Я выложил несколько вопросов и у себя в теме, и у Пенсионера. Ответы на них важны для меня тем, что ГГ придется в той или иной форме браться за их решение.
Давайте пообсуждаем!

Глава 22

25 февраля 1966 года, пятница.

Пролетело полтора месяца, приближалась весна. Время — удивительно гадостная вещь, когда его не хватает. Оно незаметно для вас стремительно пролетает космической ракетой, и даже рев доносится, лишь когда сама ракета уже давно скрылась из вида. А между тем, оно на вес золота.
1965-1966 года были очень удачными для проведения всяческих реформ. Более удачного времени в истории Советского Союза еще не было и уже не будет. Звезды на небосклоне склонились в низком поклоне — только работай.
Отгремели все кровавые бойни. Страна вошла в полосу мира. Жуткие раны еще не исчезли, но уже не так болели, покрывшись пылью невиданного до этих пор строительства. Вошло в силу поколение детей войны. Оно, это поколение, почти поголовно знало, что такое адреналин, бушующий в крови. Кто-то эту память заливал вином, но многие вкалывали на ниве самореализации. Эти ребята шли к победе, как их отцы во время войны. В них не было страха, а силы «оттепелью» возведены в степень.
Америке было не до Советского Союза, она завязла во Вьетнаме и в борьбе с собственными неформалами, которые бурными гроздьями прорастали по всем направлениям: рок, хиппи, эмансипация, сексуальная революция и прочее, прочее. Убили Кеннеди, обложался Джонсон, Мартин Лютер Кинг год назад получил нобелевскую премию и взбаламутил все черное население. Трещал по швам золотой стандарт, экономика стояла на одной ноге, готовая свалиться в новую депрессию. Всего пять лет, как страна справилась с маккартизмом, но искать черных кошек в темной комнате пока не перестала — набравшая силу пресса расследовала одно дело за другим и выводила всех на чистую воду. США бурлили, но не в нашу сторону.
С другой стороны, к власти в СССР пришли люди, на счету которых не было ни одного достижения. Сталин сотворил индустриализацию, победу над немцами и восстановил, в первом приближении, страну после войны, к тому же Сталин — это Сталин! Хрущев слетал в космос, удержал мир в карибском кризисе, а главное — растопил народные страхи и расправил ему крылья оттепелью. На счету же команды Брежнева не было ничего, и, что хуже всего, даже идей конструктивных не было. В прошлой жизни команда Брежнева, так ничего и не придумав, ударилась в великие стройки: БАМ, целина, Ленинградская дамба. Поворот сибирских рек, слава богу, не удался. До Каспия тоже не успели дотянуться. Приветом от Хрущева прилетела разрядка напряженности и постановка военного атома под международный контроль.
Другой мощной силой, которая жаждала перемен, стала кабинетная интеллигенция. Ребята там подобрались неглупые, а главное — говорливые и беспринципные, они в состоянии убедить в своей правоте кого угодно. Им реформы были необходимы генетически, как плацдарм для самовыпячивания. Уже зашипели диссиденты во главе с Солженицыным, уже Евгений Евтушенко написал: «… и мне не хочется, задрав штаны, бежать во след за этим комсомолом». Взрыв активности, напитанный талой водой хрущевской вседозволенности, вскоре даст невиданный скачок в науке, искусстве, да вообще, везде, куда не дотягивалась рука государства. Зародился андеграунд и самиздат. Цензура затрещала, но, правда, устояла. Без подпитки извне шансов раскачать лодку не было. Эту идею пока никто не родил, а из-за океана она не приплыла.
Сейчас никто не знал, что будет впереди, однако все надеялись на великое счастье, которое люди выстрадали и заслужили. Страна была готова принять любые идеи, лишь бы в них чувствовалась возможность счастья. Именно поэтому идеи Игоря, неожиданно для него, стали распространяться со скоростью травяного пала в степи.
