Глава 37

10 июля 1966 года, воскресенье.

Петр Сергеевич стоял в своем новом Кингисеппском кабинете перед столом, на котором были разложены листы бумаги, и, обхватив руками плечи, раскачивался с пятки на носок. Он был поражен тем, что с очевидностью вытекало из бумаг на столе.
— Валентина Сергеевна, мне надо завтра улететь в Москву, и соедините меня, пожалуйста, с Либерманом, — проговорил он в селектор и снова ушел внутрь себя, погрузившись в воспоминания.
Началось все 30 июня, когда советская делегация из сорока двух человек отчалила из Таллинского порта в направлении Хельсинки на международную строительную выставку. Раньше сотрудники «Экспортлеса» ездили на нее, но исключительно в качестве гостей. Сейчас же поехали участвовать. Что и как они будут показывать, в тот момент Петр Сергеевич понимал чисто теоретически, со слов Игоря и по его картинкам. Этого было явно недостаточно, а потому он, мягко говоря, психовал. Сорваться, накричать на кого-нибудь или напиться, мешала безмятежная рожа Игоря, который либо парился в сауне, либо лежал в шезлонге, либо питался на «шведском столе», наедаясь впрок, как барсук перед спячкой.
— Ты чего такой спокойный? Ты понимаешь, что мы затеяли? Такого в «Экспортлесе» никто не помнит.
— Тем интереснее будет. Главное, когда приедем, чтобы все слушались меня, тогда все успеем и останется время погулять по Хельсинки.
После прибытия и размещения в отеле Игорь с Петром Сергеевичем и «начальником транспортного цеха» наведались в выставочный комплекс и приняли груз по документам. Часть его оставили в зале, а часть отправили на оптовый склад.
— Все отлично. Завтра бригада из десяти человек идет в зал и собирает экспозицию. Тут недалеко есть магазинчик «Билтима», надо туда наведаться и прикупить рабочую одежду и всякий инструмент. Деньги, которые я у вас выпрашивал, как раз для этого были нужны. Сегодня посмотрю каталоги участников выставки, а завтра в восемь утра стартуем. Если не трудно, арендуйте микроавтобус. Это легко сделать на стойке в отеле. До завтра.
Вместо того чтобы возрастать, спокойствие в душе Петра Сергеевича стремительно падало, и он все-таки приговорил полбутылки коньяка, который, вообще-то, предназначался на обмен.
С утра Игорь преобразился — закипела лава в вулкане. Сначала он вывез монтажную группу в магазин и одел ее в рабочую одежду. Такого Петр Сергеевич не видел даже на картинках в каталогах иностранных фирм. На наших рабочих одели красивую робу и мгновенно пришили бирки с названием «Exportles» SU, Moscow. Аналогичная бирка появилась и на шапках рабочих с большими козырьками, которые Игорь называл бейсболками. Ко всему этому великолепию добавились кожаные ремни, на которые развесили купленные красивые никелированные инструменты. Космонавты, ешкин кот.
В выставочном зале работа началась после двенадцати часов, за первый день успели собрать столы, стулья, витрины, переговорку, куда установили дорогущий автоматический кофейный аппарат и посуду. Петр Сергеевич был не рад, что ввязался, потому что явственно почувствовал запах кабинета следователя ОБХСС.
На следующий день собрали все выставочные стенды. Главным элементом был фрагмент дома в разрезе, от крыши до пола, на котором было предельно понятно видно, как использовать металлочерепицу, водоотводящую арматуру, колодцы, дренажи и прочее. У Игоря, как оказалось, были продуманы все мелочи. Плотно работал кинофотодокументалист. Он снимал нас, снимал соседей, да, вообще, всех, кого давали и не давали. Проныра был еще тот. Они подолгу разговаривали с Игорем, листали каталоги выставки, рассылали визитки. Работали все, и только Петр Сергеевич совершенно не знал, чем ему заняться.
— А не пойти ли вам с Леночкой по стендам, не познакомиться ли с другими фирмачами или с их представителями. Раздавайте визитки и не жалейте наших каталогов. Попейте кофе с коньячком за чужой счет. Нам нужны связи. В финских газетах о нас уже написали, но этого мало, нам нужен взрыв на макаронной фабрике. Давайте, поработайте на ниве представительства советских интересов. Вон мальчика возьмите, пусть каталоги потаскает, не все же ему стучать на нас, пусть поработает.
