2 июня 1975 года. Москва. Министерство Обороны

   На выставленных вдоль светлой стены монументального вида стульях терпеливо ожидали своей очереди военные. В разных чинах, но младше генерал-майора никого не было. Обстановка в просторной приемной Министра Обороны СССР по сравнению с дизайном двадцать первого века полковнику Воронину казалась слишком простой, но в то же время торжественной. Темные деревянные панели и двери, хрустальная люстра под потолком с лепниной. Почему-то у советской власти получалось давить на подсознание своих граждан собственной глобальной значимостью. Эрефия же умела отлично только пускать пыль в глаза, но по сравнению с Союзом выглядела весьма шаткой и второстепенной державой.
  Старое здание министерства на Знаменке поражало своей классической монументальностью и неброской помпезностью. Вот что значит Империя! Жалкие потуги потомков соответствовать ей вызывали у сведущих людей несколько злорадные ухмылки. Хотя это касалось не только огромной страны-бензоколонки. Хваленая Америка также катилась в пропасть, увлекая за собой весь так называемый «Свободный мир». Что уж говорить про Европу, вырождающуюся в нечто совсем неудобоваримое. Полковник усмехнулся про себя, вспомнив жабьи морды баб, лею судьбы занявших во посты министров обороны многих натовских стран. Жалкие остатки некогда могучих армий, весьма скромные бюджеты, допуск в боевые подразделения феминистского бабья и откровенных пидаров. Жалкие потуги их спецотрядов выглядеть также круто, как солдаты «больших мальчиков» армий США и РФ, не вылезающих из бесконечных войн. Воронин вспомнил лица местных военачальников, узнавших об этом из его уст, и снова усмехнулся.
  Но ухмылка полковника предназначалась только себе. Он и так посреди этого ряда звездных генералов выглядел белой вороной. Моложавый, подтянутый, с атлетической фигурой борца он получил в новой жизни тело тридцатилетнего капитана. Опытные военачальники, многие из которых успели с головой махнуться в полновесное дерьмо Отечественной, уже отметили, что этот офицер из будущего явно посетил военное ателье. Форма советского офицера сидела на нем, как влитая, и только некоторая скованность выдавала в нем человека, привыкшему носить несколько иное обмундирование.
  Дистанция между генералитетом СССР и военными двадцать первого века появилась с самого начала провала в СССР людей из будущего. Советские офицеры с некоторым подозрением относились к тем, кто служил новоявленным буржуям. Ведь все они были коммунистами, и частенько совсем не из-за карьерных соображений. Многие за Советскую Родину кровь проливали, да и сейчас готовы были вцепиться в горло любому врагу, посягнувшему на святое. Что там произошло в будущем всем присутствующим здесь было хорошо известно, намного больше, чем рядовым гражданам. КГБ тщательно следил, чтобы попаданцы не выплескивали наружу лишнего. Один-два болтуна погоды не сделают, дело в количестве слухов, хотя все равно шила в мешке не утаишь. Умные люди сиё обстоятельство отлично понимали, поэтому действовали на упреждение.

  - Товарищи офицеры!
  Всех пригласили в кабинет Министра Обороны, такой же светлый, с большими окнами и тяжелой мебелью. Генералы начали рассаживаться в центре комнаты за длинным столом. Генерал-Полковник Ахромеев начал заседание без раскачки, да и было оно для всех уже вполне ординарным, в отличие от темы. Речь шла ни больше ни меньше, чем о перестройке всей военной доктрины Советской Армии и Флота. Судьба Вооруженных Сил первой страны Советов должна была решиться на ближайшем расширенном заседании Политбюро, как и судьба многих и многих руководителей Союза. Терпеть безобразия и разгильдяйство дальше было никак нельзя. Речь шла ни много ни мало как о существовании государства! Тут уже было не до сантиментов. Даже самые ярые консерваторы внезапно осознали, что промедление смерти подобно!
  Об этом знали сам министра и догадывались приглашенные сюда генералы. Последовал ряд коротких докладов по существу, охватывая различные направления вооруженного строительства. Ахромеев задавал докладчикам конкретные вопросы и сразу вручал целевые указания, было заметно, что он также загодя отлично подготовился. Опытный штабист, он и вверенным ему сейчас министерством управлял, как боевым штабом во время тяжелого сражения. Его подвижная фигура обращалась сразу ко всем и к каждому конкретно.
  Офицеры это ощущали особенное внимание, поэтому были предельно собранными. Их еще здорово стимулировал тот факт, что именно они были допущены к решению чрезвычайно важной проблемы предстоящих военных реформ. Это с одной стороны, была огромная честь, но с другой, и огромная ответственность. Перед собой, партией и будущими поколениями. Доверие, оказанное правительством и народом было для этих офицеров не пустым звуком. Все личные переживания и мелкие карьерные соображения отступали куда-то назад, в небытие. Остро ощущалось ледяное дыхание времени, когда на тебя со стороны глядят и твои предки, и твои же потомки. Сакральный момент, ради которого ты и жил все это время. Сами собой вспоминались слова присяги, некогда произнесенные перед товарищами, у кого-то перед глазами вставали лица тех, кто не вернулся из боя. Так что стиснуть зубы и снова в горячую сечу!

  В грядущем переломе советской военной машины больше всего пострадает флот. С огромным трудом достигнутый примерный паритет на океанах в дальнейшей истории стал Пирровой победой, еще раз подтверждая старую истину – сухопутная страна никогда не будет править морями. Сдерживающая вероятного противника стратегическая составляющая флота будущего отвергала все веяния текущего курса на гигантоманию и желание присутствовать всюду и везде. Это было горько понимать многим адмиралам, но СССР не мог себе позволить кидать огромные средства в топку очередного витка гонки вооружений. Какой смысл создавать гигантский флот и армию, чтобы затем бездарно потерять страну?
  Пока же полностью пересматривались перспективные проекты серий боевых кораблей, останавливалось строительство новых, прямо на стапелях. Заводы уже начинало трясти от сбоев в поставках и непонятных пока планов на будущее. Эскадры, в данный момент находящиеся на дежурстве в мировом океане готовились возвращаться домой. Единственный завод, получивший план и средства в полном объеме – это СМП в Северодвинске. Подводные ракетоносцы и лодки-убийцы становились приоритетными кораблями в советском ВМФ. Проектные институты получили новые задания по созданию небольших, но обладающих мощным оружием эсминцев и фрегатов УРО.
  Правда, флот совсем не собирались бездарно резать и кромсать, как во времена Никиты Сергеевича. Боевые офицеры – это элита страны, их стоило переобучить, но уж никак не выкидывать на улицу. Каждому найдется место в обновленном ВМФ. Тем более что на нем будет первым опробирована новая схема комплектования профессиональными военными и автоматизированными системами управления. Где-где, но на современных боевых кораблях потребность в срочниках будет намного меньше. Да и парочка проектов с созданием авианосцев также не оказалась положена под сукно. Иметь хотя бы по одной авианосной группировке в океанских Северном и Тихоокеанском флотах представлялось вполне разумным. Но здесь следовало семь раз отмерить, а уже потом строить. Пока же не было ни самолетов, ни ясного представления о характере будущих кораблей.

