Ударная волна  от разрыва кумулятивного выстрела ударила прямо в УАЗ. Лобовое стекло лопнуло с хрустом разбитого стакана, и в салон вместе с осколками  влетела горячая струя, заполнив его жаром и пороховой копотью. Левую сторону лица обожгло горячей волной  и брызгами крови водителя. УАЗ  с грохотом впечатался в корму БТРа, встряхнув всех, кто в нём был.

— Лёха! Держись, братан! — Зверь на рефлексах ударил плечом в плечо забрызганного кровищей водилу, пытаясь вытолкнуть его из машины.
       
    В это самый момент мир вокруг взорвался шквальным автоматно-пулемётным огнём. А вытолкнуть Лёху так и не получилось, он где-то чем-то зацепился, и категорически отказался выпадывать из машины. Зверь с рёвом толкнул ещё раз, но водитель не поддавался, а лишь безжизненно мотал залитой кровью головой. Поняв, что он лишь бессмысленно тратит время, старший лейтенант Тимофеев рванул наружу.
     
    Штрих выскочил из машины практически мгновенно, и с ходу дал длинную очередь в сторону плюющихся огнём развалин. Затем, выхватывая взглядом цели, он начал вести огонь короткими очередями, немного нервничая при этом по поводу того, что командир замешкался и не покидает машину. Однако вскоре дверь открылась, и Тимофеев вывалился  из УАЗа, сразу же нырнул под машину.
     
      Юркнув под днищем машины, Зверь выскочил с другой стороны, открыл дверь водителя, и с силой выдернул его наружу. Когда Лёха грохнулся на горячий асфальт, Тимофеев понял всю тщетность своего манёвра, а также бессмысленность потраченных впустую драгоценных секунд. Водитель был мёртв — часть его головы срезало, как бритвой. Сидевший позади Лёхи пулемётчик тоже был мёртв — от его головы вообще мало что осталось — сплошное кровавое месиво. Таким образом, из их машины в живых остались только двое — он сам, и Димка Зуев.
       
      Пока Тимофеев пытался спасти мёртвого водителя, а Штрих прикрывал огнём его тщетные потуги, БТР схлопотал ещё одно попадание из РПГ, на этот раз в двигатель. Разведчики, рассыпавшись с брони, остервенело огрызались огнём. В сплошном стаккато очередей автоматов и пулемётов  солидно заголосил КПВТ ангарского БТРа. Шквальный, перекрёстный огонь вёлся из руин пяти зданий: двух справа от колонны, и трёх слева. Причём основные силы боевиков находились именно справа, где возвышалась наиболее сохранившаяся многоэтажка, в отличие от остальных зданий, представлявших из себя сплошные развалины из торчащих остатков стен и обвалившихся перекрытий. Вот именно из этого, наиболее сохранившегося здания и вёлся самый плотный огонь, и именно там облюбовали свои позиции чеченские снайпера.
         
    С левой же стороны улицы находились гранатомётчики, а также прикрывающие их стрелки с автоматами и пулемётами. Один из гранатомётчиков попытался шарахнуть из «Мухи» по хвостовому УАЗу, однако выскочившие из него иркутские спецназовцы, во главе с Рыжим, огнём из всех стволов заставили воина Аллаха отказаться от своих намерений и заныкаться в руины поглубже.
     
     Оглядев своё воинство и мгновенно оценив обстановку, Тимофеев принял единственно верное в этой ситуации решение — прорываться. Наиболее удобным для этого направлением были ближайшие развалины слева от его колонны.
   
— Дымы вправо! Прорыв налево! — пролаял Зверь и опорожнил половину диска (Тимофеев предпочитал вместо автоматного магазина использовать диск от РПК) в те же самые руины, куда остервенело шмаляли парни прапорщика Кожевникова.

           Полководцы рангом пониже дублировали тимофеевские команды и готовили свои полчища к атаке. На левом фланге свирепствовал Рыжий, кроя «духов» матом и длинными очередями. Благодаря лютой матершинно-огневой поддержке прапорщика Николая Кожевникова, его бойцы смогли прорваться к левому углу бывшего здания и швырнуть несколько гранат вглубь развалин.
           Тем временем Тимофеев, расстреляв до винтика диск, не стал тратить время на его замену, а закинув АКМС за спину, вырвал ПК из рук мёртвого пулемётчика. Завладев пулемётом, командир группы атаковал те же самые развалины, что и Рыжий, только с другого направления.
           Зверь и Штрих рванули броском вперёд. Первый — яростно матерясь и грохоча пулемётом, а второй — вертя «башней» на все 360 градусов и зло плюясь короткими очередями. Вот таким макаром - пока один прёт как танк и сметает всё шквальным пулемётным огнём, а другой своей уникально меткой автоматной стрельбой его прикрывает — они и прорывались к развалинам.
       