После обеда подтянулись пять девочек: три игорехины старшеклассницы и две синхронистки по скандинавским языкам из МИДа. На них Игорь сел плотно. Расставил по стенду, изобразил посетителя, отработали, изобразили двух посетителей, трех, очередь. Отрабатывали часов пять.
— Остальное завтра с утра, на целый день. Будем отрабатывать переговоры. Глаза не красьте, все равно приметесь реветь не один раз. Так надо, девочки. Вы молодцы, освоитесь, но первый день будет тяжелым. Меня всем представлять как сына начальника, на стажировке. Якобы все будет зависеть от меня, и глубокомысленно закатывайте глаза.
В конце дня Петр Сергеевич с Игорем посетил ресторан. Обменялись информацией, а потом Петр Сергеевич спросил:
— Кто из нас тут начальник? Тебе, вообще, кто-нибудь нужен?
— Петр Сергеевич, дорогой мой. Вы нужны мне, вы начальник, и без вас ничего не произойдет, вот даже на столечко, — Игорь показал полногтя от мизинца. — Просто вы растерялись от новизны дела и от огромной ответственности за результаты. Проще говоря, вы не знаете, что делать и боитесь, что ничего не получится, так?
Кутепов кивнул, бухнул полный бокал конька.
— Не стоит, Петр Сергеевич, именно поэтому я здесь. Для вас все в первый раз, а для меня дом родной. Мне и фирмачи детьми наивными кажутся. Так что — не волнуйтесь, все будет тип-топ. Наша проблема в том, что у нас очень мало товара. После этой выставки мы будем продавать металлочерепицу миллионами листов, а профилированный брус — сотнями тысяч кубов. Будете подписывать протоколы о намерениях с поставкой через год, а вот потом вам придется побегать, чтобы это выполнить. Но здесь нам партнеры не нужны. Простая продукция – погонаж, справимся сами. А вот для производства полипропиленовых труб, а главное — для производства первоклассной пластмассы-сырца — нам нужны партнеры. Ищем производителя на условиях: сто процентов вам, но тридцать процентов продукции продавать в Союзе, даже если это и менее выгодно. Нам надо заманить монстров в Союз, закупить оборудование и наклепать тысячи мелких производителей изделий из пластмассы. Вся продукция должна быть ориентирована на Запад и Америку. Убьем их сначала ценой, а потом и качеством и посадим на «товарную иглу» за их же деньги.
Короче, Петр Сергеевич, бросьте истерить. Оснований пока еще нет. Они появятся после выставки. Вот тогда и поистерите…перед Алексеем Николаевичем. – Игорь рассмеялся, а Петр Сергеевич хлопнул еще коньячка и вроде бы пришел в себя.
— Петр Сергеевич, завтра я работаю с девочками и вашими менеджерами…
— Кем?
— Менеджер — организатор продаж, перевозок, закупок и пр. В нашем случае я не знаю, как называются ваши специалисты. Короче, завтра я работаю с продавцами, а вас я попрошу погулять с людьми по Хельсинки. Выдайте им авансы, пусть купят подарки. Не жалейте денег, собирайте себе команду. Думайте, ищите, фильтруйте. Деньги возьмем из средств леспромхоза на представительские расходы. У меня есть Оленька Сидорская, все денежные вопросы решайте с ней, она финансовый талантище и правильно обучена. Я на нее много времени убил. Знаний у нее больше, чем у меня и у вас, вместе взятых. Только умоляю, она должна чувствовать в ваших словах уважение к себе, не как к ребенку.
А потом началась выставка…. Все воспоминания были, как в алкоголическом угаре – тут помню, тут не помню. Вспоминались бесконечные люди-разговоры-документы, люди-разговоры-документы. Все возможности наших производств закончились в первый день, дальше начались «фьючерсные контракты». Процентов тридцать купили брус и металлочерепицу с пятидесятипроцентным авансом.
Сумасшествие длилось все шесть дней выставки и закончилось банкетом устроителей, на котором на Петра Сергеевича пролился дождь подарков: от дорогих часов и паркеров до двухместного автомобиля. Он ничего не понимал, жал руки и улыбался, поздравлял с партнерством и снова жал руки и улыбался.
А вот сегодня с утра все посчитал. Контрактов только на профилированный брус на сто миллионов долларов, из них двадцать пять проплачены. По металлочерепице картина аналогичная: восемьдесят семь миллионов долларов, из них тридцать два — проплачены. Забрали на тесты тридцать образцов по террасной доске.