  В начинающихся глобальных по духу преобразованиях больше повезло авиации и силам ПВО. Они и в том будущем оказались на высоте, оправдывая большинство сложившихся именно в текущее время идей и направлений. В конце концов, не имея преимущества в воздухе, невозможно нанести вооруженным силам СССР поражения на поле боя. Недавние войны во Вьетнаме и на Ближнем Востоке только подтвердили это золотое правило современной высокотехнологичной войны. Здесь же промышленность Союза оказалась на передовых позициях. Военные и инженеры из будущего помогут радикально сократить боковые ветви развития техники и уменьшить непосильные для государства расходы. Даже не обладая специальными знаниями, можно здорово помочь конструкторам, рассказав о боевых качествах самолетов и ракет новых поколений. Одно упоминание об известной «Кобре Пугачева» задало проектным институтам море работы. Раз такое можно осуществить на практике – остается лишь воплотить идею в металле.

Москва. 5 июня 1975 года. Банный день

  Степан Холмогорцев еще раз оглядел полупустынную Верхнюю Масловку и двинулся на противоположную сторону улицы. Он все еще не мог привыкнуть, что можно спокойно переходить дорогу везде, где захочется, а не только на пешеходниках или светофорах. Исключение разве что составляли центральные проспекты и улицы столицы. Да и там, постояв с минуту, можно смело перейти через дорогу. По сравнению с десятыми годами двадцать первого века автомобильное движение здесь по сути отсутствовало. Так, пройдет какая-нибудь грузовая машина по своей нужде и снова тихо. Частных легковушек в собственности имелось не так много, да и большая часть их хозяев обычно днем на работе. Только утром или вечером создавался хоть какое-то подобие транспортного потока.
  Сегодня же у Степана был банный день, и по этой причине он ушел со службы пораньше. Сейчас следовало совершить традиционный обряд покупки пива. Холмогорцев точно знал, что в «Гастроном» на углу с Мирским переулком завезли «Жигулевское». Ага, какое еще в это время может быть пиво? Хотя нет, есть еще «Ячменный колос», «Адмиралтийское», «Рижское», «Петровское» даже стало появляться новомодное «Пражское». Тут уж как повезет. По дороге Степан обошел небольшую лужицу, ночью прошел дождь, и чертыхнулся на криво поставленном поребрике.
  Нет, дороги в Союзе, пожалуй, были еще безобразней, чем в капиталистической России. То ли в этом виноваты более отсталые технологии, то ли нет столько средств, но факт, что в первые месяцы после попадания он по этому поводу сильно удивлялся. Хотя с другой стороны, они и не были совсем уж безобразными, например, относительно чистыми. Дворники в это время работали на совесть, особенно зимой. В снежные дни уже часов в пять утра через окна доносился характерный скрежет лопат. Люди держались за рабочие места и уважали свою работу. Хотя может так влияло предоставление служебного жилья? Хорошая возможность зацепиться в большом городе приезжему человеку. Без жилья и работы ты, конечно же, при любом раскладе не останешься, но опять же, его качество будет другое. Реальная жизнь в пресловутом советском застое выявило довольно много давно забытых фактов и нюансов. Единственно, что осталось неизменным – жить можно!

  Гастроном встретил прохладой, на улице сегодня было жарко. Он располагался на цокольном этаже пятиэтажки пятидесятых годов постройки, в районе былом много таких зданий. В помещении было темновато, видимо, экономили на электричестве. Хотя с другой стороны - что тут можно было так внимательно рассматривать? Надписи на банках? Нет, тотального дефицита к своему удивлению Степан не обнаружил, просто чаще всего самые искомые продукты быстро заканчивались.
  Основной ассортимент, обычно потребляемый Холмогорцевым и его подругой, почти всегда присутствовал. Хлеб черный и белый, два сорта сливочного масла, соленые помидоры, курица, вареная колбаса, пельмени в заводских пачках, крупы, макароны, разнообразная молочка. Мясо, овощи и зелень в основном покупались на расплодившихся по городу кооперативных рынках. Веяние начавшихся в экономике изменений. Хотя кому-то это было не совсем по карману, зарплаты обычных конторских служащих на подобное «богатое потребление» все-таки не хватало.
За рыбой же надо было ехать в фирменный «Океан», сеть таких магазинов за последний год покрыла практически всю страну. Что безмерно порадовало Алину, которая обожала морепродукты. Народ в этом времени еще не понимал их пищевую и диетическую ценность, поэтому кальмары, креветки, мидии и всякие «лягушки» свободно продавались безо всяческих очередей. Как, впрочем, и минтай, рыба вездесущая во всех временных слоях. Её смогла переплюнуть только хваленая Тилапия. За треской, хеком, ставридой приходилось и постоять. Так ведь уже не привыкать. Очереди – бич развитого социализма. Хотя, о чем это он? Развитым он еще не стал.

  Окинув наметанным взглядом ассортимент в винном отделе, Степан сразу же направился к кассе, доставая по пути из кармана мятые рублевые купюры. Ну не любил он таскать в штанах кошельки! Ладно еще, когда на работу шел в пиджаке, а так с ними было очень неудобно. Да и не был Степан никогда богатым, не фиг и привыкать. На жизнь хватает и ладно!
  - Пожалуйста, пять по сорок пять.
  Дебелая кассирша с сочувствием в глаза обратил на него внимание, взглянула на его портфель с торчащим оттуда веником и заговорщическим тоном посоветовала.
  - В бакалею рыбку завезли вяленую. Будете брать?
  Степан устало вздохнул. В первые недели пребывания в советском городе семидесятых годов он долго не мог привыкнуть к системе местной торговли. Он, конечно же, помнил из детства, что сначала надо было товар взвесить, а потом нашептывая по памяти нужные цифры, бежать к кассе, чтобы получить там чек; вернуться с ним к прилавку и забрать завернутые в бумагу продукты. Но действительность разочаровала его еще основательней. И это после жизни с огромными супер и гипермаркетами с их обширнейшим ассортиментом всяческой никому не нужной и впариваемой безумной рекламой хрени, а также относительно удобным самообслуживанием. Как все-таки быстро мы привыкаем к комфорту! Давно ли сами в девяностых с деревянных ящиков или в жалких ларьках закупались?
  Кассирша этого Гастронома сегодня была на странность доброй, или ей просто наскучило сидеть на одном месте, но она тут же закричала в соседний отдел.
  - Галя, взвесь товарищу три хвоста вяленой. Сколько пробивать?
  Получив ответ, она не дала времени Степану удивиться угаданным числом собутыльников, моментально пробила два чека, и пока мужчина получал сдачу в монетах мило ему улыбалась. После отпуска что ли? Холмогорцев за эти месяцы уже успел привыкнуть к хамоватому образу работника советской торговли. Без крика и ругани в этой эпохе частенько было невозможно ничего добиться. Или что-то уже понемногу меняется? Вон, и фрукты в магазинах круглый год начали появляться, овощная консервация практически всегда присутствует. Теперь не проблема купить маринованный огурчики фирмы «Глобус». или кетчуп из Болгарии. Товарищи из соцлагеря сполна отрабатывают вкаченные в них энергоресурсы, а «строители социализма» в Бандустанах вливания главной страны-локомотива коммунизма. Одни из первых ласточек смены общего курса? И ведь все благодаря им, попаданцам из будущего!