     Внезапно горячий укус словно вспорол живот. Однако увлечённому атакой старшему лейтенанту Тимофееву сейчас было не до ранений. Нужно было во что бы то ни стало прорываться к своим, и уводить парней из этого капкана. О себе он сейчас вообще не думал — только о группе. Несмотря на то, что сейчас он был полностью поглощён атакой — сухой щелчок «Плётки», среди всеобщей какофонии, он всё же различил. Различил он и то, как вскрикнул и упал солдат, гремя автоматом и каской по асфальту.
   
       Штрих тоже различил выстрел из СВД. Но он не только различил, но и определил приблизительное местоположение чеченского снайпера, и даже дал туда свою фирменную короткую очередь.
    Когда до вожделенных руин оставалось всего несколько метров, откуда-то из их глубины ударил пулемёт. Тимофеев переключился на «духовского» пулемётчика, посылая в него остатки коробки. Чеченский ПК стих. Судя по доносившимся из глубины нехорошим ругательствам — ичкерийский пулемётчик ломанулся менять позицию. Димка Зуев сунул гранату в ближайший проём, после взрыва которой они с командиром прошмыгнули вовнутрь.
   
     Не менее яркие события в это время развивались на правом фланге. Наводчик БТРа, развернув башню вправо, начал отстрел дымовых гранат, одновременно дав две длинные очереди из КПВТ по верхним этажам главного здания боевиков. Поставив «Тучей» облако дыма, наводчик развернул башню влево и обрушил всю мощь своего самого страшного в галактике (ну по крайней мере в её исследованной части) тяжёлого пулемёта на соседние с атакованными иркутянами руины.
     
    Под страшный грохот очередей, под хлопки ручных гранат и колокольный перезвон гильз КПВТ, градом сыпавшихся по броне и по горячему асфальту, ангарские вэвэшники рванули в атаку.       
  В обоих атакованных сибиряками бывших зданиях творился сущий ад. В пыли и дыму разрывов шквальный (преимущественно автоматный) огонь густо перемешался с остервенелым русским матом, как в посконно-православном, так и в чеченском вариантах.
   В ходе короткого, но яростного боя, войска Тимофеева завладели обеими развалинами, обратив противника в бегство.
         
  Героический наводчик БРТа, как только его сослуживцы прорвались к развалинам, тут же перенёс огонь на последнее оставшееся в руках боевиков здание с левой стороны колонны. Израсходовав боекомплект КПВТ, упёртый ангарчанин продолжил поливать «духов» длинными очередями ПКТ. Однополчане поддержали своего коллегу — из только что захваченного здания по чеченским руинам шарахнули две «Мухи», и густо зарокотал ПК.
   
      Под прикрытием пулемётного огня из руин выскочили два бойца и унесли подстреленного снайпером солдата. Понимая, что «духи» в любой момент могут пойти в атаку сквозь дым, а это уже будет верная смерть для наводчика — парня либо сожгут из гранатомётов, либо захватят в плен, что ещё страшнее смерти, старший лейтенант Тимофеев рявкнул в эфир:

— … БэТэР, БэТэР, я Зверь! Я Зверь, БэТэР! Саня, сваливай! Сваливай нахер — сожгут!

— Понял, командир! Только-блядь-напрощание-ещё-одну-мелодию! — прогрохотало в эфире.
     
