Глава 1.4 (продолжение)
Бросать пушки не хотелось, они сначала поддержат огнем атаку, а затем их должны прицепить в ЗиСам и вывезти вместе с пехотой. Эти две сорокапятки с расчетами присоединились к отряду Богданова совместно с группой выходящих из окружения бойцов и командиров вчера, а тот сразу передал их под команду Воронцова, поскольку лейтенант имел машины для их буксировки, ведь до этого их катили сами артиллеристы. Сам лейтенант такому решению обрадовался, 76-мм дивизионки мощнее, но тяжелее и менее маневренны, к тому же из-за разнесенных по разные стороны орудия механизмов горизонтальной и вертикальной наводки плохо подходили для борьбы с танками.
Время и место Андрей подгадал удачно, с тыла гансы еще не приблизились настолько, чтобы ударить в спину прорывающимся, ломиться прямо по шоссе на Микашевичи он тоже не собирался, противник там плотно стоит. Лейтенант выбрал небольшую дорогу, уходящую на юго-запад, если верить карте, то она должна вывести к поселку Октябрь Солигорского района, а оттуда есть варианты двигаться в сторону Лунинца и Пинска, где держат оборону наши войска. Судя по складывающейся обстановке, даже если немцы по пути и встретятся, вероятность того, что это будут крупные подразделения, довольно низкая.
Расчет Андрея полностью подтвердился, противник никак не ожидал, что кто-то решится на прорыв в этом направлении, практически противоположном тому, в котором отступали советские войска. Заслон немцы, разумеется, выставили, но Воронцов его просто смял, хотя бросок и стоил батальону потери одного танка, причем это оказался его собственный. 37-мм бронебойный снаряд прошил корпус Т-26 вместе с телом механика-водителя, чудом не задел остальных членов экипажа и пробил перегородку между боевым и моторным отделением. Полезные рефлексы были вбиты в Андрея в обеих жизнях, поэтому он на автомате распахнул люк и буквально вылетел из танка, башнер же оказался менее проворен. Он тоже высунулся в люк, но явно не успевал покинуть танк до того, как тот загорится, поэтому лейтенант схватил его за поднятые вверх руки и как морковку из грядки выдернул наружу, причем Олесь не задержался на броне и улетел прямо на землю, следом за ним свалился и Воронцов. Тут же из нутра машины выплеснулось пламя, от смерти танкистов отделяла буквально одна секунда.
Стреляли не только вражеские противотанковые пушки, работали пулеметы и минометы, пехота тоже не изображала сторонних зрителей, но этого оказалось недостаточно, чтобы сдержать атакующих. Отряду Воронцова противостояла неполная пехотная рота, понесшая ощутимые потери и состоящая фактически из двух взводов, но усиленная взводом из трех 3,7 см орудий Pak 35/36. Немцы не ожидали появления сразу трех танков, трех бронетранспортеров и почти сотни стрелков, которые броском преодолели разделяющее их пространство и схватились с противником врукопашную. Когда Воронцов и Олесь добрались до неприятельских позиций, гансов уже добивали, а на дороге показались грузовики и мотоциклы. Последние сразу же проехали вперед, они должны осуществлять разведку, а стрелки быстро похватали трофеи и стали грузиться в машины, задерживаться здесь было небезопасно.
Андрей бегло оценил работу своих подчиненных, выходило неплохо. Свои потери еще предстояло подсчитать, убитых и раненых положили в грузовики, а вот все три немецкие пушки оказались выведенными из строя. Две из них явно пострадали от 45-мм орудий, а третья, похоже, стала жертвой трофейных противотанковых ружей, большинство пулеметов также были основательно покорежены, Воронцов видел, как его стрелки забрали с собой всего три, показавшиеся им целыми. Только тут лейтенант заметил, что Олесь сам не свой и ходит за ним как привязанный, он явно еще не отошел от шока. Андрей потряс его за плечо:
- Эй, давай, приходи в себя! Понимаешь, о чем я говорю?
Башнер какое-то время смотрел на своего командира, потом в его глазах мелькнуло понимание, и он кивнул.
- Н-ну и силища у вас, т-товарищ лейтенант! – выдал он, заикаясь и стуча зубами. – В-выдернули меня как репку…
- Все-все, давай в машину!
Белорус снова кивнул, потом обернулся и посмотрел на горящий Т-26, в его глазах показались слезы:
- Юрка, как же так, Юрка!
- Ты должен выжить и отомстить!
Олесь сжал кулаки, еще раз взглянул на свою уничтоженную боевую машину и побежал к грузовикам, а к лейтенанту подошел Василий Иванович и протянул ему полевую сумку, явно снятую с немецкого офицера.
- Вот, хозяин нашим штыком подавился, для разговора не годен. Уходим, командир?
- Да, сматываем удочки. Все ценное забрали?
- Что увидели, похватали, вдумчиво поискать времени нет.
Старший сержант проследил за тем, как последний стрелок забрался в грузовик, кивнул Воронцову и залез в кабину одного из Опелей, Андрей же заскочил в транспортер к танкистам из своего взвода.
- Как вы тут, все целы?
- Все, чего нам сделается, - хмыкнул Прокопчук. – Мы из пулемета пехтуру поддерживали, да вот Севастьян противотанковое ружье освоил, по немецкой пушке стрелял.