  Каково было бы вам перенестись лет так на сорок с гаком назад в место, которое вы смутно помните из такого далекого уже детства? Это не те бесформенные сны, которые временами приходят к нам по ночам, мир вокруг вас ощущается предельно реально. Свежий осенний ветер в лицо, а вместо ласкового солнца и буйной весенней зелени опавшие листья на тротуаре. Неожиданно ставшие слишком просторными джинсы и ветровка. Затем взгляд невольно цепляется за висящий над улицей красный транспарант – «Двадцать пятому съезду наши трудовые успехи!» Неожиданная мысль - а когда же у нас был двадцать пятый съезд? Это у Едросов, что ли или какое кино снимается? Потом ты разглядываешь прохожих в старомодной одежде, а они тебя, по их мнению, одетому как инопланетянин.
  Вот около тротуара тормозит…канареечного цвета ментовской Бобик, такие ты видел в последний раз черт знает когда. «Здрастье – приехали!». Сейчас точно увезут в дурку. Надо же - как на самом деле интересно едет крыша, даже становится занимательно. Но никто громогласно не зовет санитаров. Из милицейской машины выходит высокий сержант в обычной синей советской милицейской форме и вежливо предлагает:
  - Товарищ, проедемте, пожалуйста, с нами.
  - С вами?
  Я не собираюсь сопротивляться, знаю, что будет только хуже, заколят какой-нибудь дрянью и превращусь в овоща, а так хоть некий шанс сохранить часть сознания. К моему удивлению сажают не в «будку», а на заднее сиденье. Обернувшийся ко мне водитель только хмыкнул и тихо пробормотал напарнику:
  - Третий сегодня. Что-то кучно пошли!
  - Не болтай, вези прямо в отдел. Нам еще его оформлять. Навалились на мою голову!

  Я как-то давненько прочитал несколько книг про так называемых «попаданцев», то есть людей, попадающих в другое время или параллельный нашему виток пространства-истории. За редким исключением это нудное туповатое графоманство людей, прогуливающих в школе уроки литературы и истории. Были там и книги про доморощенных спасателей СССР. Даже не знаю, достоин ли был тот Союз спасения, дальше, конечно, также было несладко, но все же государства просто так не разваливаются.
  Да к тому же зачастую главные герои сих опусов обладали некими суперспособностями; знали все наперед, лезли прямиком к высшим руководителям государства, одаривая их грудой непрошеных советов и поучений. Затем они как-то лихо, на раз-два, меняли историю всего человечества. Или, наоборот, начинали жить только для себя и в полное удовольствие, ломили спекуляцией или использованием послезнания бабла, благодаря возвращенной потенции трахали все, что движется и мечтали свалить в Америку. Степан, честно говоря, сам временами склонялся к последнему. Ну не дано одному человеку изменить ход такой мощнейшей машины, как история человечества. Есть куча факторов, на которые влиять предельно сложно.
  Что они, настоящие попаданцы в итоге и показали. Их, как выяснилось, было много, тысячи, десятки тысячи, кто-то даже говорил о сотнях. Людей, которые сыпались с двадцать первого века в семьдесят третий и семьдесят четвертый года века двадцатого. Почему и зачем - никто не мог сказать или хоть как-то объяснить. История решила сама себя перекроить? Неведомые потомки из будущего дали СССР еще один шанс? Происки безумных коммунистических ученых? Если кто и знал ответ, то благоразумно помалкивал. Местные органы обычно сразу советовали попаданцам держать язык за зубами и лишнего не болтать. Наивные люди! Хотя надо отдать им должное - держать такую ораву людей из будущего в лагерях посчитали делом негуманным и безнравственным. Не враги же они, в конце концов, а просто люди, когда-то рожденные в СССР. 

- Тебя не дождешься! – Гога, он же Гоша нетерпеливо пританцовывал на месте. Он был одет так, как привык ходить и в той жизни – джинса и кожанка. Только помолодел лицом и телом. Да и для Степана было главным потрясением, после собственно самого момента попадания, увидеть собственное отражение в зеркале. В туалете районного отделения милиции вместо потертого жизнью лысого мужика на него смотрел двадцатипятилетний паренек с вихрами на голове и очень знакомой физиономией. Помнится, тогда он долго щупал себя и хватал за разные части тел. Милиционеры все это время терпеливо ждали, видать, уже привыкли к подобному. Еще не быть в шоке, не наблюдая собственное, пусть и небольшое брюшко, внезапно ощутить в мышцах давно забытую молодеческую силу и сноровку.
  - Зато с чем, - Степан приоткрыл портфель, где звякнуло стеклом заветное «Рижское» и высунулись из бумажного пакета рыбьи хвосты.
  - Живем! Будем считать, что опоздал по уважительной причине!
  - По очень уважительной! – добавил, смеясь третий член их тесной компании Дима Власов. Он единственный среди них имел свободный график и мог постоянно участвовать в «банном дне».
  Традиция же эта зародилась от общей безысходности. Безысходности регулярного выключения горячей воды в кранах как летом, так и зимой. Городскому жителю начала двадцатого года это уже казалось полной и окончательной дичью. Но делать нечего, приходилось тащиться в общественную баню. Степан уже и забыл, какой это ужас в обычные выходные дни. Стоять в длиннющей очереди, что смыть с себя недельную грязь. Какое там попариться!
  Решение у предприимчивых граждан времен развитого капитализма созрело быстро. Холмогорцев у руководства был нарасхват и частенько перерабатывал, поэтому отпроситься на неделе пораньше особой проблемы никогда не составляло. Конечно, если не было какой-нибудь случившейся запарки по причине выполнения и перевыполнения очередного плана. Грешили подобным бредом тутошние руководители. Постепенно к нему начали присоединяться и другие попаданцы, образовалась некая тесная компания банных завсегдатаев. Да и безо всякой компании в рабочие дни в банях можно было встретить людей из будущего. Ну, отвыкли они уже от бесконечных очередей!
  Кстати, как ни странно, но в местном обществе еще не было такой традиции – таскать веники в рабочем портфеле. Похоже, это тот самый случай, когда из кино фишка ушла прямиком в народ. Здесь же её ненароком зародили попаданцы. Через некоторое время такой стиль стал модным, также как ходить на работу в кедах и разгуливать в спортивного покроя куртках. Дело даже не в моде, а общем удобстве. Комфорт обычно прокладывает дорогу первым, в какой бы сфере это не было. Можно много сокрушаться о деревне и свежем воздухе, но нынешнего горожанина уже ни за что не оторвать от горячей воды в ванне и газа на кухне. Лифт же в современных высотках был попросту обязателен.