     Истошно матерясь, наводчик выдал из своего ПКТ очередь на добрую сотню патронов. После чего пулемёт затих, а вскоре из левой аппарели выскочила фигура в замасленном камуфляже, танковом шлемофоне и с «Ксюхой» в руках. Разведчики 63-го полка всеми стволами поддерживали прорыв своего отчаянного наводчика. Зверь облегчённо выдохнул — наконец-то все его бойцы были в укрытии…

* * *

   Бывшему лейтенанту МВД СССР, а ныне полевому чеченскому командиру амиру Гамзату (имя изменено), чей отряд устроил засаду на группу Тимофеева, изначально не нравилась вся эта затея с нападением на федералов. Ему вообще многое не нравилось: включая эту войну и эту засаду… Прямо как легендарному капитану Смоллетту. Он давно уже понял, что война проиграна, а к началу лета — убедился в этом окончательно. Гамзат понимал, что всех их неизбежно загонят в угол и перебьют. Именно поэтому предложение идти на Грозный он принял с облегчением. Нет, он не верил в те обещания победы, которые неслись со всех сторон — он пошёл с остальными, чтобы сдохнуть в бою. Ему не хотелось умирать, словно загнанная крыса — он предпочитал уйти, как можно громче хлопнув напоследок дверью. Конечно же, большие амиры утверждали, что всё схвачено, что всем кому надо уже занесли, и всё будет в полном ажуре. Как он мог поверить в это?! Гамзат прекрасно представлял, кого можно было купить: это прежде всего политики. Самое любопытное, что многих из них даже не надо было покупать — настолько люто они ненавидели Россию и всё русское, что готовы были совершенно бесплатно гадить своим. Хотя, учитывая ярко выраженные семитские корни большинства этой публики, это было совсем неудивительно.
       
    Раз уж мы с вами докатились до еврейского вопроса (ну а куда же без него), то оторвёмся на минуту от размышлений Гамзата. Конечно же, среди российских политиков, олигархов, журналистов, шоуменов, было (да и есть) полно евреев-русофобов, которые вполне себе горячо и искренне ненавидели как саму Россию, так и русский народ. Но ведь были (и есть) совсем другие евреи, в том числе солдаты и офицеры, некоторые из которых будут и на этих страницах. Был генерал Рохлин… Так что не будем всех под одну гребёнку… Ну а теперь вернёмся обратно к амиру.

Про продажных политиков всё было ясно. Было ясно и про журналистов, которые за деньги могли даже отрезание головы преподнести, как красивый обычай свободолюбивых горцев. Были всякие офицеры и прапорщики, у которых можно было купить любое оружие. Что-что, а предателей всегда было предостаточно. Но вот чтобы можно было купить победу в войне… Вот в это он не верил. Он презирал пьяницу-Ельцина, но не представлял, чтобы в этом вопросе тот пошёл на попятную. Это получается, что надо было купить: всех депутатов, министров, всё правительство, всё армейское командование… Это совершенно нереально… Да и как быть с войсками федералов? Он конечно же знал, либо догадывался, о том, кого именно здесь можно купить. Но как быть с остальными? А им ведь нужна победа в этой войне. Были бы они все продажные, тогда другое дело. Но за два года этой бойни он хорошо изучил противника, который к тому же до войны был одним с ним советским народом, и поэтому не верил в сказки про то, что всё уже проплачено и стоит только войти в Грозный, как вопрос с независимостью будет решён. Однако, совершенно неожиданно, упорные бои закончились перемирием как раз нисколько не удивляло — это было нормой этой войны), а затем прилетел этот самый Лебедь, да благословит Аллах его продажность. Ну а далее, всё вообще было словно во сне… Был подписан мир. Война закончилась. Федералы обещали вывести все войска и передать всю власть ичкерийским структурам. Теперь стало понятно, кому именно «занесли» за победу в войне. Но тем не менее, было ощущение, что всё это не по-настоящему. Казалось, что федералы никуда не уйдут, что переговоры будут сорваны и всё начнётся заново. Однако, всё сводилось к тому, что федералы, действительно, собираются уходить. Определение статуса Чечни было отложено, аж до 2001-го года. А это значит, что независимость вырисовывалась вполне реально.
         
    Однако, и Шамиль и Салман не хотели мира — они хотели войны. И не только они… Он уважал Шамиля, как воина, но зачем опять война? Нет, Аслан и Зелимхан всё правильно делают — нужен мир. Тем более, что мир подписан на наших условиях. Это же победа! Зачем сейчас злить русских? Этот пьяница-Ельцин может в любой момент отменить любое решение, и тогда снова война. А будет ли у нас ещё такой шанс для победы? Вот то-то и оно…
          Раньше, когда удавалось дорваться до телевизора, он частенько слышал, как многие урусы говорили о том, что Басаев, Радуев и многие другие полевые командиры воюют не за независимость Чечни, а отрабатывают деньги международных террористов. Конечно, тогда он не обращал внимание на гавканье русских собак, а вот после подписания мирного договора, всё стало играть совсем другими красками. Большие амиры действительно хотели только бесконечной войны и власти, которой они могли обладать только на войне.
       