По трубам взяли контракты из расчетов роста производства Игоря в пять раз. Остальное отложили на потом, попробуем сначала с одним евромонстром построить завод в Кингисеппе. Эту отрасль надо поднимать практически с нуля. Отечественная пластмасса «ни в дугу, ни в Красну Армию» …
Косыгин и Либерман ждали в кабинете и щелкали зубами в предвкушении вкусняшек. Вчера был короткий звонок от Кутепова, который поставил всех на уши. Он назвал какие-то безумные цифры, которые до поры до времени удобнее считать издержками связи. Ждать осталось немного.
— Мария Сергеевна, много кофе, пожалуйста, нас будет трое, – Косыгин проговорил это как-то механически, вышагивая вдоль стола. – Ну, скоро он там?..
…Пауза длилась уже минут пять, когда Алексей Николаевич совершенно по-домашнему потянулся. – Ну, дела. Этому мальчику Героя надо давать за то, что глаза открыл. Как все просто! – И в селектор:
— Мария Сергеевна, зайдите.
— Срочный сбор кабинета Министров. Всех…отовсюду…все дела оставить на подчиненных. Хочу всех, кого можно видеть в конференцзале через полчаса, остальные пусть подтягиваются. Заодно посмотрим, сколько министров находятся на рабочем месте в середине дня. Министра лесной промышленности и станкостроения, по возможности, срочно сюда. С них начните собирать. Можете «Вьюгу» включить, посмотрим, как сработает. Все, за работу!
К концу этого монолога в Косыгине изменилось все, он собирал себя из разных кубиков и стремительно превращался в волевого, энергичного, неуступчивого руководителя, поднаторевшего в запуске производств в голом поле в Сибири.
— Петр Сергеевич, тебе! Мобилизуй все, что сочтешь нужным, но ускорь запуск «Школы» хозяйственников. Понятно, последнее слово за Игорем, но, может, можно, что-то делать в параллель, а не последовательно. Дальше. На тебе запуск завода по трубам и пластмассе, наверное, в Кингисеппе. Объяви комсомольскую стройку, день задержки — год тюрьмы, доведи до руководителей, пусть вспоминают Войну. Подключи Институт пластмасс, но нам срочно нужно еще два-три-четыре таких завода, и, не дай бог, они будут хуже, чем этот иностранец построит. Следующая задача. Мелкосерийное пластмассовое производство погонажа и изделий. Будем их делать на условиях частной собственности. План обсудить с Игорем и утвердить у меня. Ну, раз такая пьянка, то понятно, что нужны маленькие трансформаторы и двигатели для разного рода аппаратуры, разъемы, метизы, выключатели, концевики, мебельная фурнитура и прочая мелочевка, без чего ничего стоящего не сделать. Любой товар, через выставки – на Запад.
— Алексей Николаевич, подошли министры лесной и станкостроительной промышленности.
— Запускайте.
— Товарищи, почитайте пока, – Косыгин отдал Министрам две странички доклада Кутепова. — Петр Сергеевич, готовим выставки в Дюссельдорфе и в Осаке. Первая на вас, а для второй я подгоню опытного человека. Подготовьте фильм. Что касается СЭЗ. Хотелось бы удвоить, утроить выпуск новых руководителей. Что-то мне подсказывает, что Игорь их будет учить не так, как сейчас делают наши Институты. Задачка для Игоря, Иванова и Долгополова. Подумайте, кого еще можно привлечь. Вообщем, не снижая качества и не меняя методик, – увеличить. Понятно? — Кутепов кивнул.
— Евсей Григорьевич, от вас требуется осмысление произошедшего и рекомендации, что надо подкрутить в идеологии и законодательстве, чтобы стали появляться такие Игори. Бизнесмены. На свободу будем их выпускать только после обучения. Готовьтесь к изменению программ обучения в экономических ВУЗах с учетом опыта школ хозяйственников.
— Что скажете, товарищи? — обратился к Министрам Косыгин, увидев, что те закончили читать.
— От нас требуется выполнить эти, как их… «фьючерсные контракты». За год построить заводы и произвести продукцию. Приближается военный напряг. А что?!
