Глава 1.6 (окончание)
Воронцов справедливо полагал, что противник также будет вести разведку, в том числе воздушную, а после обнаружения и идентификации его колонны последует авиаудар, поэтому решил, что лучше прибыть к Могилеву на несколько часов позже, чем подойти быстрее, но основательно потрепанными. Через час с четвертью за деревней Мишни нашелся достаточный по размеру и густоте лесной массив, в котором бригада укрылась и спешно замаскировалась. Андрей решил подождать до сумерек, заодно дать своим разведчикам время прошерстить всю округу и проверить дорогу до Могилева.
«Во, пруха! – подумал Воронцов, когда минут через двадцать после того, как его подразделение укрылось в лесу, в сторону Мстиславля прогудела семерка Ю-87, а еще через полчаса прошел одиночный самолет-разведчик Хеншель-126. – Забегали, гады, да поздно!»
- Не иначе, ворожит тебе кто-то, - проворчал стоящий рядом Белов. – Замешкались бы немного и пикировщики могли нас заметить и отбомбиться.
- Могли и не увидеть, они, все-таки, в стороне шли, - хмыкнул Строгов, он тоже выбрался из штабного фургона. – А вот «костыль» явно нас искал.
- Чего в эфире слышно? – поинтересовался Андрей, по его указанию радисты непрерывно слушали эфир, хотя толку было немного, виной этому слабое знание немецкого и кодирование сообщений.
- Бухтят что-то, я отдельные слова понимаю, но не более того, а когда кодом шпарят, так вообще дохлый номер, - пожал плечами начштаба. – От наших из самого Могилева, там 172-я стрелковая дивизия обороняется, тоже ничего, подозреваю, что у них радиостанций просто не осталось, все разбиты.
Тут он был прав, это Воронцов из прошлой жизни помнил, как и то, что наши войска уже рассечены встречным ударом с севера и юга вдоль восточного берега Днепра, а остатки 61-го стрелкового корпуса находятся где-то относительно недалеко прямо впереди бригады.
Стали возвращаться разведгруппы и уже к шестнадцати часам общая картина сложилась. Ближайшее воинское формирование противника в лице 61-го пехотного полка 7-й пехотной дивизии перекрывал дорогу в районе Хильковичи по реке Бася, а его командование расположилось в деревне Щекотово. С севера на наши войска давят 19-й и 62-й полки этой дивизии, а с юга дорогу на Чаусы перекрывают подразделения 78-й пехотной дивизии. Задачу бригаде облегчало отсутствие у неприятеля механизированных и танковых подразделений, они ушли на восток после окружения города, штурмовали его пехотные части при поддержке 192-го дивизиона штугов. С востока у 61-го полка присутствует лишь боевое охранение, основные силы обращены против остатков 61-го стрелкового корпуса. Немцы справедливо полагали, что противник не станет сидеть на месте и попытается прорваться, причем в общем направлении на юг или юго-восток, поэтому активных действий пока не предпринимал. Проще положить пулеметным и артиллерийским огнем наступающую без поддержки советскую пехоту, чем атаковать самим. Воронцов мстительно усмехнулся, еще раз глянул на карту и повернулся к стоящим рядом командирам:
- Приказ в подразделения – пленных не брать, уничтожать всех. Исключение для старших офицеров, эти могут оказаться ценными языками. Про технику и боеприпасы сами все знаете.
Воевавшие раньше  с Воронцовым командиры понимающе кивнули, а Лещинин озадаченно переспросил:
- А не слишком круто, вдруг они сдаваться будут?
- Не слишком! Куда их девать-то, с собой таскать? Всех тут положим, до кого дотянемся, и точка! И проведи работу со своими, чем больше врагов уничтожим, тем быстрее победим, только так.
Гордеев хлопнул подполковника по плечу:
- Привыкай, Василий Андреич, и не удивляйся, командир знает, что говорит.