   А ещё бесили арабы… Хаттаб, Абу Умар, Абу Валид и прочие любители делать джихад. Вот только почему-то эти моджахеды осуществляли джихад где угодно, но не у себя дома. Почему они не сражаются в Палестине, где одни только пацаны камнями бьются с израильской военщиной? Почему священный Иерусалим ещё в руках неверных? Почему джижад не там, где он должен быть в первую очередь, а в Афганистане, на Кавказе, на Балканах? Прям хариджиты какие-то… А может, действительно, хариджиты, которые появятся с Востока? Ведь все эти арабы пришли в Чечню именно с Афганистана…
        А сейчас из-за всех этих арабских любителей джихада, он уже чувствует себя в своей Чечне, как в гостях. Они ещё и везде лезут, указывают, как жить, ругают наши обычаи и адаты. Всё-то у нас неправильно: и ислам, и обычаи, и даже одежда. Мало того, что в своих горах уже, как не у себя дома, так теперь ещё и в своём отряде!
          Для контроля за выполнением операции Хаттаб послал к нему своего эмиссара, которого воины Аллаха за глаза прозвали — Верблюд. Так вот, этот самый Верблюд вынес ему весь мозг своими нравоучениями. Кто бы знал, как его бесил этот «сын собаки». Нет, это было не ругательство, Верблюд уверял, что он потомок древнейшего племени Бану Килаб, чьё название переводится как «сыны собаки». Верблюду, как и его древнему племени, ещё повезло, что русские об этом не знают, а иначе окрестили бы их — Сукины Дети, и пойди докажи, что это оскорбление, а не констатация факта. Ну да ладно, как гласит древняя мусульманская поговорка — «в каждом ауле свои погремули»…
   
     Как бы Гамзат не хотел не участвовать в сегодняшней акции, а выбора у него не было — отказать Хаттабу он не мог. Пока не мог. Вообще, если вся эта свора начнёт устанавливать в Чечне свои порядки, то тогда делать ему здесь уже нечего. Он сражался за независимость Ичкерии, а теперь, когда наконец-то всё получилось — участвовать в резне за чужие интересы он не хотел. Но пока - нужно было выжить.... А чтобы выжить, нужно было выполнить задание Хаттаба.
     
    Противно скаля лошадиные зубы, Верблюд передал ему информацию: как о составе колонны, так и о времени и маршруте Кто-то в штабе у русских заработал кругленькую сумму за эту информацию, а кто-то другой теперь заплатит за это кровью. Верблюд говорил, что амир Хаттаб просит, чтобы было побольше жертв, и заснятых на камеру отрезанных голов. Ну насчёт жертв, он конечно постарается, а вот голов сегодня не будет — это Гамзат решил твёрдо. Его задача — устроить нападение на колонну, и он её выполнит. Он всё-таки надеялся, что в нынешней обстановк это самое нападение не станет резонансным, так как подобное случалось сплошь и рядом. А вот отрезанные готовы, действительно, могут стать серьёзной провокацией, которая сорвёт мирные соглашения. Именно поэтому, бой он даст, а что касается голов, то он скажет, что не позволила обстановка. А что им там будет гундеть Верблюд — это уже их проблемы. Да и вообще, если хотят резни, пусть посылают Арби Бараева или мясника Тракториста — они это любят.
   
       Готовя засаду, Гамзат прекрасно понимал, что ему предстоит схлестнуться с опытными, матёрыми бойцами. Всё-таки спецназ главного штаба русских, это очень серьёзно. Да что там, ещё тогда до войны, когда он работал участковым, до него доходили слухи о грозным спецназе ВВ. Ну а затем он смог лично убедиться в том, что из себя представляют краповые береты… Так что бой с таким лютым противником ему совсем не улыбался.
         
