По городу карета двигалась достаточно быстро. Скорее, даже неслась. Маршрут мой напарник выбрал, возможно, не самый короткий, зато безопасный, решив обогнуть по кругу центральную часть и выехать за пределы Ландвилия с противоположной от резиденции наместника стороны. Людей на улицах было мало. Массовые беспорядки в центре загнали всех по домам не хуже, чем какой-нибудь ураган.
Препятствий нам никто не чинил. Минут через двадцать мы пролетели старое кладбище и мост через реку, тот самый, где после убийства Барзиния я избавился от «вещдоков». Бордель «Сладкий приют» находился поблизости, всего в двух кварталах, но заезжать туда, ясен пень, никто из нас не планировал.
После моста наместников тарантас вырулил на относительно широкую улицу. Гас щёлкнул кнутом, свистнул, и лошади поскакали ещё быстрее. Я пододвинулся ближе к окну и начал смотреть на пролетающие мимо дома. Всё же нечасто тебя катают, словно аристократа, такими моментами надо пользоваться.
Трёх бегущих по тротуару «шершавых» я заметил примерно через минуту. А ещё через миг увидел, кого они догоняли. Красотка Паорэ мчалась по мостовой, подхватив повыше подол и потешно подбрасывая колени.
- Стой! Тормози! – не надеясь только на крик, я застучал кулаком по передней стенке.
Хвала небесам, напарник меня услышал. Карета остановилась. Схватив арбалет, я выскочил на дорогу.
Балахонистые почти догнали беглянку, поэтому целиться, чтобы её случайно не зацепить, пришлось очень тщательно.
Пропела, распрямляясь, дужка-пружина, тренькнула отпущенная тетива, арбалетный болт сорвался с гладкого ложа. Первый «шершавый», получив в грудь несколько тун закалённой стали, беззвучно рухнул на землю. Второй, по всей видимости, просто не понял, что происходит, поэтому перепрыгнул через упавшего и рванул дальше.
Секунда, и Паорэ с преследователем оказались на одной линии.
- Падай!
Даже не знаю, услышала она меня или просто споткнулась, но миг, когда балахонистый превратился в мишень, я уже не упустил. Дистанция в тридцать шагов не оставила ему ни единого шанса – болт угодил точно в брюхо. Третьего участвующего в погоне прибил Гас, тоже из арбалета, не слезая с кучерского сиденья. Зачем я полез в чужие разборки, напарник не спрашивал. Полез – значит, надо...
- Сюда давай! Быстро, быстро! Не спи!
Поднявшаяся с брусчатки Паорэ, прихрамывая на левую ногу, побежала ко мне. Шагов за пять до кареты она снова споткнулась, и если бы я её не подхватил, точно упала бы.
- Дир? Ты?! Откуда?!
Слова ей давались с трудом. После быстрого бега моя давешняя партнёрша даже дышать как следует не могла, не то что говорить. Волосы растрепались, словно у ведьмы, глаза как два пятака, платье разорвано, на щеке ссадина...
- После! Всё после! Запрыгивай!
Распахнув у кареты дверцу, я буквально втолкнул даму внутрь и, крикнув Гасу: «Гони!», нырнул следом... 

В себя Паорэ пришла только через минуту. Кое-как отдышалась, оправила платье, причёску и... обнаружила в сиденье напротив тощенького балахонистого:
- А этот чего здесь делает?
- Этот с нами.
Дама нахмурилась:
- С нами? А куда мы едем?
- Сматываемся из Ландвилия, – пожал я плечами.
- Здо́рово! Меня возьмёте?
- Уже.
После такого ответа настроение у Паорэ явно улучшилось. Осмотревшись и оценив внутреннее убранство кареты, она, наконец, заметила тиару на моей голове.
- Это же... княжеского наместника, да?
- Угу.
Дама округлила глаза:
- Так ты это, значит... всё это спёр что ли?
- Не спёр, а временно позаимствовал. Тем более что самому наместнику это уже как-то без разницы?
- Как это?! – Паорэ опять нахмурилась, но затем до неё вдруг дошло. – Так это выходит... ты его... это самое? – провела она ребром ладони по горлу.
- Ага. Так же как и Барзиния.
Бывшая работница «фешенебельного» борделя откинулась на сиденье и коротко выдохнула:
- Во, блин! Попала, так попала. Ну, теперь хоть понятно, что от меня хотели эти придурки.
- Какие придурки?
- Шершавые. Которых ты кокнул. Заявились сегодня за мной в «Приют». Хорошо, девчонки предупредили, я убежать успела.
- Ну, не так уж и успела, – отметил я некоторую неточность с её стороны.
- Ну, ты же меня спас, значит, успела.