  - Все таксуешь?
  Гога лениво перебирал рыбу, первый заход в парилку они уже сделали, сейчас можно, не торопясь, перехватить по кружке свежего пива. Банщики обычно не гоняли из-за выпивки приличные компании. Сидят люди цивильно, так пусть сидят, отдыхают. Могут потом и чаевых за приборку оставить.
  - Так деньга неплохая, да и что еще я умею делать?
  Власов в той, будущей жизни перебрал множество мест работы. Магазины, склад, ремонт квартир, но нигде надолго не задерживался. Мотало его по городам и весям, не пришей кобыле хвост, так и не нашел себя в жизни мужик. Провалился он в Союз по виду двадцатилетним пареньком и долго не раздумывал, выбирая себе подходящую профессию. Благо – листки «Требуется» висели чуть ли не на каждом шагу. Очередной взрыв мозг для людей из будущего.
  - Зря смеешься, Гоша, таксисты здесь вполне уважаемое сословие. Не бедствуют они точно!
  - Да не вопрос! Просто работа эта опасная и нервная.
  - Как будто у тебя не такая? – Степан с ехидцей глянул на товарища. Игорь Бадаев устроился в Мосресторантрест, обслуживающего лучшие рестораны города. Должность его Холмогорцев не помнил, что-то связанное со снабжением.
  - Зря ты так! Если не лезть на рожон и делиться с уважаемыми людьми, то очень даже веселая работенка. Командировки, новые встречи, новые люди…
  - Новые женщины! – подначил его Власов, успевший в отличие от многих ожениться на аборигенке.
  - Хм, а зачем отказываться от жизненных удовольствий! Женщины одни из самых приятных их составляющих. Тем более такие непуганые, как в эти времена.
  - Допрыгаешься ты как-нибудь…
  - Не, - Гога покачал пальцем, - уголовный кодекс я свято чту. Просто он здесь не так совершенен, как наши законы.
  Степан только усмехнулся. Он-то точно знал, что органы на некоторые проступки попаданцев смотрели сквозь пальцы, но на заметку обязательно брали.

  После второго захода к их компании неожиданно присоединился Анатолий Мерзликин. Он деловито выставил перед товарищами четыре бутылки «Пражского» и кусок сыровяленой колбасы с краюхой черного хлебушка.
  - По какому поводу банкет? - тут же съязвил Гога. Недолюбливал он этого маститого в том мире журналиста. В Союзе Толик также не потерялся и относительно быстро смог подняться наверх по карьерной лестнице. Ходили слухи, что здесь не обошлось без участия органов, так опять же - в этом времени без них нигде не обходились.
  - По случаю окончания очень важного проекта. Как видите, Родина и партия не оставила это дело безнаказанным, - Мерзликин выглядел усталым, но довольным, даже не начал отвечать на колкость старого визави, - так что, братцы, угощайтесь!
- Мы и не возражаем! – Степан сегодня никуда не торопился. Внезапно его охватило полузабытое еще с юности ощущение пятничного вечера, когда тебе совершенно некуда спешить, и можно смело потратить цельный вечер на ничегонеделание и пустопорожнее ёрничание с друзьями. У тебя же еще вся жизнь впереди! Теплая товарищеская компания, перчёные мужские разговоры. Что еще надо? Ну если только добавить танцы и девчонок. Так танцы у него уже были и даже много, в молодости не раз диджеем пришлось побывать. Был такой факт в его комсомольской биографии. Сколько же тогда они лютого бреда встретили в бесчисленных кабинетах трусливого руководства конца восьмидесятых. Выходцев из этого, кстати, времени. Потом они еще удивляются, что страна рухнула. Так подпорки напрочь сгнили!

  Продолжили сидеть в уютном кафе. Мерзликин был человеком нежадным, даже можно сказать, хлебосольным. Да и ощущая себя в ближайшем будущем на волне успеха, зубр журналистики и пиара торопился поделиться этим чувством с окружающими. Он не очень любил местную публику, та плохо понимала шутки из будущего, поэтому был искренне рад посидеть с давними приятелями.
  Власов тут же организовал по телефону машину, и они дружной гурьбой устремились к приключениям. Благо, столица предоставляла широкие возможности. Такое временами случается с вполне взрослыми и состоявшимися мужчинами. Как будто какая шлея стучит в бочину и внезапно хочется удариться в яростный загул. Относительно моложавый вид компании никак не поменял их внутреннюю сущность. Человек ведь чаще стареет душой, а не физическим телом, и не всегда внезапное возвращение в молодцеватый образ приводил к омолаживанию всего человека.

  - Да что там Димка! – Мерзликин вальяжно развалился на удобном стуле. – Рабочий класс везде востребован, да и общее отношение к жизни как-то проще. Поэтому и устроился он в совковой действительности так быстро.
  - Ты, значит, у нас соль земная? - колко ответил на заявление Гоша.
  - Да, Толян? – поддержал товарища Холмогорцев. – Ты и сам как-то подозрительно быстро воспринял нормы социалистической действительности. Не претит тебе навязывать всему миру советскую идеологию?
  - Вот привязались, черти! – Анатолия сегодня было сложно уязвить, от жизни среди отъявленных волчар двадцать первого века у него осталась весьма дубленая кожа. – Давайте еще по одной? Что не отнять у этого времени, так это неиспорченный заморскими спиртами местный коньяк. Здесь даже грузинский можно смело пить!
  - Хорош! – Степан поставил на стол опростанную рюмку и потянулся вилкой к Столичному салату. Так в этом слое обозвали ресторанный вариант знаменитого Оливье, пережившего уже не один режим власти. Мужчина неспешно оглядел зал. Недавно открытое и ставшее уже модным кафе даже по меркам человека будущего смотрелось очень неплохо. Светлый с большим количеством воздуха зал, несколько уровней для посадок, удобные современного дизайна столики и стулья, эстрада на возвышении. Сейчас там готовились к работе музыканты, все как на подбор молодые и веселые ребята.
  Были, оказывается, и в этом времени передовые, думающие в первую очередь о красоте дизайнеры. Хотя опять же, насколько хватит всего этого великолепия? Обычное дело, когда отличное поначалу заведение со временем превращается в убогую забегаловку. Здесь мало умения поваров и обходительности официанток. Необходима «крыша» среди руководства и отличное, приоритетное снабжение. Эх, в любом времени существуют присущие только ему нюансы и проблемы, и никуда-то от этого не деться.

  - Вот я вам так и скажу – грядут большие перемены!
  - Я и без тебя видим, - не унимался Бадаев. – Андропов со своей камарильей куда-то резко пропал, Щербицкого с Кунаевым вышибли, Суслова с Громыко давно не видно. Новые лица в Политбюро, Романова туда, наконец-то, позвали. По «Голосам» чёрт-те что творится, у этих пидаров знатно подгорает.
  - Слушаешь? – пьяно вскинул голову Власов. Никому в это время не требовалось дополнительных объяснений, что такое «Голос Америки» и «Радио свобода».   
  - Куда без этого - «Не читайте за завтраком советских газет». Все надо выглядывать между строк. Тьфу!
  - Ты прав, Гоша. Местная идеологическая машина поистине безобразна, понятно почему они проигрывают западу.
  - Ну а ты, типа, на нашей стороне?
  - Знаешь, да! Черт побери, мне даже интересно ввязаться в такую кошерную драчку. Деньги что – дрянь! Были они у меня в той жизни и немалые. И что – счастье принесли? Главное - это все-таки дело, ради которого не жалко потратить еще одну жизнь! Зря смеешься, Гоша, этот строй не так уж плох. Ты много тут встретил по-настоящему несчастливых людей?
  - Да как-то…- Гога замялся, - да я чего, я не против, но быт и…
  - Все решаемо. Теорию конвергенции, кстати, никто не отменял.