Идея рыночного социализма вызвала интерес в институте марксизма-ленинизма. Как сказали знающие люди, с идеей ознакомился сам Суслов и, не сказав ни за, ни против, дал добро на комплексную проработку. Идеологические институты закипели, увидев свежесть подходов и перспективы большого количества диссертаций. Как говорил Либерман, сама идея такова, что как над ней ни работай, а получается натуральный капитализм с жесткой коллективисткой идеологией, развитой системой планирования и жестким регулированием стратегических отраслей экономики. Идеи Игоря оказались очень плодотворны и быстро прирастали всякими проработками. Общий шорох дошел до чутких ушей Косыгина, и на завтра он собирает большой хурал по этой теме. Докладчик – Либерман, содокладчики Конторович и Кутепов.
Петр Сергеевич и Евсей Григорьевич подтянули к проекту, как с легкой руки Игоря называется вся эта суета, много влиятельных людей. В их команде присутствуют руководители управлений семи из двадцати одного внешнеторгового объединения, четыре министра, в том числе министр финансов, министр внутренних дел, транспорта, тяжелой промышленности и руководитель казначейства. Три десятка первых заместителей и, что особенно может обрадовать Игоря, Долгополова и Иванова, так это связь с первым заместителем министра просвещения. Команда радует. Либерман подтянул крупную группу влиятельных ученых, один Конторович чего стоит! Создание команды и ее качество Петр Сергеевич целиком и полностью ставил в заслугу себе.
В просторном кабинете Косыгина собралось изрядно народу и, с согласия хозяина, задымили, в основном «Беломором». Когда видимость упала до двух метров, а возможность дышать вообще стала проблемой, Косыгин махнул секретарю на окно и сказал:
— Больше не курим. Прошу, Евсей Григорьевич, начинайте. Итак, СЭЗ и рыночный социализм.   
Через четыре часа с трибуны сошли, а, вернее, стекли все трое докладчиков, а Косыгин, взяв двадцать станиц их докладов, изрядно исчирканных в ходе прений, передал их секретарю со словами:
— Оформите в виде Постановления Совета Министров. Вот вам содержательная часть, воду по всем канонам нальете сами. Через два часа занесите сюда.
На этом собрание закончилось, приглашенные разошлись. Остались Либерман и Кутепов.
— Докладывайте о том, чего я не знаю.
Либерман платком протер лицо, словно снял с него усталость.
— Автором всего того, что сегодня обсуждалось, как самих идей СЭЗ и рыночного социализма, так и большей части тезисов по ним, является семилетний мальчик Игорь Мелешко, ученик десятого класса Октябрьской средней школы Кингисеппского района Ленинградской области. А запустил эти идеи в проработку сидящий здесь Петр Сергеевич Кутепов.
Под тяжелым, немигающим взглядом Косыгина Евсей Григорьевич дернулся и уставился в стол.
— А ты что скажешь? — Алексей Николаевич повернул голову к Петру Сергеевичу.
— Незадолго до Нового года я приехал к брату в гости. Он работает председателем леспромхоза в том самом селе. Там познакомился с Игорем. То, что он там творит, я не могу ни понять, ни объяснить. Извините, но мой брат как руководитель — никакой, и вся власть в селе, в леспромхозе, колхозе и в школе в руках Игоря. Он говорит, что ощущает себя шестидесятилетним стариком и у него есть опыт педагога, предпринимателя, военного и ученого. Откуда — он не знает. Его проверял, правда, поверхностно Павел Васильевич Симонов, биофизик и психолог, начальник кагэбэшной лаборатории по мозгу. Говорит, что наука это объяснить не может. Остается только наблюдать. Патриот до последней клетки мозга. Совершенно свободен от всяческих шаблонов, или они у него свои. — Петр Сергеевич остановился и постарался восстановить дыхание.
— Что за результаты, в которые нельзя поверить?
