шагов до Не Ши Чена, упал на колени и поднял над головой деревянный футляр для перевозки писем.
- Великий господин! Послание из Таку, - кланяясь, но продолжая держать руки вверх, произнёс воин.
Генерал мотнул головой и один из телохранителей, взяв футляр, передал его своему командующему. Не Ши Чен, взломал сургуч печати, выдернул крышку футляра и достал листок бумаги. Подойдя ближе к фонарю, прочёл текст. Задумался на несколько мгновений и отдал приказ одному из адъютантов.
- Через полчаса всех командиров батальонов и эскадронов, находящихся в лагере ко мне на совещание, а пока принесите воды для умывания.
«Завтра, а точнее уже сегодня утром большой отряд союзных войск выходит на пяти поездах в сторону Тяньцзиня, - думал генерал, умываясь. – Точное количество не известно, но более трех тысяч человек с пушками и пулемётами. Вот и посмотрим, как огнестрельное оружие не берёт ихэтуаней, да и чужеземцам кровь пустим... Обеим сторонам и побольше крови».

Отредактировано Курсант (06-02-2020 16:34:03)