    Планируя бой, Гамзат разместил основные свои силы на верхних этажах (начиная со второго этажа) двух зданий. А на противоположной стороне дороги, в не имеющих этажей руинах, расположились гранатомётчики с небольшим количеством стрелков. Группы были расположены именно так для того, чтобы не перестрелять друг друга, но это ещё не всё. Амир специально ослабил противоположное направление, чтобы урусы, определив наименьшую точку сопротивления, удалили именно туда. Он понимал, что загнанные в угол спецназовцы будут драться, как бешеные, поэтому и направил их ярость в противоположную от себя сторону. Но была и ещё одна причина именно такого расположения — Гамзат направил туда всех наёмников: арабов, свиноедов-хохлов, а также тех нохчей, кто поддержал джихад Басаева и Хаттаба — дураки в отряде ему больше были не нужны. Один только Аллах знает, как же ему хотелось отправить туда Верблюда. Но ведь не пойдёт, сын собаки, да и Хаттаб не дурак — поймёт, что его соглядатая специально подставили.
            Вот именно поэтому амиру Гамзату вообще всё не нравилось…
         
    А потом начался бой, за которым он наблюдал из оконного проема своего НП. Его гранатомётчики отработали вполне успешно. Даже Верблюд что-то там одобрительно бубнил по этому поводу.
Русские вполне соответствовали ожиданиям: не впали в панику, а начали яростно сопротивляться.
Его визави невольно вызывал уважение: в такой обстановке не растерялся, а спланировал грамотную атаку (если бы Гамзат знал, что Тимофеев всё-таки потерял несколько секунд на попытку спасти убитого водителя, то наверное бы очень удивился). А вот что совершенно не вписывалось в его расчёты - так это БТР, который хоть и был подбит, но продолжал сражаться.
         
    Развернув башню в его сторону, русская бронемашина начала отстреливать дымовые гранаты, а затем загрохотал её страшный, тяжёлый пулемёт. Гамзат тут же юркнул за стену и рухнул на бетонный пол, так как от этого страшного пулемёта стены не спасали. Совпадение это было или нет, но русский пулемётчик ударил именно по его НП. Тяжёлые стальные пули веером прошли по чеченским позициям, пробивая стены и засыпая всё крошевом, пылью и известью.
 
       Внезапно что-то горячее и липкое  ударило в правую руку и щёку Гамзата. Когда следующая очередь пулемёта Владимирова начала крушить нижний этаж, амир поднял голову. Пуля тяжёлого пулемёта развалила тупую башку Верблюда, как гнилой арбуз.
«Убит!
наконец-то
лечу налегке» — всплыли в голове слова песни Высоцкого. Гамзат зло усмехнулся. «Ай спасибо, урусы, спасибо! Царский подарок! Царский! Ну ничего, при случае сочтёмся — Гамзат слово держит» — такие радостные мысли промелькнули в голове амира, глядя на дохлого Верблюда.

Особая прелесть ситуации состояла в том, что этот хаттабовский шнырь был убит пулей из КПВТ, и люди это видели! А это значит, что при всём желании никто - даже сам Хаттаб - не сможет обвинить его в убийстве Верблюда. Шикарно! Теперь можно завершать операцию по своему сценарию. Правда, за эту пустую верблюжью голову придётся отомстить, но это совсем не мешает его планам.

  Размышления Гамзата прервал громила Тархан — огромный бородатый боевик, вооружённый РПК, который согнувшись в три погибели выскочил из соседнего помещения, и чуть не сбил своего встающего с пола командира.

— Амир, Ваха убит! — прорычал Тархан.

— БТР? — Гамзат кивнул головой в сторону разворачивающей башню бронемашины.

— Нет. Дырка в голове обычная. Наверное снайпер.

Амир зло выругался. Ваха был одним из двух его снайперов. Странно. Он вроде бы внимательно следил за боем, а снайпера не заметил, хотя тот мог укрываться за БТРом. То, что он не услышал звук выстрела СВД - это Гамзата не удивляло, хотя за два года войны он научился слушать звуки боя, но сейчас, когда его бойцы устроили такую канонаду, да плюс ещё этот русский КПВТ так грохотал, что его наверное услышали его братья в Ханкале, то совсем не удивительно, что щелчок «Плётки» потонул в этой какофонии. Хотя, может быть и не было никакой СВД, это же спецназ, а у них могла быть и ВСУ и ВСС… Ну а то, как русский снайпер быстро вычислил Ваху, говорило о том, что это большой профессионал, и похоже, что специалист именно по снайперам. Как бы этот самый специалист не сорвал ему все планы... Пусть Аллах покарает ту баранью голову, что выбрала для атаки именно краповые береты. Могли бы выбрать цель и полегче. А хотя… Учитывая, что это именно спецназовцы штаба группировки, и очень многим они попортили кровь, то вполне возможно, что кто-то захотел отомстить именно этим урусам. Ну вот тогда и мстили бы сами, как подобает мужчинам, а не делали всё чужими руками. В данный момент — его руками.