Старший политрук постоянно проводил воспитательную работу, сам или через военно-политический состав, объяснял, что война идет на уничтожение, поэтому никакой пощады врагу. Начался только второй месяц боевых действий, люди еще не раскачались, о зверствах нацистов пока не говорили так много, как это будет позже, но Гордеев своему командиру верил безоговорочно, нутром чувствовал его правоту. Комполка кивнул:
- Да понятно, не настроились мы, видимо, ненавистью к врагу недостаточно прониклись… Ничего, командир, в нас не сомневайся, сделаем все как надо, изведем гадов под корень!
План атаки вырисовался достаточно простой. Штаб полка и роту охраны должны накрыть 120-мм минометы, по основным силам работает гаубичный дивизион, после чего следует атака двумя колоннами, в каждой танковая рота и мотострелковый батальон. Гибкость огня обеспечивается наличием корректировщиков с радиосвязью. Немцы имели в первой полосе обороны два пехотных батальона, во второй – один, причем, имея явное преимущество в огневых средствах, оборонительными сооружениями явно пренебрегли, строить окопы полного профиля не стали. Удалось обнаружить позиции одного из артиллерийских дивизионов 7-й пехотной дивизии, его батареи станут целью для тяжелых полевых пушек, а также двух мотоциклетных рот при поддержке 82-мм минометов и трофейных легких танков. В резерве Воронцов оставил мотострелковый батальон, роту БТ-7М и «импортную» роту «троек» и «четверок». Его подразделения были насыщены пулеметами, 50-мм и 82-мм минометами и бывшими немецкими 37-мм и 75-мм легкими орудиями, большинство бойцов и командиров уже успели хлебнуть фронтового лиха, познать вкус победы в составе ММГ и поверить в него, вчерашнего лейтенанта, поэтому Андрей не сомневался в успехе. Но помимо необходимости выполнить приказ он страстно желал сохранить как можно больше жизней своих подчиненных, которые накапливают бесценный боевой опыт и смогут воевать еще лучше, еще эффективнее, приближая такую далекую сейчас Победу. В отличие от своих нынешних современников она была для Воронцова не абстрактной, а вполне реальной, осязаемой, ощущаемой всеми фибрами души курсанта и офицера, ежегодно принимавшего участие в парадах 9 мая. И не важно, удастся ли ему лично в этой жизни снова пройти торжественным маршем по брусчатке Красной Площади, так далеко Андрей не загадывал, сейчас он готовился пройти очередной отрезок пути к ней.
Время для атаки было выбрано таким образом, чтобы темнота еще не наступила, но времени для действий авиации практически не оставалось. Найти полевые аэродромы противника пока не удалось, но по всем прикидкам пока свяжутся с вышестоящим командованием, если еще сумеют, пока те вызовут люфтов, пока снарядят самолеты. Нет, в принципе такое возможно, но маловероятно, к тому же, к моменту появления вражеских пикировщиков разобрать, где свои, а где чужие будет очень сложно. К тому же проводную линию связи разведчики нашли и готовы перерезать, а для радио включат глушилку, ее эффективность вызывала у Воронцова сомнения, но пренебрегать даже небольшим шансом испортить немцам управление он не собирался.
При планировании возник еще один непростой вопрос, а именно координация действий с командованием 61-го стрелкового корпуса. Сюрприз сюрпризом, но при полном отсутствии кодирования передавать информацию можно сказать напрямую противнику, который постоянно слушает эфир, в высшей степени неразумно. Покумекав и посовещавшись со Строговым и Беловым, капитан решил действовать самостоятельно, а на связь выйти прямо в момент начала активных действий. Все равно у подчиненных генерал-майора Бакунина практически нет орудий, одна стрелковка, да и та почти без патронов, особой помощи они оказать не в состоянии.
