Последняя из выставленных ранее частей.

ЧАСТЬ III.
 
   'И что теперь? Что дальше? Моя жизнь изменится?' - мучилась Ольга, не находя ответа. Пройденное испытание лишь расширило круг обязанностей, к которым ее начали привлекать, а положение дел не изменило. Она лишь была занята весь световой день, как остальные служители Великой Матери. Тренировки сменялись дозорами, а те, в свою очередь, различными бытовыми заданиями. Зачастую девушке приходилось сначала обучаться, а уж потом ее допускали к самым простым делам. Это никого не удивляло - княжна заморская так и оставалась для всех особой не равной, но, по воле Макоши, ставшей своей.
   Дважды за это время Ольга получала от матушки написанные греческим языком послания на бересте. Покрутив в руках, бросала в печь - не владела языком. Досады на себя - плохо учила в институте - не испытывала. Не всегда знаешь, где соломку подстелить. Вот и она, не ведала о крутом повороте-подарке судьбы. Торопиться на встречу с чужой маменькой не спешила, пользовалась расположением поляниц, тянула время.
   Любава вновь с интересом поглядывала на подопечную, но вопросов не задавала - мало ли какие отношения могут быть у родственников, а что не делится сомнениями и бедами, так на то княжья воля.
   А Ольга все думы гадала, поняв, что странно смотрится в рядовых поляницах - гоняли их в дозоры нещадно - видно таков был удел женщин-воинов Великой Матери. Это Ольга находила странным, в ее понимании служители должны распевать гимны и свершать таинства, а не бегать по лесам и болотам. Провести так остаток жизни - ни за что! Подняться по ступеньке вверх, стать сначала десятницей, потом к старости обучать девочек и девушек премудростям, задача потяжелее - нет у нее 'отлично' ни по одному из необходимых умений, а без этого, здесь, никакой блат не поможет. И что странно: молодые поляницы присутствуют, старушек немного, а вот со средним возрастом, лет от тридцати, вообще никого. И куда они деваются?
   Она многое узнала о стрелах, ведь раньше ей Любава давала колчан, а откуда, и как они делаются, девушка даже не догадывалась. Точнее полагала: берется тонкий прутик, к нему цепляют перышки покрасивше и пуляй на здоровье! Но, как и все в этом мире, процесс изготовления стрел имел тонкости, вот ее, дитя двадцать первого века, просветили. А еще строго-настрого запретили бить воронье и цеплять перья с этих птиц - распушаться с двух выстрелов, и, не пойми куда, такая стрела улетит. Еще большим удивлением для Ольги стало использование перьев для стрелы строго с одного крыла... Многочисленные 'заморочки' с длиной и их размещением тоже не доставляли удовольствия. Учитывая, что стреляла она хуже остальных, то девушка нервничала и усиленно пыталась придумать что-нибудь для облегчения своей жизни. Тренировки она не пропускала, только в ряду 'отличниц' не стояла, даже меткость не помогала. Когда же горестные мысли одолевали, она невольно 'шикала' на себя, и, начинала подтрунивать:
   'Во-о-от, докатилась ты, Ольга-свет-батьковна, не читала книжек с попаданцами, а еще почти филолог, а надо было! Они там все ретиво занимаются прогрессорством, а ты и придумать ничего не хочешь, не можешь, да и не умеешь. Вот в чем ты сильна, девица-красавица? О прошлых заслугах умолчим, нетути туточки оружия двадцать первого века. И как себе жизнь упростить? Луки, стрелы, ножи. Это все хорошо, но не для меня. Борьба? То, что я умею, никому здесь не надо. Правда мало ли куда случай занесет - лишним не будет и пригодиться может. Вывод? Нужно более современное оружие. Никто мне здесь огнестрельное не сделает, это и понятно, но хотя б самострел могут и сварганить. Вопрос - кто? Скорее всего - кузнец. В селении их два. Женщина Калинка и мужчина Буревол. К кому идти? Оружие делает Буревол, к нему и идти'
   Приближаясь к кузнице, Ольга с каждым шагом все больше робела. Где-то на грани интуиции она чувствовала: нужно посоветоваться с кем-нибудь, только вот с кем? Любава занята. Добромир в поселении не появлялся. Время не ждет и нужно действовать - надоело до кровавых мозолей стерать пальцы от титевы. Девушка решительно, с остановками из-за внутренней неуверенности, приближалась к дому и крытому навесу, откуда доносился равномерный перезвон.
   Мастер и его помощник усердно стучали молотками, обрабатывая железную чурку. Они так были заняты делом, что не заметили, как Ольга переступила высокий порог.
   - Здрав будь, Буревол! - поздоровалась девушка, улыбаясь весело и жизнерадостно.
   Сначала прекратился перезвон молотков.
   Потом, стоящий к ней спиною, здоровый и могучий, как дуб из сказочного леса, кузнец медленно-медленно повернулся и посмотрел на гостью. Лицо его, красное от жара из печи, почему-то оказалось изумленным и явно перекошенным.
   'Приболел что ли?' - подумалось ей, готовой высказать сочувствие.
   Но девушка увидела: постепенно кожа у кузнеца белеет, темные глаза начинают наливаться кровью, а сам он излучает гнев и ненависть, двигаясь к ней и почему-то замахиваясь молотком.
   - Здравствуйте! - робко повторила Ольга и испуганно отступила назад, - Простите, что отвлекаю, - собственный голос стал тихим и напоминал жалобное блеяние овцы, - Э-э-э... Вы заняты. Я ничего... зайду в следующий раз! Вижу: вы не в настроении...
   А Буревол все надвигался и наконец-то разжал губы, до того момента оскорблено стиснутые в тонкую линию. Слова, подобно ударам молота, полетели на голову перепуганной, опешившей и ничего не понимающей Ольги:
   - Как ты посмела войти, лихоманка болотная!.. Убью!.. Весь день испоганила!
   - Неправда! Я ничего не трогала! - оправдывалась Ольга, наконец почувствовав, что ноги ее слушаются, и отбежала от входа на безопасное расстояние - почти к пролому в заборе. Она была в такой растерянности, что и не сразу вспомнила об оружии, но спохватилась и выставила навстречу лук, направив на разбушевавшегося кузнеца. А тот со всей силы ударил молотком по подпорке и проломил ее. Следующий замах, как поняла Ольга, был в нее, но подоспел подмастерье, да перехватил тяжелую руку.
   - Не подходи! - Ольга вложила стрелу и навела на цель - с этого расстояния она не промажет, - Он что... - девушка подбирала слово, - взбесился?! Чего на людей кидается?! - обратилась она, по ее мнению, к более адекватному человеку - помощнику.
   - А чего ты в кочиницу 1/ полезла?! - отозвался подмастерье, с трудом болтаясь на руке кузнеца, - Лихомань б-бо-болотная! - повторил ругательство своего начальника парень и погрозил ей кулаком.
   - А мне что с крыши с вами о деле говорить?!
   - Пошла отсюда! Весь день загубила, столько крицы! У-у-у! - на кузнеца было жалко смотреть: губы дрожат, кулачищи сжимает, с расстройства плюнул в сторону девушки. Изловчился, и-таки метнул молоток в девушку, выпустив последний пар гнева.
   - Да что я сделала?! - Ольга отступила в проем забора, пригнулась, дав молотку дорогу, - Вот же уроды... сумасшедшие, - это она добавила уже шепотом.
   'Странные они' - решила Ольга, так и не поняв, почему ее враждебно приняли в кузнеце, - 'Но мне, для воплощения идей нужен кузнец. Эти - отпадают. Пойду к кузнецу Калинке. Если что, от тына орать начну'
 
  * * *
  1/ кочиница - кузница, далее по тексту используется 'кузница'.
 