— За первые семь месяцев прошлого года леспромхоз отгрузил на экспорт десять вагонов кругляка. Потом все встало. Так продолжалось до тех пор, пока за дело не взялся Игорь. Он мобилизовал школьников и их родителей на спасение ситуации. В итоге, за оставшиеся пять месяцев они продали продукции на пять миллионов инвалютных рублей. Кроме этого, они разработали четыре вида новой продукции: мульчу, гранулированный навоз, профилированный клеёный брус и металлочерепицу. Для производства всего этого они запустили три производства. В ближайших планах у них запуск еще пятнадцати производств, среди них метизы, мебельная фурнитура, пластиковые окна и пластиковые трубы. Много всего. Все это они делают на те деньги, которые остаются им после «Экспортлеса». Более того, де факто они объединили в одно хозяйство четыре близлежащих леспромхоза и школы из четырех сел. В школах изменили программу обучения и планируют проходить курс средней школы за семь-восемь лет. А за оставшиеся два-три года давать специализацию на уровне неполного высшего образования. Остальное — по мелочи, но тоже хватает. Например, заводом по производству металлочерепицы командует ученик девятого класса. С профессором Ивановым готовятся запустить годовую школу по обучению хозяйственников. При своей школе открыли роддом, ясли и детский сад, и школа взяла на себя ответственность за воспитание детишек, чтобы освободить мам от этой работы для других дел. Те вроде бы рады этому.
— Это — сказки? — Косыгин повернул голову к Либерману. Тот отрицательно покачал головой и сказал, что все это видел своими глазами.
Алексей Николаевич ни секунды не сомневался, что ему не врут, но принять такую вот правду у него никак не получалось. Что-то уж больно запредельное, и его материалистический мозг отказывался видеть во всем этом руку мистических сил. Он искал понятное объяснение и не находил. Но ведь что-то должно быть!!! Он это чувствовал.
— Что еще сказал ваш волшебный мальчик? — он пока намерено дистанцировался от сложившейся ситуации.
Либерман продолжил:
— Скоро предстоит свара между Шелепиным и Семичастным против Брежнева и Суслова, без шансов для первой парочки.
— А откуда он знает? — перебил Косыгин, но Либерман лишь пожал плечами.
— Ему кажется, что лучше всего было бы, чтобы Алексей Николаевич взялся за реализацию СЭЗ, а рыночный социализм оставил дерущимся, причем желательно, чтобы Шелепину идея показалась возвратом к капитализму, а Брежневу новым словом в марксизме-ленинизме.
— Да уж… интересные детки у нас рождаются, – задумчиво проговорил Косыгин, встал и стал прохаживаться вдоль стола. – Что будем делать?
— Помогать! —– выдохнул Либерман. – Он сам все пробьет. Уж больно энергичный молодой человек.
— А чем помогать?
— А собственно тем, что мы сегодня обсуждали: валютная свобода и выход на западные рынки, возможность привлекать иностранных инвесторов, открывать частные, семейные, артельные и кооперативные предприятия, банковское обслуживание всего этого, возможность инвестирования собственных средств в открытие всего сказанного и всякое по мелочи. Из постановления надо убрать все по теме рыночного социализма – не нашего ума дела, мол.
— А губа у него не дура, — Косыгин впервые улыбнулся. Решение прорисовывалось в голове.
— Думаете, при таких условиях любой бы справился? А почему тогда мы ждали все эти годы, если все на поверхности? — Либерман покраснел и привстал от волнения.
— Ну–ну–ну. Вы же сказали: «не нашего ума дело». «Вам нужны неприятности? Их есть у меня», — уже веселился Председатель Совета Министров второй страны мира.
— Собираемся здесь каждый день в 19.00. Подход озвучили. Петр Сергеевич, на завтра приглашайте начальника сберкасс, нечего его прятать. Министра Внутренних Дел и Министра просвещения позову я. Вы выступаете только с моего разрешения, никакой самостоятельности. Иванов и Симонов, Петр Сергеевич, на послезавтра. Еще друг этой директрисы... Его отправим в Кингисепп, назначим начальником РОНО. Остальная реформа по предыдущим планам. Все, по коням!