— Можно и так сказать. Установка такая: вы, Николай Владимирович, через год должны быть способны производить миллион кубометров клееного профилированного бруса. Все это пойдет на экспорт вместо пиловочника. К поставкам этой продукции вы сможете подключить любой район, чтобы исключить сплавку леса. Цена позволяет. Технологию получите у Петра Сергеевича, там ничего сложного. Людей начинайте созывать по всем каналам телевидения и радио: … «за туманом и за запахом тайги» …, так сказать. Места размещения производств желательно выбирать с учетом наличия газа и транспортной инфраструктуры. Второй позицией, которая должна занять большую долю экспорта, будет термодоска. Контрактов пока нет, но интерес огромный. За разъяснениями — к Петру Сергеевичу. Три дня вам на размышление. За это время собрать всех руководителей хозяйств, которых вы планируете привлечь к выполнению этих задач. Лентяев, снобов, алкашей – гоните сразу, иначе они вас подведут под монастырь. В конце недели вы вместе со своими людьми должны выехать в Кингисепп на освоение технологий. Оборудование для этого потребуется следующее: пилорамы, сушильные камеры, станки для склейки, и двух-, а лучше четырехсторонние фрезеры. Упаковка: перетяжка металлической лентой и все это в целлофан. Сбыт – к Петру Сергеевичу. Пока все. Готовьте вопросы.
— Теперь вам, — обратился Косыгин к министру станкостроения. — Оборудование по профилированному брусу вы слышали. Уточните после визита в Кингисепп. Готовьтесь выпускать сразу целостными производствами, под ключ, так сказать. По термодоске — разберетесь на месте. По металлочерепице. Прессы, покрасочные камеры, конвейерные линии —- все это увидите в Кингисеппе, а производства разместим на металлических гигантах в Череповце, Липецке, Магнитогорске… Начать надо с миллиона листов в год, а там — куда кривая рынка выведет. Все на экспорт, себя снабжаем по остаточному принципу. Итак, оборудование для производства бруса, металочерепицы, термодоски – государственный приоритет на ближайшие полгода. Объемы вы слышали, так вот оборудования надо, как минимум, вдвое больше. И еще: для вас будет другая, более важная, задача. В ближайшую неделю будет составлен список минипроизводств, которые пока есть только в голове. Их надо будет перевести в оборудование под ключ и начать делать тысячами. Если раньше вы отчитывались станками, то теперь будете отчитываться производствами. Идея понятна?
Дождавшись кивка Министра, Алексей Николаевич скомандовал:
— Сейчас в столовую, а потом в конференц-зал и продолжим работу в широком формате.
Петр Сергеевич слушал и офигевал, как выражается Игорь. На глазах происходит полная перекройка всех планов и настройка промышленности страны на экспорт. А он, Петя Кутепов, один из инициаторов и руководителей этого процесса. Жизнь завертелась с такой скоростью, что у него нет времени остановиться и понять, а хочет ли он всего этого. Почета и власти он, похоже, добьется уже скоро, а вот достатка и удовольствий — большой вопрос. Петр Сергеевич дал себе зарок: обдумать все на спокойную трезвую голову. «Эх, брат у меня — дерьмо, а так бы нужен был» — пришла последняя шкурная мысль, которая была выметена делами.
— Товарищи Министры, мы с вами проверили мобилизационное расписание и результаты в пять раз превышают отведенный норматив. Думаю, это недопустимо, надо будет потренироваться. Но у этого мероприятия есть и вторая цель, а именно: создать штаб реформ и сверстать планы работ на ближайшие полгода. У большинства из вас они изменятся. В меньшей степени наши сегодняшние разговоры касаются министров-силовиков, министров сырьевого сектора, энергетики, оборонной и тяжелой промышленности, поэтому если у вас есть дела, можете быть свободны, а кому интересно, можете остаться и послушать, — Косыгин сделал паузу и подождал, пока большинство названных министров скроются за дверью. «Им совсем не интересно, главное — вернуться бы в свое болото,» — кольнуло в мозгу у Алексея Николаевича. – Слово для стартового сообщения предоставляется Петру Сергеевичу Кутепову, руководителю нашего нового проекта «Свободная Экономическая Зона».