 
   Девушка прошла через поселение, миновала священную рощу берез. Рядом с кузницей, где работала женщина по имени Калинка, никого не было. Привычных перезвонов молотков тоже.
   'Может быть, ушла куда?' - предположила Ольга, втайне обрадовавшись отсрочке знакомства. Но отметив, что двойные створки кузни распахнуты, там светло и мелькает толи одна, толи две тени, решила рискнуть второй раз, - 'Была - не была! Подкрадусь!'
   Она пригнулась, подобралась к самому входу, и заглянула в щель между дверью и стояком.
   Лицом к ней стояла крепкая, ладная молодая женщина, в чистом, возможно даже, новом кожаном фартуке и ярко зеленой одежде. Длинные пряди волос, темно-русых, на голове удерживал кожаный ремешок, остальная масса, как принято у поляниц перевивалась и была откинута назад за спину. Вместо подмастерья Ольга увидела девушку, одежда сразу выдала в ней одну из служителей Макоши.
   'Заказчица!' - предположила она, и немного успокоилась - женщина же спокойно стоит внутри, - 'Во-о-от, можно не бояться молотка! Никто не орет беременной коровой, что внутри стоит, а поляница в кузне'
   С наблюдательного пункта Ольге не было видно, чем заняты, доносились лишь обрывки фраз, но войти, помня предыдущий опыт, она не решилась, лишь приподнялась, подглядывая.
   - ... принесла жир?..
   - ... вот...
   - То, что нужно, сюда клади...
   В руках Калинки пустил блики нож, она опустила его во что-то, лежащее на наковальне. Раздалось шипение. Мастерица начала бормотать, поднимая и вновь погружая нож в непонятное месиво. Через мгновение к Ольги долетел запах разогретого плавящегося жира...
   - Боги приняли новое оружие, они согласны, чтобы ты им владела, Мила, - Калинка обтерла клинок чистым рушником и протянула нож, рукояткой вперед.
   Неслышно ступая, Ольга отошла от двери, пригнулась под оконцем, чтобы не отбросить тень, и спряталась за углом.
   От выхода послышались голоса: Калинка и заказчица прощались. Самое время выходить.
   - Здрава будь, Калинка! - вынырнула из-за угла Ольга, но дальше не двинулась - мало ли чего.
   - Спасибо, и ты здрава будь, княжна Ольха!
   - Ты меня знаешь? - удивилась Ольга, она видела-то женщину впервые. Невысокая, крепкая, с ладной фигурой. Глаза темными ягодами ежевики поблескивают, смеются. Губы полные, красные, вторя им в добрую улыбку сложились. Вроде бояться нападения нет нужды.
   - Земля слухом полнится, - Калинка улыбнулась открыто так, искренне, чем вызвала симпатию к себе, - Я готовила наконечники для стрел, когда тебя снаряжали к нашей Великой Матери. Любава заказывала, потому и знаю о тебе. Не алей маком, княжна, говори, что нужно?
   Ольга рискнула подойти ближе, так, на пару-другую шажков.
   - Дело у меня есть, новое оружие мне нужно.
   - За луком к лучнику иди, зачем ко мне-то? Я этого дела не ведаю, лучший мастер - Ловкач, живет... - начала пояснять, взмахнув полной рукою, указывая направление, Калинка.
   - Нет, лук мне не нужен, - перебила Ольга, - Мне нужна замена ему, совершенно новое оружие!
   - Ох-ты-ж... Вот же беда-то какая... - враз погрустнела Калинка, - В дом пошли, там поговорим, подумаем, как тебе помочь.
   'Почему беда?!' - хотела было спросить Ольга, весьма удивившись реакции, но сдержалась. Вот войдет в дом, там и выяснит.
   Посреди комнаты стояла большая печь. Теплые волны окутали, мгновенно вызвав испарину.
   'На улице жарко, а она топится?!' - удивилась Ольга и села поближе к окошку: небольших размеров деревянные пересечения удерживали пластинки слюды. Ожидаемый сквозняк тянулся самую малость, как и свет - тусклый, трудом пробивался в дом. Хозяйка же быстро выставила нехитрую еду: квас, пенящийся, и румяные пирожки, но сама не присела, а подошла к печи, открыла заслонку и ухватом вытащила горшок, в помещении проник запах кузни.
   'Железо варят в печи, дома?!' 1/ - не поверила глазам своим Ольга.
  ***
  1/ исторический факт, железо варили даже дома.
 