  Степан поднял удивленные донельзя глаза.
  - Хочешь сказать?
  - Ничего конкретно говорить не буду, сам понимаешь, - Анатолий вальяжно усмехнулся и наполнил рюмки по новой. – Только, братцы, верно одно – впереди большие перемены, - он сделал акцент на слове большие, - наверху ох какое идет шевеление, листики аж в провинции с ветвей сносит.
  - Твоя премия связана с этим?
  - Возможно, хотя я больше на внешний фронт тружусь, - коньяк развязал язык журналиста. Да и здесь все были свои, вряд ли побегут тут же закладывать в органы. Мерзликин в этом плане больше опасался сослуживцев, люди из будущего получили отличнейшую прививку от стукачества. «Не верь, не бойся, не проси!» - Но вот что я скажу вам, ребята. Готовится новая Конституция, комиссия уже создана, научные институты подключены, скоро объявят публично.
  - Так это… - Степан пытался вспомнить обрывки из прошлой своей жизни. - В прошлый раз в ней объявили о построении Развитого социализма, новая, так сказать, веха в жизни советских граждан. Сейчас что удумают?
  - Точно не знаю, но послабления однозначно будут. Кооперативы, частники, но – под мудрым руководством партии.
  - Её роль закрепят в Конституции?
  - Учли, получается, черти китайский опыт, - широко улыбнулся Гоша.
  Холмогорцев ехидно глянул на товарища:
  - Уже предвкушаешь?
  - А то! Это сколько тогда возможностей откроется!

  Анатолий хлопнул соседа по плечу:
  - Зря торопишься. Там, – он показал пальцем наверх, - то же не дураки сидят. Хрен вам, а не новый капитализм! Отпустят чуток вожжи, чтобы шестеренки смазать, затем заново вправлять будут. В русло обновленной плановой системы.
  - Толик прав, никто просто так власть не отдаст. Ошибки перестройки, вернее, прямое предательство интересов страны тут не прокатит. Старики без гарантий место не уступят, а у них здесь ох какая силища и влияние.
  - Может, и к лучшему, - Дмитрий снова очнулся, друзья уже привыкли к его странному свойству быстро захмелеть и через некоторое время «вернуться». – Больно уже поганые следующие двадцать лет у нас получатся. Лучше уж с Советами, чем с теми падлами. Да и Афгана здесь точно не будет
  Все замолчали. Одно то, что не случится нескольких кровавых войн, высушивших душу народа, перевешивало кучу остальных аргументов. В здешних школах сейчас учились парни, которым в другой истории было суждено лечь от душманских пуль, а на улицах в скором времени начнут гулять беременные мамочки будущих солдат, сгинувших в кровавой кавказской бойне. Кто в здравом уме не захочет предотвратить их никому не нужные смерти. Заигралась страна в своем время в имперские гонки, забыв о собственном народе.
   - Есть и еще одно обстоятельство, - Мерзликин оглядел притихшую компанию, - есть мнение, что кроме партийных и комсомольских организаций к управлению страной надо больше привлекать различные общественные движения. Делать это вполне официально через выборы в Советы.
  - Чтобы разбавить охреневших от безнаказанности партфункционеров? Что же, умно! – Гоша, обычно не любивший «политический» треп, оживился.

  - Не без этого. Но вот что я вам скажу, парни, - Анатолий наклонился вперед. – Слышали о переформировании Общества защиты прав переселенцев?
  «Переселенцами» в Союзе стыдливо называли попаданцев из будущего. Шила, да еще такого огромного в мешке было не утаить. По стране бродили странные слухи, многим новые люди откровенно не нравились, то и дело происходили нехорошие инциденты.
  - Хочешь сказать, - быстрее всех сообразил бывший фарцовщик Бадаев, - что в выборах смогут участвовать наши представители?
  - Соображаешь! Кусок пирога Советы точно откусят, а это власть. Так что настоятельно советую вам не теряться.
  - Интересное предложение.
  - Это тебе кто-то подсказал или сам догадался?
  Мерзликин тяжело обернулся на Холмогорцева. Он давно подозревал, кто в этой компании самый смышленый. Но перепалку предотвратила официантка, начавшая приносить горячее: свинина по-французски со сложным гарниром. Если перевести на русский – тонко нарезанное мясо, запеченное под сметаной с жареным картофелем, и консервированным горошком и зеленью.

   В зале громко заиграла музыка, поэтому разговор продолжился на балконе, куда обычно выходили курящие посетители. Из компании же курил один Власов. Мерзликин и неожиданно Холмогорцев его поддержали, вдыхая аромат Сухумского «Космоса».
  - Серега, ты чего такой ершистый? Да, есть люди, которым наше место в этой действительности претит. Они хотят большего.
  - Кто там вас поддерживает – партийцы или конторские?
  - Какая тебе разница!
  - Не верю я вторым. Кто-то же слил страну в девяносто первом?
  Анатолий вздохнул, затем затянулся сигаретой.
  - Разные там люди, разные. Ты, вообще, в курсе какие там чистки произошли.
  - Не очень. Сам знаешь, моя сфера наука.
  - Ах да, ты же у нас кто-то там по электронике. Но все равно должен помнить из нашего времени, сколько там окопалось при Андропове предателей и шпионов. Полный провал работы контрразведки! Меня же по приезде долго пытали по этому поводу, почему-то считали, что я в курсе. Самый цимес, что я, и в правду до хрена чего помнил. Умеют в этой организации языки развязывать. Вежливо так, но по делу.
  - Знаешь мое мнение, Толик, - Степан смотрел прямо в глаза товарищу по обстоятельствам. - Осторожнее бы ты с ними. Используют ведь, как туалетную бумагу и сольют в унитаз.
  - Ага, - Мерзликин глубоко затянулся, - не на тех напали, сучары! Это они страну просрали, а мы ее из говна выкапывали. Мне в тот момент двадцать три года было, что я, пацан совсем, соображал! Демократия, млять, свобода! Потом девяностые, где прямо на улице людей убивали, а пиндосы об нас ноги вытирали.
  Он зло откинул окурок в сторону.
  - Забыть не можешь?
  - Никогда им этого не прощу, Серега, - глаза бывалого и много чего повидавшего журналиста сузились как щелки. – Я же после практики в Чечню поехал, дурак молодой, репортаж делать… Эх! – он рубанул рукой. – Пойдем, что ли, выпьем, да потанцуем. Видал, какие девчонки за соседним столиком сидят?
  Холмогорцев только усмехнулся. Нажрался старый хрыч и времена попутал. Эти девочки так быстро не поведутся и в постель к нему не прыгнут, да и некуда тут, даже в столице ехать. Саун и номеров еще не существует, как и сети блядских притонов. В гостиницы тем более вход заказан. Только кровь зазря горячить! Поэтому прикончив горячее, Степан попрощался с компанией и двинулся к станции метро. Еще успеет доехать на общественном транспорте домой. Его неплохая по местным меркам зарплата в сто восемьдесят рублей не позволяла особо шиковать.

