- Тимофей Васильевич, Вы говорите ужасные вещи! Неужели такое возможно?! – эмоционально воскликнула старшая Беневская, прижав руки к губам.
- Уважаемая, Нина Викторовна, вся история человечества показывает, что когда всплывает вопрос о социальном равенстве и сословных привилегиях, он, как правило, заканчивается большой кровью, особенно в пару-тройку последних веков: английская и французская  революции, Гражданская война в Америке, карбонарии в Италии, декабристы и народовольцы в Российской империи. Последние социалистические учения выдвинули социальное равенство в качестве цели и идеала. При этом люди, призывающие к этому, готовы достигать поставленных целей с помощью террора…
- А как по-другому можно достучаться до правящей элиты, которая не хочет видеть, как живёт её народ? – перебила меня Мария.
«Да, девочка, а мозги тебе изрядно промыли, - подумал я. – И что делать?! Ну не хочется мне, чтобы такая красивая и желающая лучшего для народа девушка пришла к тому, что с ней случилось в моём мире. Ладно, попробую достучаться до разума, а не получится, пройдусь по чувствам».
- Мария Аркадьевна, самое плохое в великих утопиях, в великих идеях, как дать людям свободу, равенство, научить их жить по справедливости то, что их идеологи считают, что ради этого можно всё! Можно переступить через любые христовы заповеди, – я вздохнул поглубже перед тем, как продолжить. - Откуда берутся террористы? Ни одного ребенка в школе, гимназии и дальше в университете не учат, что можно взрывать, убивать, лгать, предавать. Не учат этому и родители. Детям пытаются привить другое – понятия долга, чести, патриотизма! Но беда в том, что находятся люди, которые говорят – ради вот этого великого блага в будущем – в настоящем можно все. Убивать, взрывать, злоумышлять! Не все покупаются. Большинство на такие лозунги не ведутся, но ведь есть, кто покупается?! И тогда творятся страшные вещи.
Я замолчал и обвёл взглядом Беневских, внимательно смотревших на меня с разным выражением на лице.
- Почти семь лет назад, когда конвойной службой цесаревича Николая, совместно с полицейскими и жандармами в Хабаровске были предотвращены два покушения на наследника престола, один из террористов убил мою невенчанную жену и неродившегося ребёнка. Зачем он это сделал, когда Дарья покупала на рынке продукты для приготовления праздничного ужина на мой день рождения, я так и не нашёл ответа до сегодняшнего дня.
Нина Викторовна всхлипнула и, достав из рукава платок, начала вытирать глаза. Мария смотрела на меня каким-то отстранённым взглядом, но в её глазах набухали слёзы. Генерал, что-то прошептав про себя, потянулся за графином с водкой, а Иван застыл, держа в руках вилку и нож.
- Об этом мало кто знает, - продолжил я. – Рассказал я это здесь только для того, чтобы вы, Мария Аркадьевна, поняли, что идеи об изменении мира или правоустройства в отдельной стране, как правило, приводят к трагедиям отдельных лиц.
Я замолчал, а в комнате повисла напряжённая тишина.
- А что случилось с тем террористом? – прервал молчание Иван.
- При попытке захватить его живым, он совершил самоубийство, - ответил я.
- Какой ужас, - тихо произнесла старшая Беневская и перекрестилась, а Аркадий Семенович по-гусарски отправил водку в рот.
Иван с сожалением посмотрел на графин, отец налил ему только одну рюмку за время обеда, а Мария застыла, уйдя в себя, переваривая полученную информацию.
Между тем, генерал Беневский, разгладив усы и бороду, задал вопрос:
- Тимофей Васильевич, а как Вы видите решение данного вопроса?
- Ваше превосходительство…, - начал я.
- Без чинов, мы же договорились, - перебил меня генерал.
- Аркадий Семенович, я думаю, что надо начать с себя, - ответил я.
- В каком смысле? – поинтересовался Беневский.
После этого вопроса я рассказал присутствующим за столом, как получил в качестве наград два имения под Петербургом, и как там, благодаря моему управляющему Сазонову, работает «колхоз». Результаты, кстати, действительно были впечатляющими. За неполный десяток лет Александр Иванович в Курковицах и  Калитино организовал супердоходное предприятие по производству картофеля и производных из него, а также масла и круп. Шестьдесят пять дворов, бывших изначально, уже приближались к ста. Стала ощущаться нехватка моих земель для дальнейшего развития, но при этом все крестьянские семьи имели новые дома. С личным хозяйством у них, правда, как-то не заладилось. В своём письме ещё пять лет назад, Сазанов описал, как крестьяне по договору аренды получили в своё распоряжение полагавшихся им коров, но через пару месяцев вернули их на общую ферму. Работать за денежку оказалось более выгодным, а масло и молоко, да и тот же обрат они получали по договору. Небольшие огороды во дворах остались, но это из-за крестьянской упёртости. Чтобы было! Смертность в имении была минимальной, с долгами все расплатились. Вкалывали, конечно, хорошо, но и жили по сравнению с другими, я бы сказал отлично. Ну, и мне на карман капало.
На моё описание «колхозов» очень жарко отреагировал младший Беневский.
- Тимофей Васильевич, получается, что вы у себя в имении создали коммуну?
- Боюсь Вас разочаровать, Иван Аркадьевич, но это не так. Тут, Марина Аркадьевна, назвала вас «толстовцем». Это так?
- Да, я являюсь единомышленником Льва Николаевича и по окончании обучения в университете, где изучаю сельское хозяйство, хочу создать в нашем имении такую коммуну.
Я заметил, как поморщились родители Ивана, но перебивать его не стал.
- Лев Николаевич – это не только великий писатель, он еще и современный философ с самой большой буквы. Его учение перевернёт сознание людей, - продолжил младший Беневский.
«Ё… твою  мать, яти его в душу, - подумал я. – Одна будущая эсерка, второй упёртый толстовец. Куда родители смотрели? Вот это я попал! Но второе хоть не так заразно!» - успел я подумать перед тем, чтобы что-то ответить.

Отредактировано Курсант (08-03-2020 09:53:27)