Паорэ вдруг заулыбалась, словно бы что-то вспомнила... что-то явно хорошее, потом потянулась как кошка и прильнула ко мне, ухватив за руку и тихонечко промурлыкав:
- Так куда мы всё-таки едем?
- Я уже говорил.
- А я уже и не помню... Да! Кстати, – она неожиданно спохватилась и указала на молча сидящего Нуния. – Он же всё слышал!
- Что всё?
- Ну... про нас, про Барзиния, про наместника.
- И что?
- Как что? Он же потом донесёт!
- Пофиг! Я обещал, что если он будет вести себя хорошо, то останется жить.
Бывший наместников секретарь шевельнулся в своём углу, но ничего не сказал.
Дама презрительно фыркнула и вновь повернулась ко мне:
- А ты всегда выполняешь свои обещания?
- Всегда.
- Круто! – восхитилась Паорэ. – А ты можешь пообещать мне, что...
- Нет, не могу, – перебил я её. – Пока мы не выехали из города и не решили, что дальше, никаких обещаний не будет. Понятно?
- Понятно. Чего же тут не понять? – дама вздохнула и, отпустив мою руку, негромко добавила: – Кто я такая, в конце концов, чтобы просить? Обычная шлюха...

С лошадьми я управлялся не очень. Этому в кудусе учили, но через пень колоду и только тех, кто хотел. Мне эти занятия были неинтересны, поэтому почти не ходил на них, думал, что не понадобится. Зато теперь понял, что зря. Понадобилось. Причём, именно в тот момент, когда от этого зависели, ни много ни мало, собственные жизнь и здоровье.
- Ты не умеешь ездить на лошади? – изумилась Паорэ, глядя, как я качаюсь в седле.
- Умею, но плохо, – буркнул я, досадуя на себя.
- Странно. В нашем баронстве на лошадях даже крестьянские дети умели ездить...
На её оговорку про детей и баронство внимания не обратили. Гас был занят тем, что проверял седельные сумки у заводных лошадей, Нуний вовсю суетился возле кареты, проверяя, не осталось ли там ещё чего-нибудь ценного, а я просто включил дурака. Однако на ус всё-таки намотал, мысленно пообещав себе, что когда вопросов накопится чуть побольше, от чётких и ясных ответов дамочка не отвертится. Хотя... может быть, это она специально – забрасывает на пробу шары в надежде на интерес. Но в этом случае наши желания вполне совпадали, требовалось лишь чуток подождать, чтобы её желание сделалось нестерпимым...
По лесу мы двигались около четырёх часов, вплоть до наступления сумерек. Возглавлял кавалькаду Гас на рослом, под его стать, скакуне. В поводу он вёл одну из заводных лошадей. Следом труси́л на своей лошадёнке Нуний. Потом я. Следом вторая «грузовая» лошадка, навьюченная по самое не балуйся, а замыкала вереницу Паорэ.
Она сама вызвалась ехать в хвосте, сказав, что будет смотреть за мной, чтобы типа помочь, если что. Скрепя сердце, я согласился. Гаса подобная ситуация позабавила, но возражать он и не подумал. И даже больше – предложил выдать спутнице арбалет, а то ведь мало ли что, вдруг звери какие-нибудь на нас нападут. Шутка не слишком удачная. Доверять оружие тем, в ком пока не уверен, глупость полнейшая. Вот если покажет себя с правильной стороны, тогда, может быть, и подумаю. А прямо сейчас – нефиг. И вообще, если понадобится, зверей я и сам отгоню, и никакие сложности с лошадьми мне в этом деле не помешают.
Хищники, желающие попробовать нас на зубок, нам так и не встретились. То ли их в этом лесу просто не было, то ли они оказались достаточно умными, чтобы не связываться с ломящимися сквозь чащу людьми. Поскольку ещё неизвестно, кто в итоге станет добычей, а кто охотником.
По дороге мы трижды пересекли какую-то неглубокую речку, а один раз даже проследовали вдоль течения и выбрались из воды лишь через четверть тины.
Счастье, что местные лошади всё-таки отличались от земных, и сёдла подходили под человеческую «анатомию» несколько лучше. Сидеть в них было хоть тяжело, но терпимо. Тем не менее, когда мы остановились, я просто сполз наземь и ещё минут пять лежал на траве, приходя в себя, а потом побрёл в раскорячку к устраивающим лагерь Гасу и Нунию. Паорэ в это время занималась лошадьми. Претензий никто не высказывал, да и вообще – моё не самое лучшее состояние все предпочли не заметить, насмехаться тем более.