 
   - Ты к кому-нибудь с этим, новым оружием ходила, советовалась?
   - Попыталась. Но не выслушали и прогнали. Я только в кузнецу вошла...
   - Куда? - переспросила Калинка.
   - В кузнецу. Еще лихоманкой болотной обозвали!
   - А-а-а, у Буревола была? - улыбнулась Калинка, так и не прояснив для себя незнакомое слово, но догадавшись, где была княжна, - Любимые его слова. Я не о нем, он мастер знатный. Ты к старицам ходила?
   - Нет. А зачем?
   - Чудна ты, княжна Ольха! Одно слово - ненашенская... Как зачем? Вот скажи, что ты хочешь от ковача /1, тогда и смогу пояснить.
   - Оружие, не лук, но похоже.
   - Нож, меч не подходят? Чем лук тебе не угодил? Слыхала: ты метка. Умение не сразу приходит.
   - Не всегда могу я лук с одинаковой силой натягивать, весь колчан, нет у меня такой силы. Меткая, говоришь? Но не в одной меткости проблема. Этому долго учиться нужно.
   - Мясо на костях нарастает долго. Ладно. Что ты за оружие хочешь?
   - Самострел называется, лучше на пару стрел.
   - Не понимаю, - Калинка поднялась, подошла к печи и снизу достала уголек, - Малюй, - положила его перед гостьей, - На полу, - и опустилась вниз. Ольга покрутила импровизированный карандаш и послушно села рядом.
   Девушка кое-как набросала эскиз, поясняя:
   - Он короче обычного лука, стрелы тоже, особые, но о них после. Понимаешь, вложил стрелу и все - натяжение отрегулировано, пускай хоть двадцать штук - с одинаковой силой летят. И потом, с луком только стоя стреляешь, весь открыт, а здесь - лежа, сидя. И любой стрелок в цель попадет, не только поляница, даже ребенок или старик! Только беда: не знаю я, из каких деталей его делать, не стреляла с него ни разу.
   - Не стреляла? - переспросила Калинка, наблюдая, как краснеет ее гостья и, смущаясь, крутит уголек, пальцы в сажу вымазывая.
   - Ни разу. Даже в руках не держала, знаю, что такой можно сделать, - и добавила, - Нужно. Помоги? - робко попросила Ольга, с удивлением глядя на Калинку. Та, вместо ожидаемой хмурости или сердитости - ведь девушка просила не пойми чего, улыбалась!
   'Что за чудеса?'
   - Напоминает точно самострел, что на лосей или кабана ставят, но тот большим делают, а тут махонький, под тебя или ребенка, - сказала Калинка, усевшись рядом с Ольгой, рассматривая рисунок, - Такое сами мужики мастерят. Ничего сложного. Только там одно копье. Один раз летит. Смастерили. Поставили. Зверя завалили. Разобрали. А у тебя на весь колчан хватать должно... Мудрено. Говоришь: не стреляла с такого?
   - Ни разу.
   - Знаешь, верю. Теперь помогу. Ты издалека к нам приехала, многие обычаи не понимаешь. Пошла к Буреволу, в кузнецу зашла, а для мастера, который готовился железо ковать, нет хуже беды, чем женщина за порог ступит! Он ведь, бедняга, как обычай требует, и к жене ночью не притронулся, чтоб силу свою не расплескать, а тут ты: 'Здрав будь!', вот же болотная лихоманка! И как он тебя не пришиб-то? Он же опять всю ночь на сеновале одинокий куковать будет! - задорно расхохоталась Калинка.
   - Правда что ль? - Ольга хлопала глазами, но не выдержала, прыснула и поддержала хозяйку звонким смехом.
   - Кривда! Кузнец день начинает с омовения, в чистое обряжается, от жены ночью воздерживается, с духами говорит, молится. А в кузницу женщине тоже нельзя входить, когда железо ковать начинают - закон это.
   - А как же ты?
   - А что я? Женщина-кузнец, внучка кузнеца, в моем роду только это дело и знали. Буревол с севера к нам пришел, батюшка еще жив был. Хворал. Хотел нас с ним оженить. Но не пошла я. Буревол и сговорился с Лаской. Родители ее подсуетились.
   - Почему не пошла? Не люб?
   - Люб, да так, что в глазах огонь плясать начинает, когда вижу его. Только двум кузнецам в кузне тесно. Сразу сказал: твое дело дети и дом, в кузню ни шагу. Я и дала от ворот поворот. Волчицей выла, когда Буревол Ласку брал в жены. Эх... Давнее дело. С твоим надо разбираться!
   - Печалька...
   - Забудь. Сейчас пойдем к старицам. А почему помогу, так тоже разъясню тебе, чтоб глазами не хлопала: оружие твое тебе наша Мать нашептала, когда ты с ней встречалась. Только потому оно тебе и привиделось...
   - Да нет же... - попыталась возразить Ольга, но осеклась вовремя, - 'Не смогу ж иначе пояснить, выдумывать, что за морем-океаном такое есть, а почему никто не делал до сих пор? Купцы ж в разных странах бывают. Пусть считают, как хотят. Мать, так Мать'
   - Хочешь сказать, что сама придумала? - озорно прищурилась Калинка, - Все в нашей жизни происходит с позволения Великой Матери, а что разговора с нею не помнишь, так никто не помнит - главное идти по дорожке, что она указывает, и дарами ее правильно распоряжаться: в себе не держать, говорить, делиться. Вот тогда и будет всему люду польза.
 