— Товарищи, в соответствии с планом проекта нами принято участие в Хельсинской выставке строительных материалов. Мы там представили, по сути, четыре изделия: кровельную металлочерепицу, профилированный клееный брус, водоотводную пластиковую арматуру и пропиленовые трубы в ассортименте для внутреннего и наружного использования. Итоги таковы: контактов заключено на сто восемьдесят семь миллионов долларов, из них пятьдесят семь миллионов долларов заплачены авансом с поставкой товара через год…
— Впечатляет, правда? На кустарном производстве непрофессиональными производственниками всего за неделю заработаны невообразимые деньги, которые многим директорам даже не снились. Однако вопросы пока оставим, — Алексей Николаевич наслаждался растерянностью министров, момент был пикантным, вкусненьким таким. Он всматривался в лица и видел, что большинство просто не верило. Да и бог с ними! — Продолжу. Министр лесной и станкостроительной промышленности первоочередные задачи получили. Я бы хотел обратить ваше внимание, что товары, которые нашли себе место на Западе, является валовой продукцией, то есть тем, в чем мы сильны, как никто. Вам предстоит привычная работа: строй заводы – подключай народ – и выдавай на-гора миллионы тонн, метров, кубов. Все, как вы любите, только получать деньги будете не от меня, а от западных покупателей. Как это делать, мы теперь знаем… Ну, в первом приближении. Этот путь выглядит так: готовим товар, прилично пакуем, выставляем на выставке, демпингуем, то есть занижаем цены, заключаем контракты. Даже наши слабые места: качество и товарный вид — вторичны, по сравнению с ценой…
Дальше началась военная операция по завоеванию Западного рынка дешевыми и пока не очень качественными товарами. Не мы первые, не мы последние: перед нами Япония, после нас Корея и Китай. Алексей Николаевич нашел себе место и закусил удила.

Глава 38

20 июля 1966 года, среда.

Все произошло, как планировалось, и 20 июля 1966 года семья Никитиных большим десантом высадилась в поселке Октябрьск и уже на следующий день приступила к работе. Все видели, как летает воздушный шарик, если его надуть и отпустить, не завязав? тогда любой легко представит себе, что такое Борис Павлович на работе, если он по ней соскучился. Он был везде и одновременно. Первые два дня преподавательско-студенческий персонал крутил головой, отслеживая его перемещения, а потом включился в бесконечный забег, ускоряя его каждый день. Борис Павлович был тем удивительным человеком, который совершенно не обращал внимания на тех, кто за ним не поспевал, а таких было много. До этого момента я долго думал о критериях, по которым отбирать детских педагогов для самостоятельной работы. А теперь все встало на свои места. Если человек выдерживает полгода рядом с Борисом Павловичем и не выпадает из обоймы, то он готов. Представьте себе какой-нибудь тайфун с красивым женским именем Катрина, например, и представьте, что он дует в одну точку и гонит перед собой и мусор, и дома, и устоявшиеся представления, и предыдущую практику, и всякий глупый опыт, и слова. Этой точкой приложения для Бориса Павловича были дети, а остальные летели куда могли, либо с ним, либо от него. Освежающий ветер очень быстро разогнал мусор и оставил команду крепких единомышленников. Но это я забегаю чуть-чуть вперед.
Собрание преподавателей начальных классов с работниками детского комплекса получилось очень необычным. Для четы Никитиных необычность приключилась во всем, потому что никто из учителей никогда не говорил с ними о развитии способностей и навыков. Поэтому школа как таковая была им не интересна, и они в прошлой моей жизни разрешали своим детям пропускать уроки, но, несмотря на пофигистическое отношение, школу все они заканчивали раньше срока. Подобная ситуация опасна для психики детей, если остальная система отторгает таких «пионеров». Несложно представить, каково быть вечным салабоном и юнцом. Но это тема другого рассказа, а в нашем случае такой проблемы не существует, потому что коллектив на стороне любого, кого обижают вне всяких аргументов.
— Дорогие товарищи, я правильно понял, что первые два года начальной школы вы занимаетесь тем, что развиваете способности ребят к учебе и хотите, чтобы я тоже этим занялся, но уже с дошколятами. И все это делается, чтобы сократить срок обучения в средней школе. Так, да? — спросил слегка нахлобученный Борис Павлович.
— Абсолютно точно, — сказал кто-то из учителей.
— И вы можете предоставить мне методики для такого обучения и оборудование, так?
— Да, так.
— Я что, вам должен доплачивать?!! — воскликнул Никитин, и все дружно грохнули молодецким смехом.
Часа три потребовалось, чтобы дотошный Никитин уяснил, кто, что и в какие сроки может ему дать, и пообещал, что, скорее всего, уже в следующем году в школу будут поступать дети, которых можно будет сразу отправлять в пятый класс. Обещаниям не поверили, но запомнили, после чего собрание закончилось и началось то, о чем писалось выше, тайфун и все такое…

27 июля 1966 года, среда.