Начало атаки Андрей назначил на 20 часов, солнце садилось около 21 часа, затем еще около часа сумерек, должно хватить, воевать в полной темноте не хотелось. Боевое охранение гансов удалось снять без шума, службу они несли как положено, но у десантников имелся приличный опыт таких действий, справились на «отлично». Когда пришел сигнал готовности, капитан глянул на часы, улыбнулся и кивнул начальнику штаба:
- Начинаем, Владимир Александрович!
Батарея 120-мм минометов располагалась в двух с половиной километрах от вражеского штаба, гаубичный дивизион в семи от своей цели, корректировщики уже заняли свои места и тоже готовы работать.
Атака явилась для немцев полной неожиданностью. После допроса немногочисленных пленных стало понятно, что появления у себя в тылах моторизованной бригады они, мягко говоря, совсем не ожидали. То, что советские войска отбили Кричев и Мстиславль, вражескому командованию стало известно, как и наличие у противника небольшого количества танков, в это же время начались активные действия в районе Пропойска, на основании чего был сделан неверный вывод об ударе в этом направлении, а не на Могилев.
Минометы работали ровно минуту, за это время выпущено по десять мин на каждый ствол, всего сорок, но вражеские позиции накрыло хорошо, рота охраны штаба понесла значительные потери. Щекотово зачистил третий батальон при поддержке роты трофейных танков, при этом деморализованные немцы оказать серьезного сопротивления не смогли, удалось даже захватить в плен контуженного командира 61-го пехотного полка оберстлейтенанта, а по-нашему подполковника, Людвига Штрайля, как оказалось, новоиспеченного кавалера Рыцарского Креста Железного креста. Пригодные к прочтению документы тоже захватили с собой, а вот всех остальных оккупантов максимально быстро помножили на ноль и двинулись дальше. Восемнадцать гаубиц капитана Арциани основательно перемешали с землей позиции первой полосы обороны, по третьему батальону сначала отработали 82-мм минометы, а развернуться противотанковому дивизиону не дали разведчики и подоспевшие танки и мотострелки ударных колонн. Организовать противодействие немцы пытались, но, во-первых, очаги сопротивления подавлялись переносом огня, во-вторых, подчиненные Воронцова действовали очень быстро, не оставляя врагу достаточно времени, в-третьих, окруженцы тоже шустро отреагировали и бросились в атаку.
Сам комбриг ехал в своем танке вместе с резервом, готовый выдвинуться для оказания поддержки, но необходимость в этом так и не возникла. Атаку удалось очень неплохо спланировать, распределение сил получилось практически оптимальным, связь работала нормально, поэтому Воронцов все время мог контролировать обстановку. Подчиненные тоже порадовали, действовали быстро, но осторожно, очертя голову никто на врага не кидался, но и не мешкал, да и сам капитан иногда подсказывал. Вида Андрей, конечно, не показывал, но волновался он здорово, все-таки это первый опыт командования соединением, даже в прошлой жизни до такого уровня не дорос.
Расчет командира бригады оказался верным, авиация так и не появилась, а к моменту наступления темноты противник был частично уничтожен, частично рассеян. Артиллерийский дивизион, атакованный мотоциклистами, поделился пятью легкими полевыми гаубицами, их притащили на буксире танки, остальные орудия уничтожили, собственная конная тяга не позволяла быстро покинуть место боя, а это чревато неприятными последствиями. Лошадей, впрочем, разведчики прихватили с собой, эту добычу Воронцов планировал передать окруженцам, они-то все пешком, их сковывать не будет.
Штаб занялся подсчетом потерь и разбором трофеев, а капитан направился на встречу с командованием 61-го стрелкового корпуса и подчиненных ему остатков других соединений и частей. А таковых, насколько он помнил, должно быть немало, командир 20-го мехкорпуса генерал-майор Веденеев, командиры дивизий полковник Хлебцев, комбриг Пархоменко и генерал-майор Обухов. Правда, механизированные корпус и дивизия являлись только по названию, у них даже артиллерии был минимум, так что это были сильно ослабленные стрелковые соединения, а на данный момент от них вообще мало что осталось.