Глава 1.9 (продолжение)
Дни в госпитале похожи один на другой, в мирное время в обычную больницу могут приходить родственники и друзья, здесь же все оказались лишены этого простого счастья. Единственным мостиком связи с близкими оставались письма, но, с учетом нынешней ситуации, их почти никто не получал. Воронцов родителям писать пока не стал, если он правильно понимал ситуацию, то они сейчас вместе с танковым производством Кировского завода эвакуируются на Урал. Этот чрезвычайно сложный процесс занимал не один месяц, насколько лейтенант помнил из прошлой жизни, продлился до конца 1941 года, поэтому куда сейчас подать весточку, решительно непонятно. Он также подумывал написать в свою бывшую бригаду, но где она сейчас, кому подчиняется, да и существует ли вообще, неизвестно. О плохом не думалось, Андрей вовсе не считал, что без его чуткого руководства соединение обречено, просто могли переформировать, как это делалось со многими бригадами и дивизиями, тут тоже концов не найдешь. Поэтому все свободное от приема пищи, сна и процедур время Воронцов посвятил размышлениям и своей тетради.
Как ни странно, но по развитию танковой техники ему удалось выжать из себя не так уж и мало, другое дело, что в чем-то он вполне мог оказаться неправ. Андрей изначально не считал своих нынешних современников глупее себя, просто он уже знал если не ответы на многие вопросы, то хотя бы решения в общем виде, а другим надо еще до них дойти методом проб и ошибок. И этих самых проб было великое множество. Как ни странно, но увеличением огневой мощи бронетанковой техники в СССР озадачились до начала войны, вот только более-менее приемлемые результаты появились гораздо позже. Популярную ныне гигантоманию, проекты машин весом семьдесят-сто тонн тоже не надо забывать, а ведь на это все тратились время и силы.
Размышляя над тем, что он читал в прошлой жизни, Воронцов решил сосредоточиться на следующих направлениях. Во-первых, большой ошибкой стали попытки втиснуть новые орудия в старые башни. Андрей пометил в тетради, что требуется не только создать новые образцы 85-мм, 100-мм и 122-мм пушек на базе уже известных 52-К, Б-34 и А-19, но и сразу проектировать под них новые башни с более широким погоном. И заниматься этим надо вплотную, потом будет поздно. Во-вторых, совершенствование трансмиссий, тут тоже в основном понятно, разработки тоже ведутся, необходимо сконцентрироваться на решениях, позднее приведших к успеху. В-третьих, самоходные артиллерийские установки, разработку СУ-76, СУ-85 и СУ-152 при успехе по первому направлению можно начать быстрее, чем в прошлой истории и, следовательно, раньше получить результат. Воронцову в идеале хотелось бы получить СУ-85, КВ-85 и, быть может, Т-34-85 хотя бы на шесть-девять месяцев раньше, к началу сражения на Курской дуге. По просьбе Андрея ему нашли логарифмическую линейку, и он к общим мыслям постарался приложить расчеты. На удивление вспомнить удалось очень даже немало, Воронцов не ожидал, что его память хранит столько полезной информации, на которой, казалось, в прошлой жизни он не особо и сосредотачивался.
Вторым важным делом стало изложение новой тактики действий танковых подразделений, их взаимодействия с пехотой, артиллерией и авиацией. Здесь камень преткновения заключался в приведении известного из будущего опыта к современным реалиям, тоже очень непростое дело. В помощь некоторые воспоминания о боевых Уставах, которых сейчас еще нет, но в его прошлой жизни уже давно не действующих.
Свободного времени хватало, на поправку Воронцов шел по местным мерках довольно быстро, хотя Андрей считал, что в прошлой жизни его поставили бы на ноги в разы быстрее. Соседи по палате заинтересовались его работой, делать-то им тоже было нечего, по некоторым вопросам танкист с ними советовался, но, в основном, речь шла именно о современных реалиях.