Подмосковье. 7 июня 1975 года. Рабочая суббота

   Алина опять была не в настроении. В будущем она прожила довольно бурную жизнь. При её природной красоте казалось, что получить достойное место будет не так сложно. Девушка удачно вышла замуж за начинающего бизнесмена. Как водится, в те времена, люди обычно поднимались на воровстве или обмане, хотя и к концу второго десятилетия ситуация в целом не сильно изменилась. Просто в девяностые наказание было намного жестче, молодого да раннего барыгу банально расстреляли прямо в машине на глазах молодой жены. Почему пощадили её, непонятно. Наверное, повезло, киллеры еще не были холодными профессионалами.
  Но девушка кроме красоты вдобавок имела недюжинный ум и успела перевести все активы фирмы на себя, тщательно замаскировав все следы. Затем она села на попутку и уехала на другой конец страны. Вынырнула Алина уже в Северной столице через несколько лет, потраченных ею на усиленную учебу. Два диплома, знание английского, красивое тело, изощренный ум. Что еще надо для успеха молодой женщины в бизнесе? В постсоветской реальности, оказывается,  вдобавок необходимы связи и умение втереться в доверие нужным людям. Через постель молодая женщина дела отказывалась вести категорически, но подозрительно быстро вышла замуж за именитого профессора юриспруденции.
  Затем, как водится, был рейдерский наезд на успешно выстроенный бизнес, тотальное разорение, снова подъем, рождение сына, переезд в столицу и попытка начать все сначала после печально знаменитого дефолта. В Союз Алина провалилась, уже будучи вдовой, владелицей небольшой сети галантерейных бутиков, не верящей никому и ничему. Поэтому и реалии советской «золотой» эпохи она воспринимала через призму собственного опыта, до крайности циничного и жесткого. Женщину успокаивало только то, что её сын благополучно получил образование в Америке и даже открыл там фирму, занимающуюся программированием. Он там точно не пропадет, светлая голова – мамина!

  - Снова поругалась на работе?
  - Господи, ты не представляешь, какие здесь клинические идиоты!
  - Потерпи, пробьешься в замы отдела, станет полегче.
  - Как же! Тут везде блат. Сынки и дочки, племянники и племянницы, выпускники МГИМО! Даже не представляешь, сколько там скопилось откровенного дерьма. Удивительно, что совок еще не развалился раньше. Давай рубашку, отглажу, ты так и не научился. 
  Пока она умело пользовала неуклюжего уродца, по нелепости получившего звание электрического утюга, Степан любовался ею и вспоминал, как они встретились год назад в центре помощи попаданцам. Они переспали в первый же день. Вино было хорошим, а тела неузнаваемо молоды и горячи. Было удивительно заново проверять возможности молодеческой потенции, гормональный тремор и вспоминать давно забытые изощренные позы. Поначалу их только связывал отличный секс, затем, к удивлению обоих, особенности характеров.
  Они отлично подходили друг другу! Это надо же было провалиться на сорок лет назад, вернуться в молодые тела, чтобы найти свою жизненную половинку. Кому расскажешь - не поверят! Затем они переехали в столицу, получили по льготной очереди однокомнатную квартиру в новостройке, устроились на работу.

  - Степа, ну как можно выпускать такое откровенное дерьмо? - Алина взяла в руки бюстгальтер. – Я здесь могу привыкнуть ко многому, но носить этот ужас!
  - Ты же вроде хотела шить сама?
  - Девчонки из польского отдела обещали выкройки из журнала. Я думала, что найду в местных, но куда там.
  - Бурда-мода еще не выпускается?
  - Будет, лет через десять, – саркастично усмехнулась девушка. - Хотя…
  Внезапно Холмогорцев вспомнил вчерашний разговор с журналистом.
  - Слушай, мы тут вчера после бани…
  - Знаю, нажрались, как обычно, потом храпел всю ночь.
  - Подожди! Мерзликина помнишь? Он весь вечер нам пел о скорых переменах.
  - Этот продажный шнырь? Он просто так ничего не делает.
  - Я тоже так подумал. С чего это он язык развязал?
  - Значит, что-то ему от тебя нужно.
  - Да не суть важно! Наш «Комитет Помощи» в скором времени станет весьма ценной организацией. Не хочешь через них открыть кооператив по пошиву нижнего белья?
  - Знаешь, какой это геморрой! Умники в министерствах, похоже, учли печальный опыт наших восьмидесятых, так что зажали бизнес до невозможности.  Где взять фонды, где брать материал? Работники с неба упадут? Ты же отлично представляешь местные социальные гарантии. Наши олигархи с них давно бы удавились!
  - Дело твое. Главное – что крыша не протекает. По материалам, - Степан задумался, - у нашего завхоза жена в Минлегпроме работает. Он через нее пробивал современные рабочие костюмы, мы тогда даже импорт получили.
Алина молчала, но по глазам было заметно, что задумалась. Её опыту бизнес-уомен могли позавидовать некоторые здешние министры. Она быстро бы их схомячила и не подавилась. Советские люди еще не понимали в каких курортных условиях тогда существовали. Ни войн, ни безработицы и постоянного подъема цен, грызни за ресурсы и место под солнцем. Живи да радуйся!

  Степан ошибался, в субботнее утро пригородные электрички оказались напрочь забитыми столичными гражданами. Хоть в этом времени еще и не наступил бум дачно-садоводческого безумия, но радуясь по-настоящему летней погоде, москвичи массово потянулись на природу. Все-таки странное существо человек. С одной стороны, стремится жить в максимальном комфорте, который дает ему современный город, но в то же время его тянет на лоно прародительницы матушки природы. Эволюция беспощадна во время рождения нового вида, но вполне благосклонна к удачливым индивидуумам в конце процесса.
  Пристроившись в середине вагона, Холмогорцев не стал терять времени. Полтора часа вполне можно потратить на любимую забаву советского горожанина – чтения. Иностранцев и в более поздние времена всегда поражало обилие читающих москвичей в столичном метро. Странно, как такую огромную публику книголюбов затем смогли обвести вокруг пальца? Не то читали?
  Сосед, также просматривающий на ходу какой-то журнал с невольным любопытством заглянул через плечо Степана. Его лицо характерно вытянулось. Еще бы – нечасто можно увидеть человека, добровольно читающего один из томов собрания сочинения Владимира Ильича Ленина! Все советские граждане знали в пределах узкой школьной программы деяния и основные тезисы великого вождя революции, но очень мало были толком знакомы с его сочинениями. Там же оказалось довольно много интересного, поистине кладезь ценного материала!

  Холмогорцев задумчиво поднял голову. Он и раньше с неодобрением относился к всевозможным идеологическим работникам, справедливо считая их дармоедами и бездельниками. Похожее чувство было у него к психологам и модным бизнес-тренерам, коих всех он считал попросту шарлатанами. Сейчас же, невольно окунувшись в с головой в брежневскую эпоху, хотелось схватиться за голову. Твою…! Как можно было просрать отличнейшую идею миру, который был на две головы хуже. Все эти красивые лозунги, которые люди уже воспринимали, как некую часть интерьера; бессмысленные сотрясания воздуха на бесчисленных собраниях; демонстрации и митинги по разнарядке. Что изо всего этого можно было отнести к настоящему социализму? 
  Про коммунизм и говорить нечего. Его полностью отдали на откуп писателям фантастам. Даже в кино кроме откровенной слабой «Туманности Андромеды» не было снято абсолютно ничего! Это в стране, которая строит коммунизм. Что это? Глупость, предательство, привычный до безобразия русский пофигизм? Отсутствие жизненного наполнения советской идеологической машины – вот главная причина многих последующих бед. Мысль Холмогорцева билась, как горячая жилка, но выхода пока не находила. Он по этому поводу ни с кем не общался. Откровенно боялся, что сорвется, наговорит лишнего и о его сомнениях доложат «куда надо». Компетентные органы стоят на страже государства, им плевать на диалектику мышления, у них задачи другие.
  Вагон понемногу пустел, выпуская компании и пары на загородных платформах, освободились места. Степан даже достал огрызок карандаша и начал ставить пометки на взятой из кабинета институтского парткома книжке. Все равно никто на эти полки не заглядывает, если только в рамках инвентаризации. Гражданин с журналом, с интересом наблюдавший за странным юношей, облегченно вздохнул. Скорей всего студент или аспирант готовится к сдаче зачета. Кому еще в здравом уме понадобится с таким увлечением и блеском в глазах читать книгу давно почившего классика? Неужели кто-то еще честно верит в построение коммунизма?