Новиков пожал плечами:
- Несерьезное какое-то оружие, длинное, тяжелое как лом, а калибр обычный. Хотя, по их пушке я неплохо отработал, стрелять она сразу прекратила! Наш Т-26 оно, несомненно, пробьет, а вот новые танки не сможет, не верю я в это. Ой, товарищ лейтенант, с вами все в порядке?
Андрея уже затрясло, накрывал откат после выброса адреналина. Бой сам по себе стресс, а тут еще и танк сгорел, такая вот «вишенка на торте».
- Ничего, это отходняк, сейчас пройдет.
Сержант понимающе кивнул и протянул Воронцову фляжку, Андрей, постукивая зубами по горлышку, отхлебнул, потом сделал еще пару глотков и вернул хозяину.
- Шнапс ихний похабель какая-то, хотя и лучше, чем ничего, а это нормальная водка, в Слуцке залились на всякий случай, - пояснил Прокопчук и, подумав, добавил. – Вода тоже есть, водка только в двух фляжках, колотун снять, рану промыть, да мало ли что.
Трудный, сидящий за рулем, засмеялся:
- Исключительно полезный продукт!
- За дорогой смотри, зубоскал! – проворчал Степан. – О, разведка возвращается!
Действительно, к командирской машине подъехал мотоцикл, сидящий за рулем ефрейтор в танковом шлемофоне крикнул:
- Товарищ лейтенант, на десять километров впереди чисто, остальные выдвинулись к Октябрю. Во всех населенных пунктах спрашивали местных жителей, немцев у них не было.
Андрей кивнул, мотоциклист развернул свой Zündapp и помчался вперед, а колонна продолжила свое неспешное движение. Основным сдерживающим фактором являлись танки, их двигатели и ходовая часть были, что называется, на последнем издыхании, но бросать их Воронцов не хотел, все-таки какая-никакая броня и огневая мощь. Как минимум пятьдесят километров они пройти должны, а то сотню, а там и к своим выйдут, а то хорош танковый батальон без единого танка.
Через полчаса мотоциклист вернулся и доложил, что в Октябре противника нет, можно двигаться дальше. Через деревню проходила дорога, ведущая из Гулевичей, где еще недавно располагался штаб 4-й армии, на шоссе из Слуцка на Микашевичи, поэтому немцы вполне могли ей пользоваться. Опрос жителей показал, что несколько бронеавтомобилей и мотоциклов действительно утром проехали в восточном направлении, но сейчас никого нет. Останавливаться в деревне Воронцов не стал, наоборот, постарался как можно быстрее проскочить опасный участок и снова углубился в лес, грунтовка прошла через пару небольших деревенек и превратилась в обычную колею, накатанную в чаще. Это Андрей вполне устраивало, вероятность встретить здесь крупные силы противника была околонулевой. Иногда дорога проходила через довольно большие поляны, приходилось следить за воздухом, но вражеские самолеты так и не появились, видимо, делать им тут просто нечего. Поскольку двигались медленно и осторожно, ведя разведку, до сумерек прошли полсотни километров, на ночевку встали у небольшой речки на гриве, местность пошла болотистая. Воронцов опасался, что техника разомнет дорогу, но тот, кто ее прокладывал, топкие участки обходил, правда, за это пришлось расплачиваться дивными кренделями, как в одной песне пелось «семь загибов на версту».
Выставили боевое охранение, а пока повар готовил ужин, похоронили убитых, Андрей сделал пометку на своей карте. Василий Иванович принес уточненные списки личного состава:
- Вот, здесь с последними изменениями, переписали до конца кто, из какой части. А убитых двенадцать человек, раненых двадцать, такие дела. Эх, с нами даже фельдшера нет, не то что врача, перевязали как могли, но четверо тяжелых, могут до завтра не дожить.
Старший сержант немного помолчал, потом усмехнулся:
- А все-таки я оказался прав, соображаете вы лучше, скажем, того майора. Немцам тут делать нечего, да и врасплох они нас не застанут, так что, если линия фронта сейчас там, где мы предполагаем, завтра должны выйти.
Андрей покачал головой:
- Не говори «гоп»… Будем надеяться, что в этой дыре гансы больших сил не держат, просто заслоны, как под Слуцком. Ну, чего там повар, долго еще возиться будет?
На совмещенный с обедом ужин кашевар снова приготовил какую-то невероятную смесь из круп, картофеля, капусты, моркови и других овощей с мясом, голодные бойцы с удовольствием съели этот «кондер», не отказались бы и от добавки, но спасибо и на этом. После приема пищи лейтенант сходил проведать раненых, он как мог успокоил их, просил потерпеть, но ушел от них мрачный, смотреть на страдания своих людей и осознавать, что ничем не можешь им помочь, очень мерзкое чувство. Андрей подумал, что по прошествии времени он, возможно, станет относиться к этому проще, хотя, может, и нет, переживать попусту это одно, а не стать законченным циником и осознавать свою ответственность перед подчиненными, совсем другое.
Ночи стояли по-прежнему короткие, день, конечно, начал убывать, но эти несколько минут пока были практически незаметны. Блудить с отрядом по темноте, когда существовала реальная опасность забуриться в какую-нибудь топь или вообще сбиться с дороги, Андрею никак не хотелось, да и людям надо дать отдых, пусть поспят часа четыре, завтра снова трудный день. Сам лейтенант уснул не сразу, анализировал, гонял в голове свои действия, прикидывал, все ли сделал правильно, не допустил ли каких ошибок, но через некоторое время отключился, тоже устал и вымотался за эти дни.