Вскоре относительно сумбурный поток мыслей начал систематизироваться, материала получалось неожиданно много, поэтому, чтобы не устраивать кашу, Андрей попросил принести ему еще две толстые тетради, в первой писал все, что касается техники, во второй – тактики. Работалось в охотку, дело двигалось, но корпеть с утра и до ночи без перерыва Воронцов не стал, да и медперсонал бы не позволил, поэтому лейтенант периодически прерывался не только на еду и процедуры, которых становилось все меньше, но и на то, чтобы просто подвигаться, походить по коридору. Он бы и по прилегающему скверу побродил, к тому же на ходу думалось лучше, но за окном уже конец октября, не лето, в одном халате не погуляешь, а теплой одежды у раненых, или как их сейчас называли ранбольных, не имелось.
В один из дней, Воронцов уже стал бы путать числа, настолько они похожи друг на друга, если бы не ежедневное прослушивание сводок Совинформбюро, он прогуливался по коридору после окончания тихого часа. Дойдя до центральной лестницы, он чуть не столкнулся с мужчиной в плаще и шляпе, что-то на ходу ищущего в своем портфеле.
- Ой, простите, надеюсь я вас не… Андрей?
Воронцов был знаком с некоторыми сослуживцами отца по Кировскому заводу, поэтому после недолгого замешательства узнал выдающегося конструктора тяжелых танков, одного из будущих создателей знаменитых «зверобоев» и ИС-2 Афанасия Семеновича Ермолаева.
- Афанасий Семенович, здравствуйте! Вы здесь какими судьбами?
- К знакомому заехал, он тоже здесь лежит. Да, ты же про своих ничего не знаешь! Родители твои в эвакуации, в Челябинске, туда наше конструкторское бюро и танковое производство перемещается. Вот что, сейчас я тебе адрес напишу, черкни им хоть пару строк, беспокоятся же они.
Ермолаев снова покопался в портфеле и вытащил листок бумаги и карандаш.
- А ты, я смотрю, на поправку идешь. Могу твоих успокоить?
- Да, конечно, спасибо вам огромное! Меня, наверное, скоро выпишут, но куда потом направят, понятия не имею.
Тут в голову Андрея пришла мысль, что лучшего случая, чтобы поделиться своими мыслями по поводу бронетанковой техники, у него просто не будет. Встретить конструктора такого уровня – просто нереальная удача!
- Афанасий Семенович, можете мне немного времени уделить?
- Конечно, давай-ка присядем.
У стены стояли несколько лавок, на одну из них они и присели. Воронцов рассказал, что воюет с первого дня, за это время много чего навидался, общался с танкистами и технарями, достоинства и недостатки существующих образцов выяснил, и кое-какие мысли по этому поводу сформулировал. Андрей сходил в палату и принес свою первую тетрадь, Ермолаев начал слушать пояснения лейтенанта и листать ее с изрядной долей скепсиса, ведь вчерашний выпускник танкового училища вряд ли мог написать что-то такое, что неизвестно ему, но уже через несколько минут изменил свое мнение.
- Вот что, Андрей, я так на ходу не могу оценить, да тут много написано, не спеша разбираться надо. Можешь мне свою тетрадь отдать, обещаю, что она не пропадет, я уже вижу, что ее внимательно изучать надо.
- Конечно, Афанасий Семенович, я ведь для этого и работал!
- Вот и отлично, мне на тот же адрес писать можешь.
- Тут еще такое дело, - Воронцов замялся, но решил использовать ситуацию по полной. – Я еще и над тактикой действий танковых подразделений думал, а вот посоветоваться не с кем.
Ермолаев покачал головой:
- Хм-м, пожалуй, тут я тебе тоже помогу. Этажом выше лежит мой знакомый, он в академии механизации и моторизации служил, перед войной в оперативное управление Генштаба перевелся, на фронт выезжал, да тоже ранение получил. Так вот, я ему о тебе скажу, а ты завтра зайди. Номер палаты я и сам не знаю, сейчас спрашивать буду, а ты найдешь подполковника Беркутова Александра Петровича. Вот ему все покажешь и расскажешь, он оценит, не сомневайся.
- Спасибо, Афанасий Семенович, всего вам хорошего!
- И ты поправляйся, танкист!
Конструктор пожал Андрею руку и направился на лестницу, а лейтенант вернулся в палату, все еще находясь под впечатлением от встречи. Оставалось надеяться, что тот подполковник из Генштаба сможет оценить творчество будущих поколений, но в любом случае, свои выкладки по технике он пристроил просто фантастически удачно.