Гамзат и не догадывался, что не было у русских никакого снайпера, а был лейтенант Зуев, который с АКМС лупил не хуже любого снайпера.

Ну а пока амир радовался тому, что русские сами поставили дымы, соответственно, это не позволит работать их суперснайперу, а также под их прикрытием очень удобно будет атаковать.
  Был у бывшего лейтенанта милиции сюрприз для своего оппонента - в виде огнемётчиков. И сейчас, под прикрытием дымовой завесы, и при поддержке группы Руслана, они ударят по крайнему захваченному русскими зданию, и наверняка кого-нибудь там убьют. Гранатомётчики добьют этот проклятый БТР, ну а дальше можно будет ударить всеми силами и постараться убить  как можно больше урусов. Но не всех! Если убить всех — это будет большой резонанс, а этого он  категорически  не хотел. Срыв мирных договорённостей в его планы не входил. Да и убить всех не так-то легко… Загонять русских, а тем более спецназ, в угол нельзя — свирепеют. Так что подобное хлопотное занятие  могло стоить ему слишком больших потерь, после которых он из полевого командира превратится в мелкую шпану. Так что лучше позволить остаткам русских уйти.

Ну а после операции, сославшись на большие потери, нужно валить подальше от Грозного и от всей этой большой политики. Отсидеться в родном Шалинском районе, где он знал всё и вся, и там уже думать, как быть дальше…

* * *
          Выйти на связь со своими было нереально — «дальнобойные» рации были только в его машине и в БТРе, но идти туда — верная смерть. Да и вообще не факт, что после такого обстрела  рации в рабочем состоянии. А это означает, что подмоги ожидать не приходится. Значит надо сваливать. А как сваливать если у ангарцев половина «трёхсотых», из которых, как минимум двое «тяжёлые»… (А как сваливать, если у ангарцев половина «трёхсотых», из которых как минимум двое - «тяжёлые»)…Вот он - тот самый капкан, который он чувствовал.

  Ангарцы, а также Рыжий, хреначили в белый свет, как в копеечку, парные пуски красных сигнальных ракет — может всё-таки хоть кто-то увидит.
Положение было хуже некуда. Размышляя обо всём об этом, он заменил пустую патронную коробку на полную, трофейную. Всё-таки духовский пулемётчик был парень запасливый,  и теперь его БК послужит «Отечеству и Спецназу».

Внезапно  резануло живот и острая боль ударила в мозг. Он совсем забыл про тот горячий укус во время броска к руинам, а теперь, когда горячка боя стала спадать — ранение напоминало о себе. Весь низ живота был в крови, и под ногами тоже нормально так накапало.

  В это время  в частично и вяло горящий БТР ударил выстрел из РПГ. Видимо «духи» не видели, как уходил наводчик и решили его добить, а это означало, что сейчас начнётся атака. А боль становилась всё нестерпимее... Вколоть Промедол? Нет, нет времени! Ранение в живот это значит… А это значит, что всё… Финиш… Значит, последний бой? Ну да и хер с ним. Голова закружилась и он понял, что протянет совсем немного. Но зато  теперь есть выход! И он заплатит эту цену.

— Духи! — словно из ниоткуда прозвучал чей-то чужой голос, и мир вокруг взорвался грохотом автоматных очередей и хлопками ВОГов.

Его угасающее сознание уловило тени в дыму  и вспышки выстрелов. Среди этих размытых теней он отчётливо увидел два тубуса «Шмелей». Внезапный порыв ветра разогнал часть дыма, благодаря чему огнемётчики стали видны более отчётливо. Иркутяне сразу же сконцентрировали огонь именно на бойцах со «Шмелями», загнав из-за УАЗик Рыжего.

Цепляясь за боль в животе, командир ГСН пытался не терять сознание, которое внезапно прояснилось, а затем потухло. Старший лейтенант Тимофеев перестал быть. Вместе него  взору икрутских спецназовцев предстал Зверь. Зверь не по погремухе, а по сути. Это уже был не человек.