  ***
  1/ ковач - кузнец, далее по тексту используется 'кузнец'.
 
   ***
 
   Для начала девушки пошли к Любаве. Та была занята приготовлениями к очередному походу, но не отшила их, а внимательно выслушала. Говорила в основном Калинка. Она быстро объяснила, что Ольге привиделось новое оружие, почти как лук или самострел, что ставят в лесу на крупного зверя. В основном мастерица делала упор - это видение от Великой Матери, ведь поляница никогда такое в руках не держала и не видела раньше - значит, ничем, кроме дара богини это быть не может.
   Любава отнеслась к новости серьезно, и уже втроем отправились к старицам-поляницам.
   Разговор произошел в небольшой комнате, под основным храмовым сооружением. В середине ее горел очаг, свет давали смоляные факелы. У дальней стены располагались каменные выступы, на них были наброшены шкуры белого цвета и восседали три уважаемые старицы-поляницы.
   Здесь Ольга увидела и услышала привычные и в ее мире споры - новое всегда с трудом пробивается. Если бы не Калинка, она не смогла бы уговорить женщин дать разрешение на изготовление самострела - не те слова бы произносила, не на то бы указывала. А уж приплести Великую Мать - Макоши и убеждать всех, что это она послала ей видение оружия, которое в ее мире свободно продается в спортивных магазинах, до такого бы она не додумалась.
   Никогда.
   И ни при каких обстоятельствах.
   - Ты понимаешь, что старые луки освящены временем и богами, Калинка?.. - произнесла первая, поднявшись со своего места. Белые одежды полностью окутывали тело, высохшее до размеров тонкой молодой березки, а накинутый плат сливался с седыми волосами. Такими же белесыми казались и выцветшие от лет глаза. Женщина говорила тихо, едва разжимая тонкие губы.
   Ольга почувствовала, как мороз побежал по коже, настолько впечатлила ее эта старица, чьи древние годы терялись во времени.
   - Все, что может лук в умелых руках стрелка, мы знаем. Мы знаем, как им пользоваться. Нам известно, как стреляет заговоренные луки... А как поведет себя новое оружие?.. Можно ли его иначе, чем на зверя использовать?.. А если мы прогневим кого-то из наших богов?.. - вторила другая, невысокая. Очевидно, она была самой молодой, если сравнивать по почтенной седине - у нее еще мелькали в распущенных прядях темные скрученные завитки.
   - Откуда вы знаете, как оно поведет себя? И что станет с людьми, вздумавшими им пользоваться?.. - шелестом опавшей листвы пронесся голос третьей, самой дряхлой, которая продолжала сидеть.
   Калинка, выслушав каждую, опускала голову, но стоило замолчать старицам, как девушка встряхнулась, и бодро произнесла, разбивая все их сомнения:
   - Наша Великая Мать одаривает каждого, нам не ведомы ее помыслы, ее пути. Ольха получила в дар видение нового оружия. Мы не имеем права не помочь нашей сестре пойти путем, указанным нашей Матерью - это наш долг. Вам известно: нельзя человеку противиться судьбе, указанной богами!
   Тишина после сказанного стала ощутима. Ольга переводила взгляд с одного бледного лица на другое и наблюдала за игрой теней и эмоций. Ей показалось, что перед нею лишь оболочка от старушек, а сами они 'ушли'. Понимая бредовость и нереальность таких ощущений, девушке пришлось согласиться, что здесь окончился материализм и начался ... Она не успела подумать, как началась знакомая ей мистика, всего на миг. Перед глазами возникла пелена, легкий ветерок коснулся щек, и ... все исчезло. Да и старицы вновь смотрели на нее выцветшими глазами на пергаментных сморщенных лицах.
   - Хорошо. Мы не будем мешать Ольхе идти ее дорогой. Новым оружием займется Буревол. Мы поговорим с ним.
   'Вот тебе и на!' - расстроилась Ольга, увлекаемая Любавой к выходу, - 'Опять к этому чокнутому?!'
   - Но почему Буревол?! - не сдержалась девушка, - Ты пришла, изложила им все, а работу будет выполнять другой?!
   - Да. И это правильное решение, Ольха! - ответила Калинка и повернулась к Любаве, рассчитывая на ее поддержку.
   - Никто не будет оспаривать решение стариц, - проговорила наставница, она хотела продолжить, но к ней подошла поляница и увела ее.
   - Они ему прикажут? Сомневаюсь, что он согласится!
   - Ты точно - чужестранка, Ольха! - рассмеялась Калинка, - Никто не будет приказывать кузнецу - он вольный, как ветер. Буревол сам говорит с духами, богами. Старицы найдут слова, чтобы он согласился. Да не бойся ты, не будет он за тобой гоняться с молотком! Я гляжу: именно это тебя беспокоит!
   - И это тоже! Как мне с ним общаться? Мне же нужно рассказать, что сделать, а я его просто боюсь.
   - Все ему без тебя расскажут!
   Ольга удивленно посмотрела на подругу.
   'Мистика?'
   - Кто? - решила она уточнить.
   - Старицы, - спокойно ответила Калинка.
   - Но как... Как они знают...
   - Фу-ух! - выдохнула подружка, - Они-то уж поболе тебя, Ольха, общаются с Великой Матерью, как-то прояснят! Пошли!
   Ольга осталась гостить в доме Калинки. И так ей нравилась девушка, ее доброжелательность и терпение, что она решила 'протолкнуть' еще одно новшество. Случай для этого представился - мастерица готовила древки для стрел.
   Ольха взяла уголек и нарисовала два колеса, одно маленькое, другое большое, соединила их, подумала и пририсовала еще дощечку, что обозначала педаль. Словом, схематично изобразила прялку, такую, как знала из школьных учебников.
   - Что это ты намалевала? - отвлеклась Калинка, убедившись: подруга закончила - нельзя прерывать общение с духами.
   - Прялку, - просто ответила Ольга, и, ткнув поочередно в каждый элемент, разъяснила, как он работает.
   - Ох, и щедра на подарки тебе наша Великая Мать, - от неожиданности Калинка даже присела, - Опять к старицам идти нужно. Вот только и не знаю, допустят они новшество?
   - Почему?
   - Обряды, что совершают, с таким не сделаешь, да и мало ли чего... - у Калинки явно не нашлось слов, чтобы пояснить мысль, и она замолчала.
   - А сделать такое сможешь?
   - Почему нет? Вон мельница в помощь, если чего не скумекаю. Правда мельник у нас с нечистыми силами знается, но как жернова крутятся - ведаю. Только для чего?
   - Но ведь это быстрее будет прясть, больше ниток делать!
   - А куда торопиться? Зачем много ниток? - удивилась Калинка.
   Ольга растерялась.
   - Много ниток - продать можно, выручить деньги, на них купить нужное. Это ведь, - Ольга задумалась какое слово лучше подобрать вместо 'бизнеса', чтобы подруга из десятого века поняла, - доход, благополучие, независимость.
   - А! Злато в кубышку? - протянула Калинка, поняв, о чем толкует княжна, не став скрывать разочарования. Хотя, что с нее взять - иноземка она, мало живет среди них, не успела еще понять и измениться, - Не обижайся, княжна, но ты точно ромейка!.. А вот мне твоя прялка в помощь будет, тут и к старицам идти не надо - я соберу ее для работы со стрелами. Получу разрешение от стариц... Быстрее и больше их сделаю - это нужно всем!
Ольга не ожидала, что ее идеи быстро воплотят в жизнь и усердно тренировалась в стрельбе из лука. Наконец-то ее позвала к себе Любава. На лавке лежал самострел - единственная мечта Ольги после каждого посещения стрельбища. А рядом еще два.
   - Вот, держи. Буревол сделал.
   Девушка подхватила оружие и любовно осмотрела его. Она ожидала увидеть нечто напоминающее ее мечту, зная каким прообразом воспользуется мастер. Сомнения отпали сразу - в руках Ольга держала настоящий арбалет, способный выдержать любую критику: нормального размера, веса, металлические части блестели, тетива оказалась шире, чем на луке, и уже это радовало. Рядом с оружием на холстине лежала горка связанных по двадцать стрел-болтов, с костяными наконечниками.
   - Ковач опробовал его, остался доволен, сказал, что сделает еще десяток до твоего похода.
   - Зачем десяток? Куда я иду? Когда? - Ольга перестала рассматривать самострел и удивленно уставилась на Любаву.
   - Охранять рудокопов, - просто ответила наставница. Ответ и смысл удивил: не руду защищать от воров, а рудокопов.
   - А они сами не могут себя защитить?
   - Нет. Они рудокопы, а не вои. Твои самострелы, может, заинтересуют кого, может научат. Завтра посмотрим. Потренируешься с отрядом. Поглядим, на что способно твое оружие.
   Ольга взглянула на подушечки пальцев, ставшие шершавыми от частых встреч с тетивой. Внутри разливалось теплой волной ликование - прогресс - великое дело!
   - Когда начнем?
   - Завтра, с утра.
   На стрельбище Ольга пришла без лука. Принципиально. После ухода наставницы внимательно и осторожно опробовала арбалет - не упасть же сразу лицом в грязь перед поляницами. Результат порадовал - дырок в стене было всего две - одна четко в намалеванную углем точку, большую от разворотивших древесину болтов; и маленькая, совсем уж рядом, впритык - пару раз промазала. Ольга удивлялась смекалке Буревола, порой готова была поклясться - кузнец знал современный арбалет и болты! Но, где мог мастер увидеть их? Так быстро продумать и сделать крепежи. Воля и подсказка Макоши? А может быть иная мистика... В нее углубляться девушка не хотела, пугаясь непонятных глубин и явлений, необъяснимых рациональным мышлением. Или настало время для нового, может, у Буревола тоже мысли такие витали? Калинка бы утверждала, что он, будучи колдуном, напрямую общался с духами. Вот и она, Ольга, согласится с этим объяснением.
   Результат удовлетворяет даже больше чем - у нее в руках самострел, практически ничем не отличимый от арбалетов в современном спортивном магазине. Еще два - такие же. Болты к ним? Бьют. Что еще нужно?
   Осталось 'соблазнить' простотой потенциальных учеников.
   Поляницы с удивлением крутились вокруг нового оружия, не рискуя взять в руки. Девушки обсуждали длину и форму, возможную ударную силу. Всех мучил один вопрос - как далеко будет пущена новая стрела со странным названием, произнесенным Ольгой - болт. Быстрее и больше можно выпустить стрел из лука или из самострела? Лишь в одном сошлись все - новое оружие, разрешенное Великой Матерью и старицами, напоминало охотничий самострел на крупного зверя. Нетерпение достигло максимума, все смотрели на заморскую княжну и ждали представления.
   Ольга решила начать с самой близкой мишени для новичков - до нее было метров тридцать. Волнение подавила огромным желанием избавить себя от мучений с луком и 'сдвинуть' прогресс в нужном направлении. В голове крутилась мысль, что не новое оружие, а именно она является подопытным кроликом, которому либо жить, либо замолчать.
   Выдохнув, Ольга уложила болт, быстро и легко - тренировалась над этим до полуночи, когда совсем стемнело. Прицелилась, привычно учла поправку на ветер и пустила первенца.
   Щелчок.
   Тишина.
   - Ух ты...
   - Насквозь!
   - Перестрел! 1/ - раздались восхищенные голоса поляниц, одна из них побежала и с трудом вытащила болт. Он пробил четко по центру мишень из тонкой сосновой доски в полпальца толщиной.
 