Кое-как размяв ноги и руки, я тоже включился в работу. На всё про всё ушло около четверти часа. Походный шатёр господина наместника был установлен, лошади рассёдланы, стреножены и привязаны, яма для костра выкопана, огонь разожжён. Ещё четверть часа мы потратили на разогрев консервированной каши из запасов Салватоса, а после, когда насытились, Гас отложил в сторону ложку и указал на мой ранец:
- Доставай. Ща будем метки снимать.
Украденная из сейфа шкатулка переместилась к нему. Гас открыл крышку, вынул шприц-ампулу с чёрной головкой, посмотрел на меня.
- Ну? Кто первый?
Я закатал рукав:
- Давай.
«Третий» аккуратно воткнул иголку в моё плечо.
Ощущения были весьма необычные. Словно бы по всему организму прошла тугая волна, сначала от головы к пяткам, а после обратно. Под правой лопаткой, там, где стояла печать барона Асталиса, что-то как будто дёрнуло, обожгло, но сразу же и утихло.
- Метку чувствуешь?
- Нет.
- Уверен?
- Уверен.
- Отлично. Тогда давай мне.
Я проделал с напарником такую же процедуру. Вколол ампулу. Подождал. Спросил, всё ли в порядке...
Сидящая напротив Паорэ следила за нашими действиями, округлив глаза так, что казалось, они вот-вот вывалятся из глазниц.
- Это... это вы закрепляетесь, да? – выдавила она, наконец, совладав с эмоциями.
- Ну, пожалуй, что так.
- И вас уже... не трансформатируешь?
Напарник расхохотался.
- Пусть только кто-то попробует! Башку оторвём и скажем, что так и было.
- И рабскую метку уже никто не поставит? – не унималась Паорэ.
- Нет, не поставит. Процедура фиксации пола предполагает установление безальтернативной личной свободы, – процитировал Гас какой-то закон.
Бывшая работница городского борделя повернулась ко мне, и глаза у неё сделались жалобными-жалобными, прямо как у провинившегося щенка.
- А можно... и мне то же самое? Я же ведь тоже рабыня, и если меня захотят наказать...
- Кто твой хозяин? – перебил я её.
- Я собственность городского совета. Вот, смотрите, – она потянула вниз платье и развернулась спиной, оголив лопатку. 
Её печать, в отличие от моей, была видимой. Я, кстати, помнил её ещё по борделю, но пристально не рассматривал, думал, что это просто татушка. Однако нет. При прикосновении рабская метка становилась отчётливее и теплела под пальцами.
- Если печать не убрать, по ней её вычислят, – сообщил Гас. – Не сразу, конечно, но след всё равно останется.
- Значит, будем убирать, – пожал я плечами.
- Решили?
- Решили.
Приятель вытащил из шкатулки ещё одну ампулу и передал мне.
- Нет-нет! Ты что?! Мне это нельзя, – неожиданно запротестовала Паорэ, увидев в моих руках шприц.
- Что значит нельзя? Ты же сама просила.
- С чёрным нельзя. Чёрные для мужиков. Женщинам надо белые.
Мы с Гасом переглянулись.
- Вот тебе и биостазис, – разочарованно протянул «третий».
- Ошиблись. Бывает, – развёл я руками.
На факте, что бывшая шлюха знает о чёрных и белых ампулах больше, чем мы, напарник внимания не заострил. Наверное, из-за досады. Столько надежд было связано с этими белыми ампулами, а оказалось...
- Ладно. Давай колоть, чего уж теперь...
После укола, так же как и у нас, рабская метка со спины дамы исчезла.
- А её точно нет? – поинтересовалась она, когда я сказал, что всё в норме.
- Точно.
- Точно-точно?
- Зеркало принеси, – приказал я наблюдающему за нами Нунию.
Тот, к моему удивлению, оказался не только быстрым и расторопным, но и сообразительным и притащил – чего только не было в запасах у господина наместника – не одно, а два небольших зеркальца.
С их помощью Паорэ сама всё как следует рассмотрела, а рассмотрев, радостно взвизгнула и бросилась мне на шею:
- Спасибо! Спасибо, Дир! Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
Потом тот же «фокус» она попыталась проделать и с Гасом, но тот успел состроить зверскую рожу и выставил вперёд локти. На мой взгляд, зря. Ведь когда тебя обнимает симпатичная и фигуристая деваха, пусть даже не единожды пользованная и прожжённая, это всё равно чертовски приятно. Но раз уж приятель не захотел получить свою толику благодарности, она предсказуемо вернулась ко мне, и я этому ничуть не противился.
О том, что в нашей команде есть ещё один неохваченный, я вспомнил лишь через пару минут.
- У тебя-то хоть этой метки нет, а? – отстранив от себя расшалившуюся не на шутку Паорэ, обратился я к Нунию.
- Нет, господин, – покачал головой «шершавый».