Зрелище было жуткое. Перекошенное от боли лицо, сумасшедшие, выпученные, дикие глаза, побелевшие пальцы, впившиеся в пулемёт. Сквозь текущую изо рта кровь Зверь прорычал:

— Штрих, принимай командование и уводи пацанов. Я прикрываю отход.

— Командир… , — попытался было возразить Димка.

— Зуев, сука, выполняй приказ! Мне пизд…ц! У ангарцев «тяжёлые» — нам всём не уйти!   

  Никто не хотел уходить. Никто не хотел оставлять его одного. Вся его группа, в полном составе, готова была сдохнуть вместе с ним. Но тем не менее, спецназовцы понимали, что командир прав — с «тяжёлыми» им действительно не уйти, а ангарских мальчишек надо было спасать. Видели они и ранение в живот, и что это означало — они тоже понимали. Видели и начинающуюся предсмертную агонию командира.

  А он тем временем, с перекошенным лицом, с пулемётом наперевес, орал на них, харкаясь кровью:
— Пошли нах…й отсюда! Бегом марш! Бегом! Дайте, суки, сдохнуть со смыслом!

  Первым смылся Рыжий, рванув выводить разведчиков 63-го полка. Остальные иркутяне, прежде чем свалить, сгоношили командиру несколько гранат, несколько магазинов для его автомата, две коробки с лентами. Кто-то что-то ему говорил, возможно прощался, но Зверь уже ничего не воспринимал, а только орал на них, угрожая пулемётом. Затем он рванул к проёму и открыл шквальный огонь.

  Не было больше ни Зверя, ни пулемёта, теперь это был один единый организм. Один единый организм, плюющийся кровью и гильзами, страшно матерно рычащий и грохочущий длинными очередями.

Штрих обернулся напоследок. Таким он его и запомнил: на фоне руин, поливающим «духов» из лёхиного пулемёта.

Соединившись с ангарцами, ГСН направилась в глубину «квартала». Штрих решил обогнуть несколько развалин, а затем выйти на ту же дорогу,  по которой они ехали  — там и раненых нести легче, и вполне возможно, что кто-то всё-таки увидел их ракеты и идёт на помощь.

А позади них гремел бой: грохот пулемётов, треск автоматных очередей, разрывы ручных гранат. Несколько раз ухнуло что-то тяжёлое - то ли огнемёт, то ли гранатомёт. Но бой на этом не затихал. Неизвестно, что там вытворял их командир, но войну он устроил глобальную. Одно было совершено очевидно — этот его последний бой был достоин баллад, легенд и сказаний…

  Едва группа вышла на дорогу, как Штрих чуть было не заплакал. Им навстречу мчался БТР-80, густо облепленный здоровенными мужиками в городском, омоновском камуфляже. Считанные секунды ушли на разъяснение обстановки. Ангарцев оставили прикрывать своих «трёхсотых», а иркутяне набились в совсем не пустой БТР и рванули спасать командира. Всё это время предводитель омоновцев орал в эфир — вызывая подмогу и передавая координаты ангарцев и позиций «духов».

Подъезжая к тому самому проклятому повороту, омоновцы открыли огонь. Грозно и внушительно грохотал КПВТ. Гремели пулемёты и автоматы. По сути, эта лихая атака была жесто какого-то героического отчаянья. Не того пафосного героизма из набивших оскомину приторных воззваний, а какого-то сурового русского поху…зма, когда: сам погибай, а товарища выручай. Однако, как бы там не было, а бой «духи» не приняли, и предпочли отступить.

  Ворвавшись в «родные» руины, иркутяне нашли Зверя на том же самом месте, где и оставили. Вот только вокруг всё было обожжено — похоже на работу «Шмеля». А среди груды стреляных гильз лежал обгоревший до черноты и вкипевший в пулемёт труп командира.

* * *
            Штрих, белее мела, молча курил и смотрел в ту сторону, куда ушли чечены. Подошедший Рыжий легонько ткнул его локтем в руку:

— Дим, пойдём. Пойдём, Дим. Ребят загрузили. И Володю тоже, — голос прапорщика Кожевникова дрогнул, — Дим, надо уходить.

Димка Зуев ничего не ответил, а лишь молча смотрел в даль. Его руки сильно тряслись.

Отредактировано Евлампий Агафонов (05-04-2022 07:54:04)

Духи атаковали с противоположной стороны улицы прикрываясь дымами и разбитой техникой. Спецназовцы, шкальным огнём загнали духов за УАЗ не дав им выстрелить.