Глава 1.3 (продолжение)
Вскоре пришел приказ поворачивать на Бытень, где и успели пообедать, хотя и досталось каждому всего по полтарелки горохового супа с куском хлеба. Тем не менее, никто не роптал, все понимали, что в нынешних условиях командование делает для своих людей все, что может. Технику рассредоточили и замаскировали, только после этого сели перекусить, но не успели дожевать, как появился хмурый командир батальона.
- На Варшавском шоссе держат оборону подразделения 55-й стрелковой дивизии, немцы подтянули мотопехоту и артиллерию и прорвались. Получен приказ контратаковать и восстановить положение!
Через некоторое время Андрей понял, что ранее они двигались по второстепенным дорогам, а само Варшавское шоссе проходит южнее, и очередной раз посетовал на отсутствие карты. Нет, про тактический планшет давно уже не мечталось, а к печатным «раритетам» Воронцов и в прошлой жизни относился очень даже положительно и умел с ними работать, вот и хотелось подержать в руках нормальную двухверстку, разобраться что где. Среди его тогдашних коллег ходили разные истории про войска мирового гегемона, представители которых не знали что делать, когда отказывали их суперумные девайсы. Сам Андрей считал, что это просто анекдоты, но, посмотрев рекламный ролик американской армии – мультфильм про девочку с двумя мамами, засомневался, с них станется. Лейтенант был также удивлен относительно небольшим числом беженцев, которые попадались по дороге, но списал на то, что двигались они больше по проселкам, да и присоединены эти области к СССР совсем недавно.
В контрударе участвовало на первый взгляд не более трех десятков боевых машин, похоже все, что осталось от соединения полковника Богданова. Перед ними успели подтянуться подкрепления стрелковой дивизии, включая артиллерию, поэтому к вечеру советские войска смогли остановить и даже отбросить наступающих, но это дорого стоило танкистам. Они бросились в самоубийственную атаку без всякой подготовки и разведки, просто развернулись в цепь и пошли вперед.  Рота Воронцова шла в середине строя прямо по полю, по бокам двигались подразделения Кнутова и Бойчука. По броне почти непрерывно стучали пули и, иногда, осколки снарядов, но от серьезных попаданий машину Андрея судьба хранила. Пока выдвигались к месту атаки, лейтенант как мог объяснил мехводу Юре, что именно он ждет от него в бою, тот, похоже, проникся. По крайней мере, пытался укрываться в немногочисленных здесь складках местности, за растительностью, нырял в дымные облака близких разрывов вражеских снарядов. В смотровые приборы открылась такая картина, что молодой человек ненадолго оцепенел, ему показалось, что по его Т-26 стрелял каждый квадратный сантиметр пространства, просто море огня, а ведь эта жестянка не Т-34 и не КВ, защитить экипаж неспособна. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и успокоиться. Увидев работающий вражеский пулемет, он показал башнеру открытую ладонь, Олесь зарядил осколочный, тычок в спину мехводу – короткая. Лейтенант поймал в прицел трепещущий язычок пламени на конце ствола машиненгевера и нажал на спуск, водитель тут же возобновил движение и свернул за большой куст. Долго работать по вражеской пехоте не получилось, пришлось уделить внимание панцерам и противотанковым пушкам, хотя последние заметить было непросто. Наши дивизионки тоже гвоздили с максимальной интенсивностью, но их было слишком мало, чтобы подавить вражеские огневые точки и поставить плотный заградительный огонь.
Гансы упорно лезли напролом, через некоторое время пришлось откатываться назад, зато пехота смогла зацепилась за очередной рубеж. Сколько раз бросались вперед и отходили обратно, Андрей счет потерял, он уже особо не следил за машинами второй и третьей роты, не мог сказать сколько их осталось. Часы лейтенанта показывали начало седьмого вечера, когда противник выдохся, а стрелки закрепились по берегам Щары. Мост через речку взорвали сразу после того, как по нему прошли последние Т-26, но, вопреки предположениям танкистов, закрепляться на этом рубеже приказа не поступило, наоборот, им следовало отходить по дороге на Баранович.
В контратаке участвовало около тридцати машин, точнее Воронцов сосчитать не успел, а сейчас осталось всего семнадцать и танков Кнутова и Бойчука он среди них не увидел.
«Как жаль, хорошие ребята. Впрочем, кто сказал, что войне должны гибнуть только плохие. Как там кто-то сказал, победа должна быть щедро полита кровью героем, как-то так, - с горечью подумал Андрей. – А может они живы, но ранены, надо бы спросить. Эх, война только начинается, а мы уже стольких потеряли!»
Когда остатки дивизии отошли за лес, танковую колонну остановил командир с четырьмя шпалами полковника, Богданов подошел к нему, и они вместе принялись рассматривать карту. Через пару минут комдив приказал укрыться в лесу:
- Привал! Сейчас подвезут еду и боеприпасы.
Экипажи выбрались из танков и дополнительно замаскировали машины срубленными ветками, солнце еще не скоро сядет, могут и немцы прилететь. Вскоре действительно привезли ужин, каждому досталась небольшая порция макарон с тушенкой, немного, но и на том спасибо. Наскоро проглотив пищу принялись грузить снаряды и патроны, получалось в общей сложности немногим более половины боекомплекта.
- Ну, как дела?