  ***
  1/ - своеобразная мера длины 'стрелище' или 'перестрел' в Древней Руси. 'Перестрелить' означало также 'прострелить, пробить противника'. 'Яко муж дострелит' - стрельба на поражение, приблизительно двести двадцать пять метров при стрельбе из лука.
 
 
 
   - И как мерить теперь? - спросила Лесна, рискнув взять в руки один из приготовленных для тренировки самострелов, - Сколько длин будет?
   - Сейчас проверим. Давай, Ольха, - приказала Любава.
   Ольга выполнила. Она поочередно выпустила болты по разным мишеням, проверяя длину полета. Все цели поражались, но не пробивались. Болты же не повисали и радовали Ольгу - сила удара оставалась. Затем девушка решила изменить тактику. Села, чем вызвала вздох недоумения у поляниц. Выстрел попал в цель. Зрители ликовали, а Ольга, раззадорившись, то на колено опускалась, то ложилась. И снова в десятку. И болт влитой оставался в близкой мишени, а не болтался волчьим хвостом вниз.
   Как-то незаметно в позицию встала, держа самострел в руках, и Лесна. Тут уж после пары выстрелов внимание переключилось на нее. Она повторила за Ольгой позиции и тоже не промазала. Удивление читалось на лицах, только Лесна хмурилась.
   - Долго. Я за то время штук десять стрел пущу, пока Ольха одну.
   Было видно, как желание опробовать новое оружие исчезает у поляниц: пропал блеск в глазах, отдернулись руки, что тянулись к разложенным самострелам.
   - Не для нас оно, Любава, - Лесна положила на траву арбалет и остатки болтов. А вот мужикам в селениях или рудокопам самый раз будет - им скорость не важна, да и учить быстро и просто.
   'Ну вот! Поляницам не подходит! Ладно, мужикам - это типа в 'народ' оружие пойдет. А вот рудокопам оно зачем? Кого в пещерах отстреливать будут, от кого защищаться? Правда самострел удобнее: и в темноте пальни - не промажешь. Обидно все ж - столько нервов, но в 'армию' не взяли'

Отредактировано Margohechka (14-01-2021 17:37:50)