  - И как?
  На Холмогорцева с вызовом смотрели несколько пар глаз. Давно он не наблюдал во взорах столько скрытого интеллекта. В подобные институты собиралась научная элита страны, чтобы и дальше взрывать основы и устремлять Землю к звездам.
  - Проблемы в подаче электричества, - огорошил ученую братию Степан, - скорей всего какой-то провод перебит.
  Высокий кудрявый парень в белом халате горячо замахал руками.
  - Какие же мы болваны, ребята. Это же элементарно!
  - Давайте схему подключения, буду искать кабель и переключать некорректно работающие приборы.
  Дальше же молодых ученых ждала засада. Все провода в лаборатории шли под изолирующими плитами пола. Таковые были здесь условия для исследований.  Схема же подключения откровенно врала, была, скорей всего, составлена неправильно, наобум.
  - Ёп, кто это у вас такой умный?
  - А, – снова махнул рукой кудрявый Илья, - у нас электриком бывший подводник. День пьет, день работает.
  - Понятно, - протянул задумчиво Степан и потянулся за планшетом, - тогда помогайте, будем сами подключения искать. Где у вас тут щиток?
  Дальше последовали обычные «танцы с бубнами». Холмогорцев по очереди вынимал плавкие вставки, а ребята бегали по лаборатории, подключая приборы и оборудование, узнавая от какого конкретного кабеля они запитаны. Минут через двадцать был, наконец, отрублен от сети испорченный кабель, барахлящее по непонятной причине оборудование перенесли и подключили к запасным разъемам. Молодежь вздохнула спокойно, все равно вскоре им обещали отлично оборудованную новую лабораторию, рядом с основным корпусом вовсю кипело строительство. Партия и советское правительство давало физической науке полный приоритет, уже точно зная её потенциальные возможности.

  - Кофе будешь?
  - Зачем спрашиваешь?
  Местные ребята Степану понравились, веселые, находчивые, с юмором и знаниями. Они собрались в небольшой комнатке, заваленной неисправным оборудованием. Пока в литровой банке закипала вода, которую ученые кипятили странным на вид девайсом, на небольшой верстак выставлялась нехитрая закуска. Сахар-рафинад, банка вишневого варенья, колбасный сыр, батон белого хлеба и, конечно же, венцом угощения кусок вареной колбасы. Мерило советского достатка! Венчала маленькое пиршество банка растворимого кофе Ленинградского завода. Холмогорцев уже понял причину так называемого дефицита кофе, о котором поздние диссиденты прожужжали все уши.
  Самого дефицита кофе отнюдь не было. Кофе в зернах можно было спокойно купить во множестве магазинов, ну или поискать немного и все равно купить. Дефицитом являлось кофе растворимый, необычайно удобный напиток в эпоху общего отсутствия бытовых кофеварок и кофемашин. Вскипятить воду для подкованного технически советского человека никогда проблемой не было, вопрос – сварить кофе на рабочем месте: в кабинете или лаборатории. Растворимый же продукт в этом плане намного удобней, но на всех его не хватало. Тратить драгоценные доллары на ерунду власти не желали и, вообще-то, было по-своему право.
  Разлив напиток по кружкам, перешли к разговорам. В институте работало еще несколько попаданцев, но свежий человек всегда интересен, поэтому Степану задавали множество вопросов, иногда очень наивных. Холмогорцев внезапно подумал, что по сравнению с этой местами забавной молодежью ощущает себя настоящим стариком. Слишком уж много за его плечами горьких воспоминаний.

  Их общение прервал молодой человек с русой бородкой. Вон он выглядел, как заядлый «физик» в вечном споре с лириком.
  - Привет, - начал он без обиняков, - я Михаил Лагутин с соседней лаборатории. Мне тут сказали, что ты горными лыжами увлекаешься?
  - Ну, в последние годы чаще сноубордом.
  - Слышал, это доска?
  - Да, мне она больше нравится в плане свободы движений.
  - Сможешь помочь сделать? – глаза бородача светились неподдельным энтузиазмом, вселяя в душу Холмогорцева молодецкую удаль.
  - Параметры я помню, материал нужен.
  - С этим проблем нет, любой дефицит к вашим услугам. И свежезаточенные мозги
  На верстаке тут же появился большой листок ватмана, карандаши и линейки. Головы молодых ученых склонились поближе, все заметно оживились, как будто сейчас собираются решать некую сложную научную задачу. В принципе это и было научной задачей, создать то, и из того, чего еще нет в этом мире.

20 июня 1975 год. Новосибирск. ««Шайба». Пятница началась 

  Константин Маслов с натугой открыл массивную деревянную дверь и вошел в пивную. Несмотря на относительно ранний час, она уже была забита под завязку. Пятница же! Он вздохнул, но делать нечего, больно уж охота глотнуть пивка в погожий летний денек. Даже в Сибири погода распогодилась и выкатила на полную катушку солнце. Не так много в районе Студенческой было мест, где его разливали. Да и по слухам пиво здесь не самое плохое. Дождавшись отстоя пены и долива напитка до положенного рубежа, Константин, не оборачиваясь на нахмурившееся лицо раздатчицы, подхватил две полулитровые кружки и тарелку с парой кусочков хлеба, половинкой плавленого сырка, и вареным яйцом. За все рубли тридцать копеек! Затем он осмотрелся в поисках места. Неожиданно его взгляд упал на вскинутые в приветствии руки. Ну, конечно же, где еще можно встретить собрата по несчастью в пятницу вечером, как не в пивной!
  - Здорово Костян, примащивайся!
  Крепко сбитый паренек со светло-русыми волосами кивнул на круглый столик, весь заставленный кружками и тарелками с закуской. Вновь прибывшему быстро освободили место.
  - Привет честной компании!
  Маслов накоротке поздоровался с Иваном Гордеевым и протянул руку высокому мужчине видом постарше, лет тридцати пяти, смутно ему уже знакомому. Тот приветливо представился, обнаружив приятный с хрипотцой голос, такими в двадцать первом веке любили озвучивать анонсы новых фильмов или телепередач.
  - Василий Петровский, можно без отчества.
  - Костя Маслов.
  - Ставь кружки, тут все свои.