Андрей обернулся и увидел майора Бандурко, еще более закопченного и оборванного, чем ранее, только часть бинтов оказалась относительно свежей.
- Чего смотришь? Снова пришлось из подбитой машины выбираться, кишка у них тонка меня в гроб уложить!
- Товарищ майор, а вы о Бойчуке и Кнутове что-нибудь знаете?
- Ранены оба, в тыл увезли, пехоцкий доктор сказал, что если довезут до госпиталя, жить будут. У тебя как?
- Три машины осталось.
- Богато живешь, некоторые роты уничтожены полностью. Та-ак, и чего там начальство рядится?
- Скорее всего, будем работать затычкой, где немцы прорвутся, туда нас и бросят.
Майор с интересом посмотрел на Андрея:
- Хм-м, похоже на то, соображаешь!
Сворачивая карту, подошел командир дивизии, посмотрел на свои немногочисленные танки и зло прищурился, потом повернулся к майору:
- Что с боекомплектом?
- Была треть, стала половина, примерно по сто десять-сто двадцать снарядов и две тысячи патронов на машину.
Богданов еще раз посмотрел на технику и вздохнул:
- Один ротный у тебя остался, Максим, но и танков всего на взвод, не жирно?
Бандурко благоразумно промолчал, полковник усмехнулся:
- Давай, лейтенант, принимай третий батальон.
Андрей непроизвольно хмыкнул:
- Утром рота, вечером батальон, надеюсь, завтра корпус принимать не придется?
«А от корпуса завтра, похоже, батальон и останется,» - подумал будущий маршал, но вслух этого, разумеется, не сказал. Он был бы очень удивлен, если бы узнал, что у стоящего напротив него лейтенанта мелькнула та же мысль.
- Этот экипаж могу с собой взять?
- Да бери, - махнул рукой полковник и непроизвольно скривился, словно от боли. – Сам видишь, что от дивизии осталось. Будем считать, что минимальное подразделение у нас теперь батальон.
В грустной шутке Богданова имелась изрядная доля истины, в контратаке участвовало около тридцати танков, теперь их осталось всего семнадцать, из них в третьем батальоне пять. Пока дивизия существует как соединение, она будет пополняться личным составом и техникой, ее роты и батальоны снова станут если не полнокровными, то уж не номинальными, лишь по названию. У Воронцова имелось всего пять танков, но это был батальон, ведь командование считало его таковым, оставалось сделать так, чтобы и противник тоже считал их батальоном.
Когда Богданов отошел, майор хлопнул Андрея по плечу и буркнул:
- Растешь! Смотри, на полк поставят, не зазнавайся.
Лейтенант успел только познакомиться с новыми подчиненными, как последовал приказ начать движение, и небольшая колонна покатила дальше по Варшавскому шоссе. Не проехали и десяти километров, как на перекрестке головная машина повернула направо. Карты у Андрея не имелось, указатель отсутствовал, куда вела эта дорога, можно было только предполагать, но в неведении Воронцов оставался недолго.
- Это на Слуцк дорога, я знаю! – крикнул башнер. – Только до него еще километров сто.
- У нас горючки не хватит, - пожал плечами лейтенант. – Ладно, за воздухом следи, не стемнело еще.
Очевидно, в планы командования Слуцк не входил, еще через десяток километров остатки дивизии остановились на ночевку. Как только выставили боевое охранение, усталые люди повалились кто куда и забылись мертвым сном. Андрей лег на нарубленный заботливым мехводом лапник, положил под голову шлемофон и моментально отключился.
- Вставайте, товарищ лейтенант!
Андрей открыл глаза и несколько секунд пытался сообразить, спал ли он вообще или его сразу разбудили, потом глянул на часы, пять утра.
«Ну да, рассвело уже. Эх, умыться бы холодной водой! Мечты, мечты…»
Короткий сон тем не менее освежил, голова уже не была тяжелой, а когда Олесь полил из ведра и лейтенант ополоснул лицо и шею, жизнь и вовсе стала налаживаться.
- Командиры полков и батальонов, ко мне!
К Богданову подошли всего пять человек, три майора, капитан и лейтенант, два комполка и три комбата, все, что осталось от его дивизии, в которой еще пять дней назад числилось две сотни танков и десять тысяч человек личного состава. Ночью полковник почти не спал, он снова пытался понять, как получилось, что вермахт воевать умеет, а Красная Армия нет. Он был осведомлен о состоянии дел во всем 14-м мехкорпусе и, отчасти, во всей 4-й армии. Получалось, что не у него одного проблемы, всем достается, значит, ошибка не в его действиях. Оборин не умеет воевать, Коробков не умеет, Павлов… Выше мысль полковника благоразумно не простиралась, но со всем этим еще предстояло разобраться, а пока следовало хотя бы остаться в живых. Штука была в том, что при этом следовало еще и выполнить приказ остановить врага, а как это сделать наличными силами полковник не представлял. Будущий маршал усилием воли отогнал мрачные мысли и заставил себя переключиться на текущую боевую задачу.
- Сейчас к нам подойдут танки 22-й дивизии. Генерал Пуганов вчера погиб, его соединение также понесло тяжелые потери, так что будем воевать вместе. Наша задача, своими действиями замедлить продвижение противника и дать возможность закрепиться подразделениям 55-й стрелковой дивизии.