Поляницы разошлись продолжать тренировки, а Ольга так и осталась стоять в окружении арбалетов и болтов.
            - Не печалься, Ольха, но Лесна права. Вот пойдем в охранение, там мужики опробуют.
            - Хорошо, - спокойно ответила Ольга, вложив в голос все свое смирение обстоятельствам. Провал, так провал, изменить же ничего нельзя.
            - А тебя сегодня в гости ждут, - загадочно произнесла Любава.
            - Кто? – все также с безразличием спросила Ольга. Все же провал ее расстроил, и скрыть это она не смогла.
            - Берегиня зовет, - Любава очень старалась придать загадочности ответу, но это и не требовалось. Неизвестный «термин» сам по себе вызывал кучу вопросов и на время отвлек Ольгу от печали по прогрессорству.
           - Кто это?
           - Пойдешь и узнаешь. Уже сейчас отправляйся. Знаешь куда?
           - Любава, если я не знаю, кто такая берегиня, то, как я могу знать, где ее искать? – усмехнулась Ольга. За несколько минут, что перекидывались ничего не значащими фразами, она успела произвести ревизию знаниям, но безуспешно – про берегинь им не преподавали и, естественно, что или кто это, информации не было.
          - Пошли, проведу!
          - Нужно все отнести с поля, - махнула рукой Ольга в сторону оружия.
         - Нет, заберут и отнесут к тебе, - Любава поманила девочку и показала на арбалеты.
          «Так просто. Или не княжье это дело – таскать оружие? Для того и существуют оруженосцы»
           Женщины направились в сторону капища. Путь не занял много времени. Любава остановилась у входа в ближайшую постройку:
          - Вот здесь тебя ждут, входи, - развернулась, не попрощавшись, и пошла в сторону стрельбища.
          Ольга замешкалась немного у входа. Привычным жестом оправила одежду, пригладила волосы и вошла.
           Посреди помещения горел большой очаг из больших и гладких валунов. На самом плоском что-то грелось в глиняных горшках. Свет падал откуда-то сверху, Ольге стало интересно, она подняла голову. Но рассмотреть не удалось. Раздался негромкий, мелодичный голос, откуда-то из полумрака:
           - Здрава будь, Елена! – в освещенное пространство вышла женщина. Ничего особенного в ее фигуре, облачении не было. Все также белотканная длинная рубаха, расшитая по вороту, рукавам и подолу вышивкой из красных ниток. Правда, не совсем красных, при попадании лучей света, они густо отблескивали золотыми искрами. Очевидно, кроме красных использовались и золотые. Оглядев фигуру, ничуть не смущаясь, Ольга подняла взгляд к лицу. Оно было правильным, издали казалось молодым, с крупными чертами и большими глазами. Настолько ярко-синими, что стоя достаточно далеко, Ольга смогла их рассмотреть. Светлые волосы женщина собрала в толстую косу, перевитую синей лентой и уложенную на груди.
          «Почему Елена, а не Ольха?! Мама предшественницы что ли? Так какая она берегиня, и когда из Киева прибыла. Загадки. Нет мне бы сразу сказали »
          - Здравствуйте, спокойно произнесла Ольга и замерла – она никак не могла понять, что ей делать: поклониться, склонить голову, наоборот вздернуть гордо подбородок. Что?! Если б знала иерархию служителей Макоши, сориентировалась, но для нее все по-прежнему оставалось за семью печатями – тайной. Ольга решила ничего не делать, в конце концов – она ромейка, вроде княжеская дочь, простят или укажут что к чему.
          Берегиня улыбалась и тоже рассматривала гостью.
          - Так вот ты какая, - дала странную оценку, наглядевшись вдоволь женщина. Ольга непроизвольно пожала плечами.
          - Я понимаю твое замешательство, и чтобы его развеять и побыстрее с тобой познакомиться поближе, представлюсь, я – Дира, твоя бабушка. Евпраксия – моя дочь.
           «Ой-ой-ой… Ну ничего себе! От мамы бегала, как тот колобок, а тут на тебе! Все равно на родственницу попала! Бывает же такое невезение!»
            - Проходи, Елена, присаживайся!
            - А вы не знаете, что у меня другое имя? Меня нарекли Ольхой. Мне так больше нравится, - Ольга прошла и присела на лавку, что указала бабушка. Вот при всем желании, очутившись рядом с женщиной, Ольга не могла назвать ее бабушкой! Идеальная кожа, без единой морщинки, от силы лет тридцать! И – бабушка!..
           - Знаю. Хорошо, так и буду тебя называть – Ольха. А ты меня – Дира.
          - Странно, а вы с самого начала знали кто я?
          - Да.
          - Почему…
          - Почему раньше не признала в тебе свою кровь?
          - Да.
          - Хотела убедиться, что ты не такая, как моя дочь. Даже сейчас, я думаю, не рано ли тебя к себе призвала. Я не чувствую с тобой единения, не ощущаю тебя родной.
          - Вы меня только увидели, как же можно что-то ощущать?! – удивилась Ольга, да и обрадовалась, - Теплота в отношениях должна с чего-то появиться.
          - Кровь свою всегда почувствуешь, я ведь берегиня. Та, что сберегает знания целых поколений, - гордо произнесла Дира. Но ее слова совершенно не произвели на Ольгу впечатления. Она слушала из вежливости и любопытства – нужно же узнать, что такое берегиня! Только бабушка не спешила раскрывать тайны, но информацию она выдавала интересную, любой бы историк возрадовался, - Евпраксия, как я поняла, тебе ничего о семье не говорила, потому ты и не знала, что я здесь.
          - Нет. Совершенно ничего, - не солгала Ольга, честным взглядом подтверждая слова.
          - Твой дед – Аскольд Зверь и я происходили из древних родов, мы с рождения были нареченными. Пришел срок и поженились. Стали править в Киеве. Хорошо жили, только соблазнился муж мой верой в распятого, сам веру поменял и тебя крестил. Не смогла я уберечь. Отсюда и пошел наш разлад. А когда принял Аскольд решение отдать Евпраксию замуж в Царьград, а та, глупая, радовалась, я ушла служить Макоши.
          «Так-с, история семьи рассказана, что дальше? Мне предложат мстю?»
          -  Ваш приезд с Евпраксией меня удивил, не понимаю, для чего она вернулась. Ты можешь мне объяснить?
            - Нет. Мне ничего не говорили.
            - Узнаю Прекрасу – сама себе на уме – чистая ромейка! – бабушка огорченно поджала губы.
            - А почему вы ушли, оставили вот так все…- непроизвольно вырвалось у Ольги.
            Брови бабушки сначала взлетели вверх от удивления, потом она нахмурилась и недоверчиво посмотрела на внучку.
           - Ты… Ты не понимаешь моего поступка?
           - Нет. Была семья, любовь, дети. Принял дедушка другую веру, но он же не стал хуже…
           - Ты рассуждаешь как ромейка! Нельзя предать веру предков! Он князь!.. Вижу: испортила тебя мать! У нас древняя земля… - Дира много чего говорила потом, слова потоком лились, но Ольгу они не смущали и не могли повлиять на ее непонимание.
           - Неужели только из-за веры? – уточнила Ольга, опуская взгляд.
           «Ну не верю я! Не верю!»
           - Да!
   
   * * *
   
   Первый выход в дальнее охранение расширил сведения Ольги о новом мире. Ее отряд отправили на месяц сторожить какие-то 'раскопки' в чудесной березовой роще, в трех днях пути от лагеря на северо-восток. Тропы через густой лес не удивляли - девушка набродилась по ним, а вот когда темная хвойная чаща плавно перешла в березовый лес, в глаза забило белыми пятнами и пробившимся солнцем, и Лесна, что командовала поляницами, подала деревянное ведро с прозрачной жидкостью, оказавшейся настоящим березовым соком, Ольга ожила. Ожила с пением птиц, которых в чаще не услышать - мрачно там, как в застенках, между высокими темными стволами. И зелень листвы радовала глаз, отгоняя депрессивное состояние. А уж сок берез, с тонкой кислинкой и едва уловимым, ничем не поддельным, натуральным вкусом, разгонял полудрему душного закрытого пространства. Вокруг было полно разбросанных полянок с лесными цветами в высокой зеленой траве. Бежали ручьи с прозрачной ледяной водой, приходилось часто перепрыгивать или переходить по мосткам из бревен, потемневших от времени.
   'Вырваться! Сбежать из-за сплошных заборов и оград, уйти из поселка хоть на короткое время! Ощутить себя свободной, вот, что я так давно хотела! Вот чего мне не хватало!' - ликовала Ольга, любуясь солнечными лучами, пробившимся через свежую зелень берез.
   Местность, по которой они шли, часто пересекали овраги, затем появились холмы и луга с порослью из молоденьких, тонких березок. Заглянешь под любую, а там спряталась елочка-крошка, укутанная сочной высокой осокой. Ступаешь по ковру из разнотравья, и ноги утопают. Мягко. Мокро.
   Они вышли на открытую местность. Вокруг появилось много пней и совсем уж мелкой поросли. Теперь тропинка буквально вилась. Узкая, проход на одного человека, вокруг нее ямы, осыпавшиеся наполовину и поросшие зеленой травой. Да много куч непонятного темного цвета. Потом появились смешные маленькие холмики, напоминающие формой колпаки, высотой с человека, от них исходило тепло и пахло дымом. Трава вокруг была утоптана и засыпана опилками, кусками коры и мелкими ветками. Как узнала потом Ольга, это оказались печи для выжигания древесного угля.
   Вот рядом с ними отряд и сделал ночевку - тепло и нужно сушиться. Когда поели, Лесна поставила котелок, засыпала в него коричневатый порошок и - варить на огонь. По поляне поплыл горьковатый запах полыни.
   Спросить для чего, Ольга постеснялась, но тут девушки умылись отваром, и ей протянули.
   - Болота начинаются, чтоб не кусали комары, - пояснила Лесна, поняв, что Ольга не знает для чего отвар. Ольга умылась, 'аромат' древней косметики не пришелся по душе, но насекомые ночью не беспокоили. К тому же Лесна подбросила в костер еловых шишек, отчего повалил густой дым... Утром процедура с отваром повторилась.
   Дальше они пошли по дороге, которая представляла собою две колеи, образованные, скорее всего, гружеными телегами. И чем дальше продвигались, тем больше попадалось печей-колпачков, появились и люди, которые загружали новые, только что подготовленные ямы, которые потом превращались в развеселившие Ольгу холмики. Теперь местность напоминала муравейник в какой-то волшебной стране. Ольга, когда проходили мимо, рассмотрела 'внутренности' будущего колпачка. В яму плотными рядами укладывали дрова, а сверху эту кучу, обкладывали камнями, присыпали землей, поджигали. И томили, получая древесный уголь. Его, остывший и отлежавшийся, грузили в корзины и на телеги, а потом везли по той же дороге, что шел их отряд.
   Над местностью возвышалась башня, на самом верху Ольга приметила сторожей, которые охраняли этот мини-цех под открытым небом. Внизу был навес, там сидели и стояли поляницы. Лесна подошла к ним и, оставив два десятка из своего отряда, отпустила тех, что несли до них караул. Здесь, у теплых колпачков, и заночевали.
   Утром отряд двинулся дальше. Лес существенно поредел, вместо деревьев было много пней и печей для угля. Шло тепло, совсем ненужное в летний день, становившимся жарким. Вскоре Ольга рассмотрела новое сооружение, напоминающее колпачки, но крупнее, более приплюснутое и с отверстиями, круглыми, у самого низа. На привале она подошла к одному. Оказалось, в небольшой холм врылись, окольцевав его, еще какие-то печи. Рядом стоял сильный запах серы, и еще чем-то воняло, валялись многочисленные куски непонятного цвета и древесный уголь. Лежала, совсем уж незначительных размеров, кучка. Взяв в руки небольшой кусок, Ольга рассмотрела, первым делом, ощутив его тяжесть.
   'Железо! Вот какие пирожки здесь 'выпекают'! Но так мало, что действительно - пирожки...' - она окинула взглядом жалкие кучки металла возле печей, сравнив с воспоминаниями из прошлой жизни. Прикинув вес того, что станет металлом, стало отчего-то грустно - получилось приблизительно килограмм десять. Почему-то настойчиво всплывали картинки с домнами в современном мире, да и 'Царь-пушка', 'Царь-колокол' были велики. Несоответствие объемов металла и этих маленьких печей, производящих железо бросалось глаза. Да и вообще Ольге казалось, что все здесь должны бегать с большими мечами, а уж ножи-то на поясе должны иметь от мала до велика. Опять же римляне, греки, персы - кагорты, тысячи воинов в доспехах... А здесь - луки, стрелы, топоры... Почему? Ответа не было.
   Утром Лесна назначила старшую в небольшом отряде и указала 'место службы'. Добирались к нему по тропочке, прибыли к полудню. Ольга от удивления аж присвистнула - болото!
   Обычное.
   С лягушками.
   Холмики и мутная зеленоватая вода.
   И комаров тучи. Вьются поодаль, отгоняемые дымом костров. От берега, везде настланы деревянные мостки, прочные, не на один год службы, убегают вглубь болота. Между ними много плотов с людьми, напоминают обитаемые острова, но не стоят долго на месте, перемещаются по водоему. Один из обитателей такого острова держит длинный шест, опустил - стоит плот на месте. Налег мужик с силой на жердину и оттолкнулся плавно, вытащил ее с трудом, под хлюпанье вязкой пузырящейся массы, и сдвинулся остров с места. Второй 'житель', пока на месте стоят, погружает в воду большой ковш, размером с ведро, и, черпнув, вытягивает, осторожно вываливает в плетеные корзины, что стоят на плоту. Вода льется, плещется со всех щелей, уходит обратно в болото. Непонятная мутная масса постепенно оседает в плетеной корзине, которую наполняют доверху. Ее сгружают с плотов и по мосткам перетаскивают для просушки, подальше от болота, на открытое пространство. То, что Ольга приняла поначалу за ил, не показалось, это была смесь его с рудой, небольшими комочками ржавого цвета.
   'Прям болотная Венеция! И кого здесь охранять? Лягушек? Чудно, право слово!'
   Отстояв положенный срок в охране черпальщиков, Ольга усталой свалилась спать, поближе к огню, для спасения от комаров. Служба оказалась нудной и однообразной, дневной дозор ничем не отличался от ночного. Под многочисленные костры и факелы, таинственные колышущие тени, преломляемые белым дымом, просыпалось болото. Оно хлюпало, вздыхало и охало, навевая какой-то первозданный страх перед неведомым. Не веря в водяных и нечисть, но допуская некие таинственные силы - в этом мире все возможно, Ольга вынимала нож и всегда держала наготове вложенный болт.
   Место, откуда Ольга наблюдала за работой болотных рудокопов, обычно находилось на дереве - и сухо, и обзор. Но вечером приходилось спускаться и брести к лагерю, тогда она проваливалась по щиколотки и, просохшие за день ноги, вновь окунались в проступающую болотную жижу, пока добредала и взбиралась на мостки... Прибежав на стоянку, тут же сбрасывала обувку и сушилась, глядя на скукоженную кожу ног. Девушка сочувствовала тем, с плотов: они весь день стояли в воде. И это, чтобы добыть жалкие кучки мокрого ила с рудой...
   Раздражало собственное непонимание: в чем состоит ее охрана? Следить за уставшими от монотонного и изнурительного труда черпальщиками? Чтобы не унесли за пазухой ком грязи? Быть спасателем в случае, если перегрузят плот, и он перевернется? Так пока она по мосткам прибежит к месту, всех утянет на дно. Быстрее отреагируют те, кто рядом: шесты протянут и вытащат, если тонущим повезет, и не накроет вонючая и мутная волна.
   'И так пройдет вся моя жизнь?!. Безрадостное, однако, будущее!'
   Однообразие закончилось, едва Лесна вечером сообщила, что пора бы познакомить рудокопов с самострелами. На поляне собрались поляницы, заняв место поближе к разложенному на холстине оружию. В некотором отдалении топтались мужики. Они тихо перешептывались, изредка бросали любопытные взгляды то на самострелы, то на товарищей, что под руководством Лесны вкапывали столбы с мишенями на разные расстояния. На лицах рудокопов читалось недоумение и полное отсутствие заинтересованности.
   Ольга и предводительница поляниц одновременно вышли на середину. В душе у девушки зародилось сомнение - рудокопы совершенно не проявляли любопытства к оружию: лежит оно себе, пусть и лежит - не их дело. Вот солнышко-то все выше поднимается - а они драгоценные часы работы прогуливают, некоторые обеспокоенно поглядывали вверх.
   - Великая Мать - Макоши сделала дар одной из наших сестер - там лежит новое оружие, - начала Лесна.
   Рудокопы лениво проследили взглядом в направлении руки, которой взмахнула девушка, но реакции не последовало. Никакой.
   - Все знают, как сложно стать настоящим лучником-воином. Новое оружие поможет вам освоиться быстро и легко бить противника.
   - И зачем оно нам надо? - прозвучало наконец-то из глубины толпы.
   - Вы сможете самостоятельно защищать свои дома и жизни, - неуверенно произнесла Лесна. Девушка и сама-то толком не знала: для чего навязывать мужикам самострелы, есть ведь они – охрана  – поляницы! При нападении грабителей - отобьются. А если и еще дальше рассуждать - рудокопы за службу платят справно и хорошо - дашь им оружие - нанимать перестанут. Точно княжеская задумка - ни для ума, ни для дела и пользы никакой!
   Ольга поняла - дело ее проваливается с каждым словом Лесны - не может человек, не понимающий сути, рекламировать продукт! Для Лесны самострел - княжеская забава, для мужиков - кто их знает, что они думают.
   'Смотрят как баран на новые ворота!.. Надо спасать положение. Иначе никакого прогресса не выйдет!'
   Девушка подошла к самострелам. Взяла в руки, быстро уложила болт и, упав на колено, выпустила его в направлении первой мишени. Болт попал в яблочко, с треском пробив доску.
   Рудокопы оживились. Какая-никакая, а забава! Ольга, правда, не поняла, что именно понравилось и решила продолжить представление. Она и руку меняла, и приседала, пришлось даже прилечь за пень, продемонстрировав импровизированную стрельбу из засады. Исчерпав весь набор, Ольга подошла к зрителям.
   - Поляницы всегда метко стреляли, этим нас не удивишь... - произнес высокий мужчина, ловким жестом сбив свой колпак на лоб.
   - А не для того самострел принесен.
   - И для чего? - из-за спины первого, сначала с опаской, потом храбрее, появился плечистый, коренастый рудокоп. Он оправил рубаху, разогнав складки на груди и убрав их за спину, сделал решительный шаг вперед.
   - Во-во! Давай, оправдай свое имя, Первуша! - хихикнули сзади.
   Рудокоп обернулся и погрозил товарищам в ответ кулаком. Видимо, шутка была давнишней и обидных эмоций не вызывала, но требовала внимания и острастки, чтобы попустительство не привело к более серьезным результатам.
   - Ну. Вот он я. Готов, - повернулся мужчина к поляницам. Ольга рассмотрела его поближе и удивилась - беглый взгляд оказался ошибочным перед нею стоял не муж, а юноша - смельчак был молод, борода лишь пробивалась на подбородке светлым пушком, и совсем не коренастым - крепким, напоминающим молодой дуб, что только-только входит в силу.
   - Готов обучаться? - уточнила Ольга.
   Рудокоп посмотрел на нее, затем на разложенные самострелы, потом неожиданно опустил голову и окинул взглядом ноги, босые, с подвернутыми до колен штанинами. Они вызывающе белели на фоне яркой зелени.
   - Да, - ученик стянул колпак с головы, отчего на лоб упали крупные пряди светлых волос. Небрежно откинув их назад, он нерешительно стал мять в руках колпак. На мгновение задумавшись, куда его спрятать, затем решительно засунул его за веревку, заменяющую пояс, и сделал шаг к самострелам.
   Ольга подняла с земли оружие и подала его парню. Она решила не спешить, пусть осмотрит.
   Первуша кашлянул и приступил к исследованию. Со стороны рудокопов доносилось лишь сопение и тихие вздохи нетерпения. Мужчины тянули шеи, расталкивали передние ряды, пробивая удобную позицию, чтобы не упустить ни одного жеста товарища.
   - Так мы ж такое ставим на лосей, - произнес разочарованно ученик, довольно быстро разобравшись с оружием, - правда это меньше, а так - самострел и есть.
   - А самострел-то сам стреляет! Твово присутствия не надобно! - донеслось из ожившей толпы рудокопов.
   - Так то на лосей, а это на татей 1/.

***
1/ тать - вор, грабитель на старославянском.
   - Эх! Была не была! - Первуша наконец закончил осмотр и решился взять из рук Ольги болт. Взять-то взял, но пришлось ему внимательно смотреть, как девушка укладывает его. Непослушным пальцам рудокопа пришлось первый раз повозиться - не все получилось быстро и ладно. Потому выстрела не последовало. Первуша несколько раз вытащил и вставил болт в самострел, решив, очевидно запомнить и отработать эту операцию.
   - Смотри не промажь, Первуша, а то поляницы тебя засмеют!
   - Да пущай смеются, у них улыбки красивые, - парень отмахнулся, и сосредоточенно выбирал мишень. Забыв, что в руках не лук, встал в позу стрелка, которую неоднократно видел. Потом сообразил, что она не нужна, вытянул руку с самострелом и пустил болт в ближайшую мишень. Попал.
   - А ну-ка-сь посторонись, народ, мне тоже охота опробовать, не все ж время тину месить, - к Ольге подошел еще один молодой богатырь, такой же русоволосый, статный и высокий.
   - Куда, Неждан?! А ну вернись! - грозно окликнули его из толпы.
   - Да чего вы переживаете, тато? Не на княжью службу иду! Вот постреляю и вернусь! - рассмеялся рудокоп.
   Неждан рассматривал оружие недолго, да и справился со вставлением болта быстрее и ловчее, чем первый ученик. Сразу подошел к отметке, где находился, увлекшись забавой, Первуша, и произвел выстрел.
   - Может, кто еще? - спросила Ольга рудокопов. Те сделали вид, что им интереснее наблюдать.
   Подождав, пока ученики постреляют весь выданный им запас, Ольга повторила вопрос.
   - Да на что нам эта забава?
   - А татей проще на вилы поднять.
   - Не вои мы, княжна, а рудокопы. Эт вы, сестрицы, тропу таку выбрали, а мы - люди мирные. Наше дело - руду добывать. Хотели б войны - пошли б в дружину к князю Ольху.
   - Пошли, мужики, хватя забавляться, работа стоит!
   Народ повернул и побрел к болотам, тихо переговариваясь, обмениваясь впечатлениями.
   'Как же так?!' - провожая рудокопов взглядом, Ольга чуть не плакала с досады и не заметила, что Первуша и Неждан с еще двумя молодыми парнями никуда не уходят, а скромно стоят у нее за спиной. Ждут, когда княжна обратит на них внимание.