  Ободренный приятственным началом Константин отхлебнул из кружки и сделал небольшой перерыв, смакуя знакомую хмельную горечь и наслаждаясь вкусом, затем продолжил пить маленькими глотками. Пиво сегодня, и в самом деле, было хорошим. Значит, врут хулители Союза, не везде его разбавляли.
  - Угощайся!
  Василий кивнул в сторону разложенной на газете вяленой рыбы, Костя благодарно качнул головой в ответ и достал из кармана пиджака бумажный пакет.
  - Моя не хуже.
  - Красненькая! Где добыл?
  - Жить в Сибири и сидеть без рыбы! Ребята из общаги привезли. Картошки нет, а краснуха всегда имеется!
  - Тогда схожу к буфетчице за черным хлебушком с маслом.
  Петровский посмотрел на Маслова оценивающим взглядом и с интересом спросил:
  - На заводе или где?
  - Учусь на подготовительном в университете.
  - Ого! Широко шагаешь!
  - Да охота в новой жизни кое-чего поменять. Хочу в науку податься, тогда не удалось, время не то было.
  - По какой теме, если не секрет?
  - Астрофизика. Да вот за все эти годы многое подзабыл, сейчас нагоняю.

  - Ну успехов, - Василий благосклонно усмехнулся. – Вон, Ванька человек попроще, со стройки не вылезает.
  - Куда мне со своим образованием, - Гордеев аккуратно пристраивал кусок красной рыбы на бутерброд. – На стройке квартиры сейчас быстрее дают, в нашем тресте через полтора года, полгода уже отработал.
  - Потом чего? – Константин с интересом глянул на старого знакомого.
  - Наверное, на ЖБИ, там работа сменами. Говорят, постоянно путевки в санатории дают и свой детский сад имеется. Зарплата не хуже, чем у остальных. Мы как раз в том районе строим, на работу можно будет пёхом ходить.
  - Тебе зачем детсад, детишек-то ведь нарожать не смогёшь? - ёрнически захрипел Василий.
  - Возьму бабу с дитём, таких пруд пруди, тогда и метров больше дадут, - отмахнулся от него простоватый с виду Иван.
  - Удивляюсь тебе, зачем хомут на шею вешать? Снова хрен стоит, как у жеребца, так пользуйся на здоровье. Али баб у вас на стройки нет?
  - Попользовался, - заулыбался во все тридцать три Гордеев, - только-только трипак вылечил.
  - Ну да, бабенки у вас там больше простецкие - и вашим, и нашим, - громко засмеялся Петровский. Смех у него был заразительный и совсем необидный, у окружающих вызывал только ответные улыбки. – А ты, студент, небось, также за малолетками в универ пошел? Первокурсницы – самый смак!
  Маслов только отмахнулся.
  - Да и без них хлопот полно. Стипендия маленькая, постоянно ищешь, где бы заработать. Кстати, други, в этом времени БАМ уже есть или нет?

  - Похерили, видать, его старцы. Больно дорогое удовольствие для Союза выходит. Говорят, пока только ветку до Тынды и дальше в Якутию тянут. По мне и правильно, зачем дорога нужна – если груза для ней нет? В том времени его больше строили из-за Китая, в тех же краях, кроме Транссиба ничего нет, даже автодороги.
  - Военно-стратегическая затея, получается.
  - Разбираешься, - удовлетворенно кивнул Петровский.
  - Ты-то сам чем здесь дышишь?
  - Он у нас бывший местечковый олигарх, - пришел черед подначивать Гордееву. – Все вздыхает о своих миллионах.
  - Какой олигарх, Ванька! Все в делах и заботах за копеечку.
  - Ну-ну.
  - Не пыли! – Василий допил кружку и начал колупаться в рыбе. – Масштаба мне здесь не хватает, парни, дела большого.
  - Сейчас где?
  - Да устроился пока по снабжению, жду масштабный проект. Это же Сибирь, скоро в Ханты Манси такое начнется, только поворачивайся! Думаю, потом туда рвануть, то же по снабжению. Там тот еще поток средств и бардак будет, только крутись!
  - Не боишься ОБХСС?
  - Не таких обходили, Костя. В девяностые суровей люди подкатывали, что мне эти милицейские бздуны? Сам знаешь, офигел в натуре – у них тут реально все по закону. Прикинь?
  - А контора прижмет?
  Петровский разу замер.
  - Вот это реальные пацаны, уже хрен соскочишь. За государство думают, им местные прикиды по барабану. Но и для них козыри найдутся. Прорвемся, не впервой!
  - Рисковый ты чувачок.
  - Да привык как-то. Да тьфу ты! Ну и дрянь в этой убогой лачуге продают. Ну что за люди? Вокруг страны моря, океаны, не счесть, а здесь ни креветок, ни кальмаров сушеных.

  К столику нетвердым шагом подошел замшелый мужчина с потертым лицом, грязными ботинками и замызганной кружкой пива в руке.
  - Привет честной компании!
  - Лоханкин, ты-то здесь откуда?
  Константин с любопытством уставился на известную в некоторых кругах попаданцев личность. Ему можно было дать лет пятьдесят, значит, по их времени… Старик он и есть старик, даже помолодевший на тридцатник. Старость ведь больше явление не физическое, а созревает внутри головы и весьма портит характер. Как тело со временем накапливает в себе ядовитые отходы, так и наша душа постоянно пачкается в обрыдлой обыденности жизни.
  Лоханкин так и не смог преодолеть собственный «комплекс пенсионера». Вот он и при советской власти начал требовать себе повышенную пенсию, отказывался работать и являлся постоянной головной болью для «кураторов». В конце концов, ему оформили «левую» инвалидность. На жизнь тунеядцу из будущего хватало, да и халтурить в рамках приличного ему не мешали. Вот и сейчас он выставил напоказ пачку дорогого «Космоса» и блеснул глазами.
  - Я, молодые люди, сегодня сумел продать проект «вечной батарейки».
  Петровский не выдержал и заливисто захохотал. Маслов понял, что те встречаются уже не в первый раз и также улыбнулся.
    - Зря смеетесь, в этой убогой совдепии ничего с годами не меняется, – обидчиво парировал насмешки старик и заговорщески пододвинулся ближе. – Не желаете разбавить янтарный напиток благородным крепким?
  В его руках ловким движением возник «мерзавчик». Распитие водки здесь, вообще, не приветствовалось, но полностью и не возбранялось.
  - Не, я пас. Завтра халтура, - поднял руки Константин.
  - Мне наливай, – Гордеев привычно подсунул кружку под стол, затем ответил удивленным товарищам. – А чего? Завтра выходной, в общаге делать нечего. Телевизора нет, по радио фигня всякая, читать не приучен.
  - Как же культурный отдых, Ваня?
  - Василий, ну не жил я никогда культурно, нечего и начинать! В киоск зашел, пивка взял, дома сел у телевизора, каналов полно, летом в выходные на дачу, шашлык, то-сё. Так что вот сейчас бахну и к ребятам во вторую, в картишки перебросимся. Да и добавиться у них всегда есть чем. Потом ответно проставлюсь. Так и живем! Зато голова ни за что не болит. Пусть начальство думает, я не приучен.
Маслов поднял глаза и наткнулся на понимающий взгляд Петровского. Даже их совершенно фантастическое попадание в прошлое и резкое омоложение организма не может так сразу поменять характер и взгляды на жизнь. Ха, а они собирались с этими людьми коммунизм построить к началу тысячелетия. Наивные прожектёры!
  - Дело твое. Давайте, будем! С пятницей тебя, Новосиб!

Остальное выложу приналичии интереса.