- А если проверим? – нахмурился Гас.
- Я не обманываю, – вздохнул дезертир. – Но если б она была...
Сказал и неожиданно замолчал.
- То что? – не выдержал Гас.
Тощий взглянул на него странным взглядом, потом посмотрел на меня.
- Господин Дир, господин Гас... Вы взяли меня с собой. Вы не стали меня прогонять. Вы поступили честнее и лучше, чем все, кого я когда-то знал. Так сделайте же ещё один шаг. Я вас прошу. Вколите мне тоже... вот это самое, – указал он на шкатулку наместника.
Мы с Гасом снова переглянулись.
- Зачем тебе это? Ты хочешь, чтобы тебя закрепили мужчиной?
- Вы не поняли, господин Дир, – тихо проговорил Нуний. – Я не хочу закрепляться мужчиной. Я хочу... чтобы вы вкололи мне белую ампулу.
- Но ты же можешь погибнуть! – вмешалась в наш разговор Паорэ. – Белое – это для женщин. Его никогда не давали мужчинам. Это непредсказуемо и опасно.
- Но я ведь и есть женщина, – вымученно улыбнулся «пацан». – И если мне суждено умереть, то...
- Ты думаешь, эта фигня вернёт тебе прежнее тело? – догадался я наконец о его мотивах.
- Да, господин. Я думаю, это мой шанс. Мой единственный шанс.
- Ты что-нибудь слышал об этом? – повернулся я к «третьему».
- Нет. Но я бы рискнул.
- А ты? – взглянул я на даму.
- Нет. Но я бы не рисковала.
Я ненадолго задумался. Как-то так получилось, что принимать решение предстояло именно мне. Не бог весть какой сложный выбор. Ведь даже если «пацан» и умрёт, для нас ничего не изменится и хуже не станет. Как говорится, помер Максим и хрен с ним...
Но всё-таки мне было жалко этого дурачка... или дурочку...
- Рискнём, пожалуй. Подставляй лапу, кролик...
Нуний скоренько оголил плечо и закрыл глаза.
- Да не трясись ты так. Это не больно, – проворчал я, поднимая шприц-ампулу и примериваясь к уколу.
- Я не боюсь, господин. Просто мне немножечко страшно... Ай!
- Всё. Готово. Теперь будем ждать.
Я убрал использованную ампулу обратно в шкатулку и сел напротив подопытного.
Ожидание продлилось около трёх минут. А потом «шершавый» неожиданно дёрнулся, изогнулся дугой и рухнул на землю. Агония продолжалась недолго, всего десяток секунд.
Мы поднялись и подошли к неподвижно лежащему Нунию.
- Она умерла, да? – пробормотала Паорэ.
- Не дышит. И пульса не чувствуется, – ответил Гас, склонившись над телом.
- Не повезло, – вздохнул я, присев рядом с упавшим и тронув его за шею.
Пульс у несчастного и впрямь не прощупывался.
Я встал и отшагнул в сторону.
Секунд пятнадцать мы просто стояли и молча глядели на труп.
- Похоронить бы, – глухо проговорил Гас, прерывая молчание. – Где там у нас лопаты лежали?
- Я принесу.
Я повернулся к шатру, но не успел сделать и шага, как меня резко дёрнули за рукав.
- Стой! Подожди! – вцепившаяся мне в руку Паорэ смотрела на лежащее тело со смесью ужаса и восторга.
Действительно. «Труп» уже не казался трупом. В подступившей со всех сторон темноте он словно бы весь подсвечивался. Слева – неяркими отблесками костра, справа – едва заметным свечением, голубоватым, как от Луны, которой сегодня не было.
А ещё «умерший» изменялся. Прямо у нас на глазах, в режиме реального времени. Практически так же, как сотник Нэрий в мой первый день в кудусе Перекки. На его голове отрастали волосы, плечи сужались, ноги и руки делались тоньше, а некоторые другие части, наоборот, становились чуть более выпуклыми и округлыми...
Всё это я уже видел однажды, но всё равно – зрелище впечатляло. А вот для Паорэ и Гаса, судя по их обалделому виду, это было в новинку. Такую метаморфозу они, вероятней всего, наблюдали впервые.
Процесс завершился через минуту. Свечение погасло, лежащая на земле девушка кашлянула, потом подняла голову, ошарашенно огляделась... стала себя ощупывать... села... вновь обвела нас взглядом... затем неожиданно закрыла лицо руками и... разрыдалась... Через пару ударов сердца к ней присоединилась Паорэ, опустившись рядышком на колени и крепко обняв «вернувшуюся». А та, уткнувшись подруге в плечо, всё продолжала и продолжала судорожно хлюпать и вздрагивать, видимо, просто не веря в то, что всё получилось...