Я сидел в коридоре роддома, одетый в халат, бахилы до колен, шапочку до глаз и в резиновые перчатки до локтей, а в родовом зале за стеклянными дверями Ольга Владимировна Симонова, наш акушер-гинеколог, а по совместительству микропедиатр, преподаватель в сестринско-акушерской школе, заведующая яслей и просто очень светлая оптимистичная женщина, принимала первые роды на земле поселка Октябрьск. Рядом со мной сидели две старшеклассницы, которые первыми вызвались пройти практику в роддоме. Одной из них была вездесущая и ненасытная до жизни Наташа Лисовская, которая сказала, что должна быть первой и в этом.
Придать официальный статус нашей затее с роддомом, яслями и садиком при школе пока не удалось, а если честно, даже не пытались, потому что совершенно непонятно, с кем надо разговаривать на эту тему. В настоящее время у нас есть опытная во всех отношениях Ольга Владимировна, а к ней в придачу одна акушерка тоже довольно опытная и при этом молодая, и медсестра. Мы планируем пропустить через работу в роддоме всех девочек школы, выпускниц. Для нас с Нонной это важно, а потому постараемся эту работу сделать святой для всего села.
Из-за двери доносились резкие женские голоса, приглушенные дверьми до полного непонимания смысла слов. Было понятно только, что процесс идет. Криков боли нет. Наша роженица Леночка, на которую за последние дни вылилось столько внимания, сколько она не испытывала за всю свою предыдущую двадцатилетнюю жизнь, похоже, терпит и хочет оправдать те авансы, которые ей наговорили. Для нашего села она стала тем же, кем был Юрий Гагарин для страны, первопроходцем, первооткрывателем и просто милым человеком.  Ох, чувствую, еще наплачется она от своей популярности…
Ей пришлось подписать кучу бумаг, которыми решила подстраховаться Ольга Владимировна, о том, что согласна рожать в этом месте и с этими врачами, согласна на прикладывание ребенка к груди прямо в родзале, о том, что согласна пропустить ребенка через сауну и холодную воду, согласна на ежедневные физические упражнения и еще что-то. Но, как сказала мне Нонна, ее устроило мое с Нонной обещание, что сделаем ее ребенка здоровым, умным и, вообще, лучшим на Земле. Меня потрясло такое безоговорочное доверие, даже накатили слезы, которые я никому не показал, но был им очень удивлен.
Тем временем к звукам из родзала добавился еще один, новый, и спутать его ни с чем невозможно. Крик новорожденного!..
— Заходите, пуповину защипнули, плаценту отсекли… Пока все здорово. Ольга Владимировна все проверила… и внутри и снаружи, — акушерка запиналась, потому что совсем потерялась в непривычной для себя ситуации, не зная, как разговаривать с мужчиной, а вернее, с ребенком, но начальником, о таких специальных вещах, — его положили маме на живот. Мальчик!
Мы зашли. Нечто маленькое, мокрое и, по виду, скользкое, неподвижно лежало на животе матери. Ольга Владимировна делала какие-то пометки в таблице. Она кивнула мне и сказала:
— Пока все в пределах нормы. Все хорошо, вообщем.
— Наташа, расстегните рубашку и помогите Лене приложить ребенка к груди.
— А как же, при вас… — начала было Наташа.
— Заткнись и делай! — рявкнул я. — Леночка, ты как? Такой богатырь, как он в тебе только помещался? Его пора подкормить, помнишь мы с тобой говорили? Давай девочка, это очень важно! — я поглаживал Лену по голове и гипнотически бормотал.
Бутус как-то чмокал, но рот открывать не собирался, хотя что-то важное почувствовал.
— Возьмите за щечки и чуть-чуть надавите… Вот так…попали… пошел процесс. Наташа, как он начнет уставать, переложите на другую грудь. Леночка, придерживай рукой и запоминай каждое мгновение этого чуда. Потом мы заберем его помыть, а ты ложись и засыпай, завтра силы тебе понадобятся.
Мы замотали ребенка в простынку и понесли в баню. Это так мы назвали банно-помоечное место. В бане девяносто, а может, уже все сто градусов, в ванне вода родниковая плюс семь. На столике уже расстелены все причиндалы для пеленания, в нашем случае, подгузник и специальной формы клееночка. В совокупности получается советский памперс. В парилке, вместо привычных полков, установлены все те же пеленальные столы, для того чтобы в процессе разогревания делать с ребенком какую-нибудь легкую гимнастику и массаж.
Нас догнала Ольга Владимировна, скинув халат и оказавшись в закрытом купальнике, сказала:
— Я этот процесс без контроля не оставлю, — лицо что-то выражало, но непонятно, что. Передал ей ребенка на руки и начал быстро раздеваться до плавок. Девчонки были готовы:
— Заносите, кладите на стол, снимайте простынки и отходите — дайте дорогу Мастеру.
— Уф-ф-ф, — прошипели три кошечки разных возрастов.
— Так, кто тут у нас такой крупный? — приговаривал я, оглаживая ребенка по бокам. — А кто попробует схватить меня за пальчики… такой сильный!.. поднимаемся, поднимаемся… достаточно, устал, наш богатырь. А теперь опять держись, давай разведем ручки в стороны, а теперь вверх, в стороны, вверх, молодец, умница! До конца не получается, ну не надо… А теперь давай распрямим ножки, носочки вытянем, а теперь носочки на себя, ножки прямые. Видите, ручки и ножки зажаты в родовом спазме, не усердствуем. Девушки, вы все запомнили? Даем пальцы в руки и пытаемся поднять, два-три-четыре раза, пока не почувствуете, что хватка слабнет, потом ручки в стороны-вверх. Потом ножки выпрямить, носочки вытянуть, на себя… Запомнили? Давай, Наташа!
— Нет, сначала микропедиатр. Я тоже ученица. Нам бы его не перегреть! — проговорила Ольга Владимировна, отодвигая всех в сторону.
— Он даст знать, когда ему станет некомфортно.
Через десять минут все вывалились из парилки и кинулись к ванне.
— Теперь дайте мне, — взял я бразды правления в свои руки, — смотрите! Медленно опускаем, головку придерживаем, погружаем по горло. Вот так! Он пока не понимает, как к такому безобразию относиться, то ли холодно и надо крикнуть, то ли приятно и пора засыпать. Теперь внимание! Громко говорим: «Раз, два – ТРИ», зажимаем нос и рот и окунаем под воду с головой. Не понравилось! Еще бы, дыхание перехватило. Ольга Владимировна, теперь вы — раз, два, три и под воду. Девочки, смотрите внимательно, завтра вы все сами будете делать. Дней семь будем делать, может быть, даже по два-три раза в день. Пока пуповина не зарастет, купаем в ванночке с марганцовкой…
Мы повторили процедуру еще два раза, потом замотали в «советский памперс» и отнесли в палату, где сладко спала и ни о чем не подозревала мама. Я вышел на крыльцо и сел на лавку, а минут через десять ко мне присоединились Ольга Владимировна и обе девчонки.
— Никогда так не уставала! — проговорила наш медицинский лидер.
— Это от волнения. Что, так страшно выглядит? — мне было интересно, как опытный врач отнесется к подобным новациям.
— Выглядит не страшно. Меня последствия пугают.
— А вы знаете, что чукчи сразу после родов выкладывают детей на снег, примерно на полчаса. Даже сейчас, в двадцатом веке, сегодня. Правда, не знаю, у них сейчас есть снег или нет. Иначе они не выжили бы как вид. А дети что? Хоть бы хны! На снег, так на снег, в баню, значит, в баню. То, что славяне рожали в натопленных банях, думаю, вы знаете, — я говорил медленно и вяло, с паузами между словами. Упарился. Не силен я на этом поприще. – А что касается официальной науки, то она, поверьте мне, проститутка такая, еще на нашей памяти изменит свое мнение несколько раз. Помните, Иисус говорил Петру, своему лучшему ученику: «Истинно говорю вам, еще петух не прокричит, а вы трижды предадите меня»?
— А откуда ты библию знаешь? — тоже вяло спросила Ольга Владимировна.
— Не знаю. Давайте, пойдем по домам, завтра продолжим. Нам предстоит «преодолевать материнскую любовь», серьезная штука.
— А зачем? — в ужасе спросила Наташа Лисовская.
— Потому что она чаще всего полностью отключает мозги, и еще очень часто ею оправдывают либо совершенно идиотские глупости, либо свою полную неспособность что-то сделать. Все, по домам.
— Игорь, а ты страшный человек! Тебе это говорили?
Я молча кивнул Ольге Владимировне, которая смотрела